Так получилось , что несмотря на разницу в возрасте и чудовищную загруженность Олега мы всё больше сближались с семьёй Когодовских. Часто проводили вместе праздники. Собирались на шашлыки на нашей даче, маленьком домике построенном из трёх метрового горбыля на трёх соточном участке . Там у нас было три парничка, небольшое поле под картошку, которую мы сколько сажали, столько и выкапывали в сентябре перед снегом. Были даже помидоры, но неуспевающие покраснеть даже в парнике. Правда в одном маленьком парнике росли Любины розы и гладиолусы. И эти цветы к сентябрю были так хороши, что мы решили их срочно кому то подарить. У соседки Когодовских по этажу был юбилей. Мы были знакомы, но не близко. Срезали гладиолусы ,крупные розовые цветы метровой длины. Вечером я вручил юбилярше целый сноп этого великолепия. По моему получился подарок на всю жизнь.
У Олега был служебный УАЗ-469 ярко оранжевого цвета, "Рыжий автомобиль. Мы даже сняли фильм "Путешествии на "Рыжем автомобиле"
На нём мы, вчетвером, ездили ,когда мог Олег по окрестным сопкам, на основные сооружения электростанции, и на наше любимое место Плато над ручьём Дьявола. Вообще у ручья было вполне невинное название ручей «Дальний». Но учитывая его крутой нрав, особенно в паводок, строители назвали его дьяволом.
Ручей был красив. Мощный хрустальный поток нёсся с гор, обтёсывая гранитные камни ледяной талой водой. Это было особое место .Крепкие как телеграфные столбы лиственницы утопали корнями в кустах рододендрона. Высокие как деревья костры стланика лесом поднимались верх по сопке, пряча в своей тени красную крупную с ноготь бруснику и тёмносинию матовую голубику. В пышных прядях седеющего мха притаились плотные рослые красноголовики и , совершенно не похожие на материковых плоские, стелящиеся по земле, опята. Здесь совершенно по другому дышалось, это было место силы.. Отвесные гребни сопок защищали нас от невзгод и опасностей, а в прогретых солнцем мелких талых озерцах смывались обиды и усталость.
Иногда Олег, пользуясь своим начальственным положением, брал Колымагесстроевский катер, хороший, хотя и видавший виды, но адмиральский, с мощным мотором и мы уходили по колымскому морю вверх по течению мимо мохнатых от таёжных лесов сопок украшенных скальными гребнями останцов. Олег с гордостью показывал нам взбегающие на склоны гор решётчатые мачты высоковольтных линий, по которым уже пошла энергия построенной им станции. На берегу речки Конго, притоке Колымы мы варили уху из реликтовой рыбы «каталки», припасённой шкипером катера. .
Как то в июле мы поехали большой компанией На водолазном боте колымской ГЭС на ручей «Страшный». Почему так назван ,я не знаю, но в колымской тайге страхов хватало. Ручей впадал в Колымское море. На правом берегу ручья ,на невысокой сопочке стояла большая четырёхногая опора линии высоковольтных передач. Мы конечно на неё тут же полезли. И открылся потрясающий вид на простор водохранилища. Море развернулось голубой далью, раздвинув каменистые горы, поросшие только начинающей желтеть низкорослой тундровой травой. А небо невообразимо высокое перечёркнутое на белых облаков лёгкими стрелами туч казалось бесконечным.
Колымское море.Мы познакомились, на каком- то празднике в доме у Александра Иохельсона. Олег и Зина Когодовские. Оба заканчивали гидрофак ленинградского политехнического института ,много лет на севере. Люди комсомольского призыва. Зина успела в молодости ,до института поработать на Целине . Познакомились уже в Политехе. И с тех пор всю жизнь вместе. Таких людей называют правильными, но я назвал бы их истинными. Тогда в гости я пришёл вместе с Любой . По началу чувствовалось некоторое напряжение, особенно у Зины, но оказалось ,что у нас много общего. И начальная неловкость вскоре сгладилась. Честно скажу ,что вначале наших отношений мы воспринимали их легендарными героями . Олег тогда уже был пятнадцать лет главным инженером стройки. На Колыму они приехали после Вилюйской ГЭС. Почти сорок лет на севере. Первая практика на Братской ГЭС ещё только перекрыли Ангару. Вторая практика на Витиме, Мамаканская ГЭС. После пятого курса опять Братская ,захотел показать ГЭС Зине. А потом Якутия Вилюй. Уже инженеры. Тяжелейшая стройка якутские морозы, не устроенный быт .Это было время Титанов, время легенд. Они создавали Моря ручной работы, перекрывали мощные реки и строили города. Мы с Любой были конечно младше Когодовских , но учителя у нас были такие же, ещё из военной жизни. А родители прошли войну. И романтика тех лет была особенная, настоящая. Война пропитала наше детство, потому, что родители были ещё молоды, потому, что ещё болели не зажившие раны и старые ожоги. А блокада была не историей ,а вчерашним днём. И послевоенному поколению очень хотелось быть достойными своих родителей. Хотелось доказать, что и мы что то стоим. И не пропаганда вела молодых ребят на целину и северные стройки, в экстремальную науку, а воспитание. И конечно гордость за свою силу, и своё дело. В шестидесятые годы был невиданный всплеск прекрасной поэзии, появлялись новые театры, Лучшие песни были написаны в те годы. И всё это было настоящее искроенное. Это было далеко не лёгкое время. Но мы верили. В дружбу ,в надёжность своих друзей. Верили в свою работу, ставшую смыслом жизни.
Колымская ГЭС была комсомольской стройкой. Строители были молоды и дело было особое. Из казны страны стремительно утекал золотой запас. Чтобы добыча металла была выгодна ,надо было снизить себестоимость. А это можно было сделать, только получив дешёвую электра - энергию. Тепловые станции конечно дешевле в строительстве, но им постоянно требуется дорогое топливо, средства доставки, и решения серьезных экологических проблем. ГЭС, построенная однажды, даёт практически дармовую энергию. Работает автономно. Я помню ,как каждую зиму лихорадило нашу кательную .Как в пятидесяти градусный мороз не хватало угля . И что бы не заморозить стройку наш Гаишник Серёжа Клипетура вышел на перекрёсток в Дебине и несколько часов заворачивал машины с углём в Синегорье. Когда, преодолев сопротивление начальства Фриштер, под свою ответственность, построил электро кательную на нашей энергии, в посёлке началась новая жизнь. Не нужно было покупать уголь и экономилась солярка, полегче стало водителям и машинам. Исчезли дымные султаны из труб и чёрный снег вокруг кательной. А главное вечный страх остаться зимой без тепла. Поэтому ,чтобы обогреть , осветить северо восток страны ,дать силу заводам и портам, старательским артелям строилась, наперекор всему, Колымская ГЭС. Ещё в далёком 1934 году в разгар индустриализации появились планы строительства Среднеканской ГЭС. Только к концу восьмидесятых годов отпочковавшийся от Колымагесстроя, переименованного в Колымаэнерго Среднекангесстрой приступил к работе. И вот этот мощнейший строительный узел, который работал на будущее страны накрыла ,как говорил Олег «чёрная волна перестройки!». Как грязная пена поднялась мешанина из амбиций, подлости, карьеризма просто жулья. Пришло время разрушать, а колымские стройки существовали для созидания. Стройки лишали финансирования, Уезжали люди, не платили зарплаты. Это было время дикого напряжения. К руководителям предприятий выстраивались очереди разъярённых людей. Но денег не было. Даже на дорогу на похороны умерших не материке родителей, ни отпусков, ни увольнений.
Олег рассказывал, что однажды к нему на приём пришло больше шестидесяти человек. Уже ночью он сел за руль служебного УАЗика. Дрожали руки, темнело в глазах даже не от усталости, а от человеческого горя , и обиды. Он приехал на гребень платины. Широкий простор самодельного моря, уже обжитого чайками, надежная громадная масса плотины под ногами оттянули боль, шепнули « Мы стоим, стойте и вы».
Какая слепящая осень!
Какой золотой колорит
Сквозь первую снежную осыпь
Тайга за посёлком стоит.
Такое есть в этой картине,
Что сердце невольно отдаш
Лекальные дуги плотины
Навечно вписались в пейзаж
Олег Когодовский
!.
Они выстояли. Достроили Колымскую ГЭС .Сохранили и строят Усть-среднеканскую ГЭС. В замен уехавших пришли новые строители. Среди которых были дети тех кто начинал . Но какой ценой оплачена эта стойкость. Измотанные нервы, порванные сердца, изуродованные морозом суставы. Но эти люди за ценой не стояли.
.
Это был наш мир. Просторный и чистый, суровый ,но романтичный .Мир, в котором Людям нравилось их работа и они очень хорошо умели её делать. Гидротехники особые люди, сродни строителям пирамид. Их сооружения сделаны на века. Кстати сейчас появилась гипотеза, что пирамиды строились вовсе не усыпальницами фараонов, а как генераторы энергии. Так, что на фоне вечности всё мелочное подлое и корыстное как то сморщивается и исчезает из памяти.
Олег был талантливым поэтом и великолепным инженером. Он любил своих друзей ,восхищался их умением и опытом. Любил свою работу, тяжёлую ,но достойную, мужскую. И очень любил свою жену Зину.
Ты помнишь всё моё
До самой малости
ЧтЧто мне всего важней.
Ты знаешь всё
Моей не знаешь жалости.
Как я не знаю
Жалости твоей.
Здесь всё моё:
В глазах
И нежном лепете.
Но в долгих днях,
Что нас с тобой несут,
Всё поражаюсь
Как вершишь без трепета
Ты надо мной
Бескомпромиссный суд.
Я упаду когда -нибудь от слабости
, Загнав до срока бешеных коней
Но и тогда не захочу я жалости
А только скорбной гордости твоей.
Олег Когодовский.
В 1996 году Когодовские наконец поехали в отпуск в Сочи , есть там очень хороший санаторий для северян. Они уже давно нормально не отдыхали. После всей нервотрёпки последних лет, это было жизненно необходимо. Был конец октября, тёплая осень, отдыхающих осталось мало. Море чистое спокойное. Олег чувствовал себя неважно, жаловался на боль в области сердца.
Но обследования ничего не показали. Сердце в норме. Они гуляли поберегу моря, но уже не было той отпускной свободы и лёгкости. Давили мысли о работе, всё сваливали на усталость и нервы. Тем более, что в то время просто так в отпуска не ездили. Сначала была командировка в Москву, Забег по бесконечным министерским коридорам, безнадёжная битва с чиновниками. А потом, что осталось доставалось отпуску.
В Синегорье после отпуска Олег приехал усталый и больной, но продолжал работать, тянул на себе стройку в отсутствие начальника. В январе мы еле уговорили его лечь в нашу больницу на обследование. Наконец с многими оговорками он согласился, но с правом посещать работу. На обследование отвели две недели.
Первую неделю Олегом занимались терапевты. Ничего конкретного, кардиограмма хорошая, анализы не очень.
А потом пришла моя очередь. Олег пришёл в рентгеновский кабинет как всегда с шуточками , я тоже пытался выдавить из себя что то жизни- утверждающее, но первые же глотки бария не оставили сомнений. Желудок был деформирован.Есть такой симптом Дефект наполнения. Опухоль.
Правда контуры дефекта были ровные и у меня, вопреки моему опыту зародилась слабая надежда, что это не Рак, а липома в стенке желудка. Но клиника болезни не оставляла шансов. Нет, шанс был. Надо срочно лететь в Ленинград . Распада опухоли я не увидел. Нужна немедленная операция. Я никогда не говорил больным даже самым безнадёжным фатальную правду. Надежда должна быть всегда и главное даже самые сильные люди должны сохранять в душе, пусть маленькую ,но звёздочку надежды.
Пока есть надежда, человек не одинок. Он может бороться, он ещё в строю. Но потеряв надежду, услышав оглушающий приговор, он уже погиб. И последние месяцы жизни превращаются в ад. Я сказал Олегу, что желудок больной, что я нашёл доброкачественную липому и, что надо ехать в клинику в Ленинград. Олег ушёл ,а я вызвал к себе Зину. Я не стал пугать её диагнозом ,но когда она спросила, как быстро они должны выехать, я сказал вчера.
И Зина всё поняла. За три дня Она оформила отпуск себе и Олегу, хотя уже было ясно ,что назад они уже не вернутся при любом исходе . В Ленинграде сыновья Олег младший и Владик договорились в Военно-медицинской академии о месте и Олега Когодовского сразу по приезде госпитализировали. В Синегорье я молился по ночам, пытаясь раздуть искорку надежды. Господи соверши чудо, пусть я ошибусь. Ты так много ему дал. Зачем забираешь жизнь , когда наступил расцвет его сил.
Но чуда не произошло. Видимо у Бога на Олега были свои планы.. Рак с множественными метастазами брюшной полости.
В феврале 1997 Олег и Зина купили небольшую двух комнатную квартиру, сделали хороший ремонт, Олег сам выбирал мебель . Зина оборудовала кабинет, где было всё для литературной работы поэта и писателя. Любимые книги, Компьютер и принтер, Большое удобное кресло.
Он ещё числился в отпуске, но отправил в Синегорье заявление о увольнении. Уходя, уходи. Олег решительно закрыл за собой дверь прожитой жизни. Наконец он обрёл свободу и, хотя болезнь прогрессировала, Когодовские боролись за каждый день и час. Уходило тело ,но Талант раскрывался ,заполняя всю душу. Писалось легко, в радость. Вокруг был родной город, рядом любимая женщина, взрослые успешные сыновья, подрастающие внуки. Мир заполнялся любовью и поэзией и ещё теплом .После операции, ещё в феврале врачи дали Олегу не больше двух месяцев, он продержался пол года. Работал каждый. день.
В начале августа 1997 года Магаданское руководство выделило врачам и учителям, то есть самым обездоленным бесплатные путёвки в Анапу. Каждая путёвка на двоих. Люба поохать не могла. Она замещала начальницу Строительной Лаборатории. Я полетел через Ленинград, чтобы забрать с собой сына. Так в последний раз я встретился с Олегом. В кабинете стопка рукописей. ,в гостиной на стенах мои Синегорьевские пейзажи. Мы обнялись. Как всегда Олег налил по рюмке коньяка, я выпил, но Олег только пригубил, пить уже не мог. Он уже прощался с нами, спешил к письменному столу, чтобы не потерять последние мгновения жизни. Визит был не долгий , Олег быстро уставал Мы снова обнялись . Я с тоской почувствовал как похудели его могучие плечи
.
Когда в одночасье беда замела
И землю, и свод голубой
Вдруг ангел- хранитель два белых крыла
Простёр над моей головой.
За что мне такое мой ангел скажи
Уж я ль на земле не грешил?
Я в храм не ходил за спасеньем души,
От веры себя отрешил.
Но если в ночи не удержится стон
На боль, что одна на двоих,
Я слышу во мраке серебряный звон
Распахнутых крыльев твоих.
Жива между нами эфирная нить,
И не поддавшись судьбе,
Шепчу: пусть я тело не смог сохранить,
Но душу отдам я тебе.
Олег Когодовский.1997.
Олег ушёл в 5 часов утра 22 августа 1997 года. Дом затих от горя, но не опустел. Зина посвятила себя памяти мужа, подготовила и напечатала сборники стихов и прозы Олега . Была составителем и координатором блестящей книги воспоминаний женщин строителей Колымской ГЭС «В душе живёт любовь».Написала прекрасную книгу «Память многое удержала».О времени о людях и о своём Муже. Колымчане помнят Олега .Его именем названа улица. У въезда на Колымскую ГЭС ,у ручья Дьявола , там где мы оставляли рыжий УАЗик, поставили памятник. На массивном куске гранита, таком же ,из которых сложена плотина бронзовый барельеф поэта. Зина заказала его Ленинградскому скульптору и помогла добиться сходства.
«Милая прости! Тебе досталось»
Много раз скажу тебе «Прости!»
Обними, что от меня осталось
И холодный лоб перекрести.
Олег Когодовский
Каждый раз, приезжая в Ленинград, теперь уже Санкт- Петербург, Я прихожу к Когодовским. Дом по-прежнему полон Олегом, только за рабочим столом Зина. Тёплый уютный дом .Аура Любви и поэзии. Как паломники приходят сюда друзья северяне, за теплом, за памятью , за любовью.
Давай пока нам не проплакал
Ещё октябрь Янтарных слёз
Уйдём туда, где клёна факел
И проливная грусть берёз.
Где будто брошена в в аллеи
Колода бубен и червей
И где сменяют акварели.
Гравюры сучьев и ветвей.
Где всё ,как при прощальном взмахе
Руки, что память бережёт
Где хмурый ловкий парикмахер
Всех рыжих наголо стрижёт
Там ты мне скажешь ставши ближе
«Давай покончим всё добром»
А я отвечу: «Я не рыжий,
Я—только чёрный с серебром.
Мою осеннюю прохладу
Не принимай ты так остро…
Мне только отогреться надо
На жёлтом пламени костров.
. Олег Когодовский.
Колымская ГЭС практически построена. Пять мощных агрегатов дают ток. Само здание Станции ярким красно- белым пятном встроено в левый берег Колымы, постепенно врастает в природу, становясь чем- то неотъемлемым, естественной частью этого мира.
Пришло время и нам подниматься на крыло. Десять лет пролетело, незаметно и счастливо. В этом суровом мире, оказалось, хорошо расцветает Любовь. Но нам надо ещё создать свой дом , где будет сад и куда будут приезжать дети ,внуки друзья.