Седин М.К. 2011 год
На израненную войной деревеньку опустилась теплая майская ночь. Нестройный лягушачий хор перекликался с изумительной соловьиной трелью, радуя еще не уснувших после трудового дня сельчан. Слышался ароматный запах сирени. Доносились звуки гармони. Мысли наполнялись чувством любви к Божьему творению.
- Вася, Вась! Ты послушай, как выводит! – хвалила Аня соловья.
- Слышу, Анютка, слышу! – шептал ей на ухо Василий, прижимая к себе сильной рукой.
- Не надо, Вася. Я ведь не твоя жена. Я жена твоего брата. Убери свои руки. Не порти такой прекрасный вечер. Дай послушать дыхание этой мирной, послевоенной весны.
- А я что мешаю, Анютка? Вот мы и будем слушать с одним чувством и желанием.
- А как же Дмитрий, брат твой? Что он скажет нам, когда вернется? Грешно ведь это!
- Оттуда не возвращаются, моя хорошая. Кто немцам служил, того забрали навсегда. Теперь нам Бог велит быть с тобой вместе. Необходимо жить одной семьей, воспитывая ребеночка.
- Воспитатель нашелся! Я ведь на пять лет старше тебя, Васенька? Найдешь себе жену и воспитаешь своих детей. Вон сколько девок осталось без мужиков! Так что ты нарасхват сейчас, дорогой.
- А мне нравишься ты, Анютка! Я тебя люблю еще с детства и всегда мечтал иметь тебя женой. Да вот Митяй подъявился. А теперь, когда ты свободна, поженимся и уедем в город. Я на все пойду, Аня, чтобы сделать тебя счастливой.
- Это ты сейчас говоришь, Васенька. А добьешься своего и убежишь от меня. Кому я нужна с дитем?
- Дите мне не чужое, Анечка, оно от родного брата. Не так ли?
- Так, Вася.
- Ну, вот и будем вместе воспитывать! Ну чего тебе бояться, Анютка?
- Тебя я боюсь, Вася. Уж больно ты жадный!
- Скуп не глуп, дорогая. Разве плохо то, что я буду все в дом тянуть?
- А ну тебя, пристал – оттолкнула его от себя Аня, - Не дал соловья послушать. Идем, если хочешь, с мамой поговорим о твоем предложении. Если оно серьезно.
- Вполне серьезно, Анютка, – вскочил со скамейки Василий.
Свекровь Марфа Даниловна еще не спала. Тщательно замаскировав окна сарая от света керосиновой лампы, она развешивала, вынувши из сундука, «трофейные» вещи на просушку.
- Вам чего? – спросила она вошедших Василия с Аней.
- Мама, мы хотим пожениться – робко ответил Василий.
- Еще чего выдумал, сынок! Девок мало? – а потом, немного подумав, сказала – Ну что ж, может это даже и лучше. Если Дмитрий не вернется, у ребенка отец будет. Род Смогиных продолжится.
Родителей у Ани не было давно. Они погибли в начале войны, попав под бомбежку. Аня осталась одна. Верующие отец и мать привили ей любовь и поклонение Богу. Она постоянно обращалась к Всемогущему в молитвах, и Он помогал ей выжить во время оккупации немцами села. Чтобы не впасть в грех блуда с оккупантами, она вышла замуж за Дмитрия, который служил у них в полиции. Дмитрий был исправным полицаем. Немцы ему доверяли и разрешали забирать у подозрительных людей ценности. Так у него в доме появилось много разных вещей, и даже золото.
Его мать, Марфа Даниловна, старалась изо всех сил, чтобы сохранить это «богатство», которое приберегалось для ее детей и внуков.
- Надо чаще проветривать – качала головой Анина свекровь, оглядывая и принюхиваясь к вещам, развешенным на веревках в сарае.
- А зачем нам столько барахла? – спросила однажды Аня у Марфы Даниловны.
- Ну и глупая ты, как я посмотрю, Анюта, народ вокруг голый и босый! А ты говоришь – зачем? А может быть и такое, что зимой нечего жевать будет? Вон солнце как печет! Как будешь жить с дитем, подумала?
- Я надеюсь на Бога, Марфа Даниловна.
- Бог просто так не пошлет, дорогая невестушка, трудиться необходимо. Или иметь на что выменять хлеба.
- Но эти вещи слезами политы, Марфа Даниловна!
- А что теперь не полито слезами, невестушка? Бог простит – стала креститься в угол сарая свекровь. А потом предупредила Аню, сказав:
- Не вздумай рассказать кому-либо, что у нас есть. Узнают власти – мы все вместе за Митей пойдем. Господи, помилуй сыночка, - вновь начала осыпать себя крестным знамением Марфа Даниловна, заплакав.
Так Аня, вновь не видя выхода, стала сожительницей Василия, который вскоре уехал в город. А перед отъездом сказал:
- Как устроюсь – заберу вас к себе, дорогие мои Аня и Верочка.
Город встретил Василия нищетой и развалинами. Люди в бедных одеждах спешили каждый по своим делам, напоминая муравейник. Но, несмотря ни на что, город жил своей, еще незнакомой для Василия, жизнью. И знакомить его с этой жизнью стал дядя, Павел Данилович. Это был пятидесятилетний мужчина, живущий при продовольственном базаре, в маленькой служебной комнатушке. Работал он там же сторожем и занимался, кроме того, подвозом продуктов торгующим.
- Вот так я живу, племяш, - развел он руками, впуская Василия в комнатку. – Как там Марфутка, сестрица моя, а твоя мама?
- Да ничего, живет помаленьку, внучку нянчит.
- А про Дмитрия не слышно?
- Нет, дядя, видимо с концами забрали. Теперь я за него. Женился вот на Анне. Как устроюсь, думаю их забрать сюда. Оставлять там – сами знаете каково. Из-за Дмитрия люди не дадут им жизни.
- Я это понимаю, племяш, - почесал за ухом дядя. – Но сначала сам устройся, видишь какая кругом разруха?
- Вижу, Павел Дмитриевич, - вздохнул Василий.
- Ну, ничего, что-то придумаем, племяш. Я поговорю с начальником рынка, чтобы определить тебя на работу. Может, даже вместо меня будешь трудиться.
- А вы, Павел Данилович?
- У меня, Вася, что-то стало сердце шалить. Как бы мне не окочуриться.
- Вы, наверное, шутите, дядя?
- Ничего не шучу, Вася. Вчера ночью ко мне «скорая помощь» приезжала – хотели забрать в больницу, но я не согласился, чтобы никто из посторонних не занял мою комнату. А вот теперь ты приехал, так что можно будет и подлечиться.
Узнав, что к сторожу приехал племянник, завхоз рынка Яков Михайлович поспешил к нему в гости. Ибо знал о его болезни сердца и о том, что у него есть много спрятанных денег.
Поздно вечером раздался стук в дверь комнаты.
- Кого там еще принесло? – со стоном проговорил Павел Данилович. – Вася, открой, я не могу встать.
Василий отодвинул засов. В комнату вошел тучный завхоз, проговорив извиняясь:
- Мне сказали, Данилович, что ты сильно болен. Я заглянул узнать о твоем самочувствии. Извини, дорогой, что поздно. Днем совсем не было времени.
- Ничего, ничего, Михайлович, я тебе всегда рад, – встал с кровати Павел Данилович – вот приехал ко мне племянник, его надо бы устроить на работу вместо меня. Если сможешь – помоги в этом, пожалуйста.
- А ты, Данилович, как же?
- А я что, Михайлович? Я, видишь, не смогу уже трудится – болячка одолела.
- Брось шутить, дружище, мы еще повоюем, - похлопал по плечу старого друга Яков Михайлович.
- Отвоевался я, мотор глохнет, - сморщился Павел Данилович.
- Пройдет, Бог даст, очухаешься. А с племянником твоим все образуется, помогу. Но сейчас у меня к тебе есть разговор, Паша. Желательно без свидетелей.
- Вася, выйди пока погуляй, мы поговорим с начальником. Извини, Михайлович, я прилягу – застонал, схватившись за левую часть груди, Павел Данилович.
- У тебя вид покойника, Паша, не будь в обиде за такие слова – начал сразу Яков Михайлович – Где хранишь, Данилович, свой капитал?
- Какой «капитал», Михайлович? Видишь время какое – все на харчи уходит. А тут еще племянника принесло.
- Не плачь, Данилович, мне люди рассказали, сколько ты старых денег обменял на новые.
- Врут люди твои, Михайлович, тяжко мне сейчас об этом говорить, приходи завтра, попустит малость – я тебе все представлю.
- Хорошо, дорогой, договорились. Я завтра утречком загляну, а ты пока за ночь приготовь все. Да не вздумай своего племянника ввести в курс дела, а то до утра не доживешь. Он тебе поможет определить твои сбережения.
Нежданный гость, выходя, тихонько закрывая дверь, проговорил:
- Не вздумай до утра умереть – я с племянника потом все равно взыщу.
Кое-что подслушав из беседы, Василий сообразил, что у дяди есть много денег. И потому, не теряя времени, начал допытывать его:
- Дядя, скажи, где ты прячешь свои сбережения?
Павла Даниловича схватил приступ:
- Скорую, скорую мне вызови, Вася, - начал шептать он, задыхаясь.
- Скажи, где деньги? Тогда вызову скорую и найму по уходу за тобой сиделку, - продолжал требовать племянник.
- И ты о том же, сродственник? – С трудом проговорил Павел Данилович, скрутив непослушными пальцами дулю – Деньги мои вам нужны? На-ка вот, выкусите, дорогие. А ты пробовал, племяш, их делать, деньги эти? А знаешь, сколько они у меня забрали лет жизни? Я во всем отказывал себе, чтобы собрать эти проклятые деньги. Но зато, когда они были собраны, я стал чувствовать себя человеком с большой буквы. Стал богаче тех, кто командовал мной. Соображаешь ли ты о том, Вася?
- Соображаю, дядя Паша. Только Вы уже не жилец и деньги Ваши достанутся чужим людям.
- Слышишь – не отдам. Они меня и на том свете греть будут.
После этих слов Василий схватил дядю двумя руками за плечи и с силой начал трясти, приговаривая:
- Отдай, дядя Паша, отдай. Ну, хотя бы скажи, где они лежат. Деньги ведь уже не нужны тебе. Ты уже не жилец, ты – покойник.
Раскрыв широко рот, Павел Данилович хотел еще что-то сказать. Глубоко вздохнул, но, так и не выдохнув, обмяк. Василий продолжал трясти его, пока он не упал с кровати. Но, увидев его с открытыми глазами, вытянутое неподвижное тело, в испуге отошел к двери. Потом, поборов страх, вернулся и начал обследовать кровать.
Под матрацем на всю длину и ширину была прикручена шурупами фанера. «Двойное дно?» - промелькнуло в его голове. Потом, открутив лезвием ножа шурупы, приподнял фанеру и ахнул, увидев сплошной пласт из пачек денег! Сердце Василия учащенно забилось. Схватив в углу комнаты мешок, дрожащими от волнения руками, он начал складывать их, прислушиваясь – как бы кто не увидел. Ему казалось, что вскочит дядя и станет отнимать. Но Павел Данилович лежал спокойно, глядя в потолок своими неподвижными глазами. Когда деньги уже были в мешке, Василий поставил на место фанеру, положил матрац и уложил сверху дядю, прикрыв его тело одеялом. Потом отнес мешок с деньгами в базарную подсобку и там тщательно спрятал его под дверью.
А рано утром постучал завхоз.
- Входите, не заперто, - отозвался Василий.
- Как Павел Данилович? – спросил Яков Михайлович.
- Дяди уже нет, - засопел носом Василий, - он умер.
- Как умер?
- Так, как все умирают, - вздохнул Василий.
- А ты знаешь, что он мне много денег должен?
- Вот этого я не знаю, Яков Михайлович. Хорошо, что вы пришли, а то мне надо идти к врачу за справкой для похорон дяди. А вы, если сможете, побудьте с ним, Яков Михайлович.
- Конечно, конечно побуду – согласился завхоз.
После тщательных поисков Яков Михайлович нашел еще одно место, где были спрятаны деньги покойного. Сумма оказалась довольно приличная, что его сильно успокоило. Он даже помог похоронить Павла Даниловича и устроить на работу Василия. Василий же отвез деньги в село к матери на хранение. Завхоз купил себе новую машину «Волгу», которую его сынок потом разбил, попав в аварию. А сам с переломом ног был доставлен еле живой в больницу.
Василий же начал усиленно богатеть. На вопрос матери: - Откуда у него столько денег? – отвечал, что ему их дал Павел Данилович перед смертью за то, что он ухаживал за ним. Мать стала благодарить Бога за брата, который оставил свое наследство племяннику. И посоветовала сыну об этом пока никому не говорить. А самому – куда попало их не тратить.
- Что же, мать, и Ане не говорить?
- И Анюте тоже. Ибо она сильно набожная стала, может не так понять. Ей кроме Бога ничего не нужно в этой жизни. Тяжело тебе с ней будет жить, сынок.
- Ничего, разберусь сам как-нибудь, мать. А если будет не по-моему – прогоню.
- Ну, это ты брось, Вася. Не для того ты на ней женился. Старайся изо всех сил сохранить свою семью и род наш.
- Ты не боись, мам, все будет в порядке. – с гордым достоинством сказал Василий, глядя на себя в зеркало.
Вскоре Василий купил себе хороший дом в пригородном поселке и перевез туда Аню с дочкой Верой. Мать пока оставалась в селе присматривать за небольшим хозяйством и оставшимися деньгами.
- К зиме сворачивайся, мамуля, приеду за тобой. Будешь жить с нами, хватит тебе здесь прозябать, намучилась за все эти годы. Куплю машину и буду возить тебя, как королеву. Заживем по-новому, согласна?
- Да, сынок, только не сейчас, - ответила Марфа Даниловна на предложение Василия – Дождусь, дорогой сынок, я старшего сыночка. Мне гадалка сказала, что он жив и скоро должен вернуться домой.
- Ну, что ж, ждите – вздохнул Василий.
А чтобы не скучно было жить на новом месте Анне, Василий весь приусадебный участок засеял цветами. И, когда они зацвели, стал на базаре продавать. Закрутилась торговая карусель. Анне некогда было глянуть на небо, а дочке учиться в школе. Земля, цветы и базар поглотили их жизнь.
- Вася, я не вижу просвета в этой суете, - жаловалась Анна – посмотри, на кого мы стали похожи? Когда это все закончится? Неужели нам так много надо в этой жизни?
- Потерпите, милые, - отвечал с улыбкой Василий – Подсоберем еще деньжат, наймем работников, а сами – загорать на море.
Но это были очередные фантазии. Времени на отдых так и не находилось. Аня и дочка стали взывать в молитве к Богу. Просить Всевышнего о том, чтобы Он унял алчность Василия и показал им выход из создавшегося положения. И милосердный Бог вскоре ответил на их молитву. Он послал им на встречу Евангельскую Христианку, живущую недалеко от Баптистской Церкви в этом поселке. Разговорились, и Надежда Ивановна пригласила их к себе в дом. Анне очень понравилась ее скромная и тихая жизнь без всякой суеты и спешки. Из хозяйства – несколько курей да небольшая белая собачка, которая принимала всех за своих. За чаем Надежда Ивановна предложила им прийти в Молитвенный дом на служение в предстоящее воскресенье. Анна с радостью приняла это предложение. А Вера не стала соглашаться, ссылаясь на то, что надо спросить у отца:
- Не будет ли он против, чтобы мы туда ходили?
- Ну, ты как хочешь, Вера, а я пойду, милая. У меня уже сил нет, каждое воскресенье прозябать на этом проклятом базаре. А всю неделю ухаживать за цветами. Бог послал нам выход, а ты еще сомневаешься, дорогая моя.
- Я не сомневаюсь, мама, я хочу слушать вас обоих.
- Это правильно, Верочка, только над всеми нами есть Бог. И Он через Надежду Ивановну предлагает нам идти в это воскресенье в Дом Божий.
Как обычно, Василий с вечера под воскресенье загружал машину цветами, которые с женой и дочкой возил на базар продавать. Но на этот раз Аня отказалась ехать, сказав, что в воскресенье больше не собирается работать. Раздраженный непослушанием жены, Василий поехал сам. Поздно вечером, возвратившись домой, он с негодованием изрек:
- Пусть вас баптисты и кормят. Я денег тратить на вас не буду. Кто не работает – тот и не ест. Я из-за вас сегодня в убытке, понимаете вы это или нет?
- Понимаем, Вась, но и ты нас пойми – ответила спокойно Анна – В воскресенье не должно нам работать. Мы нарушаем Божье установление «Шесть дней работай, а в седьмой – день покоя». Бог не благословляет труд человека в воскресенье.
- Аня, если ты сама с ума сошла, то Веру не своди. И если тебе деньги не нужны, то ей они скоро ой как понадобятся для своего будущего. Будут деньги, дорогая, появятся и благословения от Бога. А когда Вере захочется пойти в Церковь – поедем вместе со мной в настоящую. А не в секту какую-то, в которую ты пытаешься ее затянуть. А если не будешь слушать меня, мужа твоего, то можешь уходить из моего дома куда тебе угодно, даже к Баптистам, и домой не приходить.
- Так ты что, гонишь меня, Вася?- заплакала Анна.
- Не гоню, а предупреждаю и слово мое твердое.
- Прости меня, Васенька, но я выбираю Бога. Он – мое убежище и сила!
- Ну, вот и иди в свое убежище.
О своих взаимоотношения с мужем Аня поделилась с Надеждой Ивановной, когда пришла к ней с необходимыми вещами своими, чтобы у нее пожить. А та рассказала Пресвитеру Церкви Ивану Григорьевичу. Пресвитер уделил ей время для общения и во время беседы сказал:
- Сколько люди приносят сами себе вреда? Ищут без Бога хорошую жизнь. Отдают на то все свое время и силы, а пожинают горе и разочарование. Вам, Анна Федоровна, необходимо с Богом решать все эти сложные житейские вопросы. А для этого нужно вместо грехов впустить Дух святой в ваше сердце для руководства.
- Как это сделать, Иван Григорьевич? – спросила Анна.
- Покаяться, Анна Федоровна, чтобы Бог простил грехи, а вместо них вселился Христос Духом Своим, то есть родиться в Духе.
- Для меня это не совсем понятно, Иван Григорьевич.
- Скажу проще, - улыбнулся Пресвитер – Вам, Анна Федоровна, необходимо в Церкви покаяться. То есть признать свои грехи и начать следовать за Богом, стараясь уже не грешить.
- Я согласна – ответила Анна, обрадовавшись.
Злой и раздраженный вновь приехал Василий с Верой с базара. Переступив порог дома, он с руганью набросился на Анну:
- Бездельничаешь, женушка, отдыхаешь? Делаешь все, как тебе Бог повелевает?
- Да, муженек. У меня сегодня праздник, Вася! Я совершила в Церкви достойный плод покаянья. И радуюсь тому, что Бог меня освободил от грехов. Я получила свободу, Вася!
- Ну, вот теперь с завтрашнего дня и пользуйся этой свободой, дорогая. Иди к своим Баптистам, там и грейся и питайся этим плодом. Да не забудь забрать с собой дочку ни на что не способную. Продремала целый день возле цветов и не продала – половину домой привез.
- Не продала потому, что их не покупают, папа. А не потому, что я не способная. – возразила Вера.
- Вот не дам тебе денег на сапожки, тогда поймешь – способная ты трудится или не способная, дочка.
- Мы трудились с мамой все лето над этими цветами. А теперь всю осень гонишь продавать их.
- А вы как думали деньги зарабатывать? Хочешь жить – умей вертеться! Я один вас всех не потяну. У меня зарплата маленькая.
- Вася, Вере еще учиться надо, отстань от нее.
- Пусть учится, только без меня. Ищите себе того, кто будет вас содержать.
- А мы уже нашли, дорогой.
- Это кто же такой богатый?
- Это Сам Иисус Христос, от которого ты убегаешь, Вася. Иди и ты к Нему. Будем вместе ходить в Церковь, стараться славить Господа. А все остальное приложится.
- Без денег не приложится все остальное. Иди с глаз моих, Анюта, со своим Богом и дочкой.
- Мы уйдем, а с кем останешься ты, Василий?
- Таких, как вы, много, только моргну – на готовое завтра прибегут.
Аня с дочкой ушли на квартиру к Надежде Ивановне. Стали посещать Церковь, молиться Господу, служить Ему. И Бог не оставил их. Анна вскоре устроилась на работу уборщицей на железнодорожной станции. Обрабатывали огород у Надежды Ивановны, получая все необходимое для пропитания. Вера поступила учиться в техникум.
Василий же действительно «моргнул» и в доме его появилась сожительница Мария – базарная продавщица рыбы. С ней он нашел общий язык и в торговли, и в религии. Скопив еще немалую сумму денег, они на зиму решили отдохнуть в поселке на свежем воздухе и вдали от базарных забот. А чтобы не было скучно вдвоем, привез еще из села свою мать, которой стало невмоготу жить одной, обслуживая себя и какое ни есть хозяйство.
Увидев Марию в доме, Марфа Даниловна спросила:
- А где Аня и внучка моя Верочка?
Василий уклончиво ответил:
- Они вот уже год как ушли к Баптистам не желая жить со мной безбожником. Живут на квартире у своей духовной сестры.
- И ты, сынок, ни разу у них не был?
- А что мне у них делать, мама? Они кроме своего Бога ни о чем больше не говорят. А я признаю только веру православную. Ждал, что они опомнятся, вернутся назад. Но, как видишь, не дождался. Давай лучше, мамуля, отметим твой приезд! – поставил на стол бутылку Василий.
- Только без этого, сынок, - взглянула Марфа Даниловна на бутылку. – Ты что, сынок, пить начал или балуешься? Ты же знаешь, в нашей семье нет пьяниц.
- Да это мы так – от скуки, Марфа Даниловна, - вступила в разговор Мария – По сравнению с городом, здесь скучновато жить. Вот мы иногда и балуемся. Правда, Вася?
- Правда, Мария.
- Василий, завтра же приведи ко мне внучку. Я хочу на нее посмотреть. – потребовала мать, садясь со стоном на диван. – Какой работой, сынок, ты сейчас занимаешься?
- Пока никакой, мама. – ответил Василий – тратили то, что заработали с Марией летом. Вот думаем поехать еще на заработки в Сибирь. Говорят, что там можно хорошие деньги сшибить.
- А как же Аня с дочкой? На что они живут?
- Мамуля, они уже взрослые, должны сами себя обеспечивать. Аня, вроде бы, работает на станции. Сегодня воскресенье, я зайду за ними в Молитвенный дом. Скажу, что бабушка приехала – они мигом прибегут, успокойся, дорогая.
- По-моему ты лукавишь, сынок? – вздохнула Марфа Даниловна.
По пути в Молитвенный Дом, Василий зашел в пивную. Там выпил стакан водки и кружку пива «для смелости», как он решил. «Осмелев», зашел в Церковь и начал поносить верующих разными словами. Двое крепких парней вывели его за дверь, пригрозив вызвать милицию. Вслед за ними, услышав его ругань, вышла и Аня. Увидев ее, он закричал:
- Ты чего тут делаешь, Анюта? Уходи отсюда. Чем они тебя приманили, эти недорезанные Баптисты? Ко мне приехала мать и хочет тебя видеть с Верочкой.
- Хорошо, мы придем, и ты приходи в Дом Божий, Вася, только в трезвом виде.
- А ну вас – махнул рукой Василий, удаляясь пьяной походкой.
По пути еще выпив пива, он ввалился в дом совершенно пьяный.
- Ну что, позвал Аню с Верой, сынок? – встретила его мать.
- Скоро будут – буркнул он, упав поперек кровати в храпе.
Через час бабушка уже обнимала внучку, приговаривая:
- Какая же ты красавица у нас, Верунчик. И уже почти взрослая. Отец бы твой не узнал тебя при встрече.
- А ты совсем старенькая, бабушка, - потрогала седые волосы пальцами внучка.
Долго велась беседа близких людей. Вспоминалась деревня, война, пережитые бедствия. А в конце, заплакав, Марфа Даниловна сказала:
- А сынок мой Митя живой, скоро встретимся с ним, чувствует мое сердце. А вы чего по чужим углам скитаетесь, дорогие мои? – спросила как бы между прочим бабушка.
- Почему по чужим, Марфа Даниловна, - ответила Аня – Мы – верующие – одна духовная семья. У нас нет чужих. Мы помогаем друг другу, когда возникают в жизни какие-то проблемы. Бог нас учит творить дела милосердия. А мы стараемся быть его хорошими учениками. И, когда нас Василий выгнал из дома, мы не остались на улице. Милосердный Бог не дает погибнуть тем, кто на Него уповает.
- Хорошая духовная семья у вас, дорогие мои. Нам бы такую иметь.
- А вы вливайтесь в эту духовную семью, бабуля! – пригласила внучка.
- Глава этой духовной семьи Сам Иисус Христос! – подняла руки к небу Аня.
Со слезами на глазах провожала Марфа Даниловна Анну и Веру, когда они шли к себе на квартиру.
- А вот и Молитвенный Дом – остановилась Вера возле небольшого домика с белыми стенами и ухоженным двориком – Надумаете прийти сюда, Марфа Даниловна, милости просим. Служение проходит каждое воскресенье с девяти часов утра. Не заблудитесь, бабушка. – стала целовать ее внучка.
- Не заблужусь, моя хорошая. Обязательно приду узнать, чем вы тут занимаетесь. И вы приходите, не забывайте меня старую. Нате, вот – подала Марфа Даниловна сверток из газеты, в котором находились шоколадные конфеты.
С тяжелой головой проснулся утром Василий.
- Маша, у тебя опохмелиться нет? – спросил он сожительницу.
- Нет, Вася, ты вчера все выпил.
- Головочка трещит, а магазин еще не скоро откроется, подправиться бы. Вчера приходили Аня с Верой?
- Да, были, долго о чем-то беседовали.
- Ты не слышала о чем?
- А оно мне нужно? Они были в другой комнате, чаи гоняли. По-моему приглашали твою маму идти к ним в секту.
- А мама что?
- У нее спросишь, Васенька. Дай мне еще поспать – укрылась с головой одеялом Мария.
- Ой, головочка моя разрывается – вновь застонал Василий, собираясь в магазин.
- Попей квасу и полежи, еще рано. Откроется, тогда пойдешь.
- Не могу, тошнит меня от твоего кваса. Пойду, прогуляюсь малость.
По пути в магазин он остановился возле водопроводной колонки, чтобы освежить холодной водой лицо. И, когда умылся, начав пить, услышал позади себя голос:
- Оставь мне немного, браток, не пей всю.
Василий, бросив пить, оглянулся и спросил:
- А ты кто будешь? Я такого здесь не встречал.
Но, присмотревшись лучше, узнал своего брата Дмитрия. Стал обнимать его, говоря:
- Митя, тебя не узнать, ты так изменился!
Дмитрий, опустив от удивления руки, проговорил:
- А ты откуда здесь, Вася? Ты что тут живешь?
- Да, брат, я тут живу. Вон дом мой виднеется с красной крышей. Такая встреча, такая встреча! – не то радостно, не то удивленно стал повторять Василий одни и те же слова, хлопая по плечу рукой брата. – Это дело надо непременно обмыть, дорогой братуха. Это же, сколько мы с тобой не виделись, Митя?
- Да почти двадцать лет, Вася.
- Непременно обмыть, - стал искать по карманам деньги Василий. Не найдя нужной суммы для «богатого» застолья, с сожаленьем сказал – У меня с собой только на одну бутылку, брат. Мария опять похозяйничала, забрала лишнее.
- Одной хватит, Вася, я не пью, обойдемся. Ты лучше расскажи, кто у тебя есть дома, чтобы я мог купить гостинцев.
- Кроме нашей мамы и моей Марии – никого.
- А дети?
- Детей не имеем. Купи хлеба и женщинам конфет. Остального у меня навалом.
- Вася, а Аня моя где?
- Об этом дома поговорим, дорогой. Жива твоя Аня и дочка Вера. Дома, дома обо всем. Этот разговор не на две минуты – заторопился Василий.
- Ну, дома, так дома – согласился Дмитрий.
- Мама, посмотри, кого я привел – крикнул с порога Василий.
- Кого еще? – обозвалась из кухни мать.
- Иди, посмотри на своего старшего сыночка, мамуля.
Увидев Дмитрия, Марфа Даниловна, сделав навстречу шаг, остановилась, схватившись рукой за левую часть груди.
- Здравствуй, мама, - протянул к ней руки Дмитрий – мы так давно с тобой не виделись. Успокойся, родная, я, как видишь, живой и невредимый.
Упав головой на грудь сына, сквозь слезы, радуясь встрече, Марфа Даниловна прошептала:
- Живой, родимый мой сынок! Слава Тебе, Господи!
Потом отступив назад, стала пристально рассматривать его, приговаривая:
- Ты так похож, Митя, на отца твоего Коленьку. Как же ты, дорогой, попал сюда? Кто тебе сказал, что мы находимся в этом поселке?
- Бог помог по милости Своей ко мне. Когда я вышел из тюрьмы, то не знал, куда поехать жить. По той статье, что я сидел, не разрешается поселяться в городе при освобождении. А домой поехать, сама знаешь, не смог. Там очень много осталось свидетелей тому, кем я был в селе при немцах. Еду поездом и молюсь: «где мне выйти, Господи?» и Бог указал именно здесь. Как видишь, Владыка не ошибается.
Василий с Марией в недоумении наблюдали за этой встречей, не зная как вести себя. Уж больно часто в словах Дмитрия упоминался Бог. «Не стал ли брат тоже Баптистом?» - подумал Василий.
- Ой, какая трогательная встреча, пойду на кухню похлопочу об угощении – засуетилась Мария.
- Мама, я не вижу Ани, где она? – задал Дмитрий вопрос матери.
- С Аней все в порядке, дорогой, она с дочкой живет в этом же поселке.
- С какой дочкой?
- С вашей, Митя. У тебя есть дочь и уже почти взрослая, внучка моя, Верочка.
- Ах да, об этом мне уже сказал Василий. Мама, я хочу их видеть, покажи мне, где они живут?
- Не все сразу, сынок, отдохни хоть немного с дороги. Позавтракаем, приведем себя в порядок, а потом сходим.
- А вот и мы, - поставила на стол Мария большую сковородку с жареной картошкой. – Прошу к столу, дорогие. Только сначала помойте руки.
- А я уже у колонки умывался и руки мыл – ответил Василий, открывая бутылку.
- А мне не мешает тоже умыться – подошел Дмитрий к умывальнику.
- Собрались сыночки, а мне вас угостить, кроме картошки, нечем – опечалилась мать.
- Не беспокойся, мама, что по мне, то я привык ко всякому. Не с курорта еду. И за то спасибо, что есть – утешил ее Дмитрий. – В тюрьме меня пленные немцы учили молиться и благодарить Бога за все, что есть. И сейчас я хочу вместе с вами помолиться перед принятием пищи, если вы не против? Благодарю Тебя, Господи, - стал молиться Дмитрий – что ты дивно и чудно, Боже, благословил меня встретиться со своими близкими. Это случилось только по Твоей милости ко мне. Я даже предположить не мог о такой быстрой встрече с мамой и братом. Слава Тебе! Надеюсь также увидеться с Аней и дочкой, помоги мне в этом, Господь дорогой. Благослови нас принять пищу, которая есть на столе. Принять нам во благо, а Тебе во славу, Владыка. Аминь!
- Хорошо ты помолился, сынок! – одобрила мать.
- Как смог, главное, чтобы Бог принял мою молитву.
- Так молятся Баптисты, я слышал, когда к ним заходил. – усмехнулся Василий, наливая в стакан водку. – Ну что ж, с прибытием и освобождением тебя, брат, - поднял он стакан. И выпив, как воду, добавил, глядя на Дмитрия – Ну и дела, даже не с кем обмыть твой приезд, братуха. Пойду лучше прогуляюсь.
- И я с тобой, Вася, - стала одеваться Маша.
Марфа Даниловна, оставшись наедине с сыном, рассказала ему все, что его интересовало.
- Да-а-а! – покачал головой Дмитрий, сказав – Пошли мне мудрости, Господи, мирно разобраться во всем и не ожесточить своего сердца против брата Василия. Не будем ждать до завтра, мама. Идем, сейчас покажешь мне, где живет Аня с дочкой. Без них, я чувствую, отдыха у меня не получиться. Да и Василий запсиховал.
- Хорошо, сынок, я покажу их дом, а явишься к ним сам. Лучше завтра придете к нам праздновать вашу встречу.
Подходя к дому Надежды Ивановны, Марфа Даниловна хотела вернуться назад. Не получилось. Неожиданно набежала туча, и сыпанул, как из решета, дождь. За пять минут стало столько воды, что из-под навеса, под которым они спрятались, невозможно было ступить ногой. Пришлось заходить в дом вместе.
- Можно к вам? – постучала, открывая дверь, Марфа Даниловна.
- Заходите, милости просим, - ответила Надежда Ивановна, поднимаясь с кровати. – Аня, к нам гости пожаловали, прими, а тоя раздетая. – Позвала она громко.
- Я тоже раздетая, а кто к нам пришел? – выглянула из комнаты Вера. – Ах, бабушка, мы сейчас.
- Вы уж извините нас, что мы не готовы вас встретить, - стала одеваться Надежда Ивановна – у нас в это время дня, кроме Воскресенья, всегда отдых. Вот мы и расслабились, а тут еще и погодка сон нагоняет.
- Мир дому вашему, хозяева, - поклонился Дмитрий, когда все собрались.
- С миром принимаем, - ответили они хором, поняв, что к ним пришли верующие.
- Братик, откуда вы? – спросила Надежда Ивановна.
- Пока не знаю, вот были у Василия, а теперь зашли к вам.
- Ой, ой! – стала приседать на стул Аня. – Верочка, да это же твой папа с того света явился.
- Как папа? – не поняла Вера.
- Бабушка, объясни ей, - подошла, плача, к Дмитрию Аня.- Здравствуй, Митенька! – Проговорила она сквозь слезы. – Прости, что я не смогла дождаться тебя. Ты так долго не был, что подумала – уже не встретимся с тобой.
- С Богом все возможно, дорогая, и наша встреча тоже. Как видишь, она состоялась. И не только между нами, но как я понимаю со Христом. А это самое главное.
- Друзья, будем чай пить! – стала ставить на стол чашки Надежда Ивановна.
До позднего вечера продолжалось общение друзей. Много вспомнилось о пережитом в трудные годы войны и в послевоенное время. Дмитрий благодарил Бога за то, что попал в тюрьму и там уверовал во Христа Спасителя. Он много псалмов знал наизусть и хорошо пел. Анна благодарила Милосердного Бога, что послал ей встречу с мужем, а дочке с отцом. Марфа Даниловна почти все время проплакала. Но это были следы радости, а не печали. Надежда Ивановна приглашала их жить у нее, говоря:
- Дорогие, с вами так хорошо! Оставайтесь у меня, места всем хватит.
Но решено было пока Дмитрию с мамой вернуться в дом Василия. А в воскресенье поговорить с пресвитером о том, как правильно Дмитрию и Анне поступить, чтобы не было греха прелюбодеяния с их стороны.
Когда Дмитрий с мамой возвратились в дом Василия, хозяева уже спали. А утром, когда хотели их пригласить в Молитвенный Дом на служение, их уже не было в доме.
- Мама, похоже, что Василий с Машей избегают с нами встречаться – определил Дмитрий, - мне надо отсюда уходить.
- Поговорим с пресвитером, а потом будем принимать решение.
Пресвитер Иван Григорьевич, внимательно выслушав Дмитрия и Анну, сделал вывод:
- Поскольку все то греховное в вашей жизни происходило до покаяния, то Бог вам простил все эти грехи. И, чтобы вам не набраться новых, начинайте жить уже как муж и жена, ибо у вас совместный ребенок. А вам, Дмитрий Николаевич, необходимо покаяться и стать членом Церкви.
- За этим дело не станет, Иван Григорьевич, - ответил радостно Дмитрий.
Вечером следующего дня вся семья Смогиных была собрана у Василия. Состоялся как бы прощальный ужин. Неверующих в этой семье осталось двое. Марфа Даниловна тоже стала членом Церкви ХБ. Мария и Василий по-прежнему утверждали, что они православные. Мария говорила:
- Куда Вася, туда и я.
Никакие истины и уговоры не убеждали. Они только просили мать, чтобы она не оставляла дом, когда они поедут на заработки.
- А ты, Митя, поживи в моем доме – просил брат – займись цветами, чтобы не пустовала теплица. Ведь это доходное дело, а деньги всем нужны. В том числе и тебе после тюряги.
- Спасибо, брат, - ответил Дмитрий, - Только лучше было бы тебе обратиться к Богу, Вася, и решать с Ним все твои дела. А не искать деньги и счастье вдалеке.
- Не могу я тут оставаться, брат. Как говорят – третий лишний.
- Ну что ж, это твой выбор, дорогой.
Два года Василий не давал о себе знать. На третий год прислал телеграмму с просьбой, чтобы выслали ему на обратную дорогу деньги. Ограбили, не могут доехать домой.
- Что будем делать? – спросил мать и жену Дмитрий. – Не лукавит ли братец мой, прося денег?
- Возможно и так, - ответила Аня, - Что там у него происходит, мы не знаем. Но мы живем в его доме и пользуемся его землей.
- Вышлем, чтобы не были должны за пользование их землей – решили Дмитрий и Анна.
- Дорогие детки, будете уходить отсюда, заберите и меня с собой. – стала просить их Марфа Даниловна.
- Мама, это не так просто. Вопрос состоит не в тебе, а в нас с Анной. Тебе придется пока пожить с ними. Знаю, что жить нелегко, когда разный дух. Но необходимо терпеть и молиться за тех, кто противится истине. А вдруг, и им Бог откроет ее. И если, дорогая, тебе будет не в моготу, то, конечно, придешь к нам. У нас есть уже немного денег, возможно со временем купим себе домик.
- Митя, возьмите мои сбережения себе. – подала коробок с драгоценностями Марфа Даниловна – Это то, что ты мне тогда оставлял и просил хранить. Вот все это в сохранности. Василий об этом не знает.
Дмитрий открыл коробок и со вздохом сказал:
- Все это теперь для меня не имеет никакой ценности.
- Как? Продай, для покупки дома будет. – возразила мама.
- Мне этот коробок отдал один еврей, которого вели на расстрел. Я тогда обрадовался, когда увидел кольца и серьги. Думал, многое приобрету на них. А приобрел двадцать лет тюрьмы. Прошу тебя, мама, выбрось все это в старый колодец, что возле соседей. Да смотри никому не говори об этом. А то полезут доставать и тоже на себя проклятие примут.
- Хорошо, сынок, я так и сделаю, - положила в сумку коробок Марфа Даниловна.
Через два дня приехал Василий. Злой и раздраженный, он переступил порог своего дома.
- Ты представляешь, мама? Перед самым отъездом нас грабанули. Видимо кто-то навел, потому что знали, что мы уезжаем. И даже сумму расчетных денег назвали и сказали отдать, приставив нож к моему горлу. А Марию вырубили, чтобы не кричала. Пришлось отдать все наши денежки. И вот теперь с пустыми руками мы вернулись домой.
- Не переживай, сынок. Хорошо, что вы живы остались. А деньги – дело нажитое. Будете трудиться – появятся.
И тут же у Марфы Даниловны появилась мысль: «Не отдать ли драгоценности Василию, в колодце им не место. Не зря же я их столько времени хранила?»
- Вася, у меня для тебя есть подарок.
- Какой, мама?
- А вот, посмотри. – достала из шкафа мать коробок.
Василий открыл и ахнул. Потом пустился в пляс, выкрикивая:
- Мамонька, мы спасены! Все-таки есть Бог. Вернул нам часть денег заработанных. А тебе, мамулька, большая благодарность, что отдала мне, а не Дмитрию это золото.
Марфа Даниловна, вспомнив, что приказывал Дмитрий, заплакала, увидев какие разные у нее сыновья. И, вытирая краем косынки слезы, сказала:
- Васенька, ты только не говори об этом Мите, что я тебе дала. А то он будет очень переживать.
- Хорошо, мамуля, - стал целовать Василий мать.
Каждое воскресение Марфа Даниловна приходила в Церковь на собрания, где отдыхала душой и училась духовной жизни. Дмитрий с женой работали на железной дороге, а дочка вера училась в техникуме. Все складывалось хорошо. Только Марфе Даниловне было сильно одиноко из-за разного духа с теми, кто ее окружал. У Василия и Марии велись все время разговоры о деньгах. А когда мать напоминала о Боге, отвечали:
- Мама, не пугай нас баптистами. Мы к ним не пойдем.
Так длилось всю зиму.
- Господи, помоги мне вырваться из этого заточения, - молилась Марфа Даниловна.
И Бог услышал. Весной Василий решил продать свой дом, чтобы жить в городе. И покупатель нашелся. На предложение Василия Дмитрию купить у него дом. Дмитрий согласился. Но с условием, что половину денег отдает, а половину в рассрочку. Была написана расписка и купля состоялась.
Василий с Машей вселились в городе в однокомнатную квартиру и стали там жить, работая на базаре. Торговля вновь закипела каруселью. Потекли ручейком деньги, которые каждый месяц Василий с Машей клали на сберкнижку. А о тех деньгах, что Дмитрий высылал за дом, Василий Марии не говорил. Их он прятал вместе с драгоценностями в укромном месте. Неизвестно, чем бы все это закончилось, но произошла девальвация денег. Со сберкнижки забрать свои собственные деньги стало невозможным.
- Маша, мы стали нищие, - упал Василий на диван в слезах. – Наши сбережения пропали.
- Как пропали? – не поняла Мария.
- Обесценились. Придется начинать все с начала.
- Не может быть, не верю! – заходила в нервозе по комнате Мария.
- А ты включи телевизор и послушай последние известия.
Узнав действительность, Мария хотела выброситься из окна. Василий с трудом остановил ее, хотя и у самого было такое желание.
- Маша, из всякого положения есть выход – сказал он – Давай успокоимся и решим, что будем делать дальше?
- Легко тебе говорить, Вася. У тебя есть родственники и жилье. А у меня ничегошеньки. Вся надежда была на сберкнижку. Я этого не переживу, Вася!
После такого потрясения Мария три дня не вставала с постели. А после трех дней встала, попросила поесть, и начала заговариваться:
- Денежки, мои денежки, - повторяла она, смеясь и плача.
Врачи признали помешательство, отправив ее в психиатрическую больницу на лечение.
Василий же не стал впадать в уныние. Привел в квартиру новую сожительницу Галю, с которой тоже стал собирать уже новые деньги. И, когда была собрана большая сумма, решено было продать квартиру и поехать к Гале в село. В этом селе, когда они накануне ездили, Василию очень понравилось. Оно напоминало ему его родное село.
- Купим домик, - рассуждал он – и будем с тобой, Галочка, коротать остаток дней наших. Хватит мотаться по свету, пора иметь пристанище.
Для денег, полученных за квартиру, он пошил себе пояс, который потом привязал внизу живота. А остальные были сложены в с двойным дном большой хозяйственной сумке.
- Если уцелеют, нам хватит на оставшуюся жизнь, - подмаргивал он Гале, собираясь в дорогу – Ключи от квартиры и все документы я новым хозяевам отдал. Деньги мне вручили незаметно. А кто поинтересуется их отнять, то пусть приходят – нас уже не будет дома. Мы ночным поездом уедем на новое место жительства, в твое любимое село, Галина Матвеевна.
Не ожидал Василий Николаевич, что в доме Галины их ждала «веселая» компания. Освободился из заключения Галины Матвеевны сынок и в честь этого устроил с друзьями гуляние. Были приглашены к столу и дорогие гости из города – мать и дядя Вася. Они стали отказываться, ссылаясь на усталость и недуги.
- Мама, мы с тобой столько не виделись – уговаривал Виктор – А ты не хочешь с родным сыном посидеть за одним столом. Я так тосковал по тебе, родная, уваж. И вы, дядя Вася, тоже разделите с нами ужин.
Тронутая вниманием сына, мать, в конце концов, согласилась, доставая из сумки продукты, и проговорила:
- Я тоже скучала по тебе, Витенька. Хоть ты и непутевый, а все-таки сын мне.
Василий, покосившись на сумку, как бы в шутку сказал:
- Не все выкладывай, дорогая, оставь на завтра.
- Не дрейфь, Вася, тут и на завтра хватит.
- Под такой классный закусон и выпить не грех, - стал наливать в стаканы водку Виктор.
Почти всю ночь длилось веселье. Изрядно выпивший Василий одетым прилег в другой комнате на кровать. Опытный глаз Виктора по воровской части заметил сильно жирную талию дяди Васи. Пояс с деньгами был аккуратно снят. Проснувшись по нужде, Василий пощупал рукой низ живота и с ужасом понял, что деньги за квартиру пропали. Хотел поднять шум, но передумал. Как бы ему не было хуже. Взял сумку и вышел на улицу. «Пока все еще спят, уйду незаметно на станцию. А там сяду на первый же поезд и уеду из этого осиного гнезда подальше, пока жив и целы в сумке деньги с драгоценностями.
Как выяснилось в пути, поезд шел на юг. Взяв из сумки часть денег на расходы, остальное тщательно замаскировав, Василий успокоился. Одна только мысль теперь беспокоила его: - Где же найти пристанище?
Без денег жить плохо, но и с деньгами нелегко, если негде прислонить голову. Представлять собой бездомного ему не хотелось. А путешественника не получалось, потому что прятался, чтобы никто не увидел, что у него есть на что путешествовать. Так и прокатался он на поездах почти всю весну и лето, выдавая себя за нищего. И пока было тепло, купался в водоемах, ночевал на берегу в кустарниках. Занимался попрошайничеством, чтобы не тревожить двойное дно в сумке. В уже холодные дни осени вспомнил о брате Дмитрии:
- Пойду, попрошусь к нему, чтобы пережить зиму – решил он.
В один из ноябрьских дней он постучался в знакомую калитку. Открывши, Дмитрий спросил:
- Кого вам нужно, мужчина? – ибо не узнал брата с длинными волосами и лохматой рыжей бородой.
- Это я, - обозвался Василий – не узнаешь, брат?
- Признаться, не узнал бы, если бы ты не обозвался, Вася. Что с тобой, что ты в таком виде, откуда ты явился, брат?
- Потом все расскажу, братец. А сейчас прошу тебя пусти обогреться, пропадаю от холода и голода, - процокатал зубами Василий.
- Заходи, дорогой, о чем речь? – пропустил вперед Дмитрий брата, качая удивленно головой. – Ну и запашек от тебя. Идем во флигель, там тепло и нагрета вода помыться.
- Благодарю тебя, братик, что не погнушался мной. – стал плакать с дрожью в голосе Василий, попав в теплое и уютное помещение.
- Бога благодари, Вася, - ответил Дмитрий.
- А за что мне Его благодарить, Бога твоего? Одно разорение за другим сопровождают меня в последнее время. Сколько было денег мною приобретенных и почти все пропали.
- Бог этими разорениями останавливал тебя, Вася. И все для того, чтобы не погибла душа твоя. Давай, дорогой, приводи себя в порядок, а я пока принесу тебе одеться.
- А что ты сам, Митя, мотаешься? Где мама и Аня?
- Аня с Верой у Надежды Ивановны. Она очень больна и за ней нужен уход. А мы с зятем Сережей, мужем Веры, здесь в доме «обретаемся» на хозяйстве. Мама наша пошла к Сережиным родителям в гости и скоро, наверное, придет.
- Как у вас налажена жизнь, брат! – вздохнул Василий. – А я мечусь, как неприкаянный, не находя себе места. Подскажи мне, Митя, что мне сделать, чтобы и у меня так получалось?
- Очень просто, Вася, - засмеялся Дмитрий, - обратись к Богу, чтобы Он помог тебе освободиться от маммоны.
- Какой маммоны? – не понял Василий.
- От денег, у которых ты находишься в плену.
- А как я от них освобожусь, выброшу что ли? На что жить потом буду?
- Не прилагай к ним своего сердца, Вася. Ибо Бог говорит через библию – имей необходимое и будь доволен, а все остальное от лукавого. Когда мысли и дела твои завязаны на том, чтобы больше иметь для тела, а душа остается в голоде, то нарушается пропорция между духовной и физической жизнью человека. То есть, физическая часть забивает духовную. Душа страдает, тело жиреет, требуя для себя все больше благ. Вася, мне мама сказала, что отдала тебе мое золото, которое я сказал ей выбросить в старый колодец, что напротив двора соседа Федора. Но она пожалела и отдала кольца и серьги тебе. Так ли это, брат?
- Так, Митя. Но ты сам подумай, дорогой, кто может выбросить золотые вещи? Разве только глупец.
- Мама, когда ты исчез, каялась, что отдала тебе это золото и просила Бога, чтобы оно не погубило тебя, Вася. Ибо оно замешано на крови. Ну, а теперь, чтобы победить тебе маммону, золото ты должен выбросить в колодец сам и при свидетелях. Понятно?
- Понятно, брат. Только я не смогу это сделать. Уж больно много у меня сейчас надежды на эти побрякушки.
- Возложи надежду на Бога, Вася, и побрякушки эти потеряют в твоих глазах цену.
- Как я возложу на Него свою надежду, брат?
- Посещай собрание, читай Библию и Бог, по милости Своей, научит, как жить, чтобы не жалко было оставлять земное богатство.
- А у меня, брат, уже нет никакого богатства. Оставлять нечего. Был дом, машина, деньги на сберкнижке, - и вот теперь ничего нет, кроме этих нескольких колец и сережек. И это ты предлагаешь мне выбросить туда, откуда невозможно достать?
- Вася, пойми ты, Бог учит, чтобы человек оставил все нечистое для приобретения самого ценного – Царства Небесного.
- Этого я не могу понять, Митя! Если это золото для тебя нечистое, то для мне его подарила мать. Я ведь не украл.
- Да, ты не украл, но оно краденое и пользы тебе не принесет, Вася.
- Ну не могу я, не могу просто взять и выбросить драгоценности, Митя! – затопал ногами Василий, - Это же так глупо!
- Смотри сам, брат. Думай и решай, как тебе поступить. Молись Богу, чтобы тебе победить «маммону». И мы с мамой будем тоже за тебя молиться.
Марфа Даниловна пришла домой уже вечером.
- Долгонько ты, мама, гостюешь. – Встретил ее Дмитрий.
- Заговорились маленько, сынок. А в общении время быстро летит. А тут еще и сват приболел, пришлось и за ним немного поухаживать.
- А что с Михаилом Ивановичем?
- Сердечко пошаливает, «скорая» приезжала. Укол сделали – вроде полегчало. Митя, а чего у нас во флигеле свет горит?
- О, это для тебя сюрприз, мама! Василий объявился!
- Василий? Сам или с Марией?
- Сам! Иди, посмотри на сыночка своего, - улыбнулся Дмитрий.
- Здравствуй, сынок! – войдя во флигель, поздоровалась Марфа Даниловна – Где же ты так долго пропадал, Васенька? Я о тебе все глаза выплакала. Думала, не дождусь увидеть дите свое. И вот, слава Богу, увидела и не узнаю. Ты ли это, Васенька?
- Я, мама, и радуюсь видеть тебя живой и здоровой.
- А почему сам? Мария твоя где?
- Она в психбольнице, мама. Не выдержала денежную реформу и угодила в психушку.
- А ты как, сынок, выдержал?
- С трудом, но держусь, мама. Осталось у меня из всех моих денег лишь один твой подарок с кольцами и серьгами. И вот теперь не знаю, что с ними делать? Дмитрий говорит, чтобы я выбросил в колодец. А мне жалко это сделать. Если я это совершу, то останусь совсем нищим.
- Если эти кольца и серьги тебе мешают, сынок, быть ближе к Богу, то избавься от них. Пусти в свое сердце Бога, Вася, и Он даст тебе самое великое богатство – спасение души. Завтра мы всей семьей будем идти в Дом Божий на служение. Пойдем и ты с нами, сынок. Избавься от того, что мешает. В данном случае – от этих ценностей, что у тебя есть. Обнищай ради спасения души твоей.
- А кто меня кормить будет?
- Прокормимся, Бог поможет. Стыдился бы говорить эти слова матери в твои шестьдесят лет. Я умирала в семьдесят, думала конец, когда прихватило сердце. А вот видишь – живу, потому что Бог, слава Христу, продлил мое странствование на земле. Восемьдесят шесть, а еще движусь.
- Хорошо, мама, я подумаю.
- Думай, сынок, думай. – погладила дрожащей рукой Марфа Даниловна по голове.
Пол ночи не спал Василий, ворочаясь по кровати. Разные мысли посещали его. Одни были о том, чтобы вновь ехать в город и начинать все сначала, используя драгоценности. Другие – оформить пенсию и доживать в поселке. И вдруг, среди этих мыслей вспыхнула ярким светом третья мысль – «А не обратиться ли мне, действительно, к Богу? Забыть все старое и начать жить по-новому, как советуют мама с братом. Они ведь живут этой новой жизнью и радуются ей. Господи, дай мне силы принять правильное решение – начал молиться он, став на колени, - Хочу, чтобы Ты, Боже, руководил мной, ибо я доруководствовался собой и до чего довело меня это руководство, видишь Сам, Боже. Прости меня, грешного, если это возможно с Твоей стороны». После молитвы сердце Василия наполнилось необыкновенной радостью. Этой радостью ему захотелось поделиться со своими близкими. Он хотел зайти в дом, разбудить маму. Но, взглянув на часы, увидел, что уже два часа ночи, передумал. «Утром поделюсь» - решил он. И, уже успокоившись, стал раздеваться, чтобы лечь спать, вдруг вспомнил: «А драгоценности-то я не выбросил!»
- Так избавься от них сейчас! – сказал себе вслух Василий. Схватив узелок с драгоценностями, полураздетый, подбежал к колодцу и высыпал содержимое. В глубине деревянного сруба булькнула вода. Этот звук потом напоминал ему всю жизнь, как он расстался с маммоной.
В это ночь Василий не сомкнул глаз, ибо сердце его, наполненное радостью освобождения, в трепете не давали уснуть. Рано утром он постучал в окно спальни Дмитрия. Увидев сияющее лицо брата, Дмитрий понял, что в его жизни произошел самый главный перелом – от мрака в свет.
- Митя, я все выбросил, поздравь меня! – Радостно воскликнул Василий.
- Я это понял. – ответил брат – Только ты не кричи сильно, а то мама проснется.
- А я не сплю, - вошла в комнату мать. – Видя твое радостное лицо, Вася, я поняла, что Бог коснулся тебя.
- Еще как коснулся, мама. Мне не стало жалко того, что раньше пытался добыть любыми средствами. Тяга к деньгам ушла от меня. Остались только одни сожаления о том, насколько я был жаден и глуп.
- Это хорошо, что ты осознал, сынок, свои грехи. Теперь тебе легче будет решать многие житейские проблемы. Потому что преодолевать их ты будешь не сам, а с Господом.
- И что я тебе хочу сказать, братик? – вмешался в разговор Дмитрий – Не жди легкой беззаботной жизни – ее у тебя не будет. Изучай святое писание и слушайся Бога, чтобы обрести радость вечного спасения. В книге Иова в пятой главе с седьмого стиха написано: « Но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремиться вверх». И в восьмом стихе мы читаем: «Но я к Богу обратился бы, предал дело мое Богу». Так что победить «маммону» своими силами ты бы не смог, Вася, без Всемогущего Бога, в Которого, я вижу теперь, ты по-настоящему уверовал.
Преодолев многие препятствия, с помощью Божией, Василий Николаевич стал членом Церкви ЕХБ. Он с ревностью начал служить Богу, благовествую о спасении грешников.
Посоветовавшись с женой, Дмитрий оформил на него документально флигель с небольшим участком земли. Василий сделал себе отдельный выход и стал жить, женившись на духовной сестре Тамаре, тоже недавно уверовавшей в Бога. На земельном участке они выращивали цветы, продавали их для семейного бюджета, не забывая приносить в Церковь свежие букеты красных роз.
А дом заняла новая семья Сережи с Верой. Дмитрий Николаевич с Анной Федоровной остались в доме Надежды Ивановны, которая перешла в вечность, оставив им все свое наследство. Марфа Даниловна до девяноста двух лет находилась под их присмотром и в конце своей жизни попросила Дмитрия отвезти ее в село, чтобы попрощаться с родными местами. Дмитрий ее просьбу исполнил. Так все семейство Смогиных, кроме молодежи, посетило Обуховку. Три часа они простояли возле старой, полуразрушенной хаты. Каждый, вспоминая свою жизнь, вздыхал и плакал. А когда, помолившись, начали петь псалмы, стали собираться односельчане.
- Кто вы, откуда приехали? – стали интересоваться они.
- Мы здешние – отвечал за всех Василий. – Давно не были в родных краях и вот решили посетить.
- Да это же Марфа Смогина со своими сыновьями! – обозвалась одна из пожилых женщин. – Ее сынок полицаем в войну был. Смотрите, живой остался. – показала она пальцем на Дмитрия. – А мои сыночки погибли! – запричитала женщина. Люди стали ее успокаивать, всматриваясь в лица гостей.
- Уезжаем отсюда, - скомандовал Василий Николаевич, садясь за руль.
Анна Федоровна стала раздавать конфеты и Евангелие, но никто не взял. Зато в соседнем селе все было роздано. Люди с благодарностью принимали и просили приезжать еще.
- Правильно говорил Иисус, что не принимают пророка в своем отечестве. – сказал Дмитрий Николаевич, видя отношения к ним людей в другом селе. А когда Василий Николаевич попросил продать им молока, стали нести бесплатно.
- Детки дорогие, - радуясь и плача, сообщила Марфа Даниловна – Это же мое родное село. Отсюда я была выдана замуж за Николая. Благодарю Тебя, Господи, что дал мне побывать на родине моей. – стала благодарить Господа в молитве Марфа Даниловна. После молитвы она долго стояла в слезах, вспоминая свою молодость и родителей. Сожалея о том, что многие ее годы были посвящены «маммоне», а не Господу.
2011 год, октябрь, декабрь.