Основано на реальных событиях. Не ищите совпадений с подлинными персонажами. Их нет. Кроме одного.
Про море.
103-й и 80-е.
«Про что кино?» -
Спросил Робинзон
отсутствующих
зрителей,
присаживаясь на
камушек и
вглядываясь в
горизонт: «Аа,
опять про море..»
(к/ф Синьор
Робинзон)
«Все реки текут к морю, но море не переполняется»- сказал Экклесиаст. Подумал и добавил: "Суета сует."
Рождаясь во мшистых родниках, с первых слившихся капелек, безымянными, как мы, выходя к людям, реки обретают имена и текут, текут, собирая по пути всё в свой неповторимый бульон, который несут в бесконечно кипящий котел океана. Безысходно, от начала до скончания, как в Книге судеб. Где всё: кому, с кем, куда и как.
Экипаж.
103-й был первым. Нет, в серии братьев своих, малых траулеров креветколовов – МТК, там третьим. Но с него в нашей истории всё и началось. А для него и раньше…
Туто- ка, тамо- ка, тут уж не взыщи читатель, потому как на Вятке, еблыснули свой ушкуй два беглых о камень подводный. Выплыли, обсушились у костерка и заночевали под соснами баскими. Здеся- ка и остались, глянулось. Летопись пишет, людей там на вёрсты не жилО. Человеков может и нет. А сыскали ж себе каторжане баб. Шишиг поди лесных. Нарожали выпоротков. Так и пошло. С названием тож коноёбиться не стали. Как к соснам тогда пристали, так и пошло - Сосновка. Первой заселили улицу Деревня. Потом Закутум, Митровку да Вшивую горку. Была деревенька, выпазгала в город. А всё Сосновка. Барабались вятские делом разным. Загатно зажили. Медь плавили, канаты вязали, лес пилили.
Гли- ко, вот и про мамку 103-его- то. При Советах, эко ведь, ешо верфь поставили. Почему? Где речка Вятка, где то море? Загадка. А может память какая, историческая. 500 миллионов лет тому назад плескалось тут море Уральское с латимериями. Вспомнили. Однако суда морские строить стали. Зимой закладывали, летом достраивали. За первых четыре года спустили 4 шаланды: «Факел социализма», «Труд революции». Почему не «Труд социализма» и не «Факел революции», еще загадка. Третьей «Пионерку». Про четвертую ничего не слышал. А в войну, с 42-го, торпедные катера. Деревянные, на медных гвоздях. По 5 гвоздей на квадратный дециметр. При малых повреждениях сосна набухала и затягивала пробоины . А что при больших, нам расскажет настоящий геройский моряк, потом, при случае. А вот дотунькались сосновские корабелы построить первое в СССР креветколовное судно. С неограниченный районом плавания. Почти. Из железа конечно. Которое положительной плавучестью не обладает. И не переходит в подводное положение исключительно благодаря профессионализму корабелов и желанию остальной части экипажа вернуться домой.
Поступила сверху директива, построить кувейтскому миллионеру серию промысловых судов. А нам прикажи, да по рукам не бей, мы тебе блоху подкуем. Корпуса заложили, 27 метров в длину и под 7 в ширину, на экипаж в 13 моряков. И чтоб худого не кликать, койкомест на 14. Тут миллионер и разорись. Что делать? А ничего, достроить. Пусть советские моряки сами ловят ту креветку. У нас к тому времени, кому повезло, креветку тоже раскушали, только давай. Первое судно, как кувейтцу и обещали, назвали «Омар». А дальше цифирями. И чтобы буржуины задавились от зависти к нашим судостроительным мощностям, второй пошел 102-м, третий – 103-м. Когда 103-й в Сосновке на воду спустили, 102-й уж гдей-то на Балтике на ремонт стал. Не далеко ушел. А первые механики 102-го в свою службу так и написали: "Желательно, чтобы разбирал тот, кто это собирал. Может у него получится."
Корпус 103-го сварили. Без единого гвоздя, как говорится. Механизмов со всего Союза навезли, моторы оттуда, двигателя отсюда, машину рулевую вовсе с берега моря настоящего, Каспийского. Всё куда надо расставили, болты завели, гайки навернули и, с матерком, обжали. Обломыздали вдоль, поперек, на воду сбросили – не тонет. На понтоны поставили, осадкой наш моряк по тем речкам уже не проходил, не баржа – судно морское. К буксиру привязали и потащили к морю Балтийскому. Прокрутить – провернуть, подкрасить – подмазать и морякам сдать. Его тащат, он мечтает. Про море и Африку. Кто ж про море не мечтает, когда его не видел. А может и зря.
А как там наши остальные моряки? Да по разному. Время еще есть.
Три фламинго, прекрасно розовых в лучах заходящего Солнца, вытянувшись от клюва до кончиков пальцев голенастых ног, бесшумно и плавно взмахивая крыльями, скользили над самой поверхностью океана. Полуголая мулатка, в юбке из пальмовых листьев, эротично улыбаясь, лизнула эскимо на палочке, подошла и положила руку на его плечо. Пахнуло чем-то знакомо тревожным. Мулатка тронула настойчивей и толкнула в плечо.
- Вареникоов! Вареников!!! Расскажите нам правила подготовки рыбной продукции перед закладкой в уху согласно требований стандарта и по технологической инструкции!
Блиин, тут же вспомнил Вареников – «Шипр»! И проснулся. От нее пахло одеколоном «Шипр». Как от старшего препода Кулинарного ПТУ №3 Аркадия Борисыча. Вареников резко встал и, не поднимая полусонных глаз в опушке рыжих ресниц, медленно начал:
- Для закладки берем свежую… мулатку..., - Тут язык и сознание наконец договорились и Вареников проснулся окончательно. Розовый пазл, от гогота однокурсников, бесповоротно рассыпался . А Вареник, без скальпеля хирурга, до конца курса стал Мулаткой.
А куда вы хотели Вареникова? Директор кулинарки обещал, по окончанию, отличников и хорошистов направить коками на рыболовный флот. В загранку! За джинсами и жевачкой. Вареников старался, хотя внутренне понимал, бабское это дело каши варить. Но в КМУ (Куда Мама Устроила) Вареникова мама не устроила. С математикой Вареников не дружил. Или она с ним? Но первый же экзамен Вареников завалил. Капитаном не вышло. Остался один выход, он же вход - через камбуз. В свою звезду Вареников верил. И взялся за подготовку основательно, как получивший повестку правильный призывник, бегущий по утрам к турнику. И даже завел маленький синенький блокнотик, куда записывал разное про море: «Солнце красно к вечеру, моряку бояться нечего»; «Солнце красно поутру, моряку не по нутру». И время от времени, за кружкой Жигулевского, в соседнем пивбаре, вставлял из своего блокнота: «В море о бурях не говорят» и «Взялся везти, так вези до берега». Чем вызывал особое уважение сокурсников.
А в это время на другом конце Калининграда, дверь парткома рыболовной конторы, в критический момент окончания рассмотрения персонального дела тралмастера Мухтарова Рафика Данизовича, резко распахнулась, и в помещение стремительно влетела женщина с размазанными глазами:
- Это я, я виновата! Не выгоняйте мужа! Он не хотел!
И потупившись:
- Это я его заставила. Мне соседка посоветовала. Говорила поможет.
Почти шепотом:
- Я плохо возбуждаюсь. Ну вы понимаете. Боюсь муж бросит.
В подтверждение всхлипнула:
- Подруга сказала, если буду смотреть порнографический журнал, поможет. Он не виноват.
Женщина жалостно посмотрела на председателя. Пара огромных, как зрачки 10-ти килограммовой балтийской трески, слезищь одновременно выкатилась из ее не моргающих глаз и, в повисшей тишине, упали на пол.
Первым, как и положено, пришел в себя хмурый председатель.
- Мухтаров! Ваша жена?!
Мухтаров молча развел руками.
-Так! Идите!!- председатель махнул в сторону двери:
- Вдвоем! Там подождёте…
Дверь не успела закрыться, весь партком грохнул от смеха. Минут через 15 приговор был сформулирован и зачитан подследственному председателем:
- …За нарушение Таможенных правил и Правил поведения советского моряка за границей, выраженных в попытке контрабандного провоза порнографического журнала «Плейбой», но с учетом высоких производственных показателей и отсутствии других грубых правонарушений, Мухтарову Р. Д. выносится строгий выговор по партийной линии. Мухтаров Р. Д. лишается годовой 13-й премии и переводится на суда малого тоннажа.
- Ко мне, Мухтаров!!! Придем, поговорим! Я те дома покажу «Плейбой»! Ты- кобель, Мухтаров! Мало ему!- Потерявшая за стенами конторы фригидность, жена костлявым кулачком больно двинула Данизовича меж лопаток.
..........