После будет молчание

                Я шагаю нелегкой дорогой,
                Ямы, рытвины - только держись!
                Но никто не придумал, ей-богу,
                Ничего, что прекрасней, чем жизнь.
               
                Расул Гамзатов
       
               
                Это всё. И это будет вечно.

                Николай Гумилёв               
               
                ГЛАВА 1.
     …Скрежет по стеклу повторился, вынуждая Виту с неохотой все-таки открыть глаза и повернуть голову к раздражающему источнику звука. Ну, конечно, снова здесь! Не отрывая сразу помрачневшего взгляда от окна, Вита стала шарить рукой по тумбочке, стоявшей возле кровати, пока не нащупала пустую металлическую шкатулку. Спустя мгновение эта круглая синяя шкатулка находилась уже в полете. Врезалась в подоконник, отскочила и покатилась по полу…
     Красноглазка издала отвратительнейший скрип, раскрыла большие, покрытые угольно-чёрными перьями крылья, и оттолкнулась восемью короткими когтистыми лапами от карниза.
     – Давай-давай! Вон отсюда!
     Вот уже который раз одна из этих крылатых тварей приносила своё длинное тело, переходящее в еще более длинный мохнатый хвост, на карниз её окна, и начинала скрести двумя своими зубастыми клювами по стеклу, словно получая от этого какое-то одной ей ведомое удовольствие. Вообще, красноглазки время от времени совершали эти непонятные действия не только у окна Виты, и ей хотелось надеяться, что не только её одну это раздражало.
     «Да, неприятные создания всё-таки...».
     Откинув одеяло, она поднялась с кровати и подошла к окну. Серые тучи на горизонте были подсвечены багровым, стая красноглазок распростертой чёрной сетью уносилась прочь. Вита окинула прищуренным взглядом улицу внизу. Всё та же улица, всё то же… Всё как всегда. Прохожие в тёмных плащах шли по тротуару, и тёплый ветер гнал к их ногам пожелтевшую, мёртвую листву… Сколько времени прошло? И это странное тепло… Порой Вите казалось, что сама земля излучает необычное тепло, словно где-то совсем недалеко от её поверхности пышет огнём огромный камин.
     Девушка усмехнулась.
     – Ну и бред... – тихо проговорила она, затем глянула на часы и заторопилась – ровно через сорок минут ей уже необходимо быть на вокзале.
     Наскоро причесавшись, она набросила чёрный плащ, после чего покинула своё небольшое жилище, состоявшее из одной комнаты.
     Спускаясь вниз по лестнице, Вита вспомнила, что в очередной раз не успела подсыпать земли растениям, которые стояли в больших горшках на подоконнике. Колючая чёрная Морта, чьи толстые ветки словно щупальца свешивались из горшка, нуждалась в подсыпании почвы не реже одного раза в три дня, зато Кривник питался значительно чаще. И самым главным, о чем вспомнила Вита, являлось то, что земли для растений в запасах у неё не осталось. А это значило, что сегодня ей придется отправиться на Съестное поле, ведь лишь землей оттуда могли питаться её растения.
     «В конце концов, это мои единственные друзья здесь, – подумала Вита, быстро шагая по улице и прислушиваясь к цоканью собственных каблуков по асфальту. – Больше никого нет…».
     Багрянец разлился от горизонта, и теперь многие серые облака из тех, что висели над городом, были обрамлены красноватым свечением. Когда Вита бросила взгляд вверх, в её памяти внезапно промелькнуло что-то далекое, светлое, просторное, голубое… Так бывало иногда: сами собой всплывали смутные образы, но она ни разу ещё не вспомнила окончательно, что это такое.
     Торопливый стук каблуков за спиной неожиданно привлек её внимание. Но, прежде чем она успела оглянуться, её обогнали. Вьющиеся светлые волосы, тёмно-фиолетовый короткий плащ, стройные ноги... Вита не могла не узнать свою соседку по дому – молодая, красивая, всегда молчаливая и хмурая, та жила этажом ниже. За всё время соседства они, конечно, не обмолвились ни словом.
     Блондинка почти бежала куда-то, ветер растрепал её светлые волосы. На мгновение она обернулась, и Вита невольно вздрогнула, встретившись с ней взглядом. Отчаяние, боль, страх читались в нём...
     В недоумении Вита продолжала идти по улице, не спуская с удаляющейся соседки глаз. Ветер налетел тёплой волной – неожиданной, сильной. Ещё раз, уже горячей...
     Убрав с лица волосы и вытирая с губ пыль, принесенную внезапным ветром, Вита увидела, что девушка впереди уже почти бежит. А ветер налетел снова, вздымая клубы пыли (откуда её столько взялось?..), вертя пожухлые листья...
    Внимание Виты привлекло тихое вначале, но быстро нарастающее шуршание позади, переходящее уже в глухое шипение... Замерев на месте, девушка хотела обернуться назад, но ощущение, что за её спиной находится нечто страшное, не позволяло ей повернуть голову...
  Вита так и стояла, глядя себе под ноги, и странный жар наползал сзади.
И чем больше мгновений пролетало, тем невыносимее было Вите стоять так, не смея оглянуться, пошевелиться, как заколдованной... Она подняла глаза, с силой избавившись от  оцепенения, накрывшего её, и взору предстала блондинка, которая стояла совсем недалеко. Прямая, как статуя, глядящая в одну точку на что-то, находящееся за спиной Виты...
     Не раздумывая уже ни о чем, Вита сорвалась с места и бросилась к соседке. 
     – Что там? Что там?!.
    В завихрениях горячего ветра вокруг них метались листья, шептавшие о чем-то безысходном. Медленно, очень медленно блондинка перевела глаза на Виту, и блеск этих глаз показался пугающим...
     –  Отсюда нужно бежать, – чётко произнесла девушка. –. Она звала на помощь. Она горела. Я только сильнее завалила дверь... Там было много вещей. Дверь было не открыть. Нет. Нет!!!
     Она рявкнула последнее слово так неожиданно, что Вита едва не подпрыгнула и вскрикнула от ужаса: открытый рот стоящей перед ней девушки вдруг стал страшной пастью с огромными иглами-зубами, зрачки превратились в щелки... Блондинка размахнулась и наотмашь ударила Виту по лицу, но та успела закрыться руками, и с содроганием ощутила, как по её коже скользнули острые когти...
     От удара она отлетела в сторону, а когда в страхе вскочила на ноги, соседка уже бежала прочь, не то плача, не то жутковато смеясь во весь голос.
 Обмирая от ужаса, Вита наконец обернулась назад...
   Стена плотного чёрного дыма высотой с двадцатиэтажный дом медленно надвигалась на неё. За завесой метались яркие багровые сполохи, и странный жар все усиливался, становился ближе и ближе...
     – Да что это?..  – глядя во все глаза на стену дыма, выдавила ошарашенная Вита.
     Потом её словно стегнуло плетью понимание, что от этого, чем бы оно ни было, нужно бежать, как можно быстрее и куда угодно, только убежать немедленно! Она попятилась, повернулась и кинулась прочь.
    Однако в этот миг крышка колодезного люка внезапно взлетела вверх, будто нечто с силой выбило её и швырнуло прямо под ноги девушки...
     Вита не успела среагировать, но каким-то чудесным образом крышка ударила в нескольких сантиметрах от её ноги. Остановившись, девушка увидела, что стена загадочного чёрного дыма вытянулась и обрела  очертания не то гигантского зверя, не то чего-то хищного и жуткого.
     Спустя несколько секунд чудовище метнулось к белокурой беглянке, в мгновение ока обвилось вокруг неё чёрным кольцом, которое стремительно сжалось... И стало огненным. 
     Вита обхватила себя руками, она чувствовала жар от огненного круга, полыхающего на том месте, где только что бежала её соседка. В середине пламенного кольца начал проявляться чёрный силуэт. Он высился, рос, становился всё чётче и ярче... Постепенно он превратился в фигуру высотой в три человеческих роста, закутанную, казалось, в чёрный плащ, и странно выглядела голова этого существа. Не то рогатая маска, не то корона с тремя парами длинных изогнутых рогов украшала её... А потом гигантские крылья распахнулись, взметнув с земли листья и пыль, чёрный вихрь ринулся в высь и исчез. Всё исчезло.
 Слегка тлеющие листья осели на асфальт.
     Потрясенная Вита стала шаг за шагом приближаться к месту, где меньше минуты назад творилось что-то, не поддающееся её пониманию. Она отчетливо видела одежду, в которой была её соседка сегодня. Вернее, её одеяние представляло собой уже просто комок опаленного тряпья, из-под которого виднелись... кости. Нечто похожее на мумию лежало там, а Вита зачем-то осторожно направлялась именно туда, сама не осознавая до конца, для чего она это делает. Почему бы ей просто не уйти? Почему не повернуться и не уйти... Но любопытство, непонимание, желание проверить, что же это было только что перед ней, заставляли её подходить всё ближе к лежащей на тротуаре мумии.
       Она уже подошла настолько близко, что смогла разглядеть безгубое лицо мумии, провалившиеся глазницы... Но неожиданно волна на удивление холодного ветра пронеслась над землей, заставив девушку вздрогнуть. И тотчас же кости и одежда мумии рассыпались в прах, полностью превратились в пыль, такую мелкую, что ветер разнёс её за считанные секунды.
    Какое-то время Вита напряженно глядела на место, где лежало то, что осталось от соседки, а теперь уже не было ничего. Затем она с отчаянием осмотрелась по сторонам. Никого не было вокруг. Даже вдалеке ни с одного, ни с другого конца улицы не виднелся ничей силуэт. Ни единого прохожего, ни единого человека в окнах домов...
    Нетвердым шагом Вита устремилась по направлению к месту своей работы. От пережитого волнения она немного дрожала.
     Большие, украшенные выгравированными узорами двери здания вокзала были гостеприимно открыты, но не маня зайти туда, а словно бы радушно выпуская прибывших в город. Подходя к двухэтажному зданию с маленькими окнами, Вита ускорила шаги. Навстречу ей из дверей вышла полная женщина средних лет. Розовое платье, бусы, сумочка на ремешке...
     Женщина равнодушно взглянула на Виту и двинулась дальше всё с той же отстраненной задумчивостью на лице.
     «Что-то знакомое...»
    Вита почти бежала по просторному пустому залу к выходу на перрон. Выражение лица женщины, с которой она столкнулась у дверей, напомнило ей что-то расплывчатое, очень далёкое, что она никак не могла сформулировать...
     Пробегая мимо чёрных вагонов, она вдруг сумела выудить нечто из своей памяти. Венок. Зелёный венок. Ленточка. Венок...
     При появлении Виты Мерга, главный Встречающий вокзала, издал тихое звериное ворчание.   Сухонькое существо в просторном выцветшем салатово-зелёном балахоне, подпоясанное широкой красной лентой с бахромой, уже принялось за дело. Вита обреченно вздохнула. Снова день. Снова работа.
  Неподалеку шныряли младшие Встречающие - мергаты, в коричневых балахонах, с такими же, как у Мерги, узкими длинными мордочками, выглядывавшими из-под широких плетеных шляп, покрывавших их головы. Разве что Мерга был крупнее каждого из них раза в полтора, да и шерсть у него была с проседью, а шляпа чёрная.
     Впервые увидев Мергу, Вита не удивилась его виду. Её разве что немного насторожили  жутковатые огоньки, мерцавшие в его глазах из-под полей шляпы.
       В этот раз прибывших было много. Один за другим люди с отстраненным видом выходили из вагонов. Вита была обязана провожать каждого до здания вокзала. Если не делать этого, то они так и будут бесцельно стоять на месте или же не менее бесцельно бродить по перрону, не натыкаясь на мергатов разве что потому, что те этого не допускали. 
     Подавая руку мужчине в сером пиджаке, девушка уже не в первый раз за всё время (сколько его прошло уже?..) задумалась над тем, что она одна работает здесь.  Она, старший Встречающий, и мергаты, сгорбленные, невысокие, с когтями на пальцах... Одна из людей...
     Почему они выбрали её? Потому, что она отличается от остальных? Или как раз-таки отличается потому, что они её выбрали?
         Вита потёрла лоб рукой, и, решив сосредоточиться на своём деле, повернула голову к высокому мужчине в сером пиджаке. Она вела его к дверям здания вокзала. Вита всмотрелась в профиль мужчины, который, хотя и держал её за руку, словно не замечал свою проводницу, и отвела глаза. Это сейчас она может прикасаться к нему, хотя руки у него ужасно холодные и это её раздражает. Зато когда он станет одним из жителей города, он превратится в такую же тень, как и все остальные. И пальцы Виты будут проходить через податливую ледяную плоть насквозь, почти не встречая преграды...
     Она почувствовала тоску. Беспросветную, как осенний дождь... Без конца и без края, где опавшие листья мокнут в лужах, отражающих серое, бесконечное...
     Позади гудок очередного подошедшего поезда возвестил о прибытии новых людей, которым суждено стать жителями города.
     Какое-то важное воспоминание вновь увильнуло от Виты, и она не сумела ухватить его за скользкий хвост...
     Рука мужчины в сером костюме легко выскользнула из руки Виты. Он пошёл дальше, не оглядываясь. Мимо прошмыгнул горбатенький мергат. Проводив его взглядом, девушка вздохнула, повернулась и пошла назад к вагонам.
     Постепенно она успокоилась и даже к концу дня подзабыла о том, что произошло с ней по дороге к вокзалу. Кроме того, её тоска и уныние, порожденные какими-то неясными ассоциациями, время от времени возникавшими в её воображении или в памяти (она не знала, что это), усилились. Виту всё больше начинало терзать неприятное ощущение потери чего-то важного, и появилось какое-то непонятное удушье. Ей казалось, что всё вокруг ненастоящее,  хотя она понимала, что это не сон, а реальность. Её реальность, в которой она уже давно существует. Существует?.. Живет...
      Последний поезд с опустевшими вагонами уехал прочь, когда облака уже потемнели. Багровое свечение уползло вдаль, как улитка в свою раковину, и медленно таяло на горизонте...
     Однако девушка не почувствовала облегчения. Ей предстояло возвращение в свой дом. Но какое! Хотя Вита уже почти смирилась с этой каждодневной пыткой, всякий раз она с содроганием смотрела на вход в Горящий Лабиринт. По иному пути с вокзала уйти было нельзя.
     Она пробовала раньше, когда с ужасом бежала прочь от входа в коридоры с зеркальными стенами, но вокзал окружала высокая каменная ограда, совершенно гладкая, взобраться по которой не представлялось возможным. Поезда прибывали и уезжали через гигантские каменные ворота, в пространстве между которыми была как будто натянута незримая сетка, через которую нельзя было пройти — тело встречало прозрачную и прочную преграду. А двери здания вокзала всякий раз будто сами собой захлапывались перед её носом наглухо, и она оставалась тут одна. Вита подозревала, что это мергаты закрывают двери, потому что все они исчезали в здании ещё до того, как она встретит последнего прибывшего, а Мерга как ни в чем не бывало уходил в Горящий Лабиринт. Когда она пыталась остановить его и поговорить, он только зыркал на неё своими светящимися глазами из-под полей плетеной шляпы, и взгляд этот был не менее страшен для Виты, чем то, что ждало её в Лабиринте...
     По первости девушку даже озарила идея не идти в Горящий Лабиринт, а остаться до утра здесь. Только надежда её рассеялась как дым после того, как земля внезапно растрескалась и стала проваливаться под ногами. Совершенно неожиданно всё рухнуло вниз, в черноту разверзшейся пропасти... Посему Вите пришлось кинуться в Лабиринт, и больше подобные затеи уже не приходили ей на ум. Да и к тому же, за работу здесь ей платили пищей, которую она не могла бы добывать где-либо ещё, и ей волей-неволей приходилось выполнять свои обязанности.
     Вита собрала в железную коробку горсть чёрной пыли, появившуюся в большой каменной чаше(эта пыль была одновременно пищей и платой за её труды), затем обреченно остановилась перед входом в Лабиринт. Перрон уже опустел, и всё усиливающаяся тоска обнимала Виту за плечи. Она хотела вздохнуть, но воздуха не хватало.
     Это состояние не пугало её. Ей только хотелось что-то сделать, куда-то побежать, лишь бы уйти отсюда...
     Наконец Вита собралась с духом и приготовилась шагнуть вперед. Опять, как и много раз уже.
     В Горящем Лабиринте было светлее, чем на улице. Круглые коридоры, стены и потолок которых состояли из сплошного зеркала, петляли, раздваивались, заводили её в тупики... Как и всегда.
     Каждый раз девушка шла по Лабиринту долго. Она не знала сколько, но, тем не менее, каждый раз выбиралась. Она никогда не знала дороги, каждый день путаница коридоров Горящего Лабиринта менялась, но она выходила оттуда.
     Поначалу Вита старалась не спешить. Она знала исход, так что не видела смысла затрачивать много сил сейчас. Они еще пригодятся ей, а пока можно просто идти. Идти и не смотреть на зеркальные стены коридора, в которых нет отражения.
     Розовое платье, сумочка... Венок.
     Размышляя о том, чем же таким была связана она с той женщиной, девушка пропустила момент, когда у неё появилось отражение, которое тут же качнулось и нырнуло вниз. Впрочем, сейчас от скорости реакции Виты ещё ничего не зависело. Но шаги она ускорила. Отражение возникло впереди в нескольких метрах, расплылось в плотоядной улыбке и в мгновение ока обернулось пугающей злобной старухой с красными глазами,  одетой в лохмотья и державшей в руке отрубленную человеческую голову, с которой капала кровь.
     И тогда Вита побежала.
     Старуха проводила её взглядом, обернулась чёрным псом с копытами на лапах и чудовищными клыкастыми челюстями, и монстр быстро заскользил за бегущей по Лабиринту девушкой.
     Она знала, что эти жуткие твари, появляющиеся в зазеркалье, не причинят ей вреда, во всяком случае пока что она благополучно убегает от них. Однако она знала и о том, что начнётся  спустя несколько минут. Надежду, что в очередной раз ужас в Лабиринте не повторится (ну хотя бы один раз!) она оставила уже давно.
     Мерзкая извивающаяся тварь металась из стороны в сторону, когда девушка пробегала мимо неё, скрюченный уродец с множеством когтистых рук раскачивался на месте, всё больше гадких существ появлялось в зеркалах Лабиринта, но Вита старалась не глядеть на них. Первые языки пламени лизнули её за лодыжки, и лишь тогда она вскрикнула и взглянула себе под ноги.
     Начинается!
     Огонь уже догнал её. Пол Лабиринта, в миг загоревшийся позади, ярко полыхал. Вита ощутила жар огня и побежала со всех ног, только огонь был быстрее. Он уже начал охватывать и стены коридоров, по которым неслась Вита. В огненных языках мельтешили жуткие тени, жар пламени жёг кожу. Девушка чувствовала, что сил бежать уже не остается, что скоро всё должно закончиться, как и случалось каждый раз, но перед этим... Её чёрный плащ вспыхнул, словно спичка. От нестерпимой боли у Виты на глазах выступили слезы, она уже ничего не видела,  она не могла дышать. Охваченная страхом, она замахала руками в попытке погасить пламя. Ей казалось, что с неё сдирают кожу, а безжалостный яркий огонь сжирал её заживо...
     Мгновенная прохлада... темнота...
     Ощутив под ногами опору, Вита открыла глаза. Неприветливые дома выстроились по обе стороны улицы, взирая на девушку чёрными квадратами окон. Сердце Виты ещё бешено стучало, она пыталась отдышаться после своего сумасшедшего бега. Оглянувшись назад, она, как всегда, не увидела за своей спиной ничего, кроме глухой кирпичной стены.
     Как она выходила из Лабиринта ужасов, она не понимала. Это оставалось для неё загадкой всякий раз, как и то, что на теле её не было никаких повреждений. Это несмотря на то, что ещё несколько секунд назад она заживо горела, и страшная боль от укусов алого пламени не могла быть всего лишь миражом.
      И всё же Вита была в полном порядке сейчас, покинув Горящий Лабиринт –  единственный путь вернуться в свой дом.
     Да, она уже успела  смириться с этой каждодневной мукой, хотя всякий раз ей казалось, что теперь-то уже точно пламя сожрет её и на этом всё закончится. Ей порой очень хотелось, чтобы всё это закончилось.   
      Девушка встряхнулась и оглядела улицу, на которой стояла. Та же самая, как и всегда. Впереди шёл какой-то прохожий, но вскоре свернул в переулок, скрывшись с глаз.
     Теперь нужно было поспешить. Вита помнила, что Морта с коричневолистным Кривником на её подоконнике остались без пищи, которую ей необходимо добыть для своих питомцев на Съестном поле. Туда она и направилась.
     Хотя времени ещё было предостаточно, она хотела побыстрее вернуться в свою каморку, да и путь предстоял неблизкий. Шагая по пустой улице, Вита размышляла над своим желанием как можно скорее укрыться в доме. Это, в общем-то, было против её обыкновения, потому что обычно она целыми часами кружила по городу, среди домов, молчаливых прохожих, петляла по улицам и пересекала площади...
     В каморке ей было нечего делать. Правда, порой выдавались дни, когда она сразу же после работы приходила туда и сидела в сумраке у окна, раздумывая над своей странной судьбой. Старалась уловить всё время маячащие на границе сознания неопределенные воспоминания. В иные дни стирала одежду или наводила относительный порядок в своем небольшом жилище. Но больше всего её тянуло бродить по улицам, когда ветер развевал волосы, от земли исходило непонятное тепло, а листья шуршали под ногами... И скребущая непреодолимая тоска по чему-то недостижимому сжимала всё внутри... Чем это недостижимое являлось, Вита не понимала, и потому всякий раз она как бы гналась за этим пониманием, пропадая в путанице улиц. И всякий раз не находила.
     Раньше ей безумно хотелось поговорить с кем-то, однако прохожие двигались по улицам будто тени, и никто ни с кем не разговаривал, никогда в этом городе не было слышно звуков голосов... Много раз Вита пыталась обратиться к какому-нибудь незнакомцу или незнакомке, когда оказывалась сидящей рядом с ними на скамейке, но никто ни разу не ответил ей. Её не замечали. И друг друга они не замечали. Полное молчание считалось здесь вполне нормальным явлением, да Вита уже и сама считала  так, привыкнув к нему. Только эта девушка, увиденная Витой утром, сказала ей нечто странное. Но какой был в этом толк?
     Поэтому Вита немало удивилась, когда внезапно, сначала отдаленные, а затем становящиеся всё более громкими, звуки раздались из тёмного переулка, к которому девушка приближалась. Звуки такие знакомые, но такие неподходящие для этого места... С осознанием, что это — детский плач, к девушке пришло ещё большее удивление. Поравнявшись с переулком, она увидела, как навстречу ей вдруг медленно выкатилась чёрная детская коляска.
     Плач доносился из неё. В нерешительности Вита остановилась. Она не знала, что ей делать.  Коляска с плачущим ребёнком казалась настолько неуместной в этом безмолвном тёмном городе, среди толпящихся вокруг домов, сухого тёплого ветра, ворошащего мёртвую листву редких, давно облетевших деревьев, чьи ветви, как кисти скелетов, тянулись к серым облакам... Но любопытство взяло верх, и девушка медленно подошла к коляске. Осторожно она коснулась её рукой и вытянула шею, готовясь заглянуть...
     – Нельзя!
     От неожиданности Вита так и подскочила, вскрикнув.

                ГЛАВА 2.
     ...Чья-то рука высунулась из переулка и сильные пальцы вцепились в рукав плаща Виты, но прежде, чем девушка попыталась вырваться, обладатель руки быстро зашептал ей:
     – Нельзя трогать это, нельзя! Тебе нужно уходить отсюда, слышишь меня? Пойдем со мной, иначе дело закончится плохо, быть беде! Идем, идем!
     Вита оторопела. Уже второй человек заговорил с ней в этот день.
     От удивления девушка даже не стала отбиваться от незнакомца и позволила ему увлечь себя в  узкий переулок, по которому он очень быстро провел её, продолжая бормотать что-то про то, что им надо как можно быстрее где-то спрятаться.
     – Пойдем в мой дом, это недалеко, – сказал незнакомец, выйдя из переулка и с подозрением озираясь по сторонам.
     Неожиданный собеседник Виты был уже довольно стар, хотя весьма проворен, невысок, сгорблен, одет в длинное чёрное пальто. Всё так же держа девушку за руку, он повлек её к одному из ближайших домов, мрачному и молчащему, казавшемуся, как и все остальные, совершенно пустым. Обескураженная, Вита не рискнула пока задавать никаких вопросов. Она покорно поднялась за своим странным провожатым по лестнице, прошла по тёмному коридору мимо череды закрытых дверей, вошла в тесноватую прихожую, проследовала в небольшую комнату.
     – Садись, – сказал старик, кивком указав на застланный полосатым покрывалом диван. – Мне тебя нужно предупредить о некоторых... вещах.
     Вита вопросительно поглядела на старика. Седой, с лохматыми бровями, без бороды, в целом не такой уж и старый, судя по твердой походке, уверенным и достаточно ловким движениям. Он не внушал ей страха, однако и доверия тоже.
     Старик медлил, видимо, стараясь подобрать верные слова, с которых стоило бы начать что-то объяснять девушке. Затем он оседлал табурет напротив Виты и заговорил:
     – Ищут тебя, девочка, ищут и найдут, помяни моё слово. Если ты будешь лезть куда тебя не просят, связываться неизвестно с кем, делать всякую ерунду, то быть плохому.
     – Но я не лезла никуда! – попыталась оправдаться девушка, решив, что её обвиняют в утреннем происшествии. – Я вообще это случайно увидела... Она шла рядом, потом меня обогнала...
     – Не о том... – поморщившись, перебил её старик. – Не про то я... Я только хочу совет тебе дать. Ни с кем не связывайся, сиди тише воды, ниже травы, никуда лишний раз не ходи... И запомни-ка ещё: ни в коем случае не вздумай покидать этот город. Слышишь? Ни в коем случае, а не то... Заберут они тебя.
     –  Кто заберёт? 
     Старик нахмурился и молчал, видимо о чём-то раздумывая.
     Вита, вдруг ощутившая прежнюю удушливую тоску, оглядела комнату,  посмотрела на старика и спросила:
     – А вы, кстати, кто?
     Старик метнул на девушку колкий взгляд из-под бровей.
     – Помочь я тебе хочу. За мной-то они уж давно охоту ведут, да я поумнее многих буду. Не взять им меня голыми руками. А ты вот... Не знаешь ещё ничего, так что сиди пока и не высовывайся. Осторожность тут нужна, осторожность. Затаиться надо, понимаешь?
     Вита понимала всё так же мало, сделав только вывод, что кто-то за ней охотится, и хотела всё-таки получить ответ, кого ей стоит бояться.
     – А кто... – но она замолкла на полуслове, когда до её слуха неожиданно долетели слабые звуки...
     Такие знакомые... Жалобные...
     И совсем рядом.
     Старик опять что-то забормотал, но девушка уже не слушала его. Звук детского плача вновь повторился, и на этот раз у Виты не осталось сомнений, что он доносится из коридора этой небольшой квартирки.   
     Медленно она поднялась, не обращая внимания на предостерегающий возглас старика, и двинулась в сторону коридора.
     В сумерках в прихожей коляска легко угадывалась по своим очертаниям. Дверь в квартиру была отрыта нараспашку, хотя, когда они входили, старик затворил её, Вита хорошо помнила это. Сейчас она была удивлена, однако не испугана...
     – Не подходи к ней, слышишь? Не трогай её!
     Старик уже спешил за девушкой из комнаты, но она не придала значения предупреждениям  нового знакомого.
     «Это ведь ребёнок всего лишь, – успела подумать она, протянув руку, чтобы приподнять полог, скрывавший того, кто плакал в коляске. – Вдруг ему помощь нужна...».
      Таинственное ощущение чего-то знакомого, чуть ли не родного прокралось в душу, смешавшись с необъяснимой обреченностью и скорбью; девушка отдернула полог...
     Омерзительное существо заревело громче, пара пустых огромных впадин вместо глаз глянули на Виту, непомерная пасть раскрылась, выпустив клубок извивающихся, будто змеи, языков... И хотя задохнувшаяся от ужаса и отвращения Вита не разглядела многого, ей вполне хватило  того, что она увидела...
     С визгом девушка отшатнулась от коляски и опрометью выбежала вон из прихожей. Последнее, что она услышала, были слова старика, прокричавшего ей вслед:
     – Ни за что не покидай этот город! Не вздумай никуда отсюда уходить! Иначе будет только хуже, слышишь?.. Не покидай этого города, ни при каких обстоятельствах!..
     Стрелой Вита вылетела из подъезда страшного дома и помчалась по знакомой дороге. Перед глазами неотступно стоял тёмный, гадко шевелящийся комок в коляске, который плакал, как ребёнок...
     «Мерзкий, мерзкий, какой же мерзкий! И зачем я только пошла туда, зачем полезла в эту квартиру...».
     Страх гнал Виту всё дальше и дальше, пока она не оказалась на своей улице, тонувшей в тусклой серости. Пока девушка бежала, ей встретилось по пути всего два случайных прохожих, и она с затаённым ужасом постаралась проскочить мимо них как можно скорее. Она уже от всего вокруг ожидала подвоха, хотя прохожие безмолвными тенями прошествовали прочь, не замечая Виту.
   По сути, так и должно было быть, так было всегда... Только почему этот странный старик заговорил с ней? Что он хотел до неё донести? Она должна была выяснить всё, но ничего не сделала, растяпа!
  «Ничего, совсем ничего не понимаю... – думала Вита, поднимаясь по лестнице в свою небольшую комнату. – Не разговаривал же здесь сроду никто, а тут... Что это вообще такое? Утром что-то жуткое напало на мою соседку, а теперь пожалуйста, мне заявляют, что меня кто-то преследует... Что мне нельзя покидать город... Да как будто я собиралась куда-то отсюда уходить! Мне и идти-то некуда...».
     Закрыв свою дверь на ключ, девушка бухнулась на кровать и, обхватив подушку, пробормотала:
     – Да уж, ну и день, ничего не скажешь...
     Потом села, провела рукой по лбу, стараясь успокоиться, хотя это ей далось с трудом после всего увиденного сегодня, и тут взгляд её упал на Кривника и Морту. Растения жалко скукожились на подоконнике в своих глиняных горшочках.
     – Ох, я про вас-то и забыла совсем... что ж, придётся завтра идти за вашим кормом, колюченькие мои.
     Вита ободряюще улыбнулась поникшим растениям, и решила, что теперь ни в коем случае   не подойдёт ни к единой коляске из тех, что ещё могут возникнуть как-нибудь на досуге у неё на пути. А вот навестить старика снова было неплохой идеей. У неё теперь есть столько вопросов! И, возможно, он что-нибудь разъяснит ей.
     Открыв железную коробочку, Вита задумчиво поглядела на чёрную пыль. Только она давала это прекрасное чувство насыщения, разливавшееся по телу...
      «Где бы мне найти такое место, чтобы тебя было много-много, и мне не пришлось бы больше работать на вокзале...»

   
                *  *  *
       – Ты тоже Антона Петровича ждёшь?
  Парень с легкой улыбкой смотрел на стройную высокую девушку с каштановыми волосами до плеч, стоявшую у двери в кабинет истории.
     Застенчиво покосившись на него, девушка отозвалась:
     – Да, подойти должен вот-вот.
     Парень кивнул и встал рядом, поглядывая по сторонам. Девушка украдкой наблюдала за ним. Да, он был хорош собою: высокий брюнет с завораживающими синими глазами и такой обаятельной улыбкой, что захватывало дух.
     Помолчав немного, он снова обратился к девушке:
     – А у тебя что, реферат?
     Та кивнула, улыбнувшись. По виду парня можно было безоговорочно заявить, что девушка ему нравится, и интерес у него к ней появляется всё больше и больше.
     – А мне лекцию ему нужно показать... Тебя как зовут?
     Он был не из робких и не боялся знакомиться с девушками.
     – Виола, – отозвалась шатенка, на лице у которой уже можно было заметить плохо скрываемый восторг от того, что такой красавчик заинтересовался ею.
     – Очень приятно, Женя, – парень протянул ей руку, и девушка пожала её.
     – Ты с какого курса?
     – Я с первого. А ты?
     – Тоже. Как учёба? Не пожалела, что сюда поступила?
     – Нет, что ты, мне всё нравится, и учусь хорошо.
     Его обаятельная улыбка словно приковывала к себе, и разговор получался таким лёгким, сами собою находились темы...
     Они разговаривали минут двадцать, пока, наконец, не явился педагог, которому Виола сдала приготовленный на заданную тему реферат, а Женя показал лекции.
     После они вместе спустились на первый этаж, весело болтая, оба явно довольные знакомством, и, одевшись в гардеробе, попрощались на ступенях колледжа. 
    Идя через заснеженный парк, где деревья стояли пушистые и все кругом было белым- бело, девушка не могла скрыть радостной улыбки...

    … Вечером, сидя в кресле у окна, Виола рассказывала пришедшей к ней в гости подруге:
     – Алина, он просто супер! Я его видела ещё раньше пару раз в коридорах колледжа, но я и не представляла, что он вот так легко со мной познакомится! Ну и тем более, что я ему понравлюсь...
     Крашеная блондинка, стоявшая напротив Виолы, усмехнулась:
     – Да что же ты в себе так не уверена? Ты вполне симпатичная, следишь за собой, всегда хорошо выглядишь... По крайней мере, когда я тебя вижу. Может быть, ты, конечно, когда мы с тобой не видимся, превращаешься в кого-нибудь до смерти ужасного, но при мне очень даже...
     – Да ну тебя! – рассмеялась Виола.
     Она поднялась, подошла к зеркалу и стала внимательно изучать своё отражение.
     – Знаешь, а по-моему, мы с ним смотримся, – заявила она спустя некоторое время, пока подруга листала журнал моды, лежавший на столе.
     – Ну, я-то не знаю, как он выглядит, так что тебе виднее, – откликнулась Алина. – Что ж, я за тебя рада, покажешь мне его потом, обязательно!
     Виола повернулась к ней:
     – Конечно. Я так надеюсь, что это был не просто флирт... Вот бы он пригласил меня куда-нибудь...
     – Ну да, ну да, а между тем скоро сессия у нас, – напомнила подруга. – Дело-то уже к середине декабря.
     – Ага, но у меня по всем предметам всё хорошо. Что мне волноваться? – пожала плечами Виола.
    Алина махнула на неё рукой:
     – Ты у нас почти отличница, и какая про тебя речь? А вот я ещё кучу всего должна, так что беру в заложницы твою тетрадь по истории искусств, и сопротивление бесполезно!
     Подруги весело расхохотались, обе в отличном настроении...

     … – Алин, он меня в кино позвал, представляешь? Да, да! Сегодня идём, на вечерний сеанс... Естественно, расскажу, куда я денусь? Ага, хорошо, созвонимся потом. Пока-пока!..
     Виола положила трубку и метнулась к зеркалу. Красивое короткое платье она уже надела, волосы завила и уложила в причёску, осталось только накраситься...
     Через пятнадцать минут из зеркала на неё глядела очень даже привлекательная девушка с завитыми каштановыми волосами, в красном обтягивающем платье, и её аккуратно подведённые светло-зелёные глаза лучились счастьем. Оставшись более чем довольной собою, Виола отправилась обуваться в прихожую...
 
     … По огромному экрану в кинозале метались фантастические существа, ревела буря, но Виоле, которая обожала подобные фильмы, было всё-таки сложно следить за сюжетом, когда её руку сжимала тёплая ладонь сидящего рядом Жени.
     – А он их не догонит, мне кажется, – прошептала Виола, не сводя глаз с экрана.
     – Наверное... – шепотом отозвался парень. – Знаешь что?
     Она вопросительно взглянула на него. Женя потянулся к ней, и она ответила на его поцелуй...
     Когда фильм закончился, они гуляли по освещённым фонарями улицам, Виола несла в руке подаренную Женей розу.
     – Ты будешь моей девушкой? – спросил Женя, на что Виола кокетливо согласилась.
     Было видно, что парень тоже рад до глубины души, что всё складывается именно так. Он проводил Виолу до дома и, когда они прощались, снова поцеловал её...
    
     … Алина поставила кружку с ароматным кофе на столик и воскликнула:
     – Ну, давай, не тяни! Как?
     Виола смущённо заулыбалась, опустив глаза.
     – Всё-то тебе надо знать.
     – А то! Нет, ну кто у тебя лучшая подруга? А? Я тебе помогаю во всём, в чём могу уж точно... И про Антона своего я тебе много всего рассказывала, ты сама спрашивала по сто раз у меня всякие там... А ты даже не хочешь мне ничего рассказать!
     Возмущение Алины выглядело настолько неподдельным, что Виола, выдохнув, ответила:
        – Всё было.
     – Понятно, вы уже полтора месяца встречаетесь. Другие пары и раньше бывает...
     – Какое мне дело до других? – повела плечом Виола. – У нас прекрасные отношения, просто даже не придерёшься ни к чему. Женя... Он такой заботливый, отзывчивый, и я его люблю...
     – Ну и как тебе?
     Виола глянула на подругу.
     – Ну, это же первый раз всё-таки... Хоть мне и восемнадцать, а я ни с кем не встречалась до него... Но мне понравилось, да и как это может не понравиться с любимым человеком?
     – Понимаю, – весело откликнулась Алина. – Мне вот в своё время меньше повезло. Меня один идиот только использовал и бросил... Ну, я же тебе рассказывала. Правда, я не любила его сроду, так, нравился просто, а в целом... Я не переживала поэтому. Уже год прошёл, я и забыла его совсем... Вот с Антоном у нас всё отлично, я его люблю, он меня тоже.
     – У нас с Женей так же. Мы с тобой просто счастливые, Алинка!
     – Да, точно, – мечтательно протянула Алина. – И кафе это хорошее. Уютно тут так... Пойти что ли еще кофе взять?
     – Ой, и мне возьми, пожалуйста! – попросила Виола.
     Теперь она выглядела просто цветущей, на щеках разливался румянец, зелёные глаза сияли, она стала такой жизнерадостной и красивой, что невольно притягивала взгляд, заставляя любоваться собой. Взаимная любовь раскрыла всё лучшее в ней...

     … Телефон зазвонил опять, и вибрация настойчивым жужжанием отразилась от парты.
     – Кто это звонит? – поинтересовалась Виола, взглянув на дисплей Жениного телефона. – Почему ты не берёшь?
     – Да так, однокурсница... – поморщился парень с явным недовольством. – Надоела мне уже.
     – Хм... и что ей надо?
    – Нам реферат задали, она сама делать ничего не хочет, привязалась, чтобы я за неё делал.
   – Вот наглость! – подивилась Виола. Она сидела у Жени на коленях и, когда телефон замолк, взяла его в руки.
     – Светочка Минаева... А почему Светочка?
     – Да так, – пожал плечами Женя с равнодушным видом, – её у нас в группе все так называют, вот я так и записал её в телефон...
     – А она что, нравилась тебе? – нахмурила брови Виола.
    – Ну ты что? Она же стерва кошмарная, и умничать вечно пытается, а у самой ума... у рыбы и то больше. Да и на внешность она не в моём вкусе совершенно. И потом, ведь я тебя люблю, ты такая красивая у меня. Честно сказать, я до тебя ни в кого так не влюблялся.
     Он притянул насторожившуюся девушку к себе, и их губы слились в поцелуе.
     Потом Виола поднялась на ноги и сказала:
     – Ну, хорошо. У тебя ведь ещё «пара» осталась, так? А у меня уже занятия закончились... Я, наверное, посижу эту «пару» с твоей группой, чтобы в коридоре не ждать.
     – Давай, потом ко мне пойдём, – улыбнулся парень.
     В эту минуту дверь открылась и в кабинет стали входить студенты из его группы. Все расселись по своим местам, не обращая на Виолу внимания, многие загомонили, что-то обсуждая. Только брюнетка на высоких каблуках, с хорошей фигурой, в слишком коротком ярком платье, подошла к Жене и села прямо на парту, скрестив ноги. Виолу она даже не удостоила взглядом.
     – Женечка, ну так что, мы с тобой договоримся, а? – манерно протянула она, открыто строя парню глазки.
     – Насчёт? – сухо полюбопытствовал Женя.
     – Ну как, ты забыл разве? – наигранно удивилась Светочка, захлопав щедро накрашенными ресницами. – Сделай за меня реферат, ну пожа-а-алуйста. 
     – Сделай сама, – посоветовал Женя, мельком посмотрев на сидевшую рядом Виолу.
     Та, задохнувшись от возмущения, наблюдала за изумительно нахальным поведением Светочки.
     Выглядела она действительно как стерва, да и вела себя подобающим образом. Длинные чёрные волосы рассыпались по её плечам, экспрессивный макияж делал своё дело, однако её лицо нельзя было назвать таким уж красивым, и довольно грубоватые черты не могла исправить даже тонна косметики. А её развязное поведение вызвало у Виолы нескрываемое отвращение. В группе Жени все уже давно знали, с кем он встречается, поэтому выходка Светочки смотрелась открытым вызовом.
   Ничуть не смущаясь отказом парня, Минаева игриво поперебирала пальцами кулон на своей шее и продолжила:
     – Ну, может быть, мы как-нибудь договоримся? 
     – Как, интересно? – буркнул Женя, старательно делая вид, будто зачитался лекцией в раскрытой тетради.
     Светочка повела бровью:
     – М-м-м, ну как можно договориться с симпатичной девушкой...
     – А мы с ним уже обо всём договорились, – оборвала этот спектакль резко поднявшаяся из-за парты Виола, щёки которой пылали от гнева. – Так что придётся вам делать реферат самостоятельно!
     – Да, Свет, сделай его сама, – с нажимом повторил Женя и твёрдо посмотрел в лицо брюнетки. – Я не обязан ничего для тебя делать, ты мне не сестра, не подруга, никто.
     С презрением покосившись на Виолу, Минаева холодно бросила:
     – Это пока никто... Женечка.
     После этого она нарочито неторопливо поднялась с парты и вальяжной походкой направилась к своему месту на третьем ряду.
     – Просто ненормальная, – пробормотал Женя, потом поглядел на Виолу, вновь севшую рядом с ним, и, увидев выражение её лица, поспешил обнять девушку за плечи.
     – Ну, чего ты, не обращай внимания, она всегда себя так ведёт...
     – Всегда?!
     – Я имею в виду... она со всеми такая, её никто всерьёз не воспринимает... Она любит провоцировать людей, и не надо из-за неё переживать.
     Виола хотела что-то ответить ему, однако в этот момент в аудиторию вошёл преподаватель, и девушке пришлось отложить разговор на более позднее время...

     … Пушистый серый кот встретил их громким мяуканьем, когда Женя открыл ключом дверь своей квартиры.
     – Я сегодня один дома, так что...
     С улыбкой, которая всегда так трогала сердце Виолы, он подмигнул девушке.
     Но настроение той было безнадежно испорчено. Пройдя в комнату, Виола опустилась в мягкое красное кресло и, скрестив руки на груди, погрузилась в задумчивость.
     В такой позе её застал Женя, вошедший с котом на руках в комнату.
     – Я тут подумал... Эй, ты чего? Ты опять из-за Светки? Да брось, забудь про неё, она всего лишь студентка из моей группы...
     Опустив мурчащего кота на пол, Женя подошёл к девушке и, присев на корточки перед креслом, взял Виолу за руки.
     – Понимаешь, мне неприятно... очень неприятно такое поведение, – Виола повернула к парню грустное лицо. – Она же в курсе, что у нас отношения, зачем же лезть к нам?..
     – Просто её ум когда-то давно не выдержал её ужасного характера и сбежал от неё, – рассмеялся Женя, поднялся на ноги и потянул за собой Виолу, вынуждая её тоже подняться.
     – Сегодня такой хороший день, мои родители на работе, мы можем побыть наедине...
     – Обещаешь, что не будешь с ней общаться? – с надеждой спросила Виола.
     – Да.
     – Совсем никакого общения?
    – Совсем. Такая, как она, мне не нужна, мне вообще кроме тебя никто не нужен. Ты у меня такая милая, красивая... – он притянул к себе Виолу, и его руки заскользили под её одеждой...

     …Это февральское утро выдалось чудесным. Выпавший ночью снег ослепительно сиял в лучах солнца, всё вокруг словно радовалось скорому приходу долгожданной весны, и воробьи на ветвях  пока ещё спящих деревьев чирикали особенно весело. Такой день очень не хотелось тратить на учёбу, он стоил более интересного времяпровождения, нежели порядком надоевшие занятия в колледжных кабинетах... И Виола сочла вполне логичным уйти с занятий пораньше, а если уж выразиться точнее, сбежать с учёбы сразу же после первой «пары». У неё и так были хорошие оценки по большинству предметов, поэтому волноваться ей было не о чем. Гораздо больше её мысли сейчас занимала прогулка с сюрпризом, который ей посулил Женя. Гадая, что же это будет за неожиданность (разумеется, приятная), приготовленная для неё любимым, девушка решила только глянуть расписание на завтра, чтобы быть уверенной, во сколько ей нужно явиться на учёбу...
     Она как раз записала в блокнот начало своих завтрашних занятий, когда за спиной её раздался голос:
     – Так... что там у нас дальше... Красавица, ты мне закрываешь расписание.
     Голос сразу не понравился Виоле. А когда она обернулась и её глазам предстал обладатель этого неприятного голоса, то она поспешила поскорее отвернуться, торопливо спрятав блокнот в сумку. Однако незнакомому парню она-то, похоже, как раз понравилась, когда оглянулась на него через плечо и он смог увидеть её лицо. Виола почувствовала вдруг, что её схватили за руку и, прежде чем удивлённая девушка успела освободиться, незнакомец развернул её к себе.
     Высокий коренастый парень, со светлыми волосами и простым веснушчатым лицом с довольной улыбкой уставился на Виолу, продолжая держать её за руку чуть выше локтя.
     – Уже уходишь, красотка? А как же познакомиться?
     Девушка видела его в первый раз, и он сразу же вызвал у неё антипатию, его наглый тон и поведение возмутили её. К тому же он был явно не большого ума, поэтому Виола сразу поняла, что интеллигентная попытка прекратить против её воли начатое общение потерпит фиаско.
     Быстро вырвав из неприятной хватки парня свою руку, Виола вскинула голову и дала резкий ответ:
     – Я не знакомлюсь с такими, как ты. Больше не приближайся ко мне!
     Она развернулась и быстрым шагом удалилась, оставив парня стоять с недовольной миной у расписания.
     Когда брюнетка в узких джинсах и блузке с внушительным декольте тронула его за плечо, он даже не обратил на это внимания, продолжая исподлобья смотреть вслед уходящей Виоле.
     – Эй, братец, что такое? – осведомилась Света Минаева, заметив обозленную физиономию старшего брата. Затем проследила его взгляд и её брови удивлённо поднялись.
     – Она?
     – Да, – буркнул парень, повернувшись к сестре. – Отшила меня, стерва...
     Светочка закусила нижнюю губу, и, уперев руки в бока, с задумчивым прищуром поглядела в спину уже довольно далеко ушедшей Виолы. Потом она произнесла медленно:
     – А ты знаешь, Ромка, мы этого так не оставим.


                ГЛАВА 3.
     Кр-р-р-р...
     Опять!
     – Ну, сколько же можно, в конце концов!..
     Морщась, Вита открыла глаза. Красноглазка, с наглым видом восседавшая на подоконнике, с какой-то странноватой насмешкой одарила её взглядом своих пронзительных алых глаз, расправила крылья и нырнула вниз.
     Словно уколотая этим зловеще-насмешливым взглядом, Вита села на кровати, пытаясь отделить явь ото сна, в котором она только что жила, испытывала настоящие эмоции, наблюдала любопытные вещи...
     Однако явь довольно быстро заставила её опомниться и осознать, что день уже начался и ей пора на работу. Девушка подошла к окну. Пейзаж, открывшийся её взору, вернул к жизни ту серую, изматывающую тоску, которая преследовала Виту постоянно, только сейчас эта тоска стала словно больше, сильнее, явственнее... Летящие жёлтые и коричневые листья, бесполезные и никому ненужные... Тёплый ветер, ни на миг не утихающий, всё время как будто спешащий куда-то, но в итоге просто бесцельно несущийся в беспросветный полумрак... Печальные кривоватые деревья, как безумные, в угнетающей апатии качают голыми, давно умершими ветвями...
     Фигуры людей, бредущих вроде и по каким-то своим делам, а вроде и просто шатающихся по улицам... Отстраненные, грустные, холодные лица...
     Дыхание снова перехватило. Вита отшатнулась от окна, схватившись за шею, внутри что-то защемило, словно бы в ней повернули давно уже вонзенный по самую рукоятку огромный нож... 
     «Меня здесь нет! Всё это...»
     Судорожный вдох... Все прошло.
     Ей стало легче, а то озарение, то внезапное понимание некой пугающей сути бесследно исчезло. Она не помнила, что именно поняла в момент дикого приступа безнадежности,  перевернувшего всё внутри.
     Она снова была самой собой, Витой, которой нужно было спешить на работу. И лучше бы ей действительно поторопиться, не то Мерга с помощью ненавистной плети напомнит ей о её обязанностях, а ещё, чего доброго, лишит её пищи, и тогда ей станет плохо, очень плохо. Почти так же, как в Горящем Лабиринте, с той только разницей, что огонь голода будет пожирать её изнутри и пытка станет бесконечной. Единственное, что способно будет остановить её – это чёрная пыль, которой приходится питаться каждый день, и которая, если попробовать ею запастись, к утру следующего дня полностью растворяется в воздухе. Поэтому необходимо постоянно получать свежую, а раздобыть её, кроме как на работе, негде.
     Кривник и Морта с надеждой приподняли ветки, они знали, что теперь-то уж хозяйка о них позаботится. Негоже будет с её стороны бросать их совсем без еды, раньше она никогда так бессовестно не поступала.
     – Обязательно, обязательно устрою вам сегодня пир, – с улыбкой пообещала девушка растениям. – Что это вы так скептически растопырили колючки? В этот день сможете объесться так, как вам не приснится ни в каких снах!
     Довольная, что сегодня, наконец, сможет раздобыть пищу для своих лучших друзей, которые уже порядком истомились по свежей землице, Вита спустилась по винтовой лестнице и вышла на улицу, отдав подол своего плаща разыгравшемуся ветру.
     Почти бегом она пустилась по давно, казалось даже, тысячу лет, знакомым улицам к вокзалу.  Мысли её сами собой вновь и вновь возвращались к ярким, малопонятным снам, которые каждую ночь словно забирали её в свой таинственный мир чужих жизней... Ей всегда снилась эта девушка. Сначала ребенком, затем подростком, а теперь вот  уже и совершеннолетней. Только почему именно эта особа всякий раз настойчиво являлась ей во сне, Вита не могла никак объяснить.
     Влекомый сухим ветром бурый лист совершил в воздухе затейливый танец, после чего прилетел Вите прямо в лицо. Она отмахнулась от него, ускорила шаги и тут же резко остановилась и уставилась на прохожего, внезапно выскочившего из узкого переулка.  Вчерашний черноглазый проворный старик... Он, правда, не соизволил одарить девушку даже быстрым взглядом, шествуя с каменным лицом, на котором не отразилось ни единой эмоции...
     «Это он. Он!».
     – Постойте! Эй! – Вита быстро пошла за стариком, окликая его.
     Только он будто не слышал девушку.
     – Слушайте! Вы же вчера разговаривали со мной!
     Забежав вперёд, раздосадованная Вита решительно преградила старику дорогу. Он продолжал идти, глядя себе под ноги пустыми глазами. Подойдя к девушке вплотную, он не замедлил шага, а Виту передёрнуло, когда что-то противное, скользкое и ледяное зашевелилось у неё внутри. Старик как ни в чём не бывало прошёл сквозь девушку и теперь удалялся от неё. От разочарования Вита топнула ногой. Уже далеко не в первый раз кто-то из немых жителей города просачивался сквозь неё, и она всячески старалась избегать этого – ощущения были слишком неприятны. Но вчера этот старик говорил с ней, так почему же сегодня он снова стал таким же, как и все остальные? Вита тяжко вздохнула. Это был, возможно, её единственный шанс понять, что происходит, но и его она лишилась.
     Она стала вспоминать вчерашний вечер, чтобы теперь, при свете дня, убедить себя, что всё произошедшее не является чем-то на самом деле ужасным. И всё же воспоминание о мерзком безглазом существе в коляске, так гадко копошившемся под пологом, вызвало у девушки   ещё  больший страх и отвращение.
     «Не обратил на меня внимания, как будто и не было всего этого вчера... Не было...».
     ...Вита отпустила руку девочки в зелёном платье, лет четырнадцати от силы, которую подвела к открытым дверям. Девочка вошла в здание вокзала и всё той же неторопливой походкой направилась к противоположным дверям через зал.
     Повернув обратно, Вита грустным взором обводила новоприбывший поезд, мергатов, короткими перебежками снующих по платформе, зорко следящих за всем, что происходит вокруг... В следующий миг девушка вздрогнула и внутренне сжалась, как от внезапного удара плетью.
     Коляска стояла около каменной ограды, чётко виднеющаяся на фоне светлого камня...
     Широко раскрытыми глазами Вита несколько мгновений смотрела на воплотившийся кошмар. Мергаты  бегали туда-сюда, вертя своими шакальими мордочками и, судя по всему, не замечали коляску. Либо обращали на неё внимания не более, чем на сухой сморщенный лист, принесённый сюда ветром. Озадаченная, испуганная, Вита на секунду зажмурилась и открыла глаза в надежде, что жуткое видение пропадёт само собой... Чёрная коляска стояла на месте. Потом полог, прикрывающий того, кто лежал в ней, дрогнул, коляска качнулась и медленно покатилась прямо на Виту...
     Такое выдержать было уже трудно. Девушка в мгновение ока освободилась от оцепенения и стремительно ринулась прочь. Она бежала по перрону, раза два оглянулась назад — коляска неумолимо приближалась...
     – К-р-р-ш-ш-ш-ш! – возмущённо зашипел мергат, на которого она налетела с разгону и едва сама не полетела кубарем под колёса поезда.
     Говорить с ними было нельзя, поэтому Вита лишь бросила на него растерянный взгляд. Она почувствовала, что задыхается от того удушливого ощущения, которое объяснить она была не в силах. Тяжело дыша, девушка обернулась назад...
     Из вагонов поезда уже стали выходить люди, спокойные, отрешенные. Мергаты сновали туда-обратно, поглядывая по сторонам из-под полей своих плетёных шляп, потирая когтистые руки... Коляски не было.
     Мергат, тот, что стал причиной прекращения позорного бегства Виты от её жуткого преследователя, щёлкнул челюстями, презрительно фыркнул и засеменил по своим делам.
     «Что это было? Как она попала сюда? Кто... Кто её поставил здесь? И куда она делась?» – вопросы душили Виту, она рассеянно озиралась по сторонам.
     «Она точно была, была — я видела её! И пропала... Что это вообще творится? Кто меня преследует? Старик этот вчерашний был прав: кто-то хочет мне зла... Только что делать? Что делать?..».
     Ноги были как ватные. Вита больше по привычке, нежели по сознанию своего долга, подошла к одной из спустившихся на перрон женщин, взяла её за холодную руку, и та покорно, с самым равнодушным видом пошла за Витой к зданию вокзала...
     ...Ветер развевал волосы, бросая тёмные пряди на лицо, но Вита не старалась откинуть их назад. Это бы сразу улучшило обзор, а у неё, откровенно говоря, совсем не возникало желания созерцать Горящий Лабиринт. Она уже несколько минут стояла здесь одна, перед входом в сеть страшных коридоров, и размышляла о странных, как ей самой казалось, вещах.
     Сколько это будет продолжаться? И сколько это уже продолжается? Вообще, как давно она здесь? Счёт дням она никогда не вела... И отчего ни разу ещё никто из людей, населяющих этот молчаливый город, не заговорил с ней? До вчерашнего утра, правда... Но слова, сказанные соседкой, были настолько  же непонятны, как и разговор со стариком.
     «И всё-таки, что здесь происходит? В общем и целом, так сказать. Почему все молчат? Кто они вообще такие? Приезжают сюда, холодные, но... осязаемые. И как будто спят наяву. А как войдут в город – становятся не пойми кем. И сколько я нахожусь здесь?.. Ну ладно, это всё ещё не так трагично. Гораздо интереснее, с чего это каждый раз, каждый этот кошмарный раз, будь он проклят, я сгораю в этом... огне... и после мне ничего не делается! Ничего! И снова, снова мне надо туда идти... Как же я не хочу...».
     Звук, раздавшийся позади, похожий на сухое шуршание, заставил девушку оглянуться. Она была здесь одна. Мерга ушёл в Горящий Лабиринт (интересно, он что, точно так же, как и она, сгорал в огне и, как будто ничего не случилось, выходил в город из стены?), поезда ушли, а ворота и двери здания вокзала были уже плотно закрыты. Мергатов тоже не наблюдалось. В каменной чаше с неизвестными письменами по краю, как всегда, уже лежала горстка чёрной пыли. Вита вытащила из кармана плаща шкатулку и собрала туда свою пищу. Мысль о том, что сейчас, когда она осталась здесь в полном одиночестве, чёрная коляска возникнет опять, погнала Виту в Лабиринт вопреки всякому нежеланию в который раз обгорать в жгучем пламени.
     На сей раз она сразу пошла быстрее, чем раньше. Через какое-то время в зеркальных стенах у неё появилось отражение. Вита угрюмо поглядела на ехидную физиономию какого-то получеловека-полурыбы, подмигнувшую ей. Каких бы уродцев и небывалых тварей она ни увидела вместо собственного отражения на стенах Горящего Лабиринта, это уже не испугало бы её так, как...
     Подпрыгнув от внезапности, Вита обернулась назад и вытаращила глаза от страха.
     Коляска была совсем рядом, она катилась сама по себе следом за ней, а из-под полога мерзкое жуткое существо оглашало Лабиринт детским плачем, который повторяло эхо...
 Вот полог медленно приподнялся, из-под него высунулась чёрная, будто обугленная, костлявая ручонка с длинными кривыми когтями...    
     И тогда она побежала. Уже не оглядываясь, только слыша этот беспрерывный плач ... Безнадёжный, нагоняющий бесцветную тоску, с нотками боли и отчаяния, плач существа, которому уже нельзя помочь. Оно обречено, и оно убивает всё, что умудряется столкнуться с ним...
     Замирая от ужаса, Вита не сразу обратила внимание на то, что пол под её ногами начал полыхать. Огонь быстро заполнил собой весь коридор, переметнулся на следующий. Пламя пылало везде... Уже загорелся плащ, уже нестерпимо жгло кожу, она уже не могла дышать, не могла ни о чём думать. Она чувствовала только кошмарный всепожирающий жар и дикую боль, от которой невозможно спастись...
     Она упала в холод, куда-то вниз, и сразу перестала ощущать что-либо...
   Приятное чувство избавления от страданий привело Виту в себя. Дома по обе стороны безлюдной улицы стояли как тёмные надгробные камни, венчающие жилища мертвецов...
     Это странное сравнение, которое впервые пришло девушке на ум, на несколько секунд отвлекло её от страха перед костлявой отвратительной тварью в коляске. Надгробные камни... Кладбище. Почему в этом городе нет кладбища? И умирал ли кто-то здесь когда-либо? Она не могла припомнить ни единого случая, когда кого-нибудь из её соседей хоронили. Мысль о смерти была такой неожиданной, как прозрение. Удивительно, что она никогда не думала об этом раньше... Каждый её день был похож на предыдущий до недавнего времени.
     Она не могла вспомнить начала, там был как будто провал в её памяти. Зато она достаточно хорошо помнила, как вышла из вагона, приехав сюда. Как её встретил Мерга, представившийся и сухо объяснивший, в чём будет заключаться её работа, и не ответивший ни на один из заданных ею вопросов. Как один из мергатов проводил её в город, в её жилище. Как она гуляла по городу, безрезультатно пыталась вступить в диалог с кем-нибудь из местных жителей... На следующее утро мергат (тот самый или же другой, ибо все они были, что называется, на одно лицо) явился к ней и молча протянул ей руку. Недоумевая, Вита взяла его за руку и он повёл её на перрон. Там она пыталась заговорить с Мергой и с остальными мергатами, за что получила десяток ударов плетью. Потом были попытки не выходить на работу, изматывающая пытка голодом, попытки обойти Горящий Лабиринт, изловчиться в изгнании очередной красноглазки со своего окна так, чтобы отбить привычку у раздражающих тварей ещё когда-либо показываться ей на глаза... И все эти затеи ожидал провал. В результате Вита просто приняла свою судьбу и перестала пробовать что-либо изменить.
     Опасливо косясь по сторонам, девушка двинулась в сторону Съестного поля. Это место находилось на самой окраине города, и нужно было поспешить, чтобы поскорее вернуться домой. Теперь Вите было слишком неуютно находиться где-либо, кроме своего дома.  Мысль о том, что чёрная коляска с гадким уродцем может запросто возникнуть и посреди её комнаты, не давала ей покоя. В каждой из вечерних теней, что залегли в переулках между домами, она готова была увидеть зловещие очертания своего странного преследователя и стремглав кинуться прочь... Теперь от всех прохожих, что шли ей навстречу, она едва ли не шарахалась, не зная, чего ожидать. Правда, люди (или кем они были), даже не поднимали на неё глаз, захваченные своими глубокими думами, по всей видимости, необычайно тяжкими и печальными. Те же, кто шёл позади неё, вызывали у девушки ещё большую тревогу. Она беспрестанно оглядывалась, всякий раз предполагая, что коляска тут же попадётся ей на глаза. Совсем рядом, уже в каком-нибудь метре от неё...
     Перед мысленным взором так и стояла маленькая иссохшая ручонка с острыми чёрными когтями, такими длинными, что ужас охватывал при мысли, как это скелетообразное существо могло их использовать...
     На горизонте тучи, как обычно, были подсвечены алым. Этот вид внушал тревогу, словно там, вдали, полыхал пожар. Всё, что связано с огнём, с некоторых пор не приносило девушке радости, ассоциируясь с пламенем в Горящем Лабиринте.
     Здесь, где начиналось Съестное поле, город заканчивался. Дома жались друг к другу, как бы боясь, что грозное нечто явится из пустоши и унесёт их, один за другим, в безбрежную неизвестность... Впрочем, раньше, когда Вита приходила сюда, у неё не возникало каких-либо мыслей об угрозе. Вид пустоши, окружавшей город, вызывал у неё только грусть. Сейчас она предпочла бы вообще сюда не являться, только чувство ответственности перед изголодавшимися растениями заставило её отправиться в это место.
    Вита никогда не заходила дальше Съестного поля, интуитивно понимая, что там, за пределами города, её не ждёт ничего. Вообще ничего... А хорошего — уж точно.
    Само Съестное поле было небольшим. Участок взрыхлённой земли, служившей единственной пищей для растений, которые уже находились в доме Виты к моменту, когда девушку впервые привёл туда мергат. Поэтому Вита и придумала называть это поле Съестным. Так же, как придумала имена Кривнику с Мортой, прозвище красноглазкам, название Горящему Лабиринту.
     Со всех сторон поле окружала низенькая, но опасная живая изгородь из толстых гладких белых ветвей, покрытых шипами и переплетавшихся друг с другом очень плотно. Попытки пройти на поле без взноса карались этими ветвями мгновенно и жестоко. У входа-калитки всё из тех же ветвей стоял человек, отчего-то не торопясь пройти на поле, а немного поодаль ожидала компания из четверых незнакомцев, которые сразу привлекли к себе внимание Виты.
     Высокая, очень худая женщина с короткими ярко-рыжими волосами, в длинном синем плаще. Взгляд у неё был как у хищной птицы – сосредоточенный, зоркий. Рядом с ней находился низенький и пузатый молодой мужчина, с потешной бородкой, маленькими глазками и ехидной улыбочкой, не сходившей с его лица. Одет он был совсем просто, в полосатую рубашку и брюки, и всем своим обликом не внушал больших подозрений. А вот рослый незнакомец в фиолетовом фраке рядом с ним казался самим воплощением загадочных зловещих сил: угрюмое вытянутое лицо в морщинах, крючковатый нос, тонкие поджатые губы, седеющие волосы, зачёсанные назад, и взгляд – тёмный, тяжёлый, с едва уловимой насмешкой палача, приготовившего для своей жертвы богатейший выбор самых изощрённых пыток...
     Рядом с этими тремя стоял еще один — в легком чёрном плаще, высокий и стройный молодой человек, с длинными тёмными волосами, приковывающий взор своей необычайной красотой. Его лицо было настолько идеальным, что на него хотелось смотреть и смотреть. Такие приятные черты, прямой нос, карие глаза, в которых играли огоньки лукавства, а на губах застыла чуть приметная усмешка.
     Вся эта четвёрка явилась для Виты в итоге поводом к ещё большему беспокойству. По мере того, как она приглядывалась к каждому из них, в ней зрело понимание, что эти люди слишком странные. Чересчур странные. Ведь они стоят вместе, едва ли не в кружок (чего с другими горожанами никогда не случалось), поглядывая по сторонам с таким видом, будто ожидают скорого свершения чего-то... В памяти пронёсся окружённый пламенем рогатый силуэт и останки девушки на земле с оскалом безгубого черепа... Да, свершения чего-то жуткого.
     Человек, стоявший перед калиткой, резко дёрнулся, изогнулся как в судороге и упал на колени. Вита ахнула от внезапности и отскочила назад, вглядываясь в незнакомца. Это был мужчина средних лет, ничем не примечательный, простенько одетый, со светлыми волосами. Несколько секунд он находился на коленях, потом окончательно рухнул на землю и заизвивался в странных конвульсиях, мучительно хрипя. Вита наблюдала за ним, боясь шевелиться или предпринимать что-то, словно в нескольких шагах от неё копошился монстр. Девушка не понимала, что творится с человеком, которого буквально ломало на земле, но ещё более странным для неё явилось то, что больше никто не обращал на это внимания. Четвёрка неизвестных людей стояла в стороне всё с тем же выражением ожидания чего-то на лицах. Если они ожидали этого, то значит глупо вмешиваться, но...
     – Помоги-и-и... – в этом хрипении Вита уловила столько мольбы, что всё внутри перевернулось от жалости к этому человеку. Он корчился на земле, и никто кроме неё не проявлял к нему ни капли интереса. А она стояла, опешившая и испуганная, и видела, что несчастный незнакомец смотрит прямо на неё. К ней обращал он свои призывы о помощи.
     В нерешительности девушка ещё раз взглянула на стоявших в стороне, не прочитала в их глазах ничего, кроме равнодушия, и тогда она сделала несмелый шаг к извивающемуся в пыли человеку.
     – Помоги! – ещё раз окликнул её несчастный, вцепившись правой рукой в свою левую руку чуть выше локтя.
     Вита сделала второй шаг к нему. Но она всё же колебалась, да и не могла взять в толк, как  помочь этому человеку.
     «Ни с кем не связывайся, сиди тише воды, ниже травы, никуда лишний раз не ходи...», – прозвучали в памяти вчерашние слова старика.
     Всё ещё раздумывая, девушка увидела, как на сгибе локтя бедняги кожа вздулась и стала расходиться. Человек был одет в рубашку с короткими рукавами, поэтому руки были открыты и Вита содрогнулась от увиденного. Из образовавшейся чёрной раны из-под кожи стала выбираться какая-то тварь с длинными тонкими щупальцами, гибкими и чёрными, блестящими, как жидкий гудрон... Незнакомец ухватился пальцами за эти щупальца и изо-всех сил начал тянуть существо на поверхность.
     С открытым ртом потрясённая Вита взирала на это, забыв обо всём на свете. Ей было страшно и противно, но когда человек вновь посмотрел на неё и позвал помочь ему, она вдруг вспомнила кошмарный чёрный дым, преследовавший её соседку вчера утром; скелетообразную руку со звериными когтями, высунувшуюся из коляски; слова старика «Ищут тебя, девочка, ищут и найдут...», и немой внутренний протест взорвал все её страхи, все сомнения. Злость придала ей сил. Значит, какие-то мерзопакостные создания охотятся за ней? И не только за ней, что становится очевидным! Что же теперь, позволять им творить всё, что они захотят?! Оставлять от красивой девушки высохшую мумию, сжирать человека изнутри, запугивать жителей города отвратительными мордами в колясках... Ну уж нет! Не на этот раз!
     В праведном гневе Вита вмиг оказалась возле сжавшегося на земле незнакомца и, обретя небывалую решительность, вцепилась в извивающиеся скользкие щупальца.
     Ощущение было гадким, щупальца сразу же обкрутились вокруг её пальцев, хотя сжались не крепко. Вдвоём с незнакомцем Вита принялась что было сил вытягивать отвратную тварь из руки несчастного человека. Общими усилиями им довольно быстро удалось вытащить существо.  Тельце у него оказалось совсем маленькое, плоское, с двумя острыми выростами на конце. Однако в то же мгновение из раны на руке обильно полилась чёрная жижа, человек задергался, изо рта его тоже потекла чёрная липкая жидкость, от которой Виту затошнило. Она в панике попыталась отбросить новоявленную тварь подальше, та легко соскользнула с руки и шмякнулась на землю.
     Вита выпрямилась, видя, что человек, которому она только что пыталась помочь, замер и больше не шевелится. Ничего не соображая, девушка перевела глаза на маленького чёрного спрута. Впрочем, это был уже не спрут. Упав в траву, создание стало очень быстро менять свои очертания. Тельце его начало расти, часть щупалец втянулась внутрь, остальные превратились в три пары лап и длинный раздвоенный чешуйчатый хвост. Выросты преобразовались в голову с вытянутой пастью и множеством загнутых рожек. Все эти изменения произошли на глазах у Виты в считанные секунды. Поменялся и цвет существа — из блестяще-чёрного оно стало бледно-серым. Тощее создание бросило на Виту взгляд огромных выпуклых глаз и понеслось прочь так резво, что почти сразу скрылось за крайними домами...
      – Что ты наделала! Что ты наделала!...
 
                ГЛАВА 4.
    Теперь её, казалось, ничто уже не могло удивить по-настоящему. И даже то, что четверо людей  бросились к ней с воплями, расстроенные, обескураженные, уже не вызвало у девушки никаких эмоций. Она даже не попятилась. Собственно, зачем? Судя по их виду, они сами испуганы и ошарашены, а это значит, что вряд ли им придёт на ум напасть на неё или что-то в этом роде…
     Поэтому Вита не предприняла никаких попыток к бегству. Она продолжала стоять, окруженная всполошившимися незнакомцами, не зная, что им отвечать. А они задавали вопросы наперебой, стыдили её за самоуправство и сокрушались по поводу чего-то несбывшегося, чему она, по всей видимости, неожиданно помешала.
     Наконец, когда все выговорились и наступила краткая пауза, высокий мужчина во фраке, обладатель зловещей, пугающей внешности, осведомился:
     – Вы хоть понимаете, девушка, что вы натворили?
     Голос его прозвучал непривычно мягко и тактично, что абсолютно не вязалось с его мрачной демонической внешностью.
     Вита опустила глаза и виновато помотала головой. Она поймала себя на мысли, что после такого длительного молчания странно разговаривать вот так просто с кем-либо. Наедине со стариком ещё ладно, но публично… Она не знала, соответствует ли это правилам, которые царят в этом немом городе, или же сейчас все они впятером эти правила нарушают… Или может быть, не было никогда никаких правил, а она слепо следовала чьему-то необъяснимому повелению… Сейчас Вита окончательно запуталась.
     – Оно и видно, – бросила грубо и зло рыжая женщина с короткой стрижкой. – Ничего не понимает!
     – Эй, милашка, ты хоть что-нибудь ответь. Ты что же это делаешь? – толстячок в полосатом взял Виту за руку.
     От этого прикосновения она съежилась – его пальцы сдавили её предплечье, как тиски, которые не разомкнуть.  И глазки эти так неприятно и подозрительно блестят…
     Собравшись с духом, Вита севшим голосом произнесла:
     – Я не знаю, что тут произошло… Я вообще ничего не понимаю…
     И растерянно умолкла.
     – Не понимаешь? Не понимаешь! – вдруг взвился толстяк, не отпуская руку девушки. – Ты сейчас весь город уничтожила к…
     – Погоди, погоди, всё ещё не настолько ужасно, – попытался остановить его красивый брюнет.
        – Ты ещё скажи, что прекрасно! Что всё, к чему мы тут столько времени шли, после такого вопиющего безобразия осуществится в наилучшем виде! – не унимался коротышка, войдя в раж и размахивая свободной рукой, а другой тормоша Виту как нашкодившую пятиклассницу.
    Девушка силилась вырваться, но хватке толстяка, оказавшегося вовсе не безобидным, можно было воистину позавидовать.
     – Всё ведь пропало, Марэтелиан, и ты...со своим тошнотным спокойствием ...
     Не слушая коротышку, молодой человек спокойно и очень легко отстранил его (при этом тот сразу же отпустил сжавшуюся Виту) и подошел вплотную к девушке, держа руки с раскрытыми ладонями перед собой, всем своим видом демонстрируя, что не собирается делать ей ничего плохого.
     – Послушай, девочка, объясни нам, пожалуйста, для чего ты сейчас выпустила  ликрису на волю?
     – Выпустила… кого? – не поняла Вита.
     Она с жалобным недоумением смотрела на молодого человека в надежде, что он хоть что-нибудь ей разъяснит.
     Брюнет раздосадованно покачал головой. Его тёмные глаза так притягательно лучились, что были похожи на манящие драгоценные камни.
     – Ликриса – порождение Чёрной Топи, обретшая плоть, когда Адельнерд спустился в Долину Пляшущих Теней, и несущая…
     – Марэ, ты издеваешься! Да что ты ей объясняешь? Она ничего не поймет! – рыжая женщина презрительно фыркнула, дёрнула плечом и нервно заходила взад-вперёд.
     И хотя своим резким, неприятным голосом она оборвала пояснения брюнета, это не явилось для Виты существенной помехой – она всё равно ничего не поняла из того, что он ей говорил.
     – Но ведь другого выхода у нас всё равно не остаётся, – возразил рыжей высокий старик во фраке. – Чтобы всё получилось, ликрису необходимо будет вернуть. А из этого следует, что девушка нам поможет. Так ведь?
     Он одарил Виту взглядом, которому, должно быть, никто не посмел бы дать отрицательный ответ.      
     – Поможет, поможет, куда ж она теперь денется-то! – завопил с досадой толстяк.
     – Поэтому объяснить ей придётся всё, – продолжал облачённый во фрак обладатель коварной внешности. – Марэ, у тебя это, кажется, неплохо получается. Расскажи этой особе всё, что ей полагается знать о деле, которое нам предстоит.
     Красивый брюнет кивнул, осторожно взял сжавшуюся Виту за локоть, отвёл её немного в сторону и дружелюбным тоном заговорил:
     – Послушай меня сейчас очень внимательно. Всё, что я буду рассказывать тебе, необычайно важно. Не бойся, мы не причиним тебе вреда. Для начала назови своё имя.
     – Вита... – хрипло выговорила перепуганная девушка.
     – Вита, моё имя – Марэтелиан, но можешь называть меня Марэ. Я вижу, тебе явно не по себе сейчас. Успокойся, всё будет хорошо.
     Вита скользнула взглядом  по раздражённому лицу рыжеволосой женщины, по озлобленному коротышке, и ей подумалось, что хорошо будет вряд ли. Вот плохо – пожалуйста, а насчет хорошо... Не факт.
     – Итак, начну. Ликриса – это существо, которое ты только что выпустила на волю из тела, в котором нам с большим трудом удалось запереть её. Это тёмный дух, томившийся в Долине Пляшущих Теней – в очень опасном месте, куда нет хода всем подряд. Адельнерд, весьма влиятельная особа, не так давно спустился туда, ибо он наделён властью беспрепятственно проникать в места и пострашней Долины. С помощью специального обряда он подарил ликрисе возможность обрести плоть, зная, что эта гадкая тварь может принести ему много пользы. А конкретно – чёрная кровь ликрисы, если её пролить на одну вещицу, что хранится в Лоале – музее, где вообще хранится много всяческих вещиц... Так вот, если принести ликрису в жертву над этой вещью, то произойдёт неминуемое. Этот город будет разрушен. Всё будет уничтожено, и ни единого следа не останется от этого места. Чтобы предотвратить это, мы с великим трудом изловили хитрую ликрису, заперли её в теле того человека, и собирались её уничтожить. И тут вмешалась ты. Понимаешь? Ты выпустила эту тварь на свободу, и теперь угроза снова нависла над этим городом, над тобой, над всеми. 
       –  Но я... я же ничего не знала, – запинаясь, проговорила Вита.
     – Если это и вправду так, то твоему поступку есть оправдание. Да, глупость и незнание частенько становятся оправданием многим роковым поступкам... Но времени  у нас остаётся теперь совсем немного. Сейчас Адельнерд затаился и ждёт в Лоале, а ликриса обязательно явится туда. Она стремится к нему, влекомая его чарами. Мы, то есть я и мои товарищи, не сможем противостоять самому Адельнерду, он чересчур силён. И всё же мы смогли заколдовать Лоаль так, что он постоянно перемещается в пространстве, меняет своё расположение, возникая то тут, то там в городе, благодаря чему у ликрисы не так много шансов быстро добраться туда. Перемещения Лоаля хаотичны и непредсказуемы, и посему у нас имеется пара дней, за которые ликрису необходимо изловить.
     Марэ умолк, глядя на Виту блестящими чёрными глазами, в бездонной глубине которых, казалось, можно утонуть безвозвратно...
     –  Я правда... очень-очень сожалею, что из-за меня всё вот так ...получилось... Я все старания ваши свела к нулю... Простите. Но только я не понимаю, а чем я могу вам помочь теперь?
     Марэтелиан обаятельно усмехнулся.
    – О, многим, Вита, многим ты можешь нам помочь. Видишь ли, поскольку освободительницей ликрисы являешься ты, то и видеть следы, которые она оставляет, дано исключительно тебе. Здорово, не правда ли? Никто из нас, – он указал лёгким кивком на своих друзей, – не может отныне изловить эту тварь. Зато ты, идя по её следу, легко найдёшь её и передашь нам. Взгляни, пожалуйста, на то место, куда ликриса упала. Что ты видишь там?
     Повернув голову, Вита взглядом отыскала нужное место и заметила небольшие чёрные кляксы на сухой земле. Длинная цепочка этих клякс вела к молчащему городу.
    – Я вижу... следы. Да, я вижу их, – сообщила Вита и посмотрела на Марэ. – Мне просто нужно идти по ним? А что делать, когда я найду эту... ликрису?
     – Всё проще лёгкого, – с приятной полуулыбкой пропел Марэ. – Тебе только нужно будет назвать наши имена и попросить нас явиться к тебе. Мы сразу же появимся. А теперь я представлю тебе своих... м-м... друзей.
     Он взял Виту за руку и подвёл к остальным.
     – Это Мерар. Он владеет способностью наводить различные чары.
     Зловещий старик во фраке кивнул, улыбаясь с учтивостью, которая никак не вязалась с его внешним видом.
     – Это Гордора. Умеет менять обличье на менее привлекательное, однако более быстрое, ловкое и опасное.
     Рыжая нервная особа в синем плаще с неприятным прищуром глядела на Виту, и вид у неё был такой, словно она с большим трудом сдерживала себя, чтобы не разразиться ругательствами и не удалиться в свой богатый замок, подальше от недостойной, не блещущей умом растяпы.
     – А это Ураф, – продолжал представлять свою компанию Марэтелиан. – В его власти умение исчезать и появляться где угодно.
     Коротышка со смешной бородкой тоже кивнул девушке, но недовольство на его лице заставило её окончательно почувствовать себя виноватой.
     «Почему же я такая дура? Могла бы действительно не лезть со своей глупой помощью...».
     – Ну, а меня ты уже знаешь, я Марэ. И я неплохо владею гипнозом. А теперь, я думаю, тебе стоит повторить наши имена – для тебя они, скорее всего, звучат непривычно.
     – Мерар, Гордора, Ураф, Марэ, – на второй раз Вита уже твёрдо произнесла имя каждого из своих новых знакомых.
     – Я понимаю, что должна помочь вам, что повела себя неправильно, – сказала она робко, избегая смотреть на тех, кому умудрилась помешать в столь грандиозном деле. – Только кое о чём я всё-таки хотела бы спросить...
     – Давай же, спрашивай, – мягко поторопил её Марэ.
     – Почему вы не помешали мне? Почему вы меня не остановили, когда я хотела помочь тому человеку?   
     – Понимаешь ли, мы... эм-м... не ожидали. Не ожидали, что ты станешь ему помогать, – приглушённо, словно стыдясь собственной промашки, стал объяснять Мерар. – Весь этот спектакль с мольбами о помощи – самая обычная уловка ликрисы, желающей освободиться. Но, само собой, никто бы ей в этом городе не помог... Здесь так заведено, видишь ли... И, как положено, никто бы ничего не предпринял. Только ты взяла на себя ответственность нарушить установленный в этом городе закон, чего никто из нас ожидать не мог, – голос его окреп, он заговорил быстрее. – А когда ты коснулась ликрисы, она ушла из-под нашей власти, мы не смогли бы уже ничем помешать. Чтобы запрятать её в тело, необходимо немало усилий. И лишь тот, кто освободил её, сможет вновь её поймать. По воле случая, это ты.
     Улыбка Мерара показалась Вите страшной до мурашек, хотя он всего лишь демонстрировал дружелюбие.
     – Ну, а тот человек... Марэ, что с ним?
     – А что с ним? С ним ничего. Как видишь, он обрёл покой. Вечный. Ох, да не смотри ты так! – улыбка Марэтелиана, в противоположность Мерару такая безобидная и милая, отчего-то заставила Виту смутиться. – Он подписался на всё это сам. Да-да, он сам, на самой добровольной основе согласился стать своеобразной... клеткой для ликрисы. Так что нечего переживать. Он знал, на что шёл.
     – Понятно, – глухо произнесла Вита со вздохом. 
     Возникла пауза, которая показалась ей внезапно невыносимой. Она так долго молчала, так долго молчала! Ранее ей не приходилось вступать с кем-то в диалог, но те сны, которые она видела каждую ночь... Там все разговаривали друг с другом. И мысль о том, что ей придётся сейчас вернуться в город, которым правит жестокое безмолвие, царапнула где-то внутри десятком острейших когтей.
     Тёплый ошалевший ветер носился над Съестным полем, гулял по пустоши, шевеля повядшую сонную траву...
     Вита не выдержала.
     – Почему в этом городе все молчат?..
     Мерар и Гордора быстро переглянулись.
     – Так заведено со дня сотворения этого мира, – холодно ответила рыжая женщина, не глядя на Виту.
      – А... а кем заведено?
     – Этого мы не можем тебе сказать. Уж извини, – Мерар развёл руками. – Строго говоря, мы не должны были и начинать разговор с тобой, но так вышло, что ты вмешалась в наше дело, нарушив тем самым правила этого города. Только без тебя, что очень жаль, мы не сможем завершить начатое, и потому говорить с тобой нам всё-таки пришлось. Но не пугайся, тебе ничего не будет за это нарушение, ведь у нас побольше полномочий, как-никак, чем у остальных горожан.
     – Только не спрашивай, кто мы, – тонкая улыбка Марэ на этот раз  уже не казалась Вите столь  располагающей . – Пойми, детка, мы и так рассказали тебе слишком, слишком много. Наш владыка явно не будет склонен погладить нас по головке за это. Мы посланы сюда остановить расползающийся ужас Чёрной Топи и спасти другие города.
     Вита воспряла духом.
       – Так есть всё-таки другие города! – воскликнула она. – Значит, можно сбежать туда...
     – Нет, – нетерпимым тоном оборвал её Ураф. – Ты, дорогуша, очевидно, недооцениваешь положение, в которое мы все из-за тебя угодили. Если будет уничтожен этот город, то и другие падут. Ведь всё очевидно, очевидно! Но да, да, где тебе понять... Неразумное существо! Разрушительная сила, высвобожденная ликрисой, разольётся, подобно взбесившемуся морю, и поглотит всё, что есть вокруг. Поэтому ты должна это остановить. Понимаешь или нет?Остановить любой ценой!
     Вита опустила голову и вздохнула.
     – Я попробую.
     – Не «попробую», а «сделаю», – поправил её Марэ.
     Он подошёл к притихшей девушке вплотную, положил руку ей на плечо.
     – Ты это сделаешь, Вита, – повторил он ободряюще. – Или ты, или уже никто. Иногда в себя просто нужно верить, чтобы всё получилось. А теперь нам пора идти. Помни, ты должна изловить ликрису как можно скорее. В запасе у тебя есть не более трёх дней. Посему не тяни. Когда поймаешь эту тварь, просто назови погромче наши имена и попроси нас явиться.
     Вита смотрела в его глаза, в которых танцевали игривые искры, и чувствовала, как её саму словно затягивает в пьянящий водоворот этого грациозного танца, она растворяется в нём, и вместе с этим в неё вливается уверенность и решимость.
     Теперь она твёрдо знала, что сможет. Сможет им помочь.
     Или она, или никто.
     Когда Вита опомнилась, её новых знакомых рядом уже не было. Их не было нигде поблизости.
     Подойдя к живой изгороди, Вита высыпала на сплетение ветвей щепоть чёрной пыли из железной коробки. Дорогая плата за корм своим питомцам, поскольку она отдавала часть собственной же пищи. После, собрав свою порцию земли в приготовленный мешочек, она подошла к чёрным кляксам, испещрившим траву и ровной цепочкой уходящим прочь, в город... 
     Подумав немного, Вита сочла крайне глупым поступком отправляться на поиски ликрисы сейчас, почти в сумерках, и потому решила отложить важное дело до завтра. Кроме того, её по-прежнему беспокоила мысль о преследователе в чёрной коляске. Сама идея о том, что ей придётся ближайшие дни шататься по городу в поисках странного, опасного существа, рискуя угодить в лапы к неведомой твари, вместо того, чтобы тихо-мирно отсиживаться по вечерам дома, ей ни с какой стороны не нравилась. И всё-таки, благодаря её неосторожности и самонадеянности, деваться теперь было некуда.
     До своей каморки она добралась благополучно. Высыпала землю в горшочки с растениями, посмотрела, как приподнялись в радостном оживлении коричневые листья Кривника, как медленно стали изгибаться толстые ветки насыщающейся Морты.
     – Я угодила в какое-то опасное, непонятное дело, – грустно сообщила питомцам Вита. – Я не понимаю большей части из того, что вокруг происходит, и... Боюсь, что всё это очень плохо закончится. Верно всё же сказал мне тот старик: нужно было сидеть и не высовываться, а я...
     Она с досадой махнула рукой.
     Впереди ещё было время опостылевшей тишины, в которой можно было ненадолго забыться, прогнать тревоги, подумать о совсем других вещах, далёких и чужих, но в то же время таких близких, понятных, задевающих все чувства, перед тем, как растаять с приходом нового дня...

                ГЛАВА 5.
     – Если честно, то вряд ли, – сказала Алина и поставила на стол кружку с дымящимся ароматным чаем. – Правда, я бы не отпустила своего парня на такую гулянку. Да ещё и после ссоры, какая была у вас с Женей...
    – Ты знаешь, между нами в последнее время появился какой-то холодок, – Виола, забравшаяся с ногами на диван, обхватила себя руками и зябко поёжилась, словно речь шла о настоящем холоде. – Мы чаще ругаемся из-за каких-то мелочей, и Женя, он... Он как-то отдалился от меня. Уже не проводит со мной столько времени, как раньше. После учёбы или тренировки он в основном идёт к своим друзьям, а ко мне забегает на пару часиков раз в неделю. Но я надеюсь, что это всё временно, и у нас всё наладится. Может, это просто период такой... Я не хочу его потерять. И я ему доверяю, понимаешь? Поэтому пусть идёт на вечеринку, тем более, там же все проверенные люди будут, из его группы. Да я бы и сама пошла, я знаю этого его друга, у которого родители уехали на два дня. Но вот так получилось, что со здоровьем у меня со вчерашнего дня как-то не очень...
     – Ну что ж, тогда лечись, – подбодрила подругу Алина. – Просто я к тому, что доверяй да проверяй...
     Виола в ответ отрицательно покачала головой.
     – Я ему действительно верю. Да и не хочу что-то сейчас запрещать ему –  мы с ним и так поругались... И кстати, у меня есть хорошая идея: я предлагаю, когда мне получше станет, всем вместе – ты, Антон, я и Женя, – поехать к тебе на дачу. Середина июня всё-таки, погода отличная.
     – Идея супер, только мне бы ещё разобраться с экзаменами. Это же у тебя с учёбой всё лучше некуда, а мне учить, учить и не ныть.
     – Сдашь ты всё, куда ты денешься, – улыбаясь, заверила Алину Виола.
 
    …Первые недели июня радовали теплом, но, когда здоровье Виолы наладилось, небо как на зло заволокли чёрные тучи. Спустя день после вечеринки у друга Жени она, чувствуя себя уже значительно лучше, пришла на учёбу, недовольная испорченной погодой. «Пар» в тот день было мало, и когда закончилась последняя и одногруппники Виолы стали расходиться, в кабинет неожиданно зашла Светочка Минаева. Вообще, про себя Виола давно называла её Гадиной, памятуя развязное и беспардонное поведение, которое Минаева продемонстрировала четыре месяца назад. Что ей было нужно в этом кабинете, Виола не знала, но она и предположить не могла, что Минаева подойдёт прямо к ней и с тошнотворно милой улыбочкой поздоровается.
     Удивлённая, Виола сухо поздоровалась в ответ.
     – Ну что, не повезло тебе, подруга, – сообщила непринуждённо Светочка, вертя в руках белый телефон в красивом чехле. – Когда такой парень попадается, хуже и не придумать...
     Сначала Виола совершенно не поняла, куда Светочка клонит. Нахмурив брови, она спросила:
     – О чём ты?
  Минаева постаралась придать своему лицу просительное выражение и извиняющимся тоном начала:
     – Ну, ты же знаешь, что позавчера мы всей нашей группой отрывались у Димы Ермакова? Так вот... В общем, было много алкоголя, и не все потом разъехались по домам. А твой Женя... Понимаешь, он явно перебрал. Начал приставать ко мне...
     – Чего-чего?! – не веря своим ушам, выдавила Виола.
     – Он обниматься полез, потом с поцелуями... – продолжала Светочка. – Ну, а я тоже себя плохо контролировала, алкоголь вскружил мне голову... Короче, Виолетта, я не могу от тебя это скрывать. Твой парень поступил как настоящая скотина. Изменил тебе, и ещё пытается теперь это скрыть...
     – Ты что несешь? – вскричала Виола, подскочив. – Что это за бред? Женя не мог ничего такого сделать!
     – К сожалению, мог, – развела руками Минаева. – Но ты не подумай, я-то ни на что не претендую. Женька, конечно, красавчик и всё такое... Но я бы не стала с ним встречаться, зная, что он в любую минуту сможет меня вот так же, как и тебя, предать. Просто в душу плюнуть. Да и он с тобой расставаться явно не хочет, иначе не стал бы скрывать ничего. Только мне обидно, что вот так парни с хорошими девушками поступают, правда. Поэтому и рассказала тебе это... А если не веришь, то вот фото, которые моя подружка сделала. Компромат собирала. Да только я ничего утаивать не буду. Тебе решать, как со своим парнем поступить после такого.
     Поражённая Виола смотрела, как Гадина-Светочка поворачивает к ней дисплей своего телефона и на нём в хорошем освещении чётко видны они с Женей. Вот он лежит на диване, в расстёгнутой рубашке, а рядом с ним в обнимку – Светочка в нижнем белье, и оба наполовину прикрыты клетчатым пледом... Глаза Жени были закрыты, одной рукой он обнимал Минаеву, которая прильнула к его щеке губами...
     – Дура Катька, пробралась в комнату, где мы с Женей вдвоём были и щёлкнула на телефон. Тебе хотела показать. А я что? Я попросила не удалять, я с себя вину не снимаю. Да, было. По глупости, отчёта себе не отдавали. Но такой парень тебя не стоит, пойми.
     – Пошла вон! – дрожащим от гнева голосом произнесла Виола.
     Она оттолкнула руку Светки, державшую телефон, и с ненавистью посмотрела на неё.
     – Я не верю тебе, Женя не мог... – на глаза наворачивались слёзы, дыхание перехватило.
     – Успокойся, пожалуйста, не переживай так, – участливо сказала Минаева. – Если и фото не веришь, хотя это совсем уже глупо, то вот, видишь? Это засос, который твой Женечка мне оставил. Так что... Извини, но не со мной, так с другой мог он тебе изменить. Такие, как он, не заслуживают доверия.   
     Сквозь слёзы Виола смотрела на отвратительное тёмно-красное пятно на шее Светки, и бессильная злоба сжимала всё внутри.   
     – Ты тупая гадина, – прошипела она. – Пошла отсюда вон!
     Вскочила и, похватав с парты свои вещи, выбежала прочь из кабинета.
     Она бежала по коридору, вытирая на ходу слёзы, и перед глазами неотступно стояла фотография в телефоне Минаевой. Это был, несомненно, Женя. Спутать нельзя. Как бы ни хотелось ошибиться, но всё-таки нельзя...
     В виски била молотом одна мысль: «Как он мог? Как он мог? Как он...».
     Виола понимала, что очень многое решается сейчас, и разные чувства боролись в ней в эти секунды. Была ярость. Была гложущая обида. Была надежда на то, что всё это – чудовищная шутка и всё ещё может наладиться. Была отчаянная готовность потерять, если всё, что рассказала Светка, правда.
      И была боль. Такая, словно в сердце впился железный якорь, и сейчас его безжалостно, «с мясом» выдирают обратно.
     Женю она увидела на втором этаже, он стоял в компании двух своих однокурсников и о чём-то весело с ними разговаривал. Видимо, лицо в те минуты у Виолы было такое, что он мгновенно утратил всякую весёлость. Подойдя к девушке, он поинтересовался, что случилось.
      – Я... – слова утонули в зазвеневшем на урок звонке.
      – Поговорить с тобой хотела, – убито закончила Виола.
     – Давай поговорим, – согласился парень, и взгляд его помрачнел. – На самом деле, я уже давно хотел кое о чем сказать тебе, и оттягивать дальше не вижу смысла...
     – О чем же? – Виолу уже почти трясло от эмоций,  пока ещё бушевавших внутри.
     – В общем... Виола, нам нужно расстаться.
     Эти слова были сравнимы для Виолы с ударом ножа, вонзаемого в её сердце по самую рукоятку.
     – То есть... вот так?!..
     – Пойми, я просто не хочу продолжать и мучить нас обоих. Между нами уже нет того, что было раньше. Мы с тобой слишком разные люди, и у нас вряд ли есть будущее...
     Он что-то говорил ей, но ошарашенная девушка почти не слушала его. Она столько хотела высказать Жене, но фразы путались, Виола не знала, с чего начать в первую очередь.
      – Ты мне изменил! – бросила она с горечью, губы её задрожали. – Ты же...
      – Я не изменял тебе...
     – Конечно! Я видела фотографии у Светки в телефоне! Как ты вообще мог, как?!
     – Какие фотографии? Виола! О чём ты говоришь сейчас?
     – Светка Минаева только что показала мне фото в своём телефоне, где вы лежите вместе в кровати и целуетесь! Это было два дня назад у Ермакова. Что теперь скажешь, а? Ты из-за этого меня бросаешь? Из-за неё, так ведь?
     Сдвинув брови, Женя покачал головой.
     – Я ничего такого не помню...      
     – Ну естественно, ты же пьян был!
     Виолу захлестнуло волной возмущения и душевной боли. Девушка понимала, что это обрыв, конец, она стоит у края пропасти без дна… Сначала она собиралась выяснить у Жени, правда ли то, о чём рассказала ей Светка. Разумеется, он мог бы всё отрицать, оправдываться, но того, что он сам предложит ей расстаться, Виола никак не ожидала. Хотя она и сама не была уверена, что сохранит с ним отношения после подобного поступка, однако он, как стало очевидным, намеревался порвать с ней ещё до измены, и это окончательно потрясло девушку. Она-то ещё надеялась, что у них всё наладится! Наивная дура...
     Теперь Женя молчал и смотрел в пол. Он то ли силился вспомнить, было ли у него в действительности что-то со Светкой, то ли чувствовал себя виноватым и не знал, что ещё сказать.
     – А я доверяла тебе, предатель! – голос Виолы стал злым от боли и обиды. – Ты изменил мне и теперь бросаешь меня, как ненужную вещь. У нас же всё было так хорошо вначале! Мы же... Мы же любили друг друга! Хотя нет, ты, скорее всего, просто врал мне, как врал и про Светку! Я не прощу тебя никогда!      
     Развернувшись, Виола едва ли не бегом кинулась прочь по коридору. Она бежала домой, внутренне содрогаясь от мысли, что всё окончено, пути назад нет. И она отчаянно не желала этого, но быть с ним после такого предательства... Нет, ни за что! Он обнимал и целовал другую, когда она, приболевшая, ждала его дома, никакие чувства к ней не остановили его, когда он раздевал эту мерзкую дрянь, эту Светочку... Потому что и не было никаких чувств.
     А она-то верила ему, убеждала подругу, что Жене стоит доверять!..               
     Когда Виола пришла домой, её мать ещё не вернулась с работы. Выключив телефон, девушка упала на диван и закрыла лицо руками...    

     Такое внезапное предательство ошеломило Виолу настолько, что она, полночи обдумывая произошедшее, находилась в каком-то оцепенении.
     Под утро ей удалось заснуть. А когда прозвенел будильник, бодрой мелодией призывающий подняться и отправиться на учёбу, девушка ощутила себя самым несчастным человеком на свете. Едва она пробудилась, воспоминания о вчерашнем врезались в душу, острыми иглами пронзили сердце.
     Мать Виолы уже ушла на работу, и девушка в пустой квартире горько плакала всё утро, пока собиралась на учёбу. От слёз глаза опухли, Виола была бледная, невыспавшаяся и несчастная. В их отношениях с Женей была поставлена жирная точка, и он, признававшийся ей в любви совсем недавно, не хотел больше быть с ней. Только просто расставания ему оказалось мало. Ему ещё захотелось предать её с другой. Но зачем, зачем так поступать?..
     А на улице, словно в противоположность её настроению, светило яркое летнее солнце, от вчерашних туч не осталось и следа, в парке пели птицы. Мир жил и радовался, в отличие от Виолы, раздавленной горем.
     Погружённая в свои тяжкие мысли, девушка подошла к ограде колледжа и увидела, что входная дверь открылась. На улицу вышел тот самый веснушчатый парень со светлыми волосами, который четыре месяца назад разозлил её своим флиртом. Он был в жёлтой рубашке, и она очень подходила к его светлым волосам.
     При виде Виолы молодой человек улыбнулся и поприветствовал девушку:
     – Утро доброе!
     У Виолы не нашлось сил посмотреть ему в глаза. Быстро пройдя мимо, она холодно буркнула:
     – Доброе.
     Вся её душа, казалось, была разорвана на мелкие кусочки, и она представляла, какой у неё сейчас истерзанный  вид.
     Она поднялась на второй этаж в кабинет, где должен был проходить урок. Но, как оказалось, сегодня эту «пару» отменили. Виоле пришлось идти домой. Там девушка бессильно упала в кресло, включила телевизор, нашла канал с юмористической передачей и некоторое время смотрела на экран, не реагируя на шутки.
     Когда началась реклама, Виола выключила звук и подумала о том, как горячо Женя признавался ей в любви и как теперь безжалостно он предал её, показав этим, что у него вовсе не было к ней никаких чувств, а она-то... Она готова была отдавать ему всё тепло, всю нежность, быть ему поддержкой в трудных ситуациях, она никогда бы не предала его...
     Слёзы потекли ручьём. Какое-то время она плакала, попав в плен безнадёжности, затем вновь включила юмористическую передачу и без единой улыбки досмотрела её до конца.
     Что ей теперь было делать? Попытаться его забыть? Виола понимала, что вряд ли кто-то другой заменит ей Женю.
     Весь оставшийся день и вечер Виола пролежала в постели, как больная. Ей абсолютно ничего не хотелось, она чувствовала себя разбитой, уничтоженной. Мать успокаивала её, как могла, только чем тут поможешь. Виола так и не включила телефон, чтобы её никто не беспокоил, не заходила она и на свою страницу в социальной сети.
     Следующий день надо было как-то пережить. Воскресенье, солнечная погода за окном. Но для Виолы свет был неживым – это её горе сияло в синем  небе ослепительным диском. Шутки не смешными – это пустота скрывалась в весёлом мелькании разноцветных картинок на экране. 
     Не представляя, чем себя занять в таком состоянии, Виола собралась и отправилась просто гулять по городу в одиночестве. Она шла по затопленным солнечным светом улицам, и её буквально тошнило от всей этой яркости. Это слепяще-голубое небо, эти деревья, радостно развесившие свои ветви, покрытые сочной зелёной листвой, эти люди вокруг – как их много...
     Теперь Виола поняла, насколько душевная боль может быть равносильна физической. Если бы ей отрубили руку, ей было бы так же больно, только вот рану в душе нельзя ничем зажать, нельзя перебинтовать...
     Перешагнув порог своей квартиры, Виола обнаружила у себя в гостях Алину.
     – А что это мы телефон отключили? И на сообщения не отвечаем? – полюбопытствовала она. – От лучшей подруги ты не спрячешься, запомни, Витка. Давай рассказывай, что у тебя произошло?
   
                ГЛАВА 6.   
     Негромкое утробное урчание за спиной заставило её резко открыть глаза.  Она лежала лицом к стене, было уже светло, и пора  вставать, идти на работу... Но что это за странные звуки? Замерев на миг, Вита подумала о чёрной коляске. Неужели она в её комнате?..
     Больше медлить было нельзя. Приготовившись к встрече врага, девушка быстро вскочила на кровати и ахнула, остолбенев. По обе стороны от окна возвышались до самого потолка два огромных шевелящихся растения. И самое ужасное, что в них Вита сразу же узнала Морту и Кривника. Светло-коричневые стебли последнего подёргивались, как суставчатые лапы насекомого. Шипы, бывшие раньше совсем маленькими, теперь длинными саблями торчали во все стороны, а те, что были немного поменьше, оканчивались крючками. Морта, чьи жирные чёрные ветви-щупальца медленно плотоядно изгибались, снова издала далеко не дружелюбное урчание. Медленно они надвигались на Виту, и внезапно одна из ветвей Кривника метнулась вперёд так молниеносно, что девушка не успела на это отреагировать. Ветвь вцепилась в её руку, больно вонзившись крючками и зазубринами в кожу. С криком Вита схватилась за ветвь Кривника свободной рукой, однако оцарапалась о множество мелких шипиков. В отчаянии оглядевшись, она увидела рядом лишь свой гребень. Без лишних раздумий Вита схватила его и концами острых зубьев стала остервенело пилить вцепившуюся в её руку ветвь Кривника. К её радости, это возымело действие. Кривник мгновенно отпустил добычу, только теперь вперёд двинулась Морта.
     Понимая, что дольше задерживаться в своей же комнате невероятно опасно, Вита, не выпуская гребень из рук, спрыгнула с кровати, схватила висевший у двери плащ и бросилась вниз по лестнице.
     Багрянец, просвечивая в редких прорехах тяжёлых облаков,  словно подглядывал красными глазами за призраками-прохожими. После разговора со своими новыми друзьями (не подходило им  это слово, и всё же именно оно пришло Вите на ум при мысли о Марэ и остальных), девушка гораздо внимательнее, чем прежде, вглядывалась в печальные и бесстрастные, словно деревянные, лица прохожих. Они шли мимо, как и всегда, в основном глядя под ноги, иногда бросая по сторонам рассеянные взгляды. Они молчали. Они все молчали, как будто не замечая друг друга, а быть может, они действительно не видели других людей, проходящих мимо...
     «Так кто они всё-таки? Почему они просачиваются именно сквозь меня, а друг друга обходят и никогда не сталкиваются? Почему они молчат? Если они не видят друг друга, то почему их вижу я? А если видят, и дело в каких-то там правилах, на которые намекнули Мерар и Гордора, то что это за правила такие? Чего ради они нужны? Хоть бы объяснили мне что-нибудь!..».
     Когда пытавшаяся разобраться в сути происходящего Вита подошла к зданию вокзала, тревога прокатилось внутри неё, как волна, и тяжёлым комком засела в горле. С усилием преодолев её,  девушка  прошла в открытые двери...
     Всё было как всегда. Уже подошёл первый поезд, уже покинул свой вагон первый человек. Вита направилась к нему, стремясь отогнать от себя назойливое воспоминание о чёрной коляске. Она как раз проходила мимо одного из мергатов, когда его странное движение привлекло к себе её внимание. Мергат необычно резко задёргался из стороны в сторону, его силуэт стал каким-то зыбким, начал расплываться...
    Вита замерла на месте и съёжилась от страха и недоумения. Когда мергат начал быстро увеличиваться в размерах, вытягиваться вверх, Вита попятилась от него, наблюдая широко открытыми глазами, как меняются формы существа, которое она только что считала дружественным. А если и не дружественным, то хотя бы нейтральным по отношению к ней. Мергат становился всё длиннее и длиннее, голова его между тем разрасталась вширь, и, когда очертания его вновь приобрели чёткость, перед ошалевшей Витой возвышалось червеобразное создание с множеством длинных извивающихся лап, покрытых отвратительными толстыми волосками. Сама тварь была песочного цвета, огромная голова её, увенчанная торчащими в стороны рогами, угрожающе раскачивалась туда-сюда. Чёрные выпуклые глаза впились в Виту. Непомерно большая пасть, в которой ряды страшных острых зазубрин заменяли зубы, открылась, и из неё лентой вывернулся тёмно-коричневый язык с жалом на конце. Он всё продолжал удлиняться, и в конце концов внезапно выстрелил прямо в Виту.
     Оцепеневшая девушка в последние секунды едва успела отшатнуться в сторону. Твёрдое жало ударило рядом с ней в асфальт, который пошёл трещинами. Но Вита в это время уже бежала прочь, к зданию вокзала, боясь, что её не выпустят, и понимая, что в этом случае ей негде будет скрыться от мерзкого чудовища. По дороге она заметила, что другой мергат, стоявший в стороне, тоже начал странно дёргать головой...
     Девушка уже почти достигла дверей, когда земля под её ногами задрожала и в паре метров от неё в асфальте неожиданно образовалась дыра. Вита отпрянула назад. С упавшим сердцем она смотрела, как здание вокзала начинает рушиться, распадаться на куски, штукатурка и кирпичи осыпаются с него, и оно медленно проваливается под землю. А асфальт всё трескался, уже в опасной близи от девушки.
     Развернувшись, Вита обнаружила, что все до одного мергаты исчезли. Вместо них извивались и противно шевелили волосатыми конечностями мерзопакостные хищные твари. Они медленно продвигались в сторону девушки. Но их медлительность не была на руку Вите – она оказалась в страшной ловушке, и земля продолжала дрожать и проваливаться в чёрную бездну, а из огромных трещин и дыр поднимался гадостный запах разлагающейся плоти и сырости.
     Оценивала своё положение Вита недолго. Убежать через огромные ворота, в которые въезжают поезда, она никаким образом не сможет, потому что незримая стена не пустит её. Девушка ранее несколько раз проверяла это, натыкаясь на холодное и твёрдое препятствие, которое не могла видеть. Но есть и другой выход. Всего один, несказанно опостылевший и мало приятный, однако... Однако это её единственный шанс. Вот только как добраться туда?.. Понимая, что мимо существ, которыми обернулись мергаты, ей не проскочить, Вита отпрыгнула от нового разлома в асфальте, образовавшегося почти у самой её ноги, и, морщась от тошнотворного запаха гниения, быстро вскочила в чёрный вагон.
     Она побежала по узкому проходу мимо понурых людей, косясь на окна, за которыми изгибались мерзкие тела жутко преобразившихся мергатов. Второй вагон, третий, четвертый... Так, перебегая из одного в другой, она достигла конца поезда и выскочила на платформу. Каблуки клацнули по асфальту. Длинные гибкие тела стали извиваться активнее, огромные головы с плоскими мордами повернулись к девушке. Но та уже неслась пулей, не оглядываясь, стараясь изо всех сил не думать о том, что происходит там, за её спиной...
     Она влетела в Горящий Лабиринт и, не сбавляя скорости, побежала по нему, больше не боясь  огня, возникающего из ниоткуда и расправлявшегося каждый день с её плотью, как дикий остервенелый зверь. Она сгорала уже много раз, и постоянно оставалась невредимой в итоге. А вот с созданиями на перроне она ещё не имела дел и не знала, что можно от них ожидать. Но чутьё подсказывало ей, что более близкое знакомство с ними навряд ли закончится для неё хорошо.
     В какой-то момент она позволила себе быстро оглянуться назад. И то, что она увидела, заставило её вскрикнуть от ужаса. Чёрный дым заполнял собою весь коридор Лабиринта. Он быстро приближался, это был он – оставивший от соседки Виты лишь высохшую уродливую мумию...
     Теперь он гнался на Витой.
     Ноги девушки чуть не подкосились от пронзительного страха. Она метнулась в появившийся боковой проход, но сразу обнаружила, что в конце его тупик.
     – Нет, нет, нет!.. – в отчаянии закричала Вита, бросаясь обратно.
     Стена дыма была уже слишком близко. Он, как невероятных размеров змея, проворно и неслышно полз по зеркальным коридорам, делая их чёрными своим отражением.
     Вита, больше не оглядываясь, летела вперёд, боясь лишь одного – снова оказаться перед глухой зеркальной стеной. Она надеялась, что скоро всё в Горящем Лабиринте вспыхнет, как и всегда, и тогда она сумеет ускользнуть от жуткого дыма. Первый раз она хотела, невыразимо сильно желала, чтобы появился огонь.
     Но когда она, наконец, увидела его перед собой, то растерялась. Что-то шло не так. Стены, потолок и пол коридора не загорелись. Вместо этого перед девушкой возникла стена пламени, и оно оставалось на месте, никуда не расползаясь. Огонь словно что-то держало.
     Вита окинула озадаченным взглядом стену огня, обернулась назад. Дым неотвратимо надвигался на неё, плотной чёрной завесой заполнив коридор...
     Времени на раздумья и взвешивания «за» и «против» не было. Не было совсем.
     «Или оно оставит от меня прах, или...».
     Додумывать она не стала. Задержала дыхание, собралась, зажмурилась, бросилась на огонь... 
     На удивление, девушку обожгло не снаружи, а изнутри. Она задохнулась на мгновение, ощущая, как жар, разрастаясь в ней, алчно пожирает её, а затем...
     Вита стояла на коленях у кирпичной стены. Тёплый ветер шевелил её спутанные волосы и подол плаща. Девушка моргнула, вгляделась в окна домов, затем, озираясь, медленно поднялась на ноги.
     «И что делать теперь?..».
     Действительно, положение её было странным. Домой вернуться она не могла – там  поджидали её же собственные растения, о которых она всегда заботилась и с которыми произошло что-то загадочное и страшное, сделавшее их врагами собственной хозяйки. То же самое случилось и с мергатами, а причины этих перемен являлись для Виты тайной. Но более всего удручало то, что она осталась без пищи, и это означало скорые муки от голода.
     «Если я не найду пищу хотя бы к концу следующего дня, мне будет очень плохо. Очень.».
     Вся беда заключалась в том, что чёрный порошок ей выдавали только на вокзале, это была плата за выполняемую работу, и больше взять его было негде. По крайней мере, Вита не знала, где и как его ещё можно заполучить.
     Она шла по улице, растрёпанная и растерянная, охваченная тяжёлыми думами и похожая теперь на остальных жителей города своей отрешённостью, когда в глаза бросилась чёрная клякса. Чёрная клякса на асфальте, рядом ещё одна... Вереница следов уходила дальше, дальше, вдоль однотипных серых домов.
     «Ликриса!».
     Вита почти бегом кинулась по чёрным следам странной твари.
     Идея после поимки опасного существа попросить у Марэтелиана и остальных хоть немного пищи или хотя бы узнать, как ей быть теперь, завладела девушкой и погнала её вперёд, заставив на время забыть о страшном дыме, таинственной коляске, изменившихся мергатах.
     Следы тянулись вдоль трёх домов и заворачивали в раскрытый настежь подъезд четвёртого. Вита поднялась по ступенькам, вглядываясь в темневшие в подъездном полумраке кляксы, и обнаружила открытую дверь одной из квартир, где и исчезали следы ликрисы.
     Происшествие в квартире старика не могло не вызвать у девушки подозрений, что ситуация  может повториться. Поэтому она, прежде чем войти в чужую квартиру, несколько секунд потопталась на месте, готовясь в случае внезапного нападения бежать стремглав куда подальше. Но квартира была пуста. Состояла она, так же как и у Виты и старика, из одной комнаты, в которой было немного мебели, однако ни хозяина, ни ликрисы не наблюдалось. Идя по цепочке клякс, Вита пересекла комнату и остановилась у раскрытого окна.
     – Эта тварь где-то рядом – она поднялась сюда и ушла через окно, и вот её следы посреди улицы, а когда я входила в подъезд, их ещё не было...
     Значит, нужно торопиться. Чем быстрее она поймает существо, тем...
     Вита взвизгнула и отпрянула назад, похолодев от ужаса. Он стоял прямо позади неё, и когда она обернулась, то от неожиданности чуть не выпрыгнула в окно следом за ликрисой. Высокий немолодой мужчина в чёрной кожаной куртке, с залысинами на голове, с печальным лицом, с большой бородавкой над правой бровью... Хозяин квартиры.
     Он смотрел на Виту, и в то же время как бы сквозь неё. Ничего нового, но в свете всех недавних событий Вита решилась попробовать.
     – Извините, – робко обратилась она к мужчине. – Я ошиблась дверью и зашла к вам... Вы меня слышите?
     Хозяин квартиры, в которую Вита зашла совершенно не случайно, ещё немного постоял на месте, после чего двинулся вперёд. Девушка слегка посторонилась, но полностью ему дорогу не освободила. Она встала с рассчетом столкнуться плечом с этим глухонемым человком (а по всей вероятности, ещё и слепым), чтобы проверить, осталось ли всё по-прежнему относительно обычных горожан. То, что Марэ, Гордора, Ураф и Мерар необычные, было и так понятно. Да и она, похоже, чем-то отличалась, выделялась, раз ей позволили играть здесь немаловажную роль встречающей прибывших в город.
     Плечо хозяина квартиры коснулось плеча Виты. Мерзкое, отвратительно-холодное ощущение появилось в теле девушки. Похожее на клубок извивающихся червей нечто прошло через неё в тех местах, где просочилась сквозь её плоть ледяная плоть существа, которое выглядело как человек, но вряд ли являлось им...
     Ничего не изменилось. Вита ненавидела, когда кто-либо из этих странных горожан проходил сквозь неё, так что этот эксперимент был ей далеко не в радость. Но она хотя бы поняла, что в этом плане перемен ждать не стоит. Они все – по-прежнему глухонемые тени, которые не видят её, не видят друг друга...   
     По ступенькам Вита сбежала быстрее ветра, надеясь догнать хитрую ликрису. Судя по оставленным следам, тварь некоторое время бежала дальше вдоль домов, а затем свернула в один из переулков. Туда девушка и устремилась.
     Она увидела ликрису сразу. Та бежала по безлюдной улочке не более, чем в двадцати метрах от Виты. Но и другое Вита увидела сразу. То, от чего она замерла на месте, то, от чего она не сделала бы ни шагу вперёд.
     Неторопливо, с уверенной медлительностью хищника, понимающего, что его жертве никуда уже не деться, коляска катилась по асфальту навстречу девушке. Вита стала пятиться назад, обратно в переулок, из которого вышла, не отводя взгляда от пугающего преследователя. Ликриса была совсем рядом, но теперь поймать её не было никакой возможности – Вита не знала до конца, чего можно ожидать от чёрной коляски. Какую опасность таит в себе это уродливое плачущее существо с огромными когтями? В том, что от него исходит опасность, Вита не сомневалась. И подпускать к себе угрозу намерена не была.
     Но лишь оказавшись на улице, по которой двигалась до этого, Вита осознала весь ужас своего положения. Огромной чёрной змеёй на неё надвигался дым. Плотный, медленно клубящийся. И тогда Вита не удержалась от возгласа отчаяния и страха.  Гигантский дымный червь приближался к ней гораздо быстрее коляски, извиваясь, стелясь над землёй. У него не было головы, с обеих сторон он оканчивался простым обрубком. Уму непостижимо, что этот дым сотворил с её белокурой соседкой, как моментально он догнал её, и что с ней стало после этого...  Вита побежала так быстро, как только могла. Она сворачивала в проулки, она петляла между домами, опасаясь, что, если будет бежать по прямой, дым быстрее и легче настигнет её.
     Наконец, вымотанная, она стала искать убежище. Но больше ни в один из домов проникнуть не смогла – двери подъездов были закрыты на ключ, как и раньше. Сколько ни пыталась Вита открыть их собственным ключом, у нее ничего не вышло. Тогда она просто села на деревянную скамейку под окнами двухэтажного дома и стала ждать.
     Время шло, но ни дым, ни коляска больше не появлялись. Вита размышляла над случившимся. Точнее, размышляла она много о чём, в том числе о вещах, на которые ранее не обращала внимания. Молчание города прежде хоть и давило на неё, но она мирилась с ним, зато сейчас отсутствие собеседника невыразимо тяготило её. До встречи с погубившим её соседку дымом она жила словно в неком тумане, теперь же как будто начала видеть вещи, сокрытые от неё до этого. Мысли о смерти тоже раньше не приходили к ней. Вероятно, толчком для них стал труп соседки, с которого, собственно говоря, всё и началось.
     Кем или чем являются жители этого города, если она может касаться их, когда они выходят из поезда, а впоследствии уже не может, когда они покидают вокзал?.. Кем является этот старик, на первый взгляд такой же обычный горожанин, как и другие, но, в отличие от других, он разговаривал с ней и брал её за руку, прежде чем снова стать бесплотным!    
     И кто, в конце концов, она сама, если она так отличается от них?..
    А чёрный дым? А коляска? Сопоставив всё, Вита сделала вывод, что коляска и дым – это одно и то же существо, которое просто предстаёт перед ней в разных обличиях. Но почему именно в этих двух и зачем оно преследует её, неясно. Надо будет, кроме всего прочего, поинтересоваться у Марэ, кто и с какой целью охотится на неё, не забыв уточнить, как ей от этого спастись. Ведь после того, как она поймает ликрису, она снова останется одна, без помощи, без единого собеседника, как и раньше... Сейчас это вызывало протест и страх.
     «Не хочу больше одна, не могу...».
     Тоска кружила около неё, и всё внутри холодело от смутного желания что-то исправить, изменить, вырваться из плена, найти нечто такое, что она уже очень давно безрезультатно ищет...
     Времени прошло уже довольно много, и Вита решила, что дальше сидеть на скамейке в чужом дворе на окраине города смысла нет. Ей было страшно идти по улицам, ожидая, что, когда она в очередной раз оглянется, за ней будет следовать её загадочный враг. Но всё же она  не могла и оставаться на одном месте - ведь ей необходимо было поймать выпущенную ею же ликрису, найти пищу и кров.  Если дома её по-прежнему поджидают два взбесившихся огромных растения, то где же ей ночевать? И если с мергатами произошло что-то, что изменило их навсегда, то где она теперь будет получать чёрную пыль? Что будет с ней дальше после всего этого?..
     День постепенно подходил к концу, а Вита всё блуждала по городу, надеясь опять найти следы ликрисы и не столкнуться с ужасным преследователем. Мысли её уже смешались, она  окончательно запуталась в собственных предположениях и выводах. Ей уже пришла идея разбить окно на первом этаже в каком-нибудь из домов и поселиться в чужой квартире (хозяин-то всё равно не будет знать о том, что кто-то без спросу забрался в его дом и живёт там без капли смущения), когда она неожиданно наткнулась взглядом на открытое настежь окно как раз-таки на первом этаже. Такого раньше не бывало. И, мало того, там горел свет! Вдобавок Вита, с опаской подойдя поближе, уловила отчётливые голоса, один из которых оказался знакомым. Ещё из окна доносились какие-то странные звуки, вызвавшие у девушки  невнятную ассоциацию с чем-то, но разбираться в этом она не стала. Подбежав к окну, она неуверенно позвала:
      – Марэ?
     – Кто это там? – послышалось из раскрытого окна, и тут же на Виту воззрились два тёмных блестящих глаза молодого человека.
     – Вита! – обрадованно воскликнул он, расплываясь в красивой белоснежной улыбке. – Что ты здесь делаешь? Ищешь ликрису? Проходи, проходи к нам, дверь у нас открыта...
     Не замедлившая воспользоваться радушным приглашением девушка нырнула в подъезд и вошла в квартиру, дверь которой была прикрыта, но не заперта. Вита оказалась в довольно большой комнате, где на стенах висели цветные картины в рамках и пара маленьких шкафчиков, у одной и у другой стены стояли широкие диваны, была ещё кое-какая мебель, а под потолком красовалась люстра, освещавшая всю комнату ровным ярким светом. Такого предмета в квартире Виты никогда не было – она, как и все жители города, всегда оставалась в сумраке, когда на улице темнело. Однако в памяти вдруг всплыли картины из чётких и последовательных снов, что она видела каждую ночь. В этих снах люстры под потолком неизменно были...
     – О, не запылилась, смотрите-ка, – крякнул Ураф при виде несмело вошедшей в комнату девушки.
     Он, всё в той же полосатой рубашке, сидел на одном из диванов, и на коленях его лежала также знакомая Вите по снам гитара. Рядом примостилась рыжая Гордора с кислым выражением лица. На этот раз она была без плаща, в закрытом красном платье, таком же ярком, как её волосы, что делало её похожей на огонь. От этого невольного сравнения Виту передёрнуло. 
     На противоположном диване расположился Мерар с прозрачным бокалом в руке, где темнела какая-то жидкость. При виде всех этих вещей в памяти Виты что-то словно заворочалось, и картины из снов встали перед глазами такие настоящие, такие резкие...
     У самого окна сидел в кресле Марэтелиан. Он окинул Виту оценивающим взглядом, в котором так и сверкали игривые огоньки, затем поднялся и поманил её к себе.
     – Не бойся, не бойся, проходи. Садись в кресло.
     Когда девушка пересекла комнату, он уступил ей место в большом красном кресле, а сам присел на широкий подоконник.
     – Что с ликрисой, девочка? – усталым голосом осведомилась Гордора.      
     Теперь Вита заметила и в её руке бокал. Почти пустой. Хотя, когда она вошла и взглянула на Гордору, бокала вроде бы не было...
     – Я... я сегодня видела её и почти поймала, – проговорила Вита, чувствуя себя неловко в этой странной компании.
     – И что же? – поторопил её Мерар.
     – Она убежала. Я не смогла её догнать, – Вита вздохнула и решила, что теперь настала пора выяснить всё, что волновало её последнее время. – За мной кто-то гнался. Я не знаю, кто это или что это... Но оно уже третий день меня преследует.
     Все молчали, внимательно слушая её.
     – Это похоже на... на чёрный дым, а иногда это – чёрная коляска, в которой сидит что-то страшное, – продолжала Вита, чувствуя, что голос её дрожит. – Она сама по себе катится за мной, появляется неожиданно и исчезает точно так же. Вы ничего об этом не знаете?
     Она просительно посмотрела на Марэ, надеясь, что он объяснит ей хотя бы что-то, как в прошлый раз объяснил про ликрису.
     Но Марэтелиан молчал, задумчиво глядя перед собой.
     Вместо него ответил Мерар.
     – Нет, к сожалению, мы ничего не знаем про то, о чём ты говоришь нам...
     – Мы не слышали ни о чем подобном, – подхватила Гордора. Сейчас она смотрела на Виту без всякой брезгливости, в отличие от прошлой их встречи, и в её голосе звучала заинтересованность, смешанная с тревогой. – Сколько дней это уже продолжается? Оно пытается на тебя напасть?
     – Три дня. Я боюсь это существо, оно на моих глазах оставило от моей соседки одни кости! Скорее всего, то же самое хочет сделать и со мной... Я всё время убегаю от него, но сегодня утром... Сегодня утром мои собственные растения просто взбесились! Они почему-то стали огромными и тоже хотели напасть на меня! А когда я пришла на вокзал, мергаты...
     – Этого ещё не хватало! – воскликнула рыжая женщина, всплеснув руками и, не слушая больше Виту, затораторила:
     –  Мы потратили столько сил, чтобы упрятать ликрису в тело, мы почти остановили эту распространяющуюся заразу, а теперь из-за одной ошибки, из-за какой-то несусветной глупости в опасности весь город! И ту, кто способен нам сейчас помочь всё исправить, преследуют какие-то твари! Нет, сомнений не остаётся, Адельнерд пытается нам помешать! И если ему удастся...
     – Не факт, что это его лап дело, – спокойно заметил Мерар.
     – А чьих? – вскинулась Гордора. – Чьих же ещё?
     – На девушку охотились ещё до того, как она освободила ликрису, – возразил Марэ. – Беря это во внимание, можно предположить, что здесь всё же что-то другое...
     – Я бы очень хотела кое-что у вас спросить, – подала голос Вита. – На днях я встретила старика... Как раз тогда, когда первый раз увидела коляску. Он схватил меня за руку, привел к себе в дом и сказал, что я ни в коем случае не должна подходить к коляске и что покидать этот город мне нельзя...
        – Ты собиралась покинуть его? – быстро спросила Гордора.
     – Нет, куда мне идти? Здесь у меня дом и... Но, вы понимаете, я же не могу прикасаться больше ни к кому из людей вокруг, никто не видит меня, а тот старик говорил со мной, мог дотронуться до моей руки! Как и вы. Может быть, вы объясните мне, наконец, почему здесь никто не разговаривает, почему я для них невидима? Почему именно меня выбрали встречающей на вокзале? И кто вы сами такие?
     Мерар отрицательно покачал головой и взглянул на Виту грустными глазами. Теперь он выглядел не таким зловещим, а походил на обычного некрасивого печального человека, на которого давит груз ответственности и множества проблем.
     – Боюсь, ответить на твои вопросы мы не можем, – с сочувствием отказал он. – Что касается существ, которые тебя преследуют – нам не известна их природа и цель охоты на тебя. К сожалению, и защитить тебя от них мы не сможем тоже. В этом тебе предстоит рассчитывать исключительно на себя и на своё везение... Что же до остальных вопросов, то здесь мы не имеем права что-либо рассказывать тебе. Пока не имеем.
     – Но я же помогаю вам, и я имею право знать! – заспорила девушка.
     – Дорогуша, прекрати лезть не в свои дела, – раздражённо прикрикнул на Виту Ураф. – В этом отчаянном положении мы оказались из-за тебя, поэтому заботить тебя должно только то, как исправить свою ошибку, а не докучать нам вопросами и своим длинным носом, который ты так и норовишь засунуть туда, где ему быть однозначно не за чем!    
     Вита открыла рот, потеряв дар речи от возмущения. Она уже поняла, что опасаться новых знакомых смысла нет, зла они ей определённо не желают, и всю её несмелость как рукой сняло. Тон, которым с ней разговаривал этот постоянно недовольный ворчливый толстяк вывел её из себя. Даже Гордора сегодня общалась с Витой вполне приемлемо, про учтивого Мерара и явно по доброму расположенного к Вите Марэ тем более говорить было нечего.   
     – Вы же без меня ничего не сможете сделать! – оскорблённо воскликнула девушка. – Вы сами сказали, что ликрису могу видеть только я, а значит, только на меня вам и остаётся надеяться. А что, если я откажусь вам помогать? Я могу, между прочим.
     Она скрестила руки на груди и с обидой уставилась в пол.
     – Вита, пожалуйста, не надо так нервничать, – мягко заговорил Марэ, положив руку на плечи девушке. – Мы сейчас все расстроены, все на пределе, ведь ты даже вообразить не можешь, какую тяжёлую и опасную работу мы проделали, и вот она сведена на нет. Представь, каково нам! Но в данном случае Мерар сказал правду, мы просто не имеем права рассказывать тебе всё. Однако я прошу заметить, что в неведении ты оставаться будешь не долго, я гарантирую. Ты всё узнаешь, только немного позже.
     – Правда? – Вита с надеждой посмотрела на него. – Но я бы всё равно хотела знать сейчас...
     – Ты узнаешь всё через некоторое время, – повторил Марэтелиан. – Но имей в виду, просто на всякий случай, что некоторые вещи  лучше вообще не знать...
      Любопытство Виты разгорелось ещё больше.
     – Я всё равно предпочту знать правду, – заявила она. – Я устала жить как в тумане. Мне нужно понять, что вокруг происходит, это важно для меня в любом случае. Даже если правда окажется... самой горькой.
     Она примолкла, задумавшись о том, что же может оказаться в её случае самым горьким, и не смогла ответить себе на этот вопрос.
     – Далеко не всегда мы обретаем счастье, узнав правду, – произнёс Мерар, глядя на бокал, который держал в руке, так, будто видел в нём мрачные картины безрадостной действительности. –  Порой не знать – спасение.
     В это время Ураф тронул струны гитары, что лежала у него на коленях, и в этот раз звуки музыки не показались Вите чем-то странным.
     – Спасение? Мне так не кажется, – не согласилась девушка, вслушиваясь в грустный мотив, зазвучавший в комнате. – Когда не знаешь, то живёшь иллюзиями, а реальность всё равно остаётся реальностью. Если есть право выбора – остаться в миражах или узнать, как всё на самом деле, то лучше знать всё и не обманывать себя. 
    – С одной стороны, ты, без сомнений, права. Зачем быть счастливой и беззаботной, когда в реальности всё ужасно, зачем купаться в сладких волнах иллюзии, когда всё совершенно не так, как тебе кажется... – Сказав это, Марэ вдруг протянул Вите железную коробочку, в которой оказалась чёрная пыль. – Я думаю, тебе не будет лишним подкрепиться.
     – Спасибо большое, я как раз собиралась вам об этом сказать...
     – Не за что, не за что. Мы очень надеемся на твою помощь, и, конечно же, не оставим свою последнюю надежду без пищи, – он подмигнул девушке. – Ты, разумеется, скоро узнаешь всё, что хочешь, но предупреждаю тебя ещё раз: порой правду лучше не знать. Представь себе такую ситуацию, Вита: одна девушка полюбила молодого человека, он ответил ей взаимностью, и впоследствии предложил ей руку и сердце. Да, он позвал её замуж, и вот они уже поженились, она счастлива, она верна ему и полагает, что он платит ей той же монетой. Всё прекрасно, всё просто очаровательно... – Марэ говорил, и голос его был певучим, завораживающим, он переплетался с негромкой музыкой Урафа, и это соединение постепенно окутало Виту дымкой умиротворённости, граничащей с сонливостью. – Она безумно его любит. Она не представляет жизни без него, она никогда не переживёт измену. Своей близкой подруге она не раз говорила об этом, и подруга знает, что это правда. Ведь девушка склонна к суициду при обстоятельствах, способных сильно её потрясти. Но пока всё хорошо, пока она счастлива, никакой угрозы нет... И вот подруга становится невольной свидетельницей того, как муж изменил своей молодой жене. По воле случая она застала его с любовницей и теперь перед ней стоит выбор: рассказать всё жене, своей ранимой подруге, или же стать хранительницей страшной правды. Если она расскажет об измене, впечатлительная девушка уж точно что-нибудь сделает – вскроет себе вены или же прыгнет с крыши многоэтажного дома... Если не расскажет, то всё в семье будет прекрасно и дальше, жена будет счастлива, слепо доверяя неверному мужу. А если дать жене выбор: узнать правду или нет? Она, скорее всего, выберет правду, ведь кому захочется жить с предателем, доверяя ему? Но правда убьёт её. Если она узнает о том, что муженёк делит постель не только с ней, её счастье разобьётся. Рухнет всё, чем она жила. Она будет знать, что не единственная для человека, которого выбрало её сердце, с которым она собиралась идти по жизни до конца, в искреннюю любовь которого она так верила... Она не сможет пережить такого, потому что для неё это равносильно смерти. Выбор стоит перед подругой. И выберет она всё-таки ложь. Потому что в этом случае правду жене мужа-изменника лучше не знать. Ей действительно будет лучше жить в приятном мираже, чем рыдать день и ночь и в конце концов лишить себя жизни. Иногда правду лучше не знать... Что ты думаешь об этом, Вита?
     – Думаю, что это зависит от конкретного случая, – проговорила Вита, борясь со странной сонливостью. – Думаю, что в другой ситуации и правда может быть спасением...

    … Прошла неделя. Виола удалила все сообщения от Жени в социальной сети и все их совместные фотографии. Первые дни она сидела дома, часами слушала грустную музыку, и слёзы лились по её щекам. Она осталась один на один с распятой несчастной любовью, которая сжигала её; воспоминания о знакомстве с Женей, о лучших моментах в их отношениях не покидали Виолу. Только фотография в телефоне Светки Минаевой перечёркивала всё. Как он целовался с этой полуголой стервой... Ненависть и отчаяние душили девушку. И слова «Нам нужно расстаться» так и стояли у неё в ушах.
     К экзаменам Виола почти не готовилась. В эту неделю ей предстояло сдавать их, но, поскольку она хорошо училась, знания позволили ей без особого труда ответить на все вопросы. Первый курс был окончен. Начались летние каникулы.
     Для Виолы потянулись наполненные тоской и слезами дни. Она скучала по Жене, одновременно злясь на него, мысли её бежали по замкнутому кругу. Что было не так в их отношениях, почему он решил расстаться с ней? Зачем он изменил ей вместо того, чтобы просто уйти? Он не любил её, раз поступил именно так... Но для чего целых полгода он притворялся, играл в высокие чувства, для чего убеждал её в своей любви?..
     По нескольку раз в день Виола заходила на страницу Жени в социальной сети,  каждый раз втайне надеясь, что от него придёт сообщение. О содержании сообщения она не думала, просто хрупкая надежда на то, что Жене она всё-таки не безразлична ещё жила в её душе. Однако после экзаменов Женя в интернете не появлялся, и это показалось Виоле странным. 
     В один из вечеров она не выдержала, плюнула на все принципы и набрала знакомый номер. Она не знала, что скажет ему, но безумно хотела поговорить с ним. Просто поговорить. О чём угодно. Сердце её замирало в ожидании услышать голос, от которого мурашки побегут по коже, голос,  который причинил бы ей сейчас невыразимую боль... Но  абонент оказался недоступен. Тогда девушка позвонила Жене домой. Трубку после долгих гудков взяла мать молодого человека и сообщила, что её сын уехал к родственникам в деревню и вернётся в город только в конце лета.
     Бессилие ледяным потоком захлестнуло Виолу. Она не увидит Женю долгих два месяца, а потом, случайно сталкиваясь в коридорах и аудиториях колледжа, они будут проходить мимо друг друга как совершенно чужие люди, между которыми не было ни капли тепла, любви, привязанности... Ничего.
     Теперь каждый новый день Виолы был похож на предыдущий. Хорошая погода за окном не вызывала никаких эмоций, свет солнца и синева небес не радовали её. Она была как будто отделена от всего стеклянной стеной своего горя, день за днём неотвратимо убивающего её, как медленный яд.
     С подругами Виола старалась видеться как можно реже. Первое время они пытались, как могли, поддерживать её, особенно Алина, но вскоре Виолу это стало в основном раздражать. Довольные жизнью, смешливые, подруги не могли понять её трагедии, их общество стало тяготить Виолу, и она начала избегать их.
     По утрам девушка с болью в сердце пересматривала фотографии Жени, снова и снова пыталась проанализировать разрушенные отношения, погружаясь в затягивающую трясину воспоминаний.
     Днём её хоть немного отвлекали какие-то дела, а по вечерам Виола стала бродить по городу, не в силах оставаться дома. Однако и прогулки не приносили ей облегчения. Погружённый в вечерние сумерки город с яркими огнями вывесок, фонарей, автомобильных фар дарил её душе лишь ещё большую печаль и безысходность. Мимо часто проходили парочки, кто в обнимку, кто – держась за руки.
     Разные мысли посещали Виолу во время таких вечерних прогулок, когда она кружила по улицам города в одном-единственном слепом желании забыться, отвлечься, но... Нет. Мысли о Жене, воспоминания обо всём, что было с ним, крутились в её голове, и она вопреки всем обидам мечтала снова обнять его, снова поговорить с ним, понимая в то же время, что после такого предательства пути назад нет, что мечты безнадежны...
     Порой она принималась думать о том, что встретит другого парня, и разные образы рисовались в воображении. Но все они были пусты. Девушка чувствовала, что ей не оторваться от Жени.
     В середине июля она всё-таки решила попробовать переключиться на другого молодого человека, как настойчиво советовала ей Алина. Несколько раз она ходила на свидания, изо всех сил пытаясь заинтересоваться и проникнуться чем-то тёплым к ухаживающим за ней парням. Это были знакомые подруг, но ни один не заставил сердце Виолы встрепенуться. Ни к одному она не почувствовали искреннего интереса, поэтому, посидев в кафе или прогулявшись с новым знакомым по парку, она спешила домой и на вторую встречу идти отказывалась.
     Отныне она подозревала каждого в том, что он способен поступить (и обязательно поступит!) с ней так же, как и Женя. Она больше не нужна ему, как игрушка, которая слишком приелась и её положили на самую дальнюю полку, чтобы больше не видеть... 
     При пробуждении, после снов, в которых с ней был Женя, всякий раз приходило страшное осознание невосполнимой утраты. Он ушёл от неё и никогда больше её не обнимет, никогда не скажет, что любит. Он был с другой, его руки скользили по изгибам чужого тела, ему было хорошо с ней... Она лишилась такого важного, нужного ей, без чего жизнь стала серой, унылой и безрадостной. И каждый следующий день был хуже и чернее предыдущего...

                ГЛАВА 7.   
     Сначала она не поняла, где находится. Чужая комната была пуста, а царившая во всей квартире тишина показалась напряжённой. Вита огляделась, с трудом припоминая, как вчера она, о чём-то долго беседуя с Марэ, так и заснула в этом мягком красном кресле, сама не заметив, как это произошло. О чём шёл разговор, девушка практически не помнила. Лишь какие-то обрывки фраз мелькали в памяти, и то их содержание было малопонятным.
     Она поднялась на ноги, вновь оглядела комнату и, не обнаружив вокруг ничего интересного, на всякий случай обошла всю квартиру. Она была здесь одна. Марэ, Мерар, Гордора и Ураф ушли, по всей вероятности, очень рано, и теперь девушке предстояло снова озаботиться поисками ликрисы, чтобы при следующей встрече со своими друзьями не ударить в грязь лицом.
     Но прежде всего она вознамерилась всё-таки заглянуть в свою собственную квартиру. Что там происходит? Что стало с Кривником и Мортой? Это нужно было выяснить.
     По дороге домой Вита то и дело бросала по сторонам настороженные взгляды. Мерар сказал, что защитить её от коляски и чёрного дыма они не смогут, поэтому спасёт её только собственная осторожность. С одной стороны, Вита была рада тому, что ей не нужно больше идти на вокзал, а с другой, она понимала, что прохлаждаться ей нельзя, и, когда ликриса будет поймана, всё, возможно, встанет на свои места. А может, и нет. По словам Марэ, она очень скоро получит ответы на все свои вопросы. Что ж, скорее бы...
     Дверь в свою каморку она открывала очень тихо и осторожно. Глаза её округлились от удивления и страха, когда её взору предстало то, что творилось в комнате. В её собственной комнате...
     Выбегая из подъезда, предварительно заперев дверь на ключ, она всё ещё видела эти страшные морды. Красноглазки. Огромная стая красноглазок. Их было так много, что всё вокруг стало черно. И они были такими большими... Намного крупнее, чем раньше. Головы их тоже изменились – это поражённая Вита ещё успела рассмотреть, прежде чем крылатые твари ринулись к двери, которую она немедленно захлопнула... Теперь вместо клювов у них были огромные разинутые пасти с частоколом острых зубов...
     Вита очень опасалась, что красноглазки вылетят из её комнаты в раскрытое окно и устремятся за ней, однако этого, к счастью, не произошло. Обдумывая увиденное, девушка поняла, что ни Кривника, ни Морты в комнате она не заметила. Возможно, растения уже вернулись к своему исходному размеру, а быть может...
     «Нет, этого быть не может, – твёрдо сказала себе Вита. – Никуда они не делись. Они были заперты. Они там. А если и выбрались каким-то образом, то... То я всё равно сумею убежать от них!»
     Она старалась успокоиться, только это вряд ли удалось бы ей, учитывая её положение.
     «Теперь у меня ощущение, что меня преследует весь город... На вокзал, конечно, я уже не сунусь – там творится такое, о чём и подумать страшно. Нужно как можно быстрее поймать ликрису, и тогда всё должно проясниться...».
     Жить дальше в неведении в этом странном городе она уже не могла. Она узнает, в чём всё дело, и тогда...
     Чёрные кляксы на земле сразу бросились в глаза, потому что она искала именно их, она была нацелена на них, и вот она уже бежит по следам серой щупленькой твари с чешуйчатым хвостом. В этот раз ей пришлось преодолеть достаточно большое расстояние по безмолвным улицам, где разгуливал тёплый безучастный ветер, прежде, чем она увидела, куда уводят чёрные следы.
     Это здание значительно отличалось от остальных домов города. Высокое, белое, с колоннами, орнаментом лепнины и бронзовой статуей крылатого существа на крыше. Три пары кожистых крыльев распахнулись, будто существо собиралось взлететь, и застыло, обратившись в металл. Двери здания были распахнуты, а оставленные ликрисой следы уходили туда, в полумрак...
     Терзаемая нехорошим предчувствием, Вита приближалась к дверям музея. В том, что это тот самый музей, о котором рассказывал ей Марэ, сомнений не было. Его название уже ускользнуло из памяти девушки, но всё остальное она помнила хорошо. Некий злодей затаился в музее в ожидании ликрисы, а сам музей беспрестанно перемещается по городу, что должно помешать проникновению ликрисы в него, поскольку она не будет знать, где он находится. Однако чутьё ведёт её, и в результате она всё-таки может найти музей. Вероятно, это сейчас и произошло.
     Вита медленно вошла в музей, размышляя о том, что с ней будет за подобную оплошность –  позволить ликрисе сделать то, чего допускать ни в коем случае нельзя... Хотя, может быть, она ещё успеет поймать зверька.
     Она старалась ступать как можно тише, когда шла в проходах между большими витринами. В музее царил полумрак, который дневной свет, пробивавшийся из узких окон под самым потолком, не в силах был разогнать. Выглянув из-за очередной витрины, с которой осуждающе взирало чучело какого-то лохматого создания, девушка окаменела, не поверив своим глазам. Впереди, в небольшом круглом зале над чёрным рогом склонилась ликриса. Рог, длинный, загнутый, с острым концом, лежал на полу, и крупные письмена, испещрившие его поверхность, светились золотистым светом...
     «О, только не это... Я опоздала... Она нашла его, нашла артефакт...».
     Отрывистые мысли промелькнули в голове девушки, и она, понимая, что сейчас необходимо что-то срочно предпринять, бросилась к ликрисе, надеясь не столько поймать её, сколько хотя бы отогнать от рога...
     Ликриса неподвижно стояла, подняв переднюю лапу, и в момент, когда Вита кинулась к ней, на запретный предмет упала чёрная капля. Потом ещё, ещё одна... Кровь ликрисы зашипела, коснувшись горящих рун, чёрный пар поднялся в воздух, но в этот миг Вита уже схватила серую тварь за бока. Поздно, хотя, не исключено, ещё можно что-то исправить?.. Ликриса повела себя на удивление спокойно. Она не пыталась вырваться, она по-прежнему не шевелилась, сидя на руках у Виты будто ленивая кошка. Девушка связала это с тем, что она была ранена – из глубокой царапины на лапе ликрисы продолжала течь чёрная кровь, оставляя на полу музея пятна.
     От мощного подземного толчка весь музей дрогнул, узкая трещина зазмеилась на том месте, где лежал колдовской рог. И сейчас же позади Виты что-то шумно вздохнуло и тяжело опустилось на пол... Девушка обернулась только на мгновение, перед тем, как метнуться к раскрытым дверям музея. То, что она успела заметить, было громадным, расплывчатым силуэтом в сумраке, частично скрытым витринами и стеллажами... Рассматривать непонятной формы макушку существа у Виты не было ни времени, ни желания. Гигантское нечто с длинными ногами (или что это было?) грузно закопошилось в полутьме музея в нескольких десятках метров от девушки, и единственной преградой между ними были высокие витрины и стеллажи... Высокие и такие хрупкие...
     Когда она выбежала на улицу, крепко держа несопротивляющуюся ликрису в руках, асфальт вокруг музея уже трескался, земля подрагивала, будто совсем рядом топталось невероятных размеров чудовище. На ходу Вита крикнула:
     – Марэ! Гордора! Ураф! Мерар!
     Они возникли перед ней прямо из воздуха так неожиданно, что она едва не налетела на Урафа, злобно уставившегося на неё.
     – Я... я... –  у Виты не находилось слов, чтобы описать всё, что произошло.
     – Ты позволила ликрисе!.. Ты позволила её крови коснуться... – пришедшая в бешенство Гордора, видимо, тоже не могла найти слов от переполнявшего её гнева.
     – Мы знаем всё, – коротко бросил Мерар. – Адельнерд получил своё. Теперь ничего не остановить. Беги из города так быстро, как только можешь.
     Вита растерянно заморгала.
     – Как? Как – уже ничего не остановить? Но я же... Простите меня, пожалуйста! Я, как проснулась, сразу же стала искать ликрису, нашла, но...
     – Не надо ничего объяснять. Ты не успела. Некоторые возможности даются только раз. Теперь уже ни к чему винить себя. Беги отсюда как можно скорее, здесь всё будет разрушено.
     От сухого и жёсткого тона Мерара Вите на глаза навернулись слёзы.
     – Я правда хотела вам помочь! – в отчаянии воскликнула она. – Я не думала, что она так быстро найдёт музей! Ведь он же перемещался... И неужели теперь ничего нельзя сделать?
       – Ничего, – ответил Марэ тоном Мерара.
     Гордора кусала губы и качала головой, скрестив руки, между тем Ураф с подозрением озирался по сторонам, а Мерар с абсолютно бесстрастным выражением лица, словно он был уже обречён, смотрел куда-то вдаль. В эти минуты Вита прокляла всё на свете за свою безответственность. Как она могла подвести их, как она могла быть такой нерасторопной? И что же будет теперь?!
     – Вита, послушай, уже не время казниться, – серьёзно обратился к девушке Марэтелиан, взяв её за плечи и пристально посмотрев прямо в глаза. – Беги отсюда. Здесь скоро случатся страшные вещи, и если ты не успеешь...      
     Воинственный клёкот вперемешку с громким шипением донёсся откуда-то сверху, а когда Вита посмотрела туда, то увидела огромную стаю красноглазок, несущуюся к ним. Тут же рядом и Гордора издала какой-то странный звук, потом согнулась, как будто в низком поклоне, а когда стала выпрямляться, тело её изменилось так стремительно и радикально, что Вита отшатнулась. Могучий рыжий зверь с рогатой головой стоял на том месте, где только что находилась женщина с рыжими волосами. Морда зверя пугала: плоский нос с чёрными костяными наростами, разинутая невероятных размеров пасть, усеянная несколькими рядами зубов, два круглых блестящих глаза и между ними – третий, немного побольше...  Косматый зверь зарычал, мотнул головой – качнулись саблевидные рога, прыгнул вперёд и раскрыл красные перепончатые крылья. Когда создание взлетело и отважно ринулось навстречу красноглазкам, Вита заметила, что хвоста у него не было...       
     – Пока Гордора будет отгонять их, беги, – снова заговорил Марэ. – Направляйся в сторону поля, где мы в первый раз встретились. И беги дальше – через некоторое время ты увидишь башню. Поднимись на самый верх и жди, мы придём за тобой так скоро, как сможем.
     – А что делать с ней? – Вита посмотрела на мелко дрожащую ликрису, которую по-прежнему держала на руках. Кровь продолжала течь из раненой лапы зверька, он прикрыл глаза и поджал раздвоенный хвост, покрытый серебристой чешуёй.
     – Пусть будет пока при тебе. Но смотри – не дай ей сбежать. Когда мы явимся за тобой в башню, ликриса будет нам нужна. 
     Вита кивнула, но осталась стоять на месте. Она колебалась.
    «Ни за что не покидай этот город! Не вздумай никуда отсюда уходить! Иначе будет только хуже...».
     Ураф нетерпеливо потормошил её за плечо.
     – Ну что ты стоишь, как приклеенная? Беги, быстрее!
     Предостережение старика звучало в ушах, наполняя сердце тревогой.
     – Меня предупреждали, что, если я покину город, будет очень плохо...
     – Кто тебя предупреждал? – с недоверием спросил Марэ.
     – Какой-то старик...
     – Нет, клянусь рогами Адельнерда, она сведёт меня с ума! – раздосадованно вскричал Ураф, закатывая глаза. – Слушай, непонятливая, города здесь совсем скоро уже не будет! Что, по-твоему, станет ещё хуже? Кому ты веришь, в конце концов? Нам или какому-то неизвестно откуда взявшемуся болтуну?..
     Ещё секунду Вита в нерешительности смотрела на Урафа.
     «Нам... болтуну... Нам...».
     Неожиданно выбор оказался неимоверно тяжёлым. Но, опять же, почему она должна доверять незнакомцу, даже имени которого не знала? Она и так совершила роковые ошибки, и на этот раз хотя бы для разнообразия должна поступить так, как необходимо. Тем более, если город рухнет...
     – Хорошо, – коротко ответила она наконец и, не оглядываясь, побежала к Съестному полю...
     …Обречённый город вздрагивал за спиной от всё усиливающихся подземных толчков, но Вита не смела сделать шаг вперёд. Она стояла перед Съестным полем, глядя на пустошь. Там не было никого и ничего, только ветер взмывал ввысь и бросался на поникшие травы, надеясь расшевелить их, заставить приободриться. Травам было всё равно.
     Дальше этого места Вита никогда не заходила. Ей было не по себе от мысли, что сейчас она должна бежать в неизвестность, где нет домов, где негде спрятаться... И чёрный дым настигнет её в мгновение ока.
     – Но что мне делать здесь? Когда всё начнёт разрушаться, мне придётся бежать в любом случае. Марэ предложил помощь, убежище, он дал пищу, а тот старик действительно неизвестно кто. Нет веры тем, кто не доказал, что им можно доверять.
     Она в последний раз оглянулась на дома позади. Они окружали её столько времени... Девушка почувствовала двойную тоску: с одной стороны, эти дома до невозможности надоели ей, но с другой они были неплохим укрытием...
     Вита посмотрела на съёжившуюся ликрису, на мгновение зажмурилась, как тогда, перед прыжком в огненную стену в Горящем Лабиринте, и пошла вперёд. Мимо Съестного поля, навстречу горизонту, навстречу травам, буйному ветру и пустоте... 
     …Чёрная башня замаячила впереди довольно скоро. Однако приближалась она так медленно, что Вита, покрепче прижав к себе затихшую полуживую ликрису, ускорила шаг, перейдя почти на бег. Ей не терпелось поскорее оказаться в безопасности и передохнуть, обдумать своё положение и сделать различные выводы. На ходу думать было не так удобно. Машинально Вита бросила взгляд на свои наручные часы и удивлённо подняла брови. Циферблат был пустым. Ни цифр, ни стрелок девушка не увидела. Тёплый ветер, невидимый безумный хулиган, хватал её за волосы, вцеплялся в полы плаща, теребя их, налетал порывами и уносился прочь, чтобы тут же вернуться снова. Тёмные облака в небе набухли, опустились ниже, а свечение в редких просветах между ними стало более зловещим. Облака как будто осуждали хрупкую девушку, бегущую посреди огромной равнины, беззащитную, совершившую недопустимую ошибку, благодаря которой целый город с его немыми жителями вскоре превратится в руины. Поверить в это Вита не могла до сих пор.
     Башня была уже совсем рядом. Чёрной стрелой она убегала вверх, к суровым небесам и вонзалась в них, но всё же была не в силах разогнать низкие облака и добраться до багрового свечения, скрывавшегося за ними. Оказавшись, наконец, у её подножия, Вита без раздумий нырнула в полукруглый проход, но, немного поднявшись по широкой винтовой лестнице из чёрного камня, девушка опустилась на одну из ступеней. Ей нужно было отдохнуть, подумать, и она, не выпуская из рук ликрису, прислонилась спиной к жёсткой стене и закрыла глаза.
     «Неужели я одна обрекла целый город на гибель? Но как могут погибнуть люди, сквозь плоть которых я проходила и не встречала почти никакого препятствия? А что будет с поездами? Что будет с теми, кто приезжает в город? Марэ должен будет мне всё объяснить, он должен будет рассказать мне всё...».
     Мысли перемешались, она не представляла, что и как на самом деле произойдёт с городом, в воображении рисовались страшные и невероятные картины. Пытаясь вникнуть в них, она не заметила, как явь отдалилась, и совсем другие, до боли знакомые образы возникли перед мысленным взором...

     «В этом мире так трудно отыскать хоть каплю тепла и понимания, когда каждый думает только о себе. И находя крупицы любви, того, что может тебя согреть, нужно держаться за это, нужно ценить людей, которые относятся к тебе с искренней добротой, которые по-настоящему любят тебя. И никогда, ни за что не предавать их...
     ...Желая поиграть, развлечься, можно причинить такую боль,  что вся жизнь другого человека будет разрушена по вашей вине...»
   Страницы дневника тихо шелестели, когда Виола переворачивала их одну за другой, вновь перечитывая то, что написала за последний месяц.
     «Мой круг замкнулся. Каждый мой день похож на пытку... И всё чаще стала приходить мысль, что выход есть только один. Что, если это ЗДЕСЬ мне так плохо, больно, пусто, но там, за гранью жизни, исчезнет память, исчезнет страдание?... После не будет боли, после будет только покой и ничего больше...».
     Наконец она не выдержала. Это был последний день жаркого цветущего июля.
     Надежда Виолы забыть Женю, поставив точку в этой истории и начать жить по-новому, утонула в вязком болоте похожих один на другой безрадостных дней. Она почувствовала, что должна быть поставлена иная точка.
     Она устала думать о нём, устала плакать наполненными беспросветным унынием вечерами, устала мечтать, что вскоре ей станет лучше,  но ничего не менялось...
     От слёз голова болела, глаза опухали. Иногда её тошнило, но она, поглощённая своим горем, не особо обращала на это внимание и не задумывалась о причинах. Мать  пыталась успокоить Виолу, обнадёживала, что в будущем всё обязательно станет хорошо, она повстречает молодого человека, который оценит её. А Женя ещё пожалеет о том, что сделал.
     Виола слушала, но все эти слова не могли спасти её от той смертельной тоски, что съедала её душу.
     В последний день июля, когда небо затянули облака, но стояла сильная жара и духота, а в воздухе висела странная дымка, девушка надела недавно купленное платье, накрасилась, как обычно, и вышла из дома. На её письменном столе остался листок, на котором она написала стихотворение собственного сочинения. Она придумала его прошлой ночью, сидя в тишине спящей квартиры, и посвятила Жене, хотя нигде не стала это указывать.

                Я не дышу. Я притворилась
                Живой. Поверь, мне нелегко
                Скрывать, что жизнь остановилась,
                Ведь от меня ты далеко.

                Весь мир стал пуст, а я забыта,
                Ушёл ты, кончилась игра.
                Любовь раздавлена, убита,
                Теперь уйти и мне пора.

                Меня здесь нет. А мир всё тот же,
                В нём живы птицы и цветы.
                Лишь я ушла. И, может, позже
                Поймёшь, чего лишился ты…

     Странное ощущение было у Виолы, когда она шла по улице к автобусной остановке. Сквозь облачную дымку светило солнце, призрачное марево висело над городом. Каменный плен, наполненный людское суетой... Виола шагала, опустив голову, и ей хотелось, чтобы никто из прохожих не обращал на неё внимания. Никто, правда, и не смотрел на неё.
     Иногда девушка с безразличием поглядывала по сторонам, и тогда ей начинало казаться, что всё вокруг – мираж, иллюзорный мир, в котором она вынуждена играть чью-то роль: роль кого-то очень несчастного, никому не нужного, блуждающего в печали среди высоких домов с множеством равнодушных слепых окон... И изменить что-либо невозможно...
     Стоя на остановке, она думала: «Ему плевать на то, что будет со мной, а мне так плохо... Я не вижу смысла в своей дальнейшей жизни без него. Я была бы рада его забыть, успокоиться, махнуть рукой и жить в своё удовольствие, как раньше. Ждать того, кто оценит меня, кто подарит мне искреннее тепло, но только... Только этого можно ждать всю жизнь. И не дождаться. Мне уже не стать прежней. Той прежней Виолеттой, какой я была до встречи с ним. Он далеко не идеален, но я приняла его таким, какой он есть. Я бы отстаивала своё желание быть с ним, даже если бы весь белый свет ополчился на меня и требовал, чтобы я от него отказалась. А он? Выбрал глупую размалёванную стерву, так бессердечно бросил меня, оборвал все связи, исчез... За что мне это?.. Все мои самые лучшие чувства растоптаны, я больше не смогу никому поверить. С такими ранами не живут. После таких падений не поднимаются. Я ничего не хочу ждать, у меня не осталось сил. Мне уже не спасти себя...».
     … Дома выстроились рядами, один за другим проносились мимо, и в каждом из них жили люди, над каждым из них простиралось бесконечное небо, в каждом и вокруг каждого кипела жизнь – прекрасная, деловитая, наполненная древним и таинственным смыслом. Но для Виолы - блёклая и пустая.
     Она ехала в автобусе, она смотрела на дома в окно, и тоска вытягивала последние силы из её души. Было мучительно терпеть, как её острые зубы кромсают и лишают смысла всё, что есть в её мире.
     Чем выше был дом, тем больше он притягивал взгляд девушки: чем больше этажей, тем больше вероятности, что наверняка...
     И все эти окна, все эти чужие жизни промелькнут мимо в несколько секунд. Это бескрайнее небо, которое только что было так близко, ринется вверх и стремительно отдалится. И ничего не будет, ничего – ни этой боли, ни этих страданий, ни этой тоски...
     Край крыши исчезнет, и мир, в котором ей уже нет места, нет спасения, нет ничего, ударит её со всех сил, так, как ударил своим поступком и своими словами человек, которого она любила, которому она верила; ударит так, что разлетится на осколки, развалится на куски, и...
     Что будет... после?         
   
                ГЛАВА 8. 
     – Так я всё-таки прыгнула! – её крик эхом отразился от стен башни, крик, полный отчаяния, изумления...
     – Виолетта Ларионова, это ведь... Я!..
     Прозрение было таким внезапным, таким ошеломляющим, что девушка некоторое время поражённо смотрела перед собой, вновь и вновь переживая эту секунду, когда асфальт встретил её, летевшую к нему, и всё померкло...
     Отвлекла её ликриса, заворочавшаяся и недовольно заурчавшая. Только тогда Вита, наконец, обратила внимание на то, каким горячим стал воздух. И ступени, на которых она сидела, были странно тёплыми... Всё ещё не придя в себя от неожиданно открывшейся ей правды, Вита подхватила ликрису и торопливо стала подниматься вверх по бесконечной, казалось, лестнице. Мысли в голове спутались в клубок, девушка не ощущала дорожек слёз, заблестевших на её щеках. Всё, что она знала до этого момента, обрушилось, как высокая стена, скрывавшая истину, и от обнажившейся действительности у девушки перехватывало дыхание...
     «Евгений Дорошин...», – имя звучало в ушах, будто кто-то повторял его опять и опять, и параллельно с этим – чёрные волосы, такой проникновенный взгляд голубых глаз, улыбка, от которой замирало сердце...
     «Где я? Где я?! Как... это всё возможно? Я прыгнула, я... умерла!»
     Она одолела лестницу, выскочила в круглый зал, не видя ничего вокруг, и только могучий подземный толчок, от которого содрогнулась вся башня, заставил её, покачнувшись, осмотреться и понять, где она находится, и что перед ней – полукруглый выход на овальный балкон. Ликриса задёргала тонкими лапками, вновь заворчав. Осторожно Вита вышла на балкон и прикрыла рот рукой, когда увидела, что происходит внизу...
     Города не было. Вверх поднимался чёрный дым, и там, где должен был находиться город, в земле зияла лишь гигантская яма. Исчезли дома, поезда, Съестное поле, все немые жители города,  а по пустоши растеклась  кипящая красная лава.
     «Так вот откуда этот жар...».
     – Марэ! Гордора! Мерар! Ураф! – завопила в ужасе девушка и обернулась назад, ожидая, что её друзья появятся посреди зала, как и в прошлый раз, когда она призвала их, и спасут её. 
     Мгновения пролетали, уходя безвозвратно, но никого не было.
     – Марэ! Марэтелиан! Помогите, кто-нибудь! 
     В её голосе уже звучала безнадёжность. Бросившись в зал, Вита закружилась по нему, не в силах уложить в голове, как ей теперь спасаться, если кругом лава, и как, в то же время, ей может что-либо угрожать, если она мертва? Если она действительно мертва?..
     Ликриса зарычала и стала вырываться. Вита опустила на неё глаза и остановилась посреди зала, только сейчас обратив внимание, что зверёк увеличился в размерах и отяжелел. Голова ликрисы медленно повернулась к Вите. С утробным ворчанием существо обнажило огромные острые клыки. Девушка не удержалась от испуганного возгласа – морда зверя сейчас была такой страшной, рога на голове выросли вдвое,  выпученные слепые глаза, в которых больше не было зрачков, сверлили Виту, разинутая пасть была в угрожающей близости от лица девушки...
     Жуткое преображение ликрисы настолько испугало Виту, что она уже была готова отбросить опасную тварь от себя, но существо внезапно резко опустило голову и челюсти сомкнулись на правой руке Виты...
     Боль прошила пальцы. Девушка с криком выпустила ликрису из рук, та упала на пол и, продолжая рычать, сжалась в комок, как перед прыжком.
     Но Вита не смотрела на неё – она видела сейчас только собственную руку. Окровавленную руку, на которой уже не было трёх пальцев...
     Кровь текла из оставшихся обрубков, а по руке разливалось странное онемение, переходящее от кисти к плечу. Боль прошла, уступив место нечувствительности.
     «Так не бывает, не бывает...».
     Ликриса чернела на глазах, её очертания размывались, и, когда она полностью превратилась в шар, состоящий из чёрного дыма, который стремительно стал увеличиваться в размерах, всё перед глазами девушки поплыло. Чёрное облако нависло над ней, она не успела ничего сделать, совсем ничего... Чернота заполнила собою весь мир, все звуки исчезли, а потом вспыхнуло пламя. Осталась только огненная пелена, ослепительная, жгучая, вечная... 

                *  *  *
      Сперва всё вокруг было размытым, стёртым, словно глаза застилала странная дымка... Но затем она увидела ужё чётко: уходящий вниз склон, изборождённый широкими трещинами, кривые и высохшие невысокие деревья, похожие на искалеченных карликов, покрытые необычным белым пушистым инеем, будто налётом какой-то смертельной заразы...
     Мёртвая, бесплодная почва. Непроглядная темнота внизу, откуда доносится сухой неприятный шорох, сковывающий, покрывающий душу коркой льда...
     Из трещин в почве, некогда лопнувшей, как кожура перезревшего плода и застывшей подобно вулканической лаве, тянутся страшными пауками безобразные костяные пальцы с болезненно увеличенными суставами... Кривые, острые когти, издавая отвратительный скрежет, царапают землю как бы от страшной боли, в агонии судорожно стараясь впиться в почву, твёрдую, как гранит...
          Тёмные тучи в небе тоже мертвы, в них никогда не будет просвета. Здесь нет того яркого жёлтого диска, что согревает своими лучами мир. Здесь нет солнца.
     Со склона открывался вид на город – он вырастал из мрака, устилавшего долину. Нечто, топорщившееся острыми башнями, странной формы постройками, окутанное дымом... Чёрный город, подмигивающий десятками горящих глаз своих огней.
     Тёплый воздух был недвижим. Вита, наконец, оторвалась от созерцания того, что окружало её теперь, и быстро посмотрела на свою руку. Пальцы были на месте. Девушка неуверенно пошевелила ими, уставившись на оказавшуюся невредимой кисть так, словно она была большим ядовитым пауком.
     – Но как же... Я ведь видела...
     Собственный голос показался ей глухим и чужим.
     – Иллюзии порой прекрасны именно тем, что не являются правдой.   
     Голос прозвучал за спиной с явной насмешкой.
     Вита обернулась: они стояли позади неё с загадочными полуулыбками, такие необычные, изменившиеся, другие...
     Мерар. Теперь его лицо было куда более приятным на вид, более молодым, и седина не серебрила виски. Коварство больше не скользило в его образе, на смену ему пришла некая надменность.
     Гордора. Её рыжие волосы были уже ниже лопаток, огненными потоками струясь по плечам. С лица ушло хищное соколиное выражение, но на его место явилось нечто новое во взгляде, то, для чего Вита не смогла бы подобрать верных слов...
     Марэтелиан. Он стал значительно старше, ниже ростом, исчезла юношеская тонкость черт, по лицу разбежались морщинки, испарилась та точёная красота – теперь он выглядел суровым сорокапятилетним мужчиной, взор которого был холоден, и ни искорки былой игривости не промелькнуло в нём.
     Ураф изменился больше, чем остальные. Став выше ростом, он заметно похудел, пропала бородка, волосы его посветлели, лицо было почти совсем другим, лишь некоторые черты слегка напоминали прежнего Урафа.
     – Что происходит? Вы мне объясните наконец?      
    Непонимание сейчас тяготило Виту настолько, что если бы ей отказались разъяснить всю суть, она бы пошла на что угодно, лишь бы добиться правды. Ранящей, жуткой, но правды...
     – Ты никогда не задумывалась о том, что мир, в которым ты живёшь, на самом деле Ад? 
     При словах Марэ глаза девушки округлились.
     – Ты умерла, Виолетта Ларионова. Ты встретила человека, который стал для тебя очень дорог. Слишком дорог. Нельзя так доверяться людям, нельзя впускать их в свой мир, потому что когда они уйдут, вырвав кусок твоей души, рана может оказаться смертельной... И этот человек от тебя отказался. Не в силах перенести жизни без него и того противоречия, которое терзало тебя ( ведь после его предательства ты бы не смогла быть с ним), спустя месяц ты поехала в район высоких новостроек и прыгнула из подъездного окна одной из них. С самого высокого этажа. Ты помнишь это? Помнишь. Теперь помнишь. Но ты не учла кое-что. Знай своё будущее, ты поступила бы по -другому. Да, вы все поступали бы по -другому, если бы знали о том, что вас ждёт... Но вам не дано знать. Однако вам дано право ждать, дождаться и увидеть, что будет. Ты не захотела ждать. А если бы не поспешила так, то через две недели ты узнала бы, что носишь ребёнка. Согласись, поворот слишком неожиданный, слишком меняющий всё в один момент...
     Не находя слов, Вита изумлённо смотрела на Марэ, а тот продолжал говорить со своей таинственной улыбкой, холодной и жестокой, и вместе с этим нечеловечески притягательной.
     – О да, в тот день ты летела вниз, к земле, не зная, что убиваешь сразу две жизни. Сразу две души ты отправила на первый круг Ада, маленькая глупая девочка. И чёрная коляска, что преследовала тебя – напоминание о твоём грехе. Но ты ведь не сделала бы этого, Виолетта, если бы знала о новой жизни? Если бы подождала совсем немного, всего-то пару недель... А? Не сделала бы?
     Вита отрицательно помотала головой – это было единственным, на что её сейчас хватило, потому что противоречивые чувства взметнулись в ней и закружили ураганом, и она онемела от их разрывающего напора. Ад... Ребёнок... Грех... И зелёный венок с цветами всплыл в сознании – похоронный венок, венок на могиле!
     – Иногда нужно дать время, иногда нужно просто подождать... Но ты выбрала смерть. Конечно, ведь тебе было так больно, что необходимо было решить все немедленно, невзирая ни на что. Тебе не хотелось пройти путь боли, чтобы встретить новый рассвет – тот, где всё по-другому, и ты попала сюда! Ты попала сюда, глупая девочка!
     Маретелиан захохотал, запрокинув голову, отчего Виту передёрнуло. Столько издёвки звучало в его смехе, столько бездушия...
      Неожиданно Марэ умолк, опустил голову и исподлобья воззрился на девушку. Остальные молчали, всё с теми же выражениями на лицах продолжая неподвижно стоять позади него.
     – Итак, ты попала в Ад. Но как можно винить тебя в нетерпении и безграничном эгоизме, ведь ты предположить не могла, что будет дальше. А между тем, если бы ты осталась, то узнала бы, что...
     Изящным движением руки Марэ указал вправо, и в ту же секунду в воздухе справа от него  развернулось светящееся окно. Там, словно на большом экране в кинозале, Вита увидела девушку. Каштановые волосы собраны в высокий хвост, глаза аккуратно подведены, последние штрихи – розовая помада, пудра... Она увидела себя. Теперь она знала, что это она, хотя за всё время нахождения в немом городе среди призраков она не видела своего отражения ни в одном зеркале. Здесь не было зеркал.
     … Виолетта Ларионова последний раз окинула взглядом своё отражение в круглом зеркале, затем взглянула на настенный календарь. Второе сентября. Первый день учёбы. Подхватив сумку с тетрадями, она обулась в прихожей и вышла из дома...
     Картина сменилась. 
     … Виола сидела за партой, задумчиво глядя на дисплей телефона. Прозвеневший звонок оказался настолько долгожданным для всей группы, не особо горевшей желанием переключаться с летних каникул на учёбу, что кабинет практически сразу опустел. Виола же, явно объятая раздумьями, не спешила уходить. Медленно она стала складывать тетради в сумку и вздрогнула, когда над ней раздался голос незаметно подошедшей девушки.
     – Привет... Можно с тобой поговорить?
     Подняв глаза на коротко стриженную блондинку с виноватым выражением лица, Виола молча кивнула.
     Наблюдавшая эту сцену Вита узнала в девушке Катю – подругу Светки Минаевой, с которой они были не разлей вода, и с которой самой Вите ранее не довелось и словом перемолвиться.
     – В общем, дело такое... – заговорила Катя, стыдливо отводя глаза. – Рассказать кое о чем хочу. Тебе Светка, наверное, показывала ту фотографию, которая на вечеринке была сделана... Ну, там, где она и парень твой, Женя... Так вот. Признаться хочу, что это всё было подстроено.
     – То есть? – Виола непонимающе смотрела на блондинку.
     – То есть это всё Светка придумала. С Женей у неё ничего не было, и я тому свидетель. Многие поздно ночью разъехались по домам, но несколько человек остались и сидели в большой комнате. А Женя твой выпил много, и в маленькой спальне уснул. Мы-то со Светкой ещё бодрячком были, она пробралась в ту комнату и меня позвала. Говорит, давай-ка пошутим над девочкой одной... Ну, а я её подруга всё-таки, привыкла ей помогать во всём. Короче говоря, она попросила меня сделать эти кадры на телефон. Пока Женя спал на диване, как убитый, она разделась до нижнего белья, с ним рядом легла и сказала: «Щёлкни нас, когда я его поцелую». Вот я это и сделала. Женя как спал, так и спал, ничего не узнал. А потом она сразу же оделась, и мы пошли к остальным в другую комнату. И засос на шее, который она тебе потом показывала, сделала я ей, потому что она попросила. У меня в телефоне и фото есть, которые подтвердят, что с Женей ничего не было. Вот, смотри... Это я её на кухне в три пятнадцать сфотографировала, а это вот как раз та фотография, которую она тебе показывала – в три восемнадцать, видишь? А это она уже одетая, когда мы выходим, в три девятнадцать, вон там на заднем плане Женя твой спит себе дальше... Ну, а это уже в три двадцать, то есть мы сразу из комнаты, где Женя был, вышли и с друзьями фотографировались.
     Наморщив лоб, Виола смотрела на фотографии в телефоне Кати – том самом телефоне, который она видела три месяца назад в руках Светки. Наконец она спросила:
     – Так получается, он мне не изменял?
     – Нет, говорю же, ничего не было, правда. Я всё время со Светкой рядом была, и честно тебе скажу, что та фотография была сделана тебе на зло. Ну, чтобы ты его бросила. А мне как-то стыдно стало потом, вот я тебе и решила рассказать, как всё было на самом деле. Ты не злись на меня, пожалуйста, лично я тебе зла не желала...
     – Нет, я не... не злюсь, – запинаясь, проговорила Виола, поднимаясь из-за парты. Глаза её засветились какой-то безумной надеждой, как у человека, которого собирались казнить, но в последний момент приговор отменили. – Спасибо тебе, что рассказала мне всё. Спасибо...
     Картина вновь переменилась. И что-то дрогнуло внутри Виты, что-то сжалось, перевернулось, восторг и тоска слились воедино, когда она увидела Женю. Тот сидел на подоконнике, вертя в руках телефон. В чёрной рубашке, подстриженный покороче (конечно, приводил себя в порядок к учёбе), на приятном лице запечатлелась грусть. И взгляд... Вита не видела ещё у Жени таких глаз. Словно затаённая боль застыла в них.
     Рядом прохаживался, сунув руки в карманы джинсов, лучший друг и однокурсник Жени Данил.
     – Хочешь с ней помириться?
     Женя вздохнул.
     – Да, хочу. Понимаю теперь, что сделал огромную ошибку. У нас всё очень хорошо начиналось, слишком хорошо. Мне ведь даже за неё не пришлось бороться. Не нужно было добиваться – всё было взаимно и она была всему рада. Цветы, кафе, кино, прогулки... Я, наверное, заскучал тогда, слишком ровно всё шло. Привык, что она всегда рядом и так далее....   
     – Бывает, – кивнул Данил.
    – Ну, и поспешил. А когда провел без неё пару недель, начал понимать, что что-то не то. Не хватает чего-то. Вернее, её и не хватает. Просто чтобы рядом была, улыбалась, смотрела на меня, как раньше, красивая такая и счастливая...
     – Думаешь, она тебя простит? Может, у неё уже кто-то есть.
   – В любом случае хочу с ней поговорить. Не могу я теперь так это всё оставить. Мне её действительно не хватает. Угораздило же меня потерять телефон  после экзаменов, я ей даже позвонить не мог всё это время. Каждый день что-то грызло, думал и думал о ней... Зачем я ей, дурак, расстаться предложил? Не могу без неё спокойно жить, всё не то вокруг, как будто забрали что-то у меня... Она ещё тогда про измену какую-то говорила, я так ничего и не понял. Вроде как решила, что я ей с Минаевой изменил. Что это за бред? Я бы такого не сделал, даже если бы и свободный был. Как увижу эту физиономию Светкину – бежать хочется. И не помню я вообще, чтоб она на вечеринке ко мне подходила даже...  Слушай, вот Виола идёт! Пойду, в общем, поговорю с ней...
    Золотые лучи солнца падали пятнами на асфальтированную дорожку, пробиваясь через просветы в листве. Кроны деревьев о чём-то тихо перешёптывались на лёгком летнем ветру, их перебивали юркие маленькие птички, сновавшие с ветки на ветку.
     – Идём фонтан посмотрим, – улыбаясь, предложила Виола.
     Её каштановые локоны красиво развевались на ветру, и Женя, взяв девушку за руку, другой рукой осторожно убрал упавшую ей на лицо тёмную прядь. Виола покатила коляску по ровной дорожке парка, навстречу солнцу, теплу, шаловливому ветру, пёстрым цветам в клумбах, пению птиц – навстречу яркой прекрасной жизни под чистым простором небес...
     Когда странный экран погас, Вита растерянно посмотрела на людей (людей ли?), что стояли перед ней со светящимся в глазах непонятным торжеством.
     – Значит, у меня должен был появиться ребёнок... – тихо проговорила Вита, затем взгляд её прояснился и впился в Марэ. – Но почему? Почему он такой уродливый здесь, в чёрной коляске?!
     Вместо Марэ ответ дал Мерар.
     – Ты сама изуродовала его душу своим грехом. Ты убила его, и он попал сюда вместе с тобой. С тобой он и будет навечно, ведь ты сама зовёшь его и ждёшь встречи с ним, когда кружишь по улицам первого города в своей неясной тоске.
     Вита, вдруг осознав, что сейчас она начала, наконец, получать ответы на все свои накопившиеся вопросы, попыталась собраться с мыслями и дрожащим от волнения голосом заговорила:
     – Постойте, но если... если я в Аду, то как же ликриса? Спасение города? Что всё это значило? Что это было? Зачем?..
     – Вечность здесь не так разнообразна, как хотелось бы, – насмешливо отозвалась Гордора. – Ведь нужно же нам каким-то способом развлекаться! Дожидаться банального осознания тобою того, что в действительности случилось – слишком пресно и до неприличия предсказуемо.
     – Каждый раз одно и то же, каждый раз одно и то же, – вздохнул незнакомый внешне мужчина с голосом Урафа. – А ведь какая возникает интрига, когда бедная душа грешника сбита с толку внезапным появлением... ну, скажем, загадочного старика, требующего остаться в городе, и мечется от такого сложного выбора – послушаться совета незнакомца или же поступить так, как велят желающие добра друзья... М-м-м, прекрасно! А что до ликрисы, до всей этой легенды... Ты очень забавно смотрелась, когда решила, что своей ошибкой уничтожила весь мир!
     Тут Ураф неожиданно замахал руками и закричал знакомым голосом:
     – Ни за что не покидай этот город! Не вздумай никуда отсюда уходить! Иначе будет только хуже, слышишь?.. Не покидай этого города, ни при каких обстоятельствах!..
     Потом он стал громко визгливо смеяться, и ему вторил Марэ, но Вита не обратила на это внимания, прошептав: «Так стариком был ты... Это был ты...».
     Заглушённый диким хохотом шёпот её всё же был услышан Гордорой.
     – Это был он, да, это был он! – зашипела она, ощерившись, будто ужасно радуясь тому, что до Виты стали доходить какие-то вещи без подробных разъяснений.
     «Чёрный дым и коляска не были одним и тем же существом, теперь ясно. Душа в коляске не охотилась за мной – я сама подсознательно всегда искала её, и она пришла на зов. А вот дым...».
     Как оказалось, Гордора могла и её мысли беспрепятственно прочесть.
     – Она явилась бы к тебе, даже если бы ты и не звала её. Она крепко связана с тобой. И будет связана всегда. Дым, которого ты так уморительно боялась, просто переход на следующий круг, – рыжеволосая женщина одарила Виту улыбкой, вновь показав острые длинные клыки.
     – Какой круг? – с подозрением переспросила девушка.
     – Следующий, – спокойно повторил посерьёзневший Марэтелиан. – Ты боишься? Отчего же тебя сковывает страх? Верно, очень беспокоишься о судьбе прибывающих сюда душ, которых без тебя, как ты, конечно же, думаешь, будет некому встречать, – он усмехнулся собственной иронии. – Но не тревожься, Виолетта, ты не была избранной и единственной Встречающей. На твоём месте весьма неумно настолько льстить себе, чтобы быть уверенной в собственной исключительности. Тебе предстоит, – в голосе его зазвучала торжественность, словно он собирался возвестить о начале какого-то важного мероприятия, – перейти на второй круг страданий, боли, воспоминаний, ибо ты сама выбрала это! Отныне ты знаешь, что бывает ПОСЛЕ. Добро пожаловать!
     Тёмные сверкающие глаза едва ли не с благоговением смотрели на что-то позади Виты. Девушка обернулась и с содроганием поняла, что чёрный, поднимающийся из беспредельного моря тьмы город с вереницами огней, блуждающих между странной формы сооружений, отныне будет её домом и спасения нет. Второй город... И она сама толкнула себя в эту пропасть, пропасть без дна, добровольно отказалась от счастливого будущего, которому не дано сбыться вовеки. Теперь нельзя ничего изменить. С резанувшей сердце отчётливостью Вита поняла: она отдала бы всё, что только можно, за то, чтобы оказаться сейчас на крыше высотного дома. Она бы не прыгнула. Ни за что.
     – Что же я наделала! – в ужасе прошептала девушка.
     Она смотрела на чёрный город, и отчаяние жестокими шипами впивалось и пронзало насквозь её беззащитную душу...

                ЭПИЛОГ
     ...прислонившись к окну под мерное постукивание колёс. Чей-то локоть вонзался в спину, кто-то бесцеремонно наступил на ногу, но места посторониться не было. Ветта была плотно зажата в летящем вагоне, и беспрестанно отталкивала от себя назойливые руки бестактных пассажиров. Вагон был наполнен их голосами – кто-то что-то бормотал себе под нос, кто-то приставал к кому-то со странными вопросами, кто-то толкал Ветту и пытался шептать ей на ухо нечто несвязное, кто-то дёргал её за рукав, кто-то пытался потрогать волосы...
     Девушка знала, что разговаривать с ними бессмысленно – все они лепечут или выкрикивают что-то мало поддающееся пониманию, цитируют какие-то странные фразы, либо ворчат, либо просто что-то рассказывают, ведомое лишь им. Они не слушают друг друга, они не услышат её. Они просто как заводные куклы, от которых нет покоя, которые то и дело тянутся к ней руками без какой-то конкретной цели. Отогнать их легко, и ведут они себя совершенно неагрессивно, только вот вскоре они снова начинают бездумно приставать, и вновь приходится убирать чью-нибудь руку, устроившуюся на плече. Бить или толкать их так же бессмысленно – они не получают никаких травм, но даже если причинить им серьёзные повреждения, конечности и органы их сами собой моментально восстанавливаются. Ветта не раз была свидетельницей подобного.
     Поезд, наконец, остановился, и девушка с облегчением выскочила из вагона, протолкавшись к раскрывшейся на несколько мгновений двери-пасти с огромными острыми железными зубами по краям. Всякий раз она успевала миновать момент, когда эти зубы сомкнуться, потому что знала, что не такая, как остальные, да и проверять на себе, вырастет ли отрубленная рука, желанием не горела.
     Дом со светящимися глазами сотен окон уходил в тёмную высь с прожилками багровых сполохов. Поднимаясь по лестнице на нужный этаж, Ветта то и дело уклонялась от выстреливающих из стен хищных красных жгутов. Они ударяли совсем рядом, но привыкшая к этому девушка ловко избегала их ударов.
    Пока она шла по коридору, где бродили бормочущие и цепляющиеся друг к другу люди, несколько раз пришлось отталкивать бубнящих приставал. Вот и её комната. Ветта вошла, сразу же увильнув от рук какой то полной женщины, быстро пересекла комнату и опустилась на свою кровать. Ещё один рабочий день окончен, и можно погрузиться в сон, забыв о странных людях, что бродят по комнате и не опасаясь, что они будут к ней притрагиваться – спящих никогда не трогают. На них перестают обращать внимание, словно они перестают существовать. Ветта глубоко вздохнула, наконец-то расслабившись, и закрыла глаза...
     – Ты тоже Антона Петровича ждёшь?
  Парень с легкой улыбкой смотрел на стройную высокую девушку с каштановыми волосами до плеч, стоявшую у двери в кабинет истории...
 
                КОНЕЦ

                23. 01. 2014 г. – 03. 05. 2017 г.