Тот день выдался на редкость удачным. Мы мчались на «Газели» по недавно открытой новой Каширке. Сейчас эта трасса значится на картах как М4 (платная). Тогда, в 2000-м, никакой платы не было, а сама дорога восхищала своей комфортностью: ни одной ухабины, никаких (уже!) строительных работ, никакой тебе вереницы машин, за рулём которых сидели москвичи, желающие выехать на выходные из душного мегаполиса на дачи.
Мимо нас буквально пролетали любители быстрой езды, не встречающие на своём пути никаких препятствий.
По существу, нам нужно было свернуть на Симферопольское шоссе и взять курс на Серпухов и Протвино, предварительно свернув на Родионовку. Но мне, в отличие от водителей, предпочитавших традиционные и проверенные пути, нравились новые дороги и новые впечатления. Иначе приходилось бы каждый раз в течение нескольких часов созерцать до боли знакомые пейзажи.
В Протвино, бывшем наукограде, городе физиков, я пребывал уже более полугода, работая в фирме, занимавшейся рыбопереработкой, главным образом – производством пресервов. Моей задачей было каждую неделю ездить в Москву и покупать там всё необходимое для производства, по пути заезжая в какой-нибудь сотрудничающий с нами магазинчик в области и сбывая там свою продукцию. Сотрудники, занимавшиеся этим, назывались ведущими специалистами – так и было записано в трудовой книжке.
Сегодня наш термоизолированный кузов был забит пластиковыми банками, коробками с полиэтиленовыми упаковками для рыбной продукции, этикетками и несколькими ящиками с «Мадерой» и белым «Вермутом»: вино добавляли в специальную заливку для пресервов.
За рулём в своей неизменной джинсовой куртке сидел Виктор - водитель лет сорока пяти, спокойный, мягкий, уравновешенный, старавшийся не ввязываться в дороге в какие-то идиотские авантюры, хвататься за сомнительные шабашки, и всегда желавший побыстрее добраться домой, к семье. Мне нравилось с ним работать. Со мной же нравилось работать всем водителям. По карте я ориентировался свободно и сразу понимал, как удобней и быстрее добраться в тот или иной конец Москвы или области.
Машина набирала скорость (хотя больше ста мы никогда не ездили), а я, ещё на МКАДе посчитав наши доходы и расходы, смотрел в боковое окно, любуясь летним закатом. Вдалеке проходила железная дорога Павелецкой линии, по которой шли поезда на юг, в сторону зачем-то покинутой мной родины. Впрочем, в этот вечер поводов для грусти не было, и я уже представлял, как, добравшись до места назначения и купив по пути домой пару бутылок «Клинского», ввалюсь в свою просторную и полупустую съёмную «ночлежку», волью в себя пиво и вырублюсь спать. Был вечер пятницы, и вставать завтра чуть свет необходимости не было.
От этих светлых мыслей меня начали отвлекать частые «пыхтения» машины. По озабоченному виду Вити, я понял: что-то идёт не так. Скорость стала снижаться. Несколько раз «чихнув», машина встала.
Настроение стало портиться. Виктор вышел и открыл капот. Я, хоть и работал экспедитором, в машинах ничего не смыслил, поэтому предпочёл остаться и надеяться на лучшее. Покопавшись во «внутренностях» двигателя, Виктор вернулся и сел в машину. Вставив ключ зажигания и покрутив им туда-сюда, Виктор заявил: «Ну всё, приехали. Вызывай наших, Сань».
Легко сказать: вызывай! Тогда, летом 2000-го, «мобила» у нас была одна на фирму, и звонить по ней можно было по одному номеру – тоже на фирму. Именно сейчас ее у меня не было. Девятитонная «Ивеко» ушла в Киев, где должна была загрузиться коробочками для копчёной кильки. «Мобилу», естественно, взял другой экспедитор.
Виктор вытащил треугольный аварийный знак и поставил его позади машины.
Надежды на то, что кто-то из проезжающих мимо остановится и дотянет нас хотя бы… куда-нибудь, было мало, практически никакой. Тем не менее, я вышел на трассу и стал голосовать. Разумеется, безрезультатно.
Надо было принимать какое-то решение. Вдалеке я увидел высокий шпиль какой-то железнодорожной станции. До неё вполне можно было дойти пешком, а там наверняка есть телефон, решил я.
- Вряд ли, - скептически заметил Виктор по поводу моей надежды отыскать там телефон, - но выбора нет, попробуй. Долго не гуляй, вдруг, наши раньше хватятся и приедут, - с улыбкой добавил он.
«Куда уж там, хватятся они». Гендиректора не было, исполнительный директор Сергей Александрович, который и мог быстро и эффективно решать возникающие проблемы, тоже был в отпуске. Последний из смышлёных специалистов уехал на «Ивеко» в Киев. С остальными о чём-то договариваться всегда было как-то трудно. Оставалось надеяться на себя. Я был искренне убежден, что на станции непременно должен быть телефон, по крайней мере за деньги его могли дать.
Путь до станции пролегал по петляющей грунтовой дороге, местами переходившей в бездорожье. За время пути по «железке» промчался какой-то пассажирский поезд, но на станции не остановился. Солнце уже клонилось к закату и освещало своими мягкими лучами пространство между железной и автомобильной дорогами. Светило в глаза, но не ослепляло.
При всей, казалось бы, сложности ситуации, на душе не было тревоги, была лишь озабоченность. В конце концов, самое печальное, что могло произойти, - это ночёвка в машине. До утра уж как-нибудь найдут. А ещё можно было поблагодарить судьбу за то, что день выдался ясный, и не приходится шлёпать по грязи и лужам, рассуждал я в духе Робинзона Крузо.
Довольно помпезного вида станция с высоким шпилем и колоннами, оказалась совершенно безлюдной. Даже открытых окошек не наблюдалось. А то, что предыдущий поезд здесь и вовсе не остановился, наталкивало на мысль, что станция эта какая-то полузаброшенная, «музейная». Я походил взад-вперёд по платформе минут десять и понял, что заблуждался. Стали появляться люди – потенциальные пассажиры, забегали невесть откуда взявшиеся железнодорожники, открылось окошко кассы. К нему-то я и направился.
- Здравствуйте! - обратился я к кассирше. – А у вас тут телефона не найдётся? Мне по области надо позвонить. Я заплачу, - уверил я сотрудницу РЖД.
- Телефон? Не-е-е… У нас нет. В Домодедово надо ехать.
«Ни хрена себе!», - подумал я. – «А я-то был уверен…»
- А как доехать?
- Скоро будет электричка, доедете до Домодедова, здесь близко.
Я взял билет за какую-то символическую сумму и стал ждать электричку, которая, в свою очередь, ждать себя не заставила. Вагон не был полным, но я не стал садиться, боясь пропустить своё Домодедово. Однако следующей остановкой оказался какой-то «32-й километр». Поезд проехал ещё небольшое расстояние, и буквы на вокзальном здании указали мне, что я приехал по адресу. Вместе со мной вышло довольно много народу. Наверное, из тех, кто каждый день ездит на работу в Москву и возвращается вечером.
Каково же было моё удивление, когда я, походив по зданию вокзала и поспрашивав людей на предмет наличия телефонной связи, узнал, что и здесь таковой нет. Я если хочешь позвонить, надо идти в центр города, где находится почта и переговорный пункт.
Выбора опять-таки не было.
Городок был небольшой, и переговорный пункт найти оказалось несложно. Но ещё больше, чем отсутствие телефона на вокзале удивило меня количество людей в здании переговорного пункта. Помещение напоминало гудящий улей, в котором все находящиеся были объединены одной целью: позвонить. В несколько окон стояло несколько длинных очередей. Дойдя до окошка, я протянул деньги и сказал: «Протвино, Серпуховской район». Сдачи полагалось получить после окончания разговора в зависимости от его длительности.
Разговор с нашими, казалось, вышел конструктивным: «Новая Каширка, новая, не старая, километров десять от Москвы, от МКАДа… Стоим… Ничего сделать можем… Я с Домодедова звоню... Ждём…» Исполняющий обязанности гендиректора - резковатый и туповатый главный инженер Сергей Павлович вроде бы всё понял и обещал принять меры по спасению застрявших.
В принципе ситуация была обыденной, а не экстремальной. Однако, как выяснилось позже, этот день закончился неудачей не только для нас: машину, уехавшую на Украину, не пропустили на таможне, а в самой фирме царил кавардак в связи с нехваткой составляющих для производства и тары.
Пока они там раскрутятся, думал я, пока подготовят машину (а это мог быть только ЗИЛ «Бычок»), пока нас найдут, пройдёт часа два-три. Тянуть обратно тоже станут не торопясь. Так что домой попадём к глубокой ночи.
Я зашёл в ближайший продуктовый магазин, купил копчёной колбасы, хлеба, сыра и воды. На двоих. И уже спокойно пошёл на вокзал. Купил билет до «Ленинской» и стал ждать электричку.
На платформе неподалёку от меня стояло несколько парней сельского вида и отдельно от них худенькая невысокая девушка. Она была в обтягивающих джинсах и легкой курточке-ветровке. Светловолосая, волосы пострижены по плечи, в солнцезащитных очках, в легких спортивных туфлях. На плече висела дамская сумочка, а в руке она держала пакет. У нее был усталый вид, но своей опрятностью и какой-то чистотой и свежестью, присущей молодости, производила приятное впечатление. Впрочем, более привлекательного объекта внимания на перроне не было. Судя по всему, нам предстояло ехать в одном направлении.
Войдя в вагон, я спокойно намеревался пропустить «32-й километр» и выйти на уже знакомой «Ленинской». Но чёрт возьми! Электричка проехала мимо!
Девушка, по-видимому также желавшая выйти на «Ленинской», застучала по стеклу двери. Однако в тамбуре не было никого, кто бы объяснил или исправил ситуацию.
- Вам тоже надо было сойти? – обратился я к ней, когда электричка двинулась дальше, в сторону Москвы. – А что собственно произошло?
- Здесь так бывает, - просто ответила она, как будто мы с ней были давно знакомы. – Ехала сюда – проехала до Домодедова, еду отсюда – и вот, то же самое. Какие-то электрички останавливаются, какие-то - нет.
Мы (теперь это уже были мы, а не просто я и она) доехали до следующей станции, кажется, «Калинина», и вышли. В кассе я спросил, как нам попасть на «Ленинскую».
- Следующая станция. Скоро будет электричка, - последовал ответ.
- А она остановит? А то мы вот с девушкой ездим туда-сюда и никак не выйдем.
- Эта остановит.
Я по-джентельменски купил два билета и объявил:
- Ну что же, будем ждать.
- А что остаётся делать, - улыбнулась она, сняв очки и убрав их в сумочку.
Внешне она была ничем особо не примечательна. На вид ей было, как и мне, года двадцать два-двадцать три. На лицо приятная, но не красавица далеко. Худая, стройная. Грудь под курточкой не выделялась. Но определенная миловидность в ней, без сомнения, присутствовала. А в данной ситуации девушка эта становилась мне почти что родной, близкой и любимой. Так уж я устроен… был. Кто посмотрит на меня с симпатией, в ту и влюблюсь. На время, конечно. Бывает, что на несколько минут.
- Я Саша, - счёл нужным представиться я.
- Лена, - просто ответила она.
Вот и познакомились.
- А Вы в Домодедово тоже случайно?
- Да, электричка не остановилась. Никак не разберусь, какие из них и когда останавливаются, а какие - нет.
- Ну я-то тем более не в курсе. Мы тут на трассе застряли. А телефона ближе, чем в Домодедово, нигде не оказалось. Вот пришлось ехать, - коротко объяснил я нашу историю.
- А мы – это кто? – поинтересовалась Лена, как мне показалось, небезразлично, с интересом.
- Водитель там сидит, ждёт, вот купил ему кое-что. Да и себе тоже.
Показалась электричка.
- Повезёт? – спросил я, вкладывая в это слово двойное значение: повезёт ли нам и повезёт ли поезд?
- Будем надеяться, - вздохнула она, хотя расстроенной не выглядела.
Когда поезд остановился, а двери открылись, мы чуть ли не с визгом вбежали в него. Отдышавшись, оба засмеялись собственной активности.
- Нам ещё выйти желательно на «Ленинской», - уточнил я, смеясь. – Так что расслабляться не будем.
«Нет, ну если я сел на «Ленинской», когда надо было ехать в Домодедово, значит остановка там всё же есть, и поезда останавливаются», - пробовал рассуждать я логически, но логика в этих местах как-то терялась.
Мы стояли в тамбуре, чтобы не пропустить «Ленинскую» и вовремя выскочить.
Только сейчас я заметил, что туда-сюда с нами катались и те несколько сельских парней, что стояли на перроне в Домодедово. Один из них с простоватой и нагловатой улыбкой не сводил глаз с Лены. С Лены, которую я уже считал своей… попутчицей.
- Ты с «Ленинской», прелесть? – бесцеремонно, но не грубо обратился он к ней, услышав наш разговор.
Она кивнула, явно не желая знакомиться ближе.
- Где там живёшь? – продолжал настаивать парень, а я не знал, как себя повести. С одной стороны, мне его вмешательство было неприятно, с другой – а кто я собственно ей, с какой стати она моя-то? А ничего грубого или оскорбительного он не говорит. Она молчала, как и я. Он улыбался. Остальные пацаны обменивались редкими фразами. Ситуацию спасла электричка, остановившись у заветной станции и раскрыв двери, в которые мы вылетели так же быстро, как и влетели.
Пацаны, как будто сразу забыв о своих вагонных домогательствах, пошли в одну сторону от железной дороги – там находилось какое село, вроде бы Павловское. Лена направилась в противоположную. Наши пути действительно совпадали. И мне очень не хотелось бросать её.
- Уже поздно. Шпана вот какая-то шляется. Я Вас провожу, ничего?
- Да пожалуйста, - ответила она своим слегка хриплым голосом. Было видно, что она рада нашему знакомству и тому, что пойдёт не одна.
- Я Вам помогу, - сказал я, взяв пакет из ее рук. Он оказался легким, там, видимо, была какая-то одежда.
Уже стемнело. По-хорошему, надо было бы идти на трассу к Вите и сообщить обнадёживающие новости. Но как теперь бросить Лену?! Не могу я её бросить. А главное – не хочу!
Мы шли по просёлочной дороге без освещения. Перешли трассу, и оказались собственно в деревне. «Улица Вокзальная», - успел прочитать я вывеску на одном из домов.
- Вот здесь мы и стоим, - уточнил я, кивая назад, на трассу.
- Вам, наверное, к водителю надо, - с искренней озабоченностью даже не спросила, а утвердительно сказала она.
- Да вроде как надо. Но не могу же я Вас бросить, - ответил я полушутя, но с твёрдым намерением довести Лену до её дома.
- Вы одна живёте? – поинтересовался я, наверное, некстати.
- Сейчас одна. Родители тут рядом живут. Иногда приезжают помочь по дому. И на зиму тоже. Или я к ним.
Она остановилась у какого-то темного деревянного дома:
- Проходите, - пригласила она, и чтобы не было заметно, что ей нравится всё происходящее, сочла нужным добавить, - я Вас всё равно потом выпровожу.
- Конечно, конечно, - скромно улыбнулся я.
Во дворе не было даже собаки.
Комната, куда мы вошли, пройдя прихожую, была средней величины, возле окна стоял кухонный стол, на окнах - старые, но вполне приличного вида занавески, где-то в углу иконы, у порога женская обувь, - всё по-деревенски.
В комнате стоял холодильник. Напротив окна стоял шкаф-сервант.
Лена сняла сумочку и положила ее в кресло. Туда же я положил пакет. За занавеской угадывался санузел, куда Лена отправилась сразу же по прибытии. Где-то возле входа, по-видимому, осталась кухня.
Я снял туфли и сконфузился: от дневной беготни носки пахли не слишком приятно, а снимать их было не слишком прилично. Ну ладно, может, как-нибудь уладим этот конфуз, подумал я, когда Лена вышла из-за занавески и пошла ставить чай.
Если я выглядел так же, как она, то это означало, что мы оба сильно устали. Но чувствовалось, что нам обоим при этом не хотелось расставаться. И не только потому, что мне не хотелось спать в машине, а ей в ее деревне более приличного спутника найти было трудно. Между нами возникла симпатия. Меня тянуло к ней. Но в то же время я не мог бросить Виктора. Прошло уже довольно много времени с момента моего звонка в Протвино, и наши могли приехать с минуты на минуту. И как я буду объяснять своё отсутствие? Ещё в розыск подадут.
- Ужинать будете? У меня тут есть кое-что, - спросила Лена.
- Да не откажусь.
Она разогрела и принесла что-то вроде рагу с картошкой и мясом, порезала колбасу и хлеб, налила чаю.
- А мы вообще в Протвино ехали. И ничто не предвещало плохого в этот день, - пошутил я, как будто рассказывая какую-то телеисторию из популярной некогда программы «911».
- Протвино… Что-то знакомое, - стала копаться в памяти Лена. А потом встала и вытащила из нижнего отделения серванта книгу-альбом, посвящённую Московской области. Полистав, нашла там страницу «Протвино». На фото были запечатлены его современные девятиэтажки, асфальтированные дорожки и полное отсутствие частного сектора. Всё так и было.
- Ну да, он и есть. Приукрашенный немного, как и всё и всегда на фото. На самом деле там довольно уныло.
- Почему уныло? Выглядит весьма привлекательно, современно.
- Ну как сказать, выглядит современно, а по сути деревня деревней. Город физиков когда-то был. Там ускоритель протонных частиц какой-то сначала построили, институт, а потом уж город. А сейчас как будто мутировали жители. Работы нет, все в Москву ездят. Развлечений в городе тоже нет, кроме кабаков. Друзей найти трудно, девушку тоже. Да и работа у меня… с семи утра как уедешь, бывало, часов в восемь вернёшься. И в субботу порой нужно выйти. А в воскресенье из развлечений в лучшем случае баня. Вот и всё. И друзьям моим лет по сорок-пятьдесят. Такое вот всё современное.
- А как там оказались вообще?
- С Астрахани приехал, за счастьем, - улыбнулся я.
- Ого, далековато.
- Да как раз по вашей железной дороге к нам поезд и едет. И с Домодедова самолетами летали когда-то. Когда билеты доступными были. А ты где работаешь? – решил я перейти на «ты».
- В Бирюлёво в гастрономе, смена два через два. Сегодня как раз моя закончилась. Устала, как собака.
- А вот собаки-то у тебя и нет, - шутливо заметил я. – А не помешала бы. Улочки больно тёмные.
- Да помрёт она с тоски тут. Или от голода. Я, бывает, у подруги ночую в Москве. А тут тихо на самом деле, жильцов мало, многие разъехались.
- Слушай, Лен, - решился-таки я озвучить давно созревший у меня в голове план. – Будет всё-таки нехорошо, если я Витю там одного брошу. Давай сделаем так. Я быстро сбегаю, разузнаю, что и как. И сразу к тебе, пообщаемся ещё, если не против. А ещё у нас там вино есть. Мы вообще его в рыбу добавляем. Но ради такого случая…
Лена явно была не против, но, похоже, в моё возвращение не сильно верила.
- А не заблудишься в темноте?
- Я трассы буду держаться, не заблужусь. Только ты дождись, ладно?
- Ладно, - ответила она, подошла и прижалась ко мне.
Не ожидая такой нежности, я обнял её и… не поцеловал даже, а как-то неловко чмокнул в тонкие губы.
- Я скоро!
Я бежал… Просёлочными дорогами, через траву, а потом вдоль трассы. Навстречу проносились машины с зажжёнными фарами и разрезали ими ночную тьму.
В темноте показались знакомые очертания нашей «Газели». Витя спал.
- О, Саша вернулся, - по-доброму обрадовался он, пробудившись. – А я уж думал…
Я быстро рассказал обо всём: и об электричках, и о Домодедове, и о Лене.
- Ты извини, но мне надо идти. Я не думаю, что они в темноте сейчас нас искать будут. Скорее всего, с утра приедут. А я обещал вернуться.
Да что там, я хотел вернуться!
- Вот, купил тебе кое-что покушать, - передал я ему пакет с едой, не оставив себе ничего: меня и так Лена накормила. - Не в обиде?
- Да нет, Саш, какие обиды, дело молодое, иди.
- Ну если всё-таки приедут, объясни, что я в надёжном месте и искать меня не надо, лады?
Витя кивнул.
Я вышел из кабины, открыл кузов, залез в него и, покопавшись в коробках с вином, извлёк оттуда бутылку «Мадеры».
Для «романтического вечера», блин.
Обратно я тоже побежал…
Дверь калитки была не заперта, как и дверь дома. Лена явно не опасалась незваных гостей, а ждала званного. Она вышла ко мне заспанная, в одной ночнушке и босиком. Её первый сладкий сон я нарушил.
- Привет, - глупо улыбнулся я. – Спала?
- Да, сморило что-то… Думала, не придёшь…
- И поэтому дверь оставила открытой?
- Да кому тут ходить…
- Кроме заезжих авантюристов.
Я поставил «Мадеру» на стол. Лена достала из серванта бокалы.
- Закуску не обязательно, ужинали уже, - предвосхитил я ее устремление к холодильнику. Лена не стала сопротивляться. Сон пока ещё побеждал все другие ее желания, если таковые не пропали вовсе.
- Штопор найдётся? – спросил я.
Лена молча подошла к столу, выдвинула ящик и достала необходимое для предстоящего распития средство.
- Ну давай, просыпайся, - погладил я ее по щеке. Она улыбнулась, прижалась щекой к моей ладони и попробовала встряхнуться.
- Слушай, Лен, - взялся я за старое. – Где тут у тебя попудрить носик можно?
- Там, за занавеской, - не сразу поняла Лена.
Отодвинув занавеску, я обнаружил ещё и дверь, открыл ее и оказался там, где хотел. Над раковиной висел обычный деревенский умывальник, а рядом с унитазом стояло ведро с чистой водой. Прежде всего надо было избавиться от треклятых носков, которые стали ещё более пахучими. Что я и сделал незамедлительно.
- Могу согреть горячей воды в чайнике! – крикнула Лена из-за двери.
- Можно, на будущее, - откликнулся я. – Лен, а можно какие-нибудь тапочки или шлёпки?
- Да, сейчас принесу.
Отлично! Теперь надо незаметно отнести носки в прихожую, где прохлаждались мои башмаки. Им там вместе будет уютней. Подмыв интимные места, я вышел из этой «ванной комнаты», и пока Лена возилась на кухне, прошмыгнул в прихожую, вложив носки в туфли.
Лена отыскала мне шлёпки, видимо, свои:
- Размерчик, конечно, не твой.
- Спасибо, спасибо, - искренне обрадовался я.
Она уже окончательно проснулась. Поверх ночной рубашки, сквозь которую проглядывали пупырышки сосков, накинула легкую шаль.
Мы присели за стол.
- За нас! – произнёс я свой «романтический» тост.
- За неожиданное и приятное знакомство! – добавила она.
Мы выпили сладкого вина, отчего быстро захмелели.
- Ну как там твой друг? – спросила Лена.
- Живой. Согласился отпустить. Хотя я и без согласия бы пришёл.
- Даже так? – она сделала вид, что усомнилась.
- Да. На самом деле я не шёл, а бежал: и туда, и обратно. Но ты всё равно уснула.
- Извини, устала.
- Не извиняйся. Я на самом деле рад, что мы сейчас здесь с тобой.
Мы выпили ещё, пока не опустошили бутылку наполовину. «Мадера» уже хорошо дала по шарам. Учитывая нашу усталость, это было неудивительно.
- А ты где спишь? – стал уже неприкрыто намекать я. - Я думал, тут одна комната.
- Нет, есть ещё комнатушка, там и сплю.
Я стал потягиваться и зевать, прикрывая рукой рот. Лена заразилась зевотой мгновенно.
Надо было как-то деликатно перейти к действию. Я встал и, отодвинув занавеску, сделал вид, что смотрю в окно.
- У вас действительно полумертвая какая-то деревня. По пути никого не встретил…
Я обошел вокруг стола и обнял Лену сзади. Она поёжилась в моих объятьях и повернула ко мне голову, посмотрела в глаза. Я приподнял ее со стула и развернул лицом к себе. Её шаль я снял и повесил на спинку стула.
Хрупкое тело Леночки буквально утонуло в моём, не таком уж и могучем, но всё же полностью поглотившим её всю. Я стал стягивать с неё ночнушку через голову. Обнажились маленькие груди с довольно крупными коричневыми сосками, уже набухшими от возбуждения. Я целовал ее в губы, а рукой трогал между ног, нащупывая поросший волосиками лобок через простые тонкие трусики.
- Пойдём в комнату, - тихо и хрипло прошептала она.
Комната оказалась раза в три меньше, чем та, где мы только что сидели. У стены располагалась односпальная кровать.
Я стал развеваться сам, Лена помогла избавиться от плотной рубашки, снять которую можно было лишь через голову. А потом стала расстёгивать ремень на джинсах. Когда от джинсов удалось избавиться и откинуть их в сторону, её рука скользнула вниз - туда, где у меня стремительно нарастало возбуждение. Какое-то время я находил удовольствие в том, что она захватила инициативу. Но мне и самому хотелось действовать. Я опустился перед Леной на колени и стал целовать животик, пупочек, гладить руками маленькую попку, лицом утыкаясь в ее трусики, чувствуя запах женской плоти. Почувствовав прилив возбуждения, я стал стягивать их вниз, обнажая непричёсанную поросль лобка. Проведя пальцем по щелочке между ног, я почувствовал, что Лена «течёт», и, наверное, уже давно. Ещё тогда, когда я ходил вокруг да около…
Я уложил обнаженную Лену на кровать, а сам присел у ее ног, покрывая их поцелуями. Она лежала и всем своим видом показывала, что получает удовольствие, которого, видимо, была давно лишена. Я согнул ее ногу, располагавшуюся ближе к краю кровати, и стал целовать внутреннюю поверхность бедра. Мой язык добрался до источника интимной влаги и заскользил по стеночкам расщелины, в темноте казавшимися не розовыми, какими наверняка были в действительности, а серыми. Лена застонала, так же хрипло, как и разговаривала. Язык скользил по набухшему холмику, а внутрь проникал мой палец, доставляя ей ещё больше удовольствие. Я не сдавался, чувствуя, что проделываю всё это не напрасно. И угадал. Лена выгнула спину, негромко и протяжно застонала, вернее - взвыла… А я стал целовать и гладить ее бедра.
- Иди ко мне, - прошептала она, протянув ко мне руки.
Раздевшись полностью, я навалился на нее, отчего кровать под нами заскрипела, но всё жен выдержала обрушившийся на нее груз, не рухнув после продолжительных толчков-потрясений. Лена извивалась, обхватывала ногами мою спину, подталкивала меня сжатыми ногами и заставляла ускорять темп. Как в первом случае я, сейчас она тоже знала, зачем это делает и чего хочет достигнуть. Я приподнимался над ней, упираясь руками в кровать по обе стороны от Лены и продолжал движения. Время от времени, чувствуя, что она ещё не готова, а я уже на пределе, останавливался и целовал ее соски, слегка их покусывая. Впивался в губы и шею, не боясь оставить на ней свои засосы. А потом действие продолжалось с новой силой. Сначала вразвалочку, враскачку, а потом всё сильнее и резче, до криков.
Пролетарская девочка любила сильный секс, похожий на спорт, без лишних соплей. И достигала желаемого…
Мы едва умещались на ее кровати вдвоём, но никому из нас даже мысль не приходила перелечь куда-то ещё. Сквозь незанавешенное полностью окно на наши обнаженные тела падал белый лунный свет, предоставляя возможность разглядеть интимные части мужского и женского тела.
Наш постельный разговор, как это часто бывает, был фактически ни о чём, слова дополнялись прикосновениями, поглаживаниями, поцелуями губ и тел. Я фактически забыл про машину, про аварию, про фирму, про всё. Мне было хорошо с ней. Я чувствовал влюблённость, но знал, что такого рода чувство пройдёт очень скоро, буквально через несколько часов. И всё же рисовал в своём воображении картины того, как мы с ней подружимся, начнём встречаться, будем ездить друг к другу, гулять по Москве… Она будет приезжать ко мне, и мы станем наслаждаться друг другом ночи напролёт. И с такими мыслями засыпал, прижимаясь к ее телу, казавшемуся мне в эту ночь восхитительным.
Кажется, о чём-то таком думала и она, и тоже засыпала, лежа на боку и обнимая меня рукой. Погружения в сон было недолгими. Узкая кровать не давала возможности комфортно спать на ней двоим. И когда мы просыпались, то вновь повторялись прикосновения, ласки, стоны, крики… Удовольствие. Наслаждение. Изнеможение.
Под утро сон всё же сморил нас обоих.
Я резко проснулся и посмотрел на часы. Было 6 утра. Лена мирно сопела, уткнувшись мне в бок. Я не шелохнулся, стараясь не побеспокоить сон своей ночной любимой.
Тем не менее мне надо было идти. Не задубел ли там в машине Виктор, не напали ли на него грабители, а может, уже забрали наши, а теперь ищут меня? Все эти мысли пронеслись в моей усталой и больной голове.
Лена зашевелилась. Она проснулась довольная.
- Зачем вчера хулиганил? – спросила она.
Спросонья я не понял, что именно она имела в виду: то ли моё сексуальное на неё «нападение» вообще, то ли отсутствие предохранения в процессе, и просто ответил вопросом на вопрос:
- Я? Разве? – и чмокнул ее в уголок рта, растянувшегося в улыбке. Девочка всё-таки ценила простые удовольствия и не усложняла того, чего не стоило усложнять.
- Мне надо идти, - мягко, но уверенно заявил я.
- Я понимаю, - ответила она с неподдельным пониманием и встала с кровати. - Может, кофе?
- Нет, пожалуй, - отказался я. – Вдруг там с Витей что не так или меня уже ищут, - добавил я с улыбкой.
- Мы ещё встретимся? - спросил я, в тот момент не сомневавшийся в том, что я этого хочу.
- А ты хочешь? – угадала она мои мысли.
- Конечно. Как нам связаться? Есть телефон?
- Своего нет, как видишь. Позвонишь в магазин, спросишь меня. Лена там одна, - она протянула мне листок бумаги, на котором написала ряд цифр, – единственное теперь связующее звено между нами. Хотя почему единственное? Я ведь знаю теперь, как добраться до «Ленинской».
Я убрал листок у барсетку, оделся и вышел в прихожую, где меня ждали башмаки и ненавистные носки. Лена провожала меня в ночнушке, явно желая посмотреть ещё не один интересный сон. Обувшись, я встал, отряхнулся и притянул ее к себе. Она прижалась ещё крепче.
- Удачи! – прошептала она.
- Пока!
- Спасибо за ночь.
- Тебе спасибо…за всё.
Я вышел из дома и вновь побежал…
«Газель» так и стояла на краю трассы, а Витя клевал носом.
- Не приехали? – спросил я, открыв дверцу.
- О! Саня вернулся. Не, никто не приехал.
Для меня отсутствие наших стало неожиданностью. Либо не было машины на ходу, либо… Не знаю, что ещё могло быть «либо».
Как будто по волшебству на противоположной стороне дороги остановилась знакомая «копейка» главного механика Мунира Абдулхаковича. Вылезший из неё Мунир тихим уставшим голосом стал объяснять, что нас всю ночь искали на Каширке, но почему-то на старой (хотя я не один раз подчеркнул…), и даже сейчас сюда решили заехать так, на всякий случай.
Через несколько минут подъехал «Бычок», из него вылез другой водитель, тоже Виктор, и сцепил машины тросом. Мне пришлось пересесть в «Бычок». Процессия из трёх машин двинулась в путь.
По дороге домой я уже не думал о пиве и расслабухе. Клонило в сон, но спать в машине мне никогда не удавалось. И я думал о Лене. Почему, живя в Протвино уже несколько месяцев, мне ни разу не попалась такая вот – непритязательная, душевная, всё понимающая? Почему вообще все целенаправленные знакомства заканчивались лишь болтовнёй или всё тем же распитием пива? Наверное, в ту пору я боялся женщин, и после одного, двух, трёх неудач, желание знакомиться и вовсе пропадало. Или чёртова работа не оставляла ни времени, ни сил на что-то личное. Или постоянный бич молодости – безденежье – стесняло меня. А может, и вправду жители Протвино мутировали… Последнее едва ли, а всё остальное было, скорее, попыткой оправдания моего бездействия. Ведь если не считать двух-трех пьяных девиц, подцепленных в каком-нибудь баре, куда мы с Сергеем Александровичем забредали в полупьяни, никаких приятных впечатлений, связанных с женщинами, в Протвино у меня доселе не было. Случившееся сегодня ночью, - это, пожалуй, первое такое. И что теперь? Действительно, ездить друг к другу, встречаться? А вдруг она залетела от моих неосторожных ночных действий? Это уже совсем ни к чему, испугался я, двадцатидвухлетний. Мне на себя-то не хватает. Что я вообще-то тут делаю, в Подмосковье этом?
С каждым километром, приближавшим меня к дому (хотя какой это дом…), чувство кратковременной влюблённости, которым я дышал ещё утром, пропадало, улетучивалось. Какие ещё тут могут быть отношения? Я же вообще обратно собирался возвращаться, в Астрахань.
Грустно и устало посмотрев на листок с телефоном, я понял, что никогда по этому номеру не позвоню.