Твой брат Дун

               
       Вовка, как и все четырёхлетние непоседы, с огромным нетерпением ждал появления на свет братика Женьки. Имя будущему брату он выбрал  сам. Уж очень ему нравился двоюродный брат отца – дядя Женя, служивший охранником в каком-то банке и носивший шикарную черную форму с орлом на рукаве. Мысленно Вовка уже не раз представлял себя и своего будущего братца в таких же униформах, разгуливающими по двору на зависть местным мальчишкам.
Вовка прижимался ухом к большому маминому животу и пытался изо всех сил привлечь внимание находившегося там – внутри – брата Женьки, хотел уговорить его побыстрее «выродится из мамы», чтобы тут же начать разбираться в Вовкиных игрушках. Вовка не обращал внимания на снисходительные усмешки отца и счастливый смех мамы, не мешавших ему таким образом общаться с будущим родственником…

Маму увезли в роддом ночью. Вовка только почувствовал сквозь сон прикосновение маминых губ к щеке и такой родной её запах. Наутро радостный отец отвел мальчика в детский сад и сказал, что через несколько дней Вовка получит, наконец-то, своего братика. Вовка понимающе кивнул головой и тут же убежал в группу к ребятам, – поделиться радостной новостью.

Вечером за ним снова пришел отец. Но пришел он какой-то невеселый, и от него пахло вином. Позже приехала к ним Вовкина бабушка – мамина мама. Они закрылись на кухне с Вовкиным отцом и о чем-то там долго разговаривали, иногда громко кричали. Пару раз Вовка даже слышал, как бабушка плачет. Его они к себе не пускали, только вынесли ему в комнату поесть да включили видео с мультиками.
Так продолжалось все четыре дня, пока не приехала мама. Отец с бабушкой поехали за ней и за братиком с утра, и приехали они только после обеда. Вовку привели из садика, когда мама уже была дома. Он радостно кинулся к ней, обнял за ноги и удивился, что у мамы уже не было такого большого живота. Вовка тут же изъявил желание познакомиться с братцем. Каково же было его разочарование, что брат оказался таким же беспомощным младенцем, как и сестренка у соседки Ирки, ходившей с ним в одну группу в садике. Вовка был просто убежден, что уж его-то брат окажется достаточно большим и готовым к играм и просмотрам мультиков. Не скрывая своего разочарования, Вовка не обратил внимания, на то, что в квартире вместо радостного настроения царила тишина и во всем ощущалась подавленность и какая-то безысходность.

Здесь нужно уточнить, что мама Вовки, двадцатипятилетняя здоровая женщина, проходившая обе беременности безо всяких там токсикозов и осложнений, вынашивая Женьку, не особо утруждала себя посещениями женской консультации.  Да и там, видимо, не удосужились лишний раз проявить бдительность.
В результате на свет появился мальчик Женька. И не просто мальчик, а, как сейчас принято называть – особенный ребёнок. Ребёнок с синдромом Дауна. Вовкины родители оказались людьми просвещенными. Все четыре дня до выписки из роддома они жили, как в аду, боясь принять неправильное решение. А кто знает точно – какое оно – правильное решение? С одной стороны, врачи роддома, посвятившие Вовкину маму во все предстоящие трудности проживания в семье ребенка с синдромом Дауна, с другой – опыт американских и российских родителей, воспитывающих таких детей. Женьке повезло, у его родителей любовь к нему победила все расчеты и доводы, и теперь он стал равноправным членом обычной семьи.

Вовка вначале долго свыкался с тем, что его брат оказался беспомощным новорожденным младенцем, как и все остальные груднички. Но время шло, рос Вовка, а значит, рос и Женька, и только Вовкины родители да специалисты отмечали, как отстает Женька и в росте, и в развитии. Вовка же тряс перед Женькой погремушками, громко смеялся, когда смеялся братишка, с удовольствием катал его в коляске по улице и продолжал ждать, когда же тот подрастет, чтобы начать вместе играть в машинки и кататься на велике.

– Мама, а что такое «дун»? – спросил, как-то вернувшись с прогулки Вовка, торопливо снимая кроссовки у двери. Этот вопрос он задал спустя два года после рождения Женьки.
– Что? – не расслышала находившаяся на кухне мама.
– Я спрашиваю, что такое «дун»? – повторил Вовка, появившись в проеме кухонной двери. – Мне мальчишки во дворе говорят, что мой брат «дун». Это как, мам?
Мама торопливо и сбивчиво стала рассказывать Вовке о том, что Женька просто не совсем такой, как все дети. Но это ничего, говорила она,   потому что на свете есть много людей, которые отличаются от других. Что они в целом такие же, как и все, но и в то же время – немного другие. Что их надо принимать такими, какие они есть; просто любить их и помогать им…
Потом мама почему-то расплакалась и быстро ушла в комнату к Женьке. Семилетний Вовка понял только одно: его брат действительно не такой, как все мальчишки, и что его нужно просто любить.
С последним было сложнее. Женька в свои два года почти не ходил, практически не разговаривал, но очень шустро перебирался по полу на четвереньках и обладал достаточно большой для своего возраста силой. Большинство Вовкиных игрушек уже нашли бесславный конец от сильных Женькиных рук, в том числе и коллекционные модели автомобилей.
Вовку начали раздражать и требовательное мычание малыша, и его чрезмерная неопрятность в еде, и необходимость сидеть с ним в детской, вместо того, чтобы играть с друзьями на улице. Несмотря на все воспитательные меры, принимаемые родителями, Вовке все труднее было скрывать от них раздражение, которое стал вызывать у него младший брат. Тайком от родителей он сильно толкал Женьку, когда тот тянулся к его игрушкам, бил по рукам, щипал. А когда беспомощный малыш заходился в плаче, Вовка кричал прибегавшей маме, что он не просил такого брата – «дуна», что пусть она отдаст его обратно и возьмет другого, такого, как все ребята, и чтобы с ним можно было играть. Надо ли говорить о том, что огромную порцию масла в огонь Вовкиного такого отношения к брату подливали и друзья по играм, и сердобольные соседки по подъезду, и любопытные взгляды прохожих на улице.

Так прошло еще три года. Десятилетний, вытянувшийся Вовка посещал спортивные секции, средне учился в школе, старался меньше бывать дома, где с нетерпением каждый вечер у двери его ждал Женька. Он по-прежнему не говорил, выговаривал только отдельные слоги, довольно бойко бегал по квартире, снося все на своем пути, так же неаккуратно ел за столом и рвал Вовкины учебники, пытаясь читать их на свой лад. Иногда Вовкиным родителям нужно было куда-нибудь выйти из дома, и тогда Вовку заставляли оставаться дома, чтобы присмотреть за Женькой. Женька не отходил от брата, несмотря на все тычки и подзатыльники, получаемые от него. Он не спускал с него преданных глаз и, мычал что-то свое, пытаясь разными способами привлечь к себе Вовкино внимание.
Но самым страшным для себя Вовка стал считать необходимость гулять с Женькой на улице. Он под разными предлогами старался избегать этого, но, если прогулка всё же была неизбежна, – то крепко хватал малыша за руку и пулей несся с ним по улице, стараясь не слышать ни окриков приятелей, ни плача едва поспевавшего за ним брата…

Это был как раз один из тех дней, когда родители, оставив Женьку почти на весь день под присмотром старшего брата, были вынуждены срочно уехать по какому-то семейному делу. Вовка закрылся у себя в комнате и, не обращая внимания на Женькино громкое сопение под дверью, увлеченно рассматривал новые комиксы о черепашках-ниндзя. Телефонный звонок привел его в сильное возбуждение: мальчишки со двора звали его в лес кататься на санках с горок – одно из любимейших Вовкиных зимних развлечений. Он неприязненно покосился на Женьку, недолго думая, кинул ему зимнюю одежду, обувь и стал быстро одеваться сам.
От его внимания не укрылось то недовольство, с которым встретили его приятели, увидев, с каким хвостом он вышел на улицу. Вовка просто толкнул Женьку на санки и, не дожидаясь, пока тот удобно сядет, пошел со всей толпой мальчишек в сторону леса.

В тот раз на горке почти никого не было, и никто не мешал ребятам веселиться кто во что горазд. Санки со свистом летели с горы. Вовке и в голову не пришло хоть раз прокатить братика. Женька же, счастливый только оттого, что Вовка взял его с собой, что-то радостно мычал, махал руками и ни разу не заплакал, когда санки сбивали его с ног.
Неожиданно на горе появились подростки на черных лыжных санях- самокатах.
– Эй, уберите от меня кто-нибудь этого убогого дурачка! – воскликнул один из них, отталкивая от себя Женьку. Тот, привлеченный красотой ранее не виданных лыжных саней-самокатов, пытался что-то мычать и трогать полозья саней. Толпа подростков расхохоталась. Тут же стали посмеиваться и приятели Вовки.
Красный как рак Вовка грубо и больно схватил Женьку за руку и потащил его за собой вглубь леса, на другую горку. Мальчик, всхлипывая, семенил за ним своими толстыми ножками и не понимал, за что на него так рассердился Вовка.
Дойдя до горки, Вовка оставил Женьку на ее вершине, а сам стал исступленно кататься с нее на санках. Он, сцепив зубы, вновь и вновь скатывался с горки и взбирался на нее, не обращая никакого внимания на уже замерзавшего на горке брата…

Вовка сразу не понял, что произошло: всего секунду назад он несся на санках вниз под крутой уклон, затем какая-то маленькая ямка, рывок в сторону – и острая пронзительная боль в левой ноге, и темнота…
Очнулся Вовка оттого, что кто-то сопел и всхлипывал прямо над ним и теплые капельки падали ему на щеки. Он открыл глаза и увидел заплаканного, всего в соплях, Женьку. Вовка попытался привстать, но тут же вскрикнул от сильной боли в левой ноге и снова опустился на снег.

Зимой дни короткие, и уже начинало темнеть. Замерзший и зареванный Женька тянул его за рукав куртки, стараясь поднять с заснеженной земли.
– Да больно же мне! Подожди ты! – стиснув зубы от боли, прикрикнул на него Вовка. – Иди лучше позови кого-нибудь на помощь. Понимаешь ты меня? Иди, позови на помощь тетю, дядю… Кого увидишь по дороге, позови сюда.
И только сейчас до Вовки дошла вся серьезность ситуации, в которой он оказались со своим братом. Быстро темнеющий лес, безлюдная горка, крепчавший под вечер мороз… Глаза Вовки наполнились слезами, он понял, что Женька не сможет никого сюда привести, – он просто сам заблудится в лесу. Вовка застонал от бессилия, схватился за ветки и попытался подтянуть свое тело по снегу в сторону дороги. Ветки кустов с хрустом надломились и остались у него в руках. В отчаянии Вовка размахнулся и хотел отбросить их в сторону, и вдруг его осенило:
– Женечка, слушай меня внимательно. Видишь, я втыкаю палочку в снег, теперь другую… Видишь, они хорошо стоят, крепко. Теперь ты попробуй… Слушай дальше, Женечка, и смотри на меня. Сейчас ты пойдешь вот по этой тропинке в ту сторону – там люди, тети, дяди… Ты будешь идти, и все время вот так втыкать в снег палочки. Видишь, их сколько растет. Ломаешь и втыкаешь, понял?..

Через несколько минут Вовка с надеждой смотрел вслед удаляющейся фигурке младшего брата. А тот, воткнув в снег очередную палочку, оборачивался лицом к Вовке и, что-то мыча, махал рукой. Вовка смотрел на маленькую фигурку, уходившую по тропинке в сумерки темнеющего леса, и шептал:
– Женька, я же не знал, что ты такой… что ты все понимаешь… я не знал. Ты только дойди, приведи кого-нибудь… Я разрешу тебе всё… даже разрешу переломать все мои машинки…

Женьке повезло – на смену лыжникам в лес на прогулку потянулись любители собак со своими питомцами. Замерзший малыш, появившийся из темнеющего леса, стал тянуть за штаны владельца черного водолаза обратно в лес, что-то мыча и плача. При этом он ухитрялся втыкать в снег вокруг себя сломанные веточки кустов и опять показывал рукой в сторону леса. По тем веточкам и пошли люди в лес…

Спустя полгода специалисты, наблюдавшие Женьку, отметили колоссальные улучшения в его развитии, Мальчик почти начал разговаривать, сам правильно одевался, хорошо поддавался обучению различным бытовым навыкам.

В один из летних дней родителей Вовки и Женьки опять попросили прийти в очередное сообщество родителей, имевших детей с синдромом Дауна, и поделиться опытом воспитания особенного ребёнка..
– Не волнуйтесь за нас. Идите раз надо. Всё будет хорошо, – сказал, улыбаясь, Вовка, стоя посередине комнаты с цветным журналом в руках. – Сейчас мы Женькой комиксы полистаем, потом поедим и посмотрим «Черепашки-ниндзя».
Женька, сидевший на полу, на ковре, крепко обнял старшего брата за ногу и смущённо улыбнулся родителям…

Опубликован в газете " Моя семья" №20, май 2004 г.
Призёр Международного литературного конкурса " В каждом человеке солнце" 2019 год.