Большая стрелка на циферблате неохотно подползала к трём часам ночи. Наступало время неопределённости, когда сомнения и терзания смешались с усталостью, превратившись в апатию. До утра оставались миллиметры и несколько чашек кофе. Долгая ночь, странная ночь, безумная ночь. Её остаток я проводил в компании с Евгенией. За полчаса до этого дом опустел, все разъехались – полицейские во главе с Алексеем Богдановичем, Амина со своей бабушкой. Девушка, перед тем как сесть в машину к участковому, подходит ко мне, долго и внимательно изучает моё лицо, будто видит его впервые. Или может быть, что-то изменилось в нём со вчерашнего вечера? Я молчу, лишь беру девушку за руку, прикасаюсь губами к ладони. Слова не нужны – ни мне, ни тем более Амине. Всё что хотела, она увидела. Забрав кусочек моей нежности, девушка уезжает. Туман всё так же стелется по земле. На площадке перед домом кроме меня ещё две женщины – брюнетка и блондинка. Освещаемые светом, вырывающимся из распахнутой двери, женщины в этот момент так похожи друг на друга – обе кутаются в тёплые кофты, дрожа от ночного холода, у обеих распущенные волосы водопадом спадают на плечи. Отличаются лишь их глаза. У одной они светятся из-за переполняющей их теплоты, у другой наполнены грустью. Но при всём при этом – первая печальна, а вторая саркастически улыбается.
- Какая трогательная сцена, - язвит Инга. – Очередная победа знаменитого Марка Островского? Разрешите узнать, какая по счёту?
Отвечать нет ни сил, ни желания. Так и не дождавшись моей реакции, женщина уходит в дом.
- Скучно тут с вами, - говорит она вместо прощания.
Мы с Евгенией даже не провожаем её взглядами, каждый думает о чём-то своём. Ветер скачет по верхушкам деревьев, срывает листья и отправляет их в свой последний танец. Словно маленькие Летучие Голландцы, парят они в тумане, и вот, замирая, ложатся к нашим ногам.
- Может, кофе? – наконец-то прерывает затянувшееся молчание хозяйка пансиона. – С корицей, - добавляет она.
Я не могу не согласиться, мы проходим на кухню, где ещё больше погружаемся в трясину этой ночи. Тени танцуют на стенах и составляют компанию нашему молчанию. И только старый дом нарушает тишину, издавая различные звуки – то где-то скрипнет половица, то застрекочет из-за шкафа сверчок. Может быть, это призраки давно погибших здесь людей таким образом пытаются подать нам сигнал? Евгения встаёт у плиты, ставит турку на конфорку. При этом она успевает время от времени как-то по-особенному на меня смотреть. Не понимая значения этого, я чувствую себя неловко. Ночь ужасных открытий и странных взглядов продолжается.
- Вы действительно думаете, что Надежда пыталась покончить с собой? – спрашивает женщина, наливая кофе мне в чашку.
Ответить я не успеваю, нам мешает телефонный звонок. Евгения хватается за мобильник, долго с кем-то разговаривает.
- Хорошо, спасибо вам, - говорит женщина и завершает вызов.
- Это звонили из больницы. Я оставила врачу на скорой свой номер с просьбой перезвонить, как только выясниться состояние Нади. Так вот, с ней всё в порядке, она выкарабкается, - сообщила мне Евгения. – Только странно… - женщина замолкает.
- Что именно? - спрашиваю я.
- Врач сказал, что на голове у Нади он обнаружил огромную шишку. Будто её ударили чем-то тяжёлым.
Мы обмениваемся тревожными взглядами.
- Как у Виктора Тихоновецкого, - озвучил я наши общие мысли. – Его тоже оглушили, после чего отрезали голову.
За окном начинает завывать ветер. Он рвёт туман в клочья, загоняя его остатки в самые дальние закоулки Коктебеля. Я представляю, что где-то там, прячась в сгустках темноты, крадётся некто. Его лицо скрыто капюшоном, видны только глаза, в которых отражается свет из окон. Незнакомец заглядывает в них, наверное, он выбирает очередную жертву,чтобы нож, спрятанный под одеждой, вновь испил чьей-то крови. Я встрепенулся, отгоняя видения. Глоток горячего кофе помогает мне в этом.
- Вот вам и ответ на ваш вопрос. Несомненно, что убийство на набережной связано с сегодняшним происшествием. За всем этим стоит один человек. Он подкрался к Надежде, оглушил её, после чего несколько раз полоснул ножом по рукам, имитируя попытку суицида.
- Но зачем? Я не вижу в этом абсолютно никакого смысла, – Евгения недоумевала.
- Искать смысл в поступках человека с маниакальными наклонностями не стоит. Но в нашем случае он всё-таки присутствует. Мне кажется, незнакомец, давайте пока назовём его так, пытается придерживаться сценария, по которому развивались события, когда в этом доме погибла целая семья. Егору Амбросимову отрезало голову циркулярной пилой – Виктор Тихоновецкий тоже остался без головы. Настя, помогавшая Вере, жене Егора, перерезала себе вены на руках с помощью кухонного ножа, и вот Надежде, которая, кстати, тоже по большей мере работала именно на кухне, наносят такие же раны.
- А что насчёт моего кота? - было видно, что эта тема очень интересует женщину. – Кто распял его на дереве? Вы считаете, что это сделал тот же человек?
- Не знаю, - мне оставалось только развести руками. – Евгения, можно один вопрос?
- Пожалуйста, задавайте.
Мы с женщиной смотрим друг другу прямо в глаза. В выражении лица Евгении появилось что-то новое, я пока не мог понять, что именно. Хозяйка пансиона словно излучала тепло, мне было рядом с ней хорошо, уютно и комфортно. Надеюсь, я всё это чувствовал вовсе не из-за того, что женщина применила ко мне свою ворожбу.
- В свою первую ночь пребывания здесь я случайно увидел, как вы возвращаетесь домой со стороны заповедника. Уже позже догадался, что вы тогда искали своего кота. Я прав?
- Да. Моцарт не появлялся в пансионе с самого утра, такого раньше не случалось. Если он и уходил гулять, то ненадолго, и к вечеру всегда
возвращался. Да и на сердце у меня было очень тревожно и нехорошо, вот и отправилась ночью на поиски Моцарта.
Словно почувствовав, что речь идёт о нём, на кухне появился кот. Подойдя ко мне, Моцарт уставился на меня своими голубыми глазами. По нему вовсе не было видно, что он больше суток провисел на дереве, прибитый к его стволу гвоздями. Узнав своего спасителя, кот потерся об мои ноги, после чего запрыгнул ко мне на колени. Я принялся чесать его за ухом, кот от удовольствия замурлыкал.
- Получается, что Моцарт пропал ещё до происшествия на набережной, - я продолжил строить свои умозаключения, - Значит, поиздеваться над бедным
котом мог успеть и сам Тихоновецкий. Но зачем ему было это делать? Если придерживаться версии, которую, кстати, нам с Туполевым подкинула Инга, то парень охотился на вас, потому что считал ведьмой. Вероятно, для того, чтобы ослабить ваши магические способности, он решил разлучить вас с котом, видя в нём источник сил.
- Мы с вами уже это обсуждали, - устало сказала Евгения. – Никакая я не ведьма, а самая обычная женщина, слабая и беззащитная. Да, не спорю, у меня есть немного экстрасенсорных способностей, но мой кот здесь совершенно не причём. Стоило ли ехать за мной в такую даль? Да и откуда Тихоновецкий мог узнать обо мне в своём городе? Так что всё это чушь.
- Я согласен с вами. Но зачем-то он всё-таки сюда приехал. Считаю, что многое нам сможет открыть Туполев, когда вернётся из Смоленска. Неспроста он туда так внезапно умчался.
Тикают настенные часы, минуты утекают сквозь пальцы, сжимающие горячие чашки. Евгения подливает мне кофе и наконец-то решается на вопрос: - Откуда вы знаете Амину?
- Совершенно случайно встретились в посёлке, - отвечаю я. – Вы с ней знакомы?
Женщина кивает головой.
- Минувшим летом часто видела её на набережной. Девушка пишет портреты отдыхающих, у неё очень оригинальная техника. Я даже несколько раз останавливалась и наблюдала за её работой. Чувствуется, что она невероятно талантлива.
Евгения замолчала, но было видно, что она хочет ещё что-то добавить.
- Вокруг Амины всегда крутятся какие-то мужчины, - всё-таки продолжает она, - В основном – из приезжих. Это неудивительно, у девушки сногсшибательная внешность. Благодаря ней, Амина притягивает кавалеров, словно свет ночной лампы – мотыльков.
Я оставляю слова Евгении без комментариев, прислушиваюсь к себе – всколыхнётся ли где-то внутри чувство ревности? Действительно, оно играет
тонким нервом, но быстро, словно отпущенная струна, затихает. Будучи человеком, ценящим свободу в отношениях и не терпящим над собою никакого контроля, никогда не был ревнивцем. Да и нет у меня такого права. Я улыбаюсь своей собеседнице, она улыбается в ответ. После этого мы сосредотачиваемся на своих чашках, будто можем в них что-то увидеть. Горечь кофе растекается по телу, напиток бодрит и возвращает к жизни. Больше всего в кофе мне нравиться его запах, он имеет неповторимый вкус молчания и надежды. Вот и сейчас, вдыхая кофейный аромат, я верю, что скоро наступит утро и принесёт с собой ответы на многие вопросы.
Меня разбудила трель телефона.
- Слушаю, - мой сонный голос был похож на скрип давно несмазанной двери. На часах десять утра, я проспал завтрак, если его вообще кто-то приготовил. Евгения в первой половине дня собиралась поехать в больницу к Надежде, так что постояльцы пансиона временно перешли на самообслуживание. Жаль, что я не видел недовольного лица Льва Владимировича, когда он вышел к завтраку и нашёл стол совершенно пустым.
- Марк Алексеевич, - я узнал голос Туполева, - Что у вас там случилось? Мне звонил местный участковый, он сказал, будто Надежда пыталась покончить с собой. Это правда?
- Не совсем, - ответил я, после чего в подробностях рассказал Митрофану Яковлевичу о том, что произошло минувшей ночью, в том числе и о новых деталях трагической истории сорокалетней давности, открытые мне Дилиёй Степановной.
- Да, начудил Алексей Богданович со своим дедуктивным методом. Списал всё на суицид и даже эксперта-криминалиста не вызвал. Хорошо хоть нашёл на месте преступления телефон Надежды и догадался убрать его в пакет для улик. Попробуем теперь обнаружить на нём какие-нибудь отпечатки пальцев. Но думаю, что вряд ли они там окажутся. Судя по всему, наш маньяк далеко не глуп и довольно осторожен.
- Так вы считаете, что это он со мной разговаривал по телефону?
- Ну не Надежда же, - воскликнул Туполев. – Согласитесь, что если бы даже девушка вдруг очнулась и нашла себя лежащей на земле с порезами на руках, то вам она звонить стала бы в последнюю очередь. В скорую, в полицию,родным, друзьям, но не вам. Да и номера вашего телефона она не знала. Кстати, а кому вы его давали, кроме меня?
Я на несколько секунд задумался: - Пожалуй, только Евгении.
Потом, вспомнив о событиях ночи, когда было совершено убийство на набережной, добавил: - И ещё Лиде.
- Интересно, - пробормотал следователь.
- Митрофан Яковлевич, но если этот человек такой осторожный, как вы говорите, то зачем он тогда вообще мне звонил, просил о какой-то помощи?
Туполев не спешил отвечать на мой вопрос. В трубке повисло молчание, я даже решил, что звонок прервался из-за проблем со связью.
- Если честно, я не знаю, - наконец-то произнёс следователь, - Спишем это на его неадекватность. Скорее всего, это было импульсивным спонтанным поступком.
Я был не согласен с Туполевым, но ему на этот счёт ничего не сказал. Мне казалось, что целью телефонного звонка (и она, кстати, была достигнута) было выманить меня на улицу и привести к пансиону. Зачем? Это уже другой вопрос.
- Марк, а ведь вы были правы. Взаимосвязь между гибелью членов семьи Амбросимовых и сегодняшними событиями определённо есть. Я не знаю, существовала секретная лаборатория где-то на территории Кара-Дага или
нет, проводились ли там испытания психотронного оружия, но то, что спустя сорок лет история повторяется во многих своих подробностях, не вызывает никаких сомнений. - После этого голос следователя зазвучал с заметным волнением, - Впредь вы должны проявлять предельную осторожность. Я уверен, что в самое ближайшее время будет совершенно новое преступление.
Разговаривая с Туполевым, я подошёл к окну. На улице моросил дождь, хмурые серые тучи нависали над посёлком, украв у его жителей небо. Они давили своей тяжестью, заставляя опускать голову вниз. На земле, словно чернильные кляксы, расплескались лужи. Всё это составляло очень унылую картину. В этот момент во дворе появились парень и девушка, укрываясь от непогоды под большим синим зонтом, они направлялись к дому со стороны посёлка. Порыв ветра отклонил зонт в сторону, и я узнал Германа и Лиду. Молодые люди держались за руки и о чём-то оживлённо разговаривали. И даже капли дождя не могли отвлечь их друг от друга. Я хотел рассказать следователю об увиденном, но он, словно читая мои мысли, опередил меня: - Кстати, - сказал Туполев, - Я распорядился отпустить Германа. У меня и раньше имелись сомнения относительно его причастности к преступлению на набережной, сейчас же эти сомнения и вовсе переросли в уверенность, что парень не убивал Тихоновецкого.
- Всё правильно, - я согласился со следователем, после чего поинтересовался, когда ожидать его возращения в Коктебель.
- Сегодня вечером прилетаю в Симферополь. Заскочу домой к своим, а завтра рано утром выезжаю к вам.
- Вы что-нибудь раскопали в Смоленске?
- Раскопал, - ответил Туполев. – Мне удалось выяснить, что Тихоновецкий действительно состоял в секте, члены которой якобы борются с проявлениями тёмных сил. Они занимаются поисками ведьм, вурдалаков, вампиров, оборотней и прочей нечисти, и представляете, Марк, умудряются их находить. Но это не удивительно, если учесть, что в секте практикуется употребление наркотиков. Эти сектанты мнят себя орденом ассасинов, которые по одной из версий использовали опиумный мак, как снадобье, убивающее страх и вызывающее агрессию. Так вот, Тихоновецкий был направлен в Коктебель с заданием расправиться с одним человеком. Догадываетесь, с кем именно?
- С Евгенией? – спросил я, хотя и не сомневался в правильности своего предположения.
Следователь в ответ лишь рассмеялся.
- Марк Алексеевич, вы же писатель, где ваше воображение? Вы правы только в том, что целью Тихоновецкого в Коктебеле действительно был человек, проживающий в пансионе «Пространство». Но это была не наша замечательная хозяйка, а несравненный Лев Владимирович.
- Что? – я подумал, что Туполев меня разыгрывает.
- Извините, мне больше некогда с вами разговаривать. Приеду, всё расскажу, на самом деле история прелюбопытнейшая, - тут голос следователя принял серьёзный тон, - Ещё раз повторюсь. Будьте внимательны и осторожны.
В трубке раздались короткие гудки. Я так и не разобрался, пошутил ли Митрофан Яковлевич насчёт старика или нет. Немного поразмыслив и не найдя причин, по которым Лев Владимирович мог бы быть отнесён к представителям тёмных сил, я всё же решил, что Туполев меня разыграл. Старик, хотя и любит поиздеваться над своими собеседниками и вывести их из себя, но на вампира и оборотня никак не тянет. Тьфу, о чём я говорю, какие ведьмы, какие вампиры и оборотни? Никого из них не существует.
В этот момент сильный порыв ветра распахнул окно, вместе со свежим воздухом в комнату ворвался гул моря, и тут же, где-то поблизости, завыла собака. Было в этих звуках что-то таинственное и мистическое. Они словно предупреждали меня – здесь, в Коктебеле, когда со склонов Кара-Дага на посёлок спускается туман, когда штормит и волнуется осеннее море, возможно всё.