Благодаря хитрецу Путину (рукоплещу!), будущему "Наполеону" Макрону и Петру Порошенко (он объявил Анну Ярославну Рюриковну УКРАИНСКОЙ принцессой) Анна Ярославна (из рода Рюриков по отцу, жена франкского короля Генриха I из рода Капетингов, жена Валуа и пыр) тут же порвала все заграничные тренды касательно неприязни к России.
Как тут мне - русскому до мозговой косточки - не заняться репостированием!
Так что читайте, что я нарыл.
Возможно, это вам знакомо лучше чем мне, а, может быть, кто-то сделает для себя открытие.
Хочу обратить ваше внимание на забавный термин "АЛКУГЛЬ" в конце письма и отношение к нему просвещённой, к тому же юмористки, Анны.
Надеюсь, не останется незамеченной попытка Анны вразумить Генриховых служителей относительно "отопления" холодных франкских апартаментов.
Отметим "плинтусный" уровень образования франкских королей (на фоне повальной "берестяной" грамотности Древней Руси) и кое-какие любопытные, смешные нам - потомственным лапотникам, подробности быта.
И не забудем саркастические, былинные строки от королевы Анны: "дырища вонючая, Франция, Париж-городок, будь он неладен!"
Обратите внимание на иллюстрацию. Слева надпись "Анна из Руссии".
Вовсе не из украинского града Киева, как попытался было представить миру нынешний "дядя Петя ты дурак".
Не пустая у украинского Пети конфетка, а с русофобской какашкой.
Слушайте же больше "петины сочинялки" и дивитесь буйной петиной фантазии.
хххххххххххххххххххххххххххххххххх
ПИСЬМО АННЫ ЯРОСЛАВНЫ ОТЦУ ЯРОСЛАВУ МУДРОМУ
/17.01.2016 Репост из "Дополнительное образование"/
Анна Ярославна (около 1024 — не ранее 1075), дочь князя Ярослава Мудрого, жена (1049—60) французского короля Генриха I. Правительница Франции в малолетство сына — короля Филиппа I.На Руси, так же как и в Европе, брачные союзы составляли важную часть внешней политики. Семейство Ярослава I, названного Мудрым (годы великого княжения: 1015-1054), породнилось со многими королевскими домами Европы. Его сестры и дочери, вступив в брак с европейскими королями, помогали Руси устанавливать дружественные отношения со странами Европы, решать международные проблемы. Да и формирование менталитета будущих государей во многом определялось мировоззрением матери, ее родственными связями с королевскими дворами других государств.
Будущие великие князья и будущие королевы европейских государств, вышедшие из семьи Ярослава Мудрого, получили воспитание под надзором матери — Ингигерды (1019-1050). Ее отец — король шведский Олав (или Олаф Шетконунг) — дал в приданое дочери город Альдейгабург и всю Карелию. Скандинавские саги передают подробности женитьбы Ярослава на принцессе Ингигерде и замужества их дочерей. (Пересказ некоторых из этих скандинавских саг сделала С. Кайдаш-Лакшина.) Легенды и мифы, вошедшие в сборник «Круг земной», подтверждают упомянутые исторические события. Несомненно, родственные и дружественные связи великой княгини Ингигерды оказали влияние на брачные союзы дочерей. Королевами европейских стран стали все три дочери Ярослава: Елизавета, Анастасия и Анна.
Русская красавица княжна Елизавета покорила сердце норвежского принца Гарольда, в юные годы служившего ее отцу. Чтобы быть достойным Елизаветы Ярославны, Гарольд отправился в дальние страны добывать славу подвигами, о чем поэтически поведал нам А. К. Толстой:
Гарольд в боевое садится седло,
Покинул он Киев державный,
Вздыхает дорогою он тяжело:
«Звезда ты моя, Ярославна!»
Гарольд Смелый, совершив походы на Константинополь, Сицилию и в Африку, с богатыми дарами вернулся в Киев. Елизавета стала женой героя и королевой Норвегии (во втором замужестве — королевой Дании), а Анастасия Ярославна — королевой Венгрии. Об этих браках было уже известно во Франции, когда княжну Анну Ярославну посватал король Генрих I (он царствовал с 1031 по 1060 год).
Сватовство и свадьба Анны Ярославны состоялись в 1050 году, тогда ей было 18 лет. Послы короля Франции, недавно овдовевшего Генриха I, отправились в Киев весной, в апреле. Посольство продвигалось медленно. Кроме послов, ехавших верхом, кто на мулах, кто на лошадях, обоз составляли многочисленные повозки с припасами на долгий путь и повозки с богатыми дарами. В подарок князю Ярославу Мудрому предназначались великолепные боевые мечи, заморские сукна, драгоценные серебряные чаши…
На ладьях спустились по Дунаю, потом на лошадях прошли через Прагу и Краков. Путь не самый ближний, но самый проторенный и безопасный. Эта дорога считалась наиболее удобной и многолюдной. По ней шли торговые караваны на восток и на запад. Возглавлял посольство шалонский епископ Роже из знатного рода графов Намюрских. Вечную проблему младших сыновей — красное или черное — он решил, выбрав сутану. Незаурядный ум, знатное происхождение, хозяйская хватка помогли ему успешно вести земные дела. Его дипломатические способности не раз использовал король Франции, посылая епископа то в Рим, то в Нормандию, то к германскому императору. И теперь епископ приближался к цели своей великой исторической миссии, на тысячелетия вошедшей в историю.
Кроме него в посольстве был епископ города Мо, ученый богослов Готье Савейер, который станет вскоре учителем и духовником королевы Анны. Французское посольство прибыло в Киев за невестой, русской княжной Анной Ярославной. Перед Золотыми воротами столицы Древней Руси оно остановилось с чувством удивления и восторга. Брат Анны, Всеволод Ярославич, встречал послов и легко объяснялся с ними на латыни.
Прибытие Анны Ярославны на землю Франции обставили торжественно. Генрих I выехал встретить невесту в старинный город Реймс. Король в свои сорок с лишним лет был тучным и всегда хмурым. Но, увидев Анну, улыбнулся. К чести высоко образованной русской княжны надо сказать, что она свободно владела греческим языком, да и французский выучила быстро. На брачном контракте Анна написала свое имя, ее же супруг король вместо подписи поставил «крестик».
Именно в Реймсе с давних времен короновали французских королей. Анне была оказана особая честь: церемония ее коронации состоялась в этом же старинном городе, в церкви Святого Креста. Уже в начале своего королевского пути Анна Ярославна совершила гражданский подвиг: проявила настойчивость и, отказавшись присягать на латинской Библии, принесла клятву на славянском Евангелии, которое привезла с собой. Под влиянием обстоятельств Анна затем примет католичество, и в этом дочь Ярослава проявит мудрость — и как французская королева, и как мать будущего короля Франции, Филиппа Первого. А пока на голову Анны была возложена золотая корона, и она стала королевой Франции.
Отрывок (очень советую прочитать) из книги Натальи Пушкаревой «Галерея знаменитых россиянок»:
Судьба одной из дочерей могущественного киевского князя — княжны Анны — удивительна и романтична. В 1048 г. в далекий Киев, где она жила вместе с отцом и четырьмя сестрами, французский король Генрих I Капетинг направил пышное посольство. Послам было поручено получить согласие на брак одной из дочерей киевского властителя с Генрихом, ибо даже до Франции «дошла слава о прелестях принцессы, именно Анны, дочери Георгия (Ярослава)». Король велел передать, что он «очарован рассказом о ее совершенствах». Анна была красива (по преданию, она имела «золотые» волосы), умна и получила неплохое по тому времени образование, «прилежа книгам» в доме своего отца.
Согласие родителей на брак княжны с французским королем было получено, и 4 августа 1049 г. Анна Ярославна, совершив длительное путешествие через Краков, Прагу и Регенсбург, въехала в Париж, где и была обвенчана с Генрихом I.
Молодая королева сразу же показала себя дальновидным и энергичным государственным деятелем. На французских документах той поры, наряду с подписями ее мужа, встречаются и славянские буквы: «Анна Ръина» (королева Анна). Римский папа Николай II, удивленный замечательными политическими способностями Анны, написал ей в письме:
«Слух о ваших добродетелях, восхитительная девушка, дошел до наших ушей, и с великою радостью слышим мы, что вы выполняете в этом очень христианском государстве свои королевские обязанности с похвальным рвением и замечательным умом». Образованная княжна привезла во Францию свою библиотеку, в том числе знаменитое Евангелие на славянском языке (ныне оно называется Реймсским Евангелием, поскольку хранится в Реймсском соборе). На этой книге в течение многих веков клялись короли Франции, вступая на престол.
В 1060 г., после смерти мужа, Анна переселилась в провинциальный городок Санлис, в 40 км от Парижа. Здесь ею был основан и женский монастырь, и костел (на портике последнего в XVII в. было воздвигнуто лепное изображение русской княжны, держащей в руках модель основанного ею храма). Оставаясь главным воспитателем подрастающего сына и его руководителем в государственных делах, Анна тем не менее отказалась от регентства. Одной из причин отказа была страстная любовь Анны к женатому графу Раулю III из рода де Крепи и Валуа. В 1062 г. в санлисском лесу во время охоты, к которой Анна, как истинная славянка, «питала исключительное расположение», граф похитил Анну с ее согласия, увез к себе в замок и вступил с нею в тайный брак. Супруга Рауля Элеонора (Альпора) Брабантская обратилась с жалобой на двоеженство графа к самому папе римскому, который приказал Раулю расторгнуть брачный союз с Анной, но влюбленные этим пренебрегли. Они жили в согласии и счастье еще долгих 12 лет в родовом поместье Валуа…
В 1074 г. Анна овдовела вновь. Потеряв Рауля, она пыталась забыться, окунувшись вновь в государственные дела. «Анна Ръина» поселилась при дворе сына и опять стала подписывать указы и распоряжения. В них она называет себя уже не «королевой» и «правительницей», а лишь «матерью короля», но тем не менее ее уверенная подпись не раз еще встречается на деловых бумагах французского двора рядом с «крестами» неграмотных королевских чиновников.
Существует предание, что в конце жизни Анна Ярославна вернулась на Родину и, прожив там несколько лет, умерла. Русские летописи об этом, однако, молчат. Вероятнее всего, что Анна ездила в Киев, но вернулась обратно во Францию, где она любила и была любима и где прошла вся ее жизнь.
ПИСЬМО
«Здравствуй, разлюбезный мой тятенька! Пишет тебе, князю всея Руси, верная дочь твоя Анечка, Анна Ярославна Рюрикович, а ныне французская королева. И куды ж ты меня, грешную, заслал? В дырищу вонючую, во Францию, в Париж-городок, будь он неладен!
Ты говорил: французы — умный народ, а они даже печки не знают. Как начнется зима, так давай камин топить. От него копоть на весь дворец, дым на весь зал, а тепла нет ни капельки. Только русскими бобрами да соболями здесь и спасаюсь. Вызвала однажды ихних каменщиков, стала объяснять, что такое печка. Чертила, чертила им чертежи — неймут науку, и все тут. «Мадам, — говорят, — это невозможно». Я отвечаю: «Не поленитесь, поезжайте на Русь, у нас в каждой деревянной избе печка есть, не то что в каменных палатах». А они мне: «Мадам, мы не верим. Чтобы в доме была каморка с огнем, и пожара не было? О, нон-нон!» Я им поклялась. Они говорят: «Вы, рюссы, — варвары, скифы, азиаты, это у вас колдовство такое. Смотрите, мадам, никому, кроме нас, не говорите, а то нас с вами на костре сожгут!»
А едят они, тятенька, знаешь что? Ты не поверишь — лягушек! У нас даже простой народ такое в рот взять постыдится, а у них герцоги с герцогинями едят, да при этом нахваливают. А еще едят котлеты. Возьмут кусок мяса, отлупят его молотком, зажарят и съедят.
У них ложки византийские еще в новость, а вилок венецейских они и не видывали. Я своему супругу королю Генриху однажды взяла да приготовила курник. Он прямо руки облизал. «Анкор! — кричит. — Еще!» Я ему приготовила еще. Он снова как закричит: «Анкор!» Я ему: «Желудок заболит!» Он: «Кес-кё-сэ? — Что это такое?» Я ему растолковала по Клавдию Галену. Он говорит: «Ты чернокнижница! Смотри, никому не скажи, а то папа римский нас на костре сжечь велит».
В другой раз я Генриху говорю: «Давай научу твоих шутов «Александрию» ставить». Он: «А что это такое?» Я говорю: «История войн Александра Македонского». — «А кто он такой?» Ну, я ему объяснила по Антисфену Младшему. Он мне: «О, нон-нон! Это невероятно! Один человек столько стран завоевать не может!» Тогда я ему книжку показала. Он поморщился брезгливо и говорит: «Я не священник, чтобы столько читать! У нас в Европе ни один король читать не умеет. Смотри, кому не покажи, а то мои герцоги с графами быстро тебя кинжалами заколют!» Вот такая жизнь тут, тятенька.
А еще приезжали к нам сарацины. Никто, кроме меня, сарацинской молвою не говорит, пришлось королеве переводчицей стать, ажно герцоги с графами зубами скрипели. Да этого-то я не боюсь, мои варяги всегда со мной. Иное страшно. Эти сарацины изобрели алькугль (араб. — спирт), он покрепче даже нашей браги и медовухи, не то что польской водки.
Вот за этим тебе, тятенька, и пишу, чтобы этого алькугля на Русь даже и одного бочонка не пришло. Ни Боженьки! А то погибель будет русскому человеку. За сим кланяюсь тебе прощавательно, будучи верная дочь твоя Анна Ярославна Рюрикович, а по мужу Anna Regina Francorum».