Стояла дивная пора. В город вернулось лето. В лучах июньского солнца всё ожило, запело, засверкало. Всем стало необыкновенно хорошо и по-летнему тепло. Грех было сидеть дома. Горожане двинулись за город дышать и отдыхать. Отправились они на пикник.
Расположившись в тени крон вековых сосен, они решили для начала отобедать. Издалека их пикник представлял живую картину Мане "Завтрак на траве". Разве, что обнажаться никто не стал по причине множества комаров. А в остальном со времен Мане мало что изменилось. В летние дни всем непременно хочется погреться и поесть на травке.
- Ну-с, маэстро, с чего начнем? – лениво пережёвывая, спросила она.
- С того, что я доем, – ответил он.
- Да, ешьте, я не против. Но что вы так сердиты?
- Я не сердит, а просто медленно жую. У меня гастрит.
- Простите, я не знала. А у меня мигрень.
- Наследственная?
- А вы откуда знаете?
- Да тут, знаете ли у каждой встречной наследственная мигрень от прабабушек-графинь.
- Так оно и есть. Мы родом из дворян.
- И я о том же. Куда ни плюнь - все наследники престола. Знавал я одну такую особу.
- И что же?
- Да как обычно. Работала секретарем в Доме Учёных и как-то вечером встретилась с призраком Великого Князя.
- Подумать только! Как интересно, и что было дальше?
- Что? Что? Забеременела. Теперь претендует на трон.
- Во как! Случается же…
- Случается и не такое.
- А что ещё? Расскажите.
- Да, всякие странности случаются. Зимой служил я смотрителем в Зимнем. Любителей искусства в это время немного, темнеет рано. Посидишь до пяти вечера и домой. Вот и вся служба. Сижу как-то напротив зеркала. Народу никого. Даже скучно. Стал дремать. И вдруг, сквозь сон ясно вижу в зеркале царя нашего Николая II. Ходит так степенно по залу и на меня поглядывает. Я мигом проснулся и вскочил навытяжку.
"Сидите, сидите, голубчик." Похлопал меня по плечу и удалился.
- Куда?
- Да, кто его знает. Как сквозь землю провалился. Я за ним следом в другой зал побежал, а там никого.
- Приснилось.
- Никак нет. Спустя неделю заступил на службу снова. Было утро. Сижу, гляжу в зеркало. Слышу шаги твердые мужские. И снова вижу в зеркале Царя-Батюшку. И говорит он мне: "За верную службу быть тебе адъютантом его Превосходительства." Похлопал меня по щеке и исчез.
- Да, ну? Прямо так и сказал?
- Ну, да, так и сказал.
- И вы поверили?
- Как вам сказать, поначалу я тоже усомнился. Мало ли что может привидеться. Но только с тех пор я как-то совсем по-другому стал себя ощущать. Иду по залам дворца и вижу в отражениях зеркал и окон вовсе не себя, а стройного, молодого адъютанта в мундире. И служащие стали отмечать, что я очень изменился походкой и осанкой. Лет двадцати как не бывало. "И как это вам удалось?",- спрашивают.
Высокомерно оглядывая их, прохожу мимо.
- Да, это самовнушение, батенька.
- Какое там самовнушение? Раньше я и по парадной лестнице подняться внушить себе не мог. Всё на лифте да на лифте. А теперь, вот, хожу туда-сюда. И изъясняться стал всё больше по-французски.
- Вот это да! А что же было дальше?
- Начальство, завидев во мне такие перемены, определило в охрану. Чего, мол, штаны просиживать в смотрителях, коль человек ещё способен послужить. Но и в охране я не задержался.
- А отчего же?
- Уволили оттого, что много знал.
- И что вы знали?
- Знал всё о дворце и о начальстве. Они этого не любят. Вот и уволили меня. Но я не унимался. Грозил сослать их всех в Сибирь, разжаловать в солдаты.
- И что тогда?
- Сослали в сумасшедший дом подальше от двора.
- Во как!
- Да, но я и там не сдался. Хотел было бежать - поймали санитары, но одного я всё же укусил. Не выдержав такого, тот мне в глаз заехал. С тех пор я стал потише. И вот ещё. Во мне проснулся Божий дар – теперь я сочиняю прозу. Хотите Вам прочту?
Он оглянулся. Поляна опустела. Она куда-то, видимо, ушла…
"Не заблудилась бы в лесу." – подумал он.
Тем временем всё шло к закату. Она не заблудилась, а лишь сходила куда ей было нужно и вернулась, про себя подумав: "Может он маньяк?"
- А знаете, со мной ведь тоже случилось нечто, – начала она.
- И что же? – спросил он.
- Я работала секретарем в Доме Учёных. Работы было много и приходилось оставаться допоздна.
- Так это были вы?
- Ну, как бы да? Только я ни на что не претендую и не беременела я. Это слухи.
Однажды, поздним вечером я печатала отчёт. Вдруг слышу: кто-то ходит наверху. Я знала, что все давно ушли, охранник спал заперши двери. Стало мне не по себе. Встала посмотреть за дверью - мало ли кто вернулся. Прошла по коридорам, но не было там никого. И возвратилась в кабинет. Подумала - послышалось. Но не тут-то было. Уселась за работу – слышу, вновь шаги. Я посмотрела на другую стену и чуть не обомлела. Там висел портрет Великого Князя. Так вот картина по-прежнему висела, а князя на ней не было.
- Куда же он подевался?
- Сошёл.
- Как сошёл?
- А вот так. Сижу, печатаю, вдруг вижу - по стене проходит тень. Я со страху чуть со стула не упала и спряталась под стол, и, простите за подробность, ну, сами понимаете. Тень, знаете ли, огромная такая, в парадном мундире, подходит медленно и важно к кабинету.
Не удержавшись, я спросила:
- Что вам угодно сударь?
- Откройте мне мой кабинет.
- Ключа у меня нет. Он у вахтёра.
- Так принесите ключ, – услышала в ответ.
Я вылетела из приемной и побежала вниз. Растолкав спящего вахтёра, рассказала всё ему и попросила ключ. Он посмотрел как-то странно на меня, но ключа не дал. Ещё сказал: "Шли бы вы, барышня, домой. Уж поздний час." Я попросила проводить меня. Когда вошли мы, портрет по-прежнему висел на месте, горела лампа на столе, за окнами шёл снег. Я оделась и собиралась уходить, как вдруг, увидела на подоконнике подсвечник и в нём потухшую свечу. Всегда стоял он в кабинете на столе и никогда не зажигался. Постояв немного, я пошла домой.
Наутро никто мне не поверил. Только сказали, что несу я всякий вздор и небылицы, лишь бы ничего не делать. Ах, если бы это было так…
В тот вечер мне пришлось остаться по работе. Печатаю, вдруг слышу - за стеной какой-то звук, как бы шаги. Я затаилась и оставила работу. Вдруг кто-то позвонил. Взяла трубку и спросила:
- Дом Учёных. Что вам угодно?
- Мне нужен Трубецкой. Немедленно! – ответил тот же голос.
- Но князя Трубецкого в штате нет.
- Тогда смените штат, и чтоб он был.
- Хорошо, я передам начальству.
Там положили трубку. Все бы ничего, но я осмелилась у диспетчера спросить: "Откуда только что звонили?" И оказалось, что звонили из кабинета.
- Вот это да!!!
- Думаете, кто-то мне поверил? Посмеялись, да, и только. А мне в тот вечер стало не до смеху.
- А что случилось?
- Да так, знаете ли, ничего особенного. Я, как всегда, осталась по работе на ночь. И в полночь слышу, как скребется кто-то в дверь. Подошла к двери и попыталась отворить. Но она оказалась заперта. Осознав весь ужас, начала отчаянно колотить в дверь. Снаружи раздался тот же голос:
- Мадемуазель, даже не пытайтесь.
- Это почему же? Кто вы? Выпустите меня!
- Я Великий Князь, и Вам не сбежать.
- Откройте, иначе буду кричать.
- Бесполезно. Лучше выходите за меня – будете княжной.
- Ой, нет. Какая из меня княжна? Поищите по-масштабней.
- Все так говорят, а потом ничего довольны.
- Слушайте, Вы прямо маниак. Полно, открывайте.
- Не открою.
- Почему?
- Потому что я люблю вас.
- Вот тебе и раз, влюбленный маньяк. Умоляю, отпустите.
- Так вы согласны?
Что оставалось? Я сдалась перед неотвратимостью судьбы и пролепетала: "Да."
Дверь отворилась. Увидев его, она лишилась чувств.
Он наклонился к ее лицу и поцеловал. Она проснулась.
- Так это были Вы? - спросила она сквозь сон.
- Да, это был я.
- Вы сумасшедший.
- Отчего же?
- От того, что Вы меня насмерть испугали.
- Чем же?
- Причудами своими.
- Простите, я без умысла. Я влюблен в вас с первого взгляда…
- С первого вздоха, с первого "оха". Вам бы всем одно и то же, лишь бы девушке голову морочить.
- Нет, нет, я не такой. Мне ничего от вас не надо.
- Коль так, тогда отстаньте меня раз и навсегда.
- Поверьте, я вас искренне люблю.
- Охотно верю, но мне пора.
- Как уже? Можно мне вас проводить?
Тем временем смеркалось. До станции было далеко. Экипажи разъехались. Пускаться по такой темени в даль кромешную одной было жутковато. Она сказала обреченно: "Что же, пойдемте."
Вечер был сырым и пряным. Они медленно шли, думая каждый о своем. Он пытался ей читать стихи, но ей было не до того. "Поспеть бы на электричку к городу, утром на работу.", - думала она.
Поезд подоспел вовремя. Она вошла в вагон. Он остался на перроне.
"Как Вы прекрасны!", – кричал он, несясь следом за вагоном и размахивая букетиком цветов, - "Возвращайтесь".
Она устало смотрела в окно на проплывающий мимо вокзал и думала: "Как хорошо, что всё это мне всего лишь снилось…"
George Sitenson