Дорогие читатели!
Сегодня у нас в гостях Игорь Агафонов: поэт, прозаик, музыкант, востоковед, дипломат из Владивостока.
С творчеством Игоря Агафонова можно познакомиться на страничках:
http://proza.ru/avtor/ikaphone
http://stihi.ru/avtor/ikaphone
Игорь выпустил 6 авторских сборников:
- «Туда. Сюда. Нельзя», 2001 г., Владивосток, «АСкиба»,
- «Буча», 2002 г., Владивосток, ДВГУ,
- «Красавицы лёгки, братишки суровы», 2007 г., Владивосток, - - «Русский Остров»,
- «В излом ракушек», 2008 г., Владивосток, «Русский Остров»,
- «Вышел амфибий на берег», 2009 г., Владивосток, «Русский остров»,
- «Танцуй мне свой лавани» , 2011 г., Владивосток, «Русский остров»
Участник ряда коллективных поэтических сборников (С-Петербург, 2007-2008 гг.).
- Здравствуйте, Игорь!
У Вас – столько профессий, столько областей интереса: дипломат, рокер, востоковед, поэт, писатель, и я угадываю, что есть ещё любимые занятия. Каковы Ваши предпочтения?
- Если честно, то особо не могу выделить что-то отдельно. Предпочтений и увлечений очень много. Но так повелось с детства, когда я, например, одновременно занимался спортом, посещал театральную и художественную студии, успевал работать в своей рок-группе, участвовал в общественной жизни школы, исполнял ряд обязанностей в рамках комсомольской организации, получал водительские и другие навыки в ДОСААФ и. т. д.
Англо-саксы нас учат, что это плохо! Нельзя распыляться. Надо углубляться и совершенствоваться в рамках своей узкой специализации. Уверен – это ущербный путь. И никак не свойственен и, более того – убийственен для нашей, евразийской сущности. Нас очень серьезно покалечат, если не убьют, проводимые ныне реформы в образовании, если они всё же пойдут по такому, англо-саксонскому пути, когда приоритет за «скиллз»*, но не за духовностью и комплексным подходом к получению широчайших знаний.
К счастью, у нас большой запас прочности, духовной мощи, и годы развала не до конца добили нашу систему образования, не до конца испортили за эти «двадцать кровавых лет» наше будущее – молодежь.
Я по совместительству еще успеваю профессорствовать во Владивостокском Институте Международных Отношений Дальневосточного Федерального Университета (читаю курсы: «Специфика организации консульской службы в странах АТР», «Дипломатическая и консульская служба», «Теория и практика подготовки документов внешнеполитического характера»). Вижу, что даже на фоне безусловного резкого снижения уровня студентов, если сравнивать с восьмидесятыми-началом девяностых годов, остаются те, кто вполне способен своим потенциалом, своей базой обеспечить России достойное будущее. И кто бы чего не говорил – их много! Да, кто-то слабее в результатах, но это вовсе не от того, что он – дурак или бездельник, а потому, что не в состоянии прожить на ту тысячу рублей, что ему дает страна. Он вынужден постоянно работать; ведь не все имеют богатого папу, который сразу, еще на «абитуре» покупает ребенку «красный диплом».
О комплексности.
К слову, старый Владивостокский «Востфак» (Восточный факультет Дальневосточного государственного, ныне – Федерального университета) отличался удивительным духом, давал выпускникам такой массив знаний из такого широкого спектра человеческих областей! Нет даже слов обо всём рассказать. Его выпускники, мои однокашники проявили себя и в науке, и в политике, и в финансах, и в культуре, и в спорте, и в управлении.
У нас, знаете, в каждой большой аудитории стояли или рояль, или фортепиано. На переменах часто устраивались «сейшны». Например, китаеведы «лабали» что-то в духе «Дуран-Дуран» (группа такая, «глэмовая») – известной ныне в узких кругах эсктремалов, кайтингистов и сёрфингистов; Женя Димов выстукивал на басах рок-н-ролльную картинку-«квадрат»; а Илья Лагутенко (ныне – вполне известный в широких массах товарищ из группы «Мумий Тролль» – в моих произведениях я коверкаю, конечно, называя его и группу «Трольёй Дабутенко» и «Дубий Бройлем», соответственно; см. цикл о «Мар Тыне») – «мяукал» во всю горловую мощь что-нибудь эдакое, типа, «Кассетный мальчик» или в духе китайских опер. Им на смену вступала «гвардия» корееведов. Мы уже вставляли более тяжелые штучки (насколько это можно сделать под рояль или «фоно»/фортепьяно) с панковским налётом. Илья тогда, помню, бросил клич: «Никакого металла, только – «Дуран-Дуран»»! А мы оппонировали – «Только бас, панк и боссанова!»
Эх, романтичнейшее время!.. И оно, скажу честно, никуда от тех старых «восточников» и не ушло. Они так и остаются романтиками, пусть кто-то уже и с пузиком, и со статусом… Не-а! Дух ветров и парусов никуда не делся! Владивосток, видимо, никого никуда и никогда не отпустит. Дух портовой, «пиратской территории» очень сложно победить и уничтожить.
* - мастерство, квалификация (примеч. редакции)
- В опубликованных интервью во Владивостоке Вы рассказываете, в основном, о Вашей деятельности, как дипломата. Давайте поговорим о каждой Вашей профессии.
Начнём опять же с дипломата. Чтобы стать им, нужна внутренняя склонность? Чем обосновывался Ваш выбор специальности? Если бы сегодня у Вас была возможность повторного выбора, дипломатия вновь стала бы Вашей профессией?
- Думаю, да – внутренняя склонность должна быть. Но, если откровенно, не всяк сможет стать достойным, качественным дипломатом, даже, если и обучался в профильном Вузе. Тут нужно обладать довольно значительным набором качеств, (о части из них скажу ниже) помимо профессиональных, страноведческих знаний, отличных языковых навыков и. т. п. Это – и контактность, и склонность к аналитике, причём оперативной, не академической (под чашечку кофе и утреннюю ванну) аналитике, когда на всё-про всё (от момента получения информации и до доведения ее до Центра) даётся не более нескольких часов, а часто – и минут. Это – и психологическая устойчивость.
О выборе. Тут правильнее сказать, что меня выбрала дипломатия. Будучи преподавателем Восточного факультета я получил предложение из МИДа. И даже особо не колебался. Воспринял спокойно. Тут опять же, видимо, сказалась специфика «духа восточников», которые всегда были ориентированы на работу вовне, за рубежом, с представителями других народов, культур.
Сегодня? Да, думаю, не переигрывал бы. Хотя часто в шутку упрекаю супругу – вот мол не хотела меня видеть рокером, мешала, бубнила, а сейчас уже был бы на пенсии, защищал бы морских черепах и такла-маканских тараканов, а не пахал бы как вол, не помня себя. Шучу, конечно – в любом виде деятельности не всё зависит от твоих знаний, способностей, талантов, сил. Велика сила случая. Или Неба?
- А интерес к востоку? Проявился ли он в процессе Ваших международных миссий? Расскажите об этой области. Какую специализацию Вы выбрали в ней? Что именно привлекает Вас в культуре и жизни востока?
- К Востоку? Наверное, был всегда. Дело в том, что я раннее детство провел в северном Казахастане. А там, знаете же, был сплошной интернационал (целина, зона ссылок): и корейцы, и немцы, и чечены, и ингуши, и русские, и украинцы. Вот так... Никак Восток мимо пройти не мог. Корейскую домашнюю лапшу, кимчхи и тан-кук (суп из собачины) я попробовал впервые совсем еще карапузом. И первый свой «анъён» («привет») произнёс именно тогда. И всё… Заразился. (Улыбаюсь).
А в процессе «миссий» – это всё интерес к людям Востока - лишь укреплялось и укрепляется.
Специализация? С детства был настроен на военный путь. Поступал в Суворовское, причем в то, где были восточные языки – Уссурийское. Уже в процессе, после разговора с будущим командованием, понял, что с рок-музыкой у меня в училище не выйдет и принял решение повременить. Вернулся в девятый класс. Потом опять поступал, уже во «взрослое» военное заведение, там тоже были языки с электроникой. Ну а закончилось всё Восточным факультетом. Вернее, не закончилось, а «вылилось/продолжилось». По основной специализации я – востоковед-историк плюс страновед- (экономика, культура, политика) кореевед, переводчик таких-то языков: восточные плюс стандартный английский. Такой вот набор в сокращении.
По Дипакадемическому направлению – «специалист» по экономическому сотрудничеству, консульской деятельности, двустороннему взаимодействию, и. т. д. Это – так, эскизиками, схематично...
В культуре и жизни Востока меня привлекает человек. Его мир. Свободный мир, несмотря на конфуцианские каноны (я специализируюсь, все-таки, если говорить узко, именно на конфуцианском Востоке – Китай, Япония, Корея, плюс Юго-восточная Азия, ну и еще немного). Привлекает внутренняя гармония, стойкость, некое правильное, в отличие от схематичного и «конечного» западного – ощущение целостности и вечности жизни. «Не гадь и «неогадим» будешь!» (моё, улыбаюсь). У англо-саксов – не так: «гадь и знай, что всё-равно всё закончится». Ведь было же начало, знать, будет и конец. На самом деле, уверен: всё не так.
- Ну, а Российскую жизнь из-за поездок не забываете?
- Дипломат работает на обеспечение, защиту и продвижение интересов Родины. Поэтому тот – не дипломат, кто забывает о Родине, кто не следит за тем, что там происходит, кто не владеет всей полнотой картины происходящего на внутреннем пространстве, причем во всех сферах – экономика, политика, социальная сфера, правовая область, культура, искусство. Более того, такая связь должна присутствовать не только на «базовом» уровне, то есть – знание основ, но и во вполне конкретном, оперативном, актуализированном смысле.
Жизнь постоянно меняется. Кому нужна дипломатия, оторванная от реалий?
Как ты будешь вести диалог с иностранными коллегами на предмет достижения с ними выгодных нам договорённостей, влекущих положительные для нас результаты, как ты намерен добиться с их стороны действий, обеспечивающих те или иные интересы Родины, если не в состоянии «нарисовать» им полную и объективную картинку, как происходящего в России в целом, так и по узким, сугубо профессиональным областям, отраслям?
Никак.
Полагаю, что настоящий дипломат – лучше всех должен ощущать свое настоящее единение с Родиной. не близость, а именно единение! – несмотря на все минусы и негативы, которые могут происходить с ней в те или иные исторические периоды.
В этой связи, повторюсь – лучшими традициями Российских дипломатов всегда были:
Просвещенный патриотизм;
Высокая профессиональная культура;
Глубокое понимание национальных интересов;
Умение соотносить дипломатическую активность с реальными возможностями и ресурсами страны.
- Землетрясения в Японии отразились и в Вашей местности? Как повлияло это событие на Ваш распорядок дня?
- У дипломатических и консульских сотрудников рабочий график не нормирован и в нормальном, «штатном» (в общепринятом смысле) режиме. По сути, у них нет «штатного режима». Характер службы предполагает постоянную «мобилизационную» готовность к… да, в принципе – ко всему.
Одно из направлений работы любого внешнеполитического ведомства – это консульская деятельность, то есть – деятельность по защите, как государства и его юридических лиц, так и каждого конкретного гражданина за рубежом.
Естественно любое ЧП, как и аналогичное нынешнему Японскому, так и гораздо менее масштабное, находится под оперативным контролем у наших дипломатов, как работающих в генконсульствах и посольствах за рубежом, так и несущих службу в центральном аппарате и в территориальных органах.
Конкретно, в Японии трудится, учится, стажируется, находится в долгосрочных и кратковременных командировках большое количество российских граждан. Особенно много там жителей Дальнего Востока и конкретно – Владивостока. С первых минут после первых же толчков к нам «посыпались» звонки от родственников – что и как там с их родными, где они? И, несмотря на нерабочее в общепринятом смысле время (землетрясение в Японии случилось ровнёхонько по окончанию «пятничного» сокращенного рабочего дня во Владивостоке).
Наши дипломаты: оперативно-дипломатический состав Представительства МИД во Владивостоке обеспечивали взаимодействие по линии: родственники/организации на Родине – наши дипломатические и консульские представительства в Японии.
Буквально вот за час до нашего интервью (14.03.2011г.) прошла очередная серия толчков в Японии, а это – очередная паника для родителей, детей, руководителей тех лиц, кто так и остаётся на соседних нам островах. Всё отягощается тем, что нестабильна телефонная связь. Вот только что я разговаривал с отцом, который из Владивостока общался с сыном, пребывающим в Токио, по телефону, обсуждал с ним общую обстановку там. Сын его успокоил – все хорошо, все спокойно; однако буквально тут же он неожиданно крикнул «Опять началось!» и… всё – связь оборвалась. Отец – в ужасе! Куда ему? Как ему? Кто его успокоит, кто поможет ему всё выяснить? Телефоны Посольства тоже молчат. Природа ведь не обращает внимание на Венскую конвенцию о консульских сношениях, не обращает внимания на дипломатические иммунитеты, и если уж и «вырубает связь», то у всех, без разбору…
В целом, только за сутки к нам поступило порядка 100 звонков от граждан, активно взаимодействующих с нашими коллегами в Японии (там у нас расположено 5 «консульских точек» – Консульский отдел Посольства, Токио, генконсульства в Ниигате, Осаке, Саппоро, отделение генконсульства в г.Хакодате), с подразделениями МЧС (в частности, с Центром в Хабаровске), обеспечивающими транспортные вопросы, связанные с доставкой наших граждан на Родину.
Тут есть и личный аспект. У нас там служат друзья, которые находятся в долгосрочных командировках с семьями, с детьми. К общим переживаниям и «обеспокоенностям по службе» присоединяются еще и частные, личные.
Здесь однако вынужден подчеркнуть, что настоящий дипломат или, говоря более конкретно, настоящий консул должен любые происшествия с российским гражданами за рубежом воспринимать как свои, личные «обеспокоенности», без всяких «классификаций и сегрегаций», без деления на добропорядочных граждан и преступников. Да, мы, например, обязаны защищать и обеспечивать и интересы наших соотечественников, отбывающих уголовное наказание на территории иностранных государств.
В целом, консульская служба - это, отнюдь не галстук, цилиндр и стаканчик с виски, позвякивающий льдом. Или по крайне мере, не только, «ох», и не только это. Это часто – кровь, страдания людей, морги, аварии, катастрофы. И есть вопросы, которые кроме консула «на месте ЧП» обеспечить не может никто другой. Отсюда и довольно высокие требования (которых довольно-таки много, всех их – долго перечислять) к сотрудникам внешнеполитического ведомства в плане стрессоустойчивости, психологических, духовных и физических качеств.
Умение пропускать значительное количество боли через себя и при этом «не ломаться» требует и очень больших сил, и глубокого професиионализма. Помимо прочего консул должен не только выполнить оперативную задачу, помочь конкретному гражданину, нуждающемуся в помощи, но и оказать психологическую поддержку как ему, так и его родственникам, успокоить их, а часто и вылечить. Да, да. Консульский работник – это, в определенном смысле, еще и лекарь.
- Когда вы начали писать? Расскажите о начале Вашей творческой деятельности – как поэта, автора песен, рокера.
- Пожалуй, еще в детстве. Лет в семь. Уже находясь у моря. Более того – сидя на скалах на бухте Тихой во Владивостоке родил первые поэтические строки, патетика – война, революция. «Припал лейтенант к корневищу берёзы, держа на весу левую руку…» Ну а дальше что-то насчёт того, что отстреливался до последнего патрона, потом грыз фашистов до последнего зуба и в итоге – победил, пусть и уйдя на великое Небо…
Далее, с седьмого класса пошла рок-музыка, тексты песен. За самый первый концерт получили очень серьезно по всей нашей хулиганисто-комсомольской голове. Концерт был на День Победы, а мы забабахали собственный материал о чести, о совести, ну и о любви, конечно. Со сцены не выгнали, программу нам завершить дали. А вот потом понеслось и в реале, и в прессе: «Это что за буги-вуги, это что за «Секс Пистолз»!.. Автоматически, сразу и бесповоротно стали «подвальной» группой. А это тогда звучало гордо. Твоё творчество могли и не знать, но слышали название группы, знали, что она – из запрещенных, подвальных, и всё – авторитет… А не какая-то там сомнительная слава группы «Земляне».
Параллельно что-то публицистическое выдавал в периодике, так, мелочь, по просьбе преподавательского состава.
На срочной службе поэтика продолжалась. Музыка тоже, по мере сил и обстоятельств (и также каралась по идейным соображениям – когда вместо песен о Родине, Партии, Армии, мы выдавали что-то типа «цветы в лугах устало хохотали и перешептывалась весело трава…» - закрывали в застенки, помещали на «кичу» (гауптвахту); кстати, несколько песен родилось именно, «сидя под замком» и стуча зубами от холода). Пару-тройку раз публиковался в армейской прессе, включая «Красную звезду» и окружные газеты – заметки о боевой и политической подготовке, о спорте, даже что-то о национализме/землячестве в армии. Последнее очень порезала цензура. Была середина-конец восьмидесятых. О дедовщине уже было можно, а о «национализме» - ещё нет…
Вкратце вот так.
Однако думаю, тут я Вас разочарую – в общепринятом смысле я и не писал и не пишу. Я – человек настроения. Пишу только тогда, когда зовёт к этому что-то, не знаю что.
Писать, как ходить на работу (двадцать обязательных страниц в день, ни дня без строчки – не мои принципы; кому-то они, может быть, подходят, мне – точно нет не могу). Мне этого хватает, да и по службе – тонны аналитики. Так что под графомана не попадаю точно – я могу не писать (лучше буду петь! пусть как пастух казахский). Мне это легко. Плюс ко всему – лентяй. Вернее, не так, не лентяй, скорее, - это воспринимается англо-саксами, как лентяйство, - а человек «аккордового» типа. Если поинтересуетесь в армейских кругах, то узнаете, что имеется у нас такое понятие – «аккорд». Это, когда перед конкретным подразделением ли, бойцом ли ставится задача, рассчитанная в штатном режиме на выполнение её в срок, например, в месяц, а сделать её необходимо в один (1) день. И задача выполняется в большинстве случаев. В этом, полагаю – наша Российская или Евразийская сила! Мы уверены в себе! Мы знаем, что сумеем сделать чудо. В чём, например, отличие русского спецназа от англо-саксконского? Нет, не только в том, что там нам рисуют саксо-спецов как накачанных с забитыми и непластичными мышцами и «бычар» с квадратными челюстями, вооруженными всем, вплоть до трансгалактических лайнеров, а наши пацанята – простенькие, гибкие, незаметные, способные не выделяться понапрасну, но пролезть в любую дырку (это ж спецназ, а не штурмовщина!) Нет, не в этом отличие. Отличие в духе. Сравните слоганы их спец-подразделений и наших. Там – «Или выполни задачу, или сдохни!» У нас – «Умри, но сделай!» Это не мои слова. Это – наше! Всё остальное – шелуха: и отсутствие продвинутого автопрома, и скромные наряды. Сила не в техносе и гламуре. Сила – в другом.
- Рокер и дипломат в одно и то же время в том же человеке – звучит несколько экзотично. Как же сочетаются в Вас внутренне «творческий хулиган» и одновременно респектабельный дипломат?
- Да нет, не вижу никакой экзотики. Дипломатия – штука творческая. Тут нет противоречий.
Вместе с тем, служба - очень серьезная, всё должно быть выверено, субординационно, тонко-этикетно. Есть ряд законодательных ограничений. Тут важны внутренние рамки, внутренние заслонки. Нет, не в том смысле, что можно петь, а скорее – когда можно петь. То есть вопрос дисциплины, самодисциплины.
Наш нынешний Министр и поет, и стихи пишет. Известный рокер Александр Ф.Скляр также – бывший коллега, более того, как и я - кореевед по основному образованию; ранее до создания своего «Ва-Банка» он служил в наших «точках», в северокорейских: Чондине и Пхеньяне. В конце 90-х я еще на его «аппаратуре» в Посольстве игрывал.
Так что всё нормально. Важны внутренние критерии. И постоянная работа над собой, как в творческом, так и дисциплинарно-этическом смысле. Понятно, что на встрече в рамках дружеских посиделок «дипломатического клуба» ли, «консульского клуба» ли, вполне допустима, как классическая скрипка и валторна, так и рокерская гитара. Но, если вместе с рокерским свободным духом дипломат-гитарист выпустит открытый мат в тексте песен, или выбросит в зал, где сидят коллеги, свою тяжелую гитару, дабы разбить чью-то голову, как некогда сделал Сид Вишез из «Секс-Пистолз», или полностью разоблачится параллельным музыке стриптизом, оставив из гардероба лишь носок, натянутый на причинное место, как Энтони Кидис из «Пепперов»… Понятно, что это будет… мягко говоря… м-м-м… неправильно…
Ну в общем, даже по менее экстремальным поводам (банальное повышение голоса и грубость в стрессовой ситуации) обычно дипломат сам(!) пишет рапорт руководству о несоответствии облику внешнеполитического сотрудника и просьбой освободить его от должности.
Во всем нужна мера. Прежде всего внутренняя. Всему – свое время, всему - свой час, в общем. Всё, как у всех.
- Как Вы перешли со стихов и песен на прозу?
- Да, тут действительно – вначале были ритм, стихи, песни. Проза пришла позже (если не говорить о публицистике и служебных эпистолярно-аналитических упражнениях для ума и дела). Даже не знаю, как перешел. И перешел ли вообще? Вот Никита Марзан, например, считает, что в моей прозе «зашито столько всего поэтического», что он, в частности, и не всё расшивает. То же самое мне говорят в Приморском отделении СП России. Так, что вот так – может, и не было никакого перехода.
- Как Вы пришли на сайт Стихи.ру и потом – на Проза.ру?
- Тут всё просто. Затащило молодое поколение, студент... /-ки – на «Стихи.Ру». Правда, из тех, кто затащил, в сетях практически никто и не сидел, и не сидит, каверзные... (улыбаюсь).
На «Прозу» перешел сам, чуть позже. Здесь несколько иной дух, несмотря на то, что портал, в общем-то – один. Не знаю, отчего, но вот – другой. По крайней мере так было тогда, когда я осуществлял свою «эмиграцию», в 2006. Сейчас, безусловно, ситуация и дух несколько отличаются. Это знаете, как я чуть выше сказал о духе старого, классического, но в то же время свободного, хулиганского и, при этом, качественного Восточного факультета в сравнении с нынешним вроде бы и таким же, но без искринки, без «паруса вместо галстука»… Вроде как дипломы такие же, внешней «надутости», значимости у таких выпускников больше, а внутри - сугубая техничность, внутренняя линия саксов, директорат «начала и конца», отсутствие ощущения общей гармонии мира. Технос и гламур. Это в принципе не страшно, время идёт, люди меняются, это всё – нормально… Хотя и грустно, конечно. Однако, перспективы, уверен, есть! И силы и потенциал есть! И у страны, у моего любимого Востфака, и у «Прозы. Ру»… А времена? Ну, что ж? Это особое умение управляться со временем, управлять им. Те, кто этим владеет/овладеет – всегда будут!
- Много ли пишете сегодня? Как сочетаете столь солидную работу с творчеством?
- Не знаю – много ли, мало ли. В общепринятом смысле я не пишу. Всё происходит на бегу, на пачках от сигарет, на этикетках от бутылок с виски, на таможенных декларациях на борту самолета, на рекламках, на салфетках, на газетных полях «Чосон инмингун» и «Пусан ильбо» (газеты КНДР и Республики Корея), на табличках/кувертах за столом переговоров, на меню на приемах… Главное, потом это всё собрать, «свести», как говорят студийщики, не потерять. Хотя, многое, безусловно, уходит. Но, это тоже не страшно – если это нужно, то обязательно вернется.
А на службе главное – служба! Тут - без вариантов. Если страдает выбранный твой государственный путь, если ты не способен совмещать одно с другим без ущерба одному и другому – никто не держит: делай осознанный выбор и принимай решение. Уходи или терпи до пенсии… Или умей справляться – см. выше.
Запутал, видимо, Вас окончательно?
- Нас – не запутали). Надеюсь, что также – и читателей.
У Вас есть Почётная Грамота Международного Фонда ВСМ. Вы также проводили в Фонде свой именной Конкурс. Есть желание участвовать в Конкурсах Фонда?
- А Вы знаете, тут тоже всё очень ситуативно. Иногда – да, я не прочь и поучаствовать, было бы время. Тезис о том, что мол я такой «солидняк», мне не с руки ровнять себя с молодежью ли, с новичками ли, устраивая с ними «соревнования» – не мой тезис! Я иногда очень критичен, но всегда самокритичен, я знаю свои «минусы», уверен в своих «плюсах», знаю, над чем мне еще работать и работать, писателем-авторитетом себя, отнюдь не полагаю; поделиться с кем-то – запросто, поучиться у кого-то – легко, тут не может быть и не должно быть каких-то психологических барьеров и успокоения; успокоившийся и застывший на вершине (часто это и не вершина вовсе, а еще чаще – наоборот) монументом неизбежно рассыплется пылью, песком, трухою и скатится по склону иль ветром унесётся в ничто…
Жизнь – путь! В этом смысл! Если ты идёшь, ты просто должен знать, что любая высота – временна, за нею неизбежен спуск, за которым – новая высота. К этому знанию необходим опыт, постоянное повышение навыков преодоления пути – как правильно спуститься, не поломав ни крыльев, ни ноги, как правильно из соображений гражданской обороны развести костёр, и стоит ли его разводить, если в тёмных облаках кружат чужие самолёты-бомбомёты, как правильно подняться к новой Джомолунгме и к Джомолунгме ли?.. Учиться, учиться и еще раз учиться, в общем! Ничего нового.
А от своего конкурса, конечно, ожидаю нового, открытий, просто приятного чтения. Однако, если и не будет никаких сверх-прорывов или просто прорывов, это тоже не страшно. А новые встречи должны быть, в любом случае. А люди, все, любые, разные, разноцветные – это всегда богатство. Как нам без товарищей и друзей? Нам же еще столько шагать!
- Сегодня Фонд – большая организация с жёсткой структурой. Каково Ваше мнение о его деятельности?
- Если честно, смотрю и поражаюсь титанической работоспособности, подвижничеству тех, кто и являет собою Фонд – и учредительный, и руководящий исполнительный состав, и меценаты, и судьи, и участники. Дело, требующее и сил, и духа. И дело, уверен, нужное. Это не может быть не заслуживающим уважения.
- У Вас скоро должна выйти новая книга. Расскажите о ней.
- Я тут Вам и так уже столько всего наговорил. А давайте поступим нестандартно. Мы уже на страничке именного конкурса размещали информацию о моей книге «Лавани», готовящейся к выходу, надеюсь, в апреле, под сакуру она материализуется; помещали там рецензию Ольги Мальцевой на этот сборник.
А вот сегодня своё слово к книге прислал мне улетающий в Британию по служебным делам Сергей Лузан. Может быть, ему слово делегируем?
- Непременно, Игорь.
- «Когда и как пишет известный автор нескольких вышедших книжек Игорь Агафонов – это большая загадка. Впрочем, для читателя это не так важно – самым главным оказывается конечный результат, то, что в сухом остатке. А получается жизнь. Пёстрая мозаика, где персонажи ведут себя, как в жизни и говорят на привычном им языке. Острым взглядом беспристрастного наблюдателя он успевает разглядеть в них самое важное, поймать самую важную деталь и довести её до всех нас, приглашая к сопереживанию.
На первый взгляд жизнь предстаёт в его описании как детский калейдоскоп – встряхнул, полюбовался, насладился – снова встряхнул.
Прямого копиистского сходства с действительностью нет – а она всё равно угадывается и лезет во все щели. Лично на меня произвёл огромное впечатление рассказ: «И жжёная резина пахнет апельсином». Именно в тот день я просмотрел прогноз погоды во Владивостоке, обещали гололёд, и невольно подумалось – а как там Игорь? Заглянул на его страничку, а он, оказывается, уже с машиной чуть далеко не улетел, совсем далеко, в те места, с которыми получить обратной связи нет никакой возможности. Другой бы человек после этого долго переживал, стонал и трясся – отходил, что называется. А Игорь Агафонов написал рассказ, пронизанный тонким юмором, выбрался из передряги и двинулся дальше.
Не каждому дано такое, но в том-то и его отличие как автора – что он – не каждый и не всякий, а единственный и неповторимый, как и положено уважающим себя писателям …
Слово приходит к нему спонтанно, не выбирая ни времени, ни места; в этом есть что-то от поэта, которым, кстати, он тоже является – внимательный читатель найдёт в его книге и это. Для поэта главное – обладать абсолютным слухом и только записывать, у прозаика главное – работа: подсмотреть, осмыслить, описать, по возможности неповторимо. Вот это-то как раз получается у него лучше всего, в особенности –уникальность.
«Спеллчеккер» (простите за наше нерусское слово, «проверщик грамотности», у нас не прижилось) подчёркивает огромный процент слов красным – а читателю всё равно всё понятно. Тайна сия великая есть – замечено не мной и не здесь, но по не менее достойному поводу.
А, впрочем, хватит о литературе – надоело писать о ней, заниматься ей интересно, а пытаться разгадать – нечеловечески трудно, да и нужно ли? Включаю я как-то случайно НТВ и вижу автора, рассказывающего об отношении китайцев к русским. Знаете, властям у нас тотально не верят, абсолютно; заявлениям официальных лиц – ещё меньше, А вот здесь почему-то веришь – такой интересный феномен получается. Видимо, человек такой попался. Я не знаю, что будет со страной, куда она идёт, какие экономические потрясения ждут Россию, но знаю одно – читателя, пошедшего за писателем Игорем Агафоновым, автор приведёт куда надо – к последней странице своей книги.
Написано с видом на переделкинский пейзаж, перед отлётом в Лондон.
Сергей Лузан
Российский писатель-юморист, поэт, в 80-90-х годах - председатель Мосгорклуба писателей-сатириков
Лауреат ряда международных литературных конкурсов
Экономист, филолог, переводчик-синхронист
13 марта 2011 года
- Спасибо, что уделили время нашим читателям, дорогой Игорь.
Мы желаем Вам успехов с выпуском книги, успехов и радости в Вашей многогранной жизни и много-много читателей и почитателей.
Интервью подготовила и провела Илана Арад