Начало: http://www.proza.ru/2017/02/21/1899
Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2017/03/31/78
- Не дам резать!
- Ты пойми, чудак-человек, у тебя бедренная кость расколота вдоль, отломок сантиметров десять, и больше чем на половину диаметра. Если его убрать, остаток сломается при первом шаге. Сам обломок не прирастет - не гвоздями же его приколачивать? Только резать! И без ноги люди живут. Пенсия будет. Еще спасибо скажешь друзьям, что чуть живого из-под обстрела вытащили, по льду на лыжах до Дороги волокли, до самых Зеленцов, и до эвакогоспиталя довезли!
- Не дам резать!
- Не сегодня-завтра гангрена начнется! не могу я там этот отломок оставлять!
- Вот завтра и решим. Мне подумать надо!
- Ладно! Завтра сам Вишневский приезжает, главный хирург фронта, вот он тебе и объяснит, если я не указ!
***
"Не гвоздями же... Гвоздями... гвоздями..." - жар не оставлял, мысли временами путались, но Ржевский заставлял себя искать выход.
- Танечка, пить!
К лейтенанту подошла санитарка из вольнонаемных, совсем еще девчонка, поднесла поильник. Сделав несколько глотков, Ржевский спросил:
- Танюша, ты же местная?
- Да, а что?
- У вас тут можно серебряную чайную ложечку найти?
Смешливая Таня фыркнула, не выдержав:
- А простая уже не подходит?
- Танечка, милая, найди! Мне ногу спасать надо. Получится - будем с тобой первопроходимцами в хирургии! Неужели в поселке никто ложечку не продаст геройскому лейтенанту для спасения молодой жизни и левой задней ноги? Можешь сегодня вечером принести, чтобы она до обхода у меня была?
- Ну, попробую....
- Петрович, ты же ходячий! Найди у госпитального плотника полдюжины шурупов небольших, закинь в рентгенкабинет, пусть в отработанный фиксаж положат на пару часов - мне их посеребрить надо. Скажи - последняя просьба умирающего. И главное, спроси - дрель у плотника есть? Или хоть коловорот...
***
- Вот, Александр Александрович! Лейтенант Ржевский. Ногу резать не дает, оскольчатый перелом бедренной кости, вот снимок.
- Лейтенант, не дури. Жить хочешь?
- Я воевать хочу, товарищ бригврач! Давайте, мы кость на арматуре соберем, свинтим! Может, приживется? Вот, мне уже приготовили пластинку серебряную из расплющенной чайной ложечки, и шурупы серебрёные! Не заржавеют!
- Лейтенант, ты кого учить взялся?
- Погоди, погоди, Чечулин. Лейтенант, ты до этого сам додумался? Майор, помнишь публикации, еще в 1906 г. похожее предложили Ламботт и Лейн? Может, попробуешь? Только где инструмент брать?
- Товарищ бригврач! Дрель мы нашли, хорошую, американскую. Только спиртиком протереть!
Вишневский покрутил своей круглой головой и улыбнулся, как это умел только он:
- Обошли со всех сторон! Ладно, Чечулин, давай подумаем, что тут можно сделать. В случае чего оттяпать ногу лейтенанту всегда успеем. Только оперируем быстро, пока сепсис не начался.
***
Ногу ему, конечно, разворотили серьезно. Но самые мелкие осколки убрали, крупный отломок привинтили на планке к уцелевшей кости, мышцы зашили, но не до конца - оставили дренаж на месте намечавшегося абсцесса. Примотали на уцелевшую от ран и разрезов часть бедра лангетку, и измученный операцией лейтенант (Вишневский был сторонником местной анастезии) уснул и проснулся только на следующий день к вечеру.
Танечка опять поила его, на этот раз горячим сладким чаем, и радовалась, как ребенок, что операция удалась. Ржевский ее не разочаровывал, но понимал, что еще ничего не ясно.
Чечулин навещал его регулярно, сказал, что бригврач велел держать в курсе лейтенантского эпикриза. Смотрел, хмыкал, но с каждым днем хмыкал всё увереннее.
***
А госпиталь жил своей жизнью. Всё чаще стали появляться раненые из под Тихвина, они привезли вести о взятии немцами Тихвина и перерезанной железной дороге, об отчаянных боях за последний путь к Ленинграду.
Поползли тревожные разговоры о попытке немцев окончательно замкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда - до финских позиций на Свири оставалась всего сотня километров.
Но 10 декабря собравшиеся у тарелки радио раненые услышали сводку Совинформбюро:
В последний час
Дней десять назад группа немецких войск генерала Шмидта, действующая на юго-востоке от Ленинграда, захватила г. Тихвин и близлежащие районы. Немцы ставили себе целью прервать сообщение между Ленинградом и Волховским районом и тем поставить ленинградские войска в критическое положение. В течение 10 дней шла борьба за Тихвин с переменным успехом. Вчера, 9 декабря, наши войска во главе с генералом армии тов. МЕРЕЦКОВЫМ наголову разбили войска генерала Шмидта и заняли г. Тихвин.
В боях за Тихвин разгромлены 12 танковая, 18 моторизованная и 61 пехотная дивизии противника. Немцы оставили на поле боя более 7000 трупов.
***
В коридоре госпиталя уже которые сутки почти без перерыва кричал раненый. Осколком ему снесло крестец и нестолько позвонков, вскрылся спинной мозг. Не помогал даже морфий. Врачи понимали безнадежность ситуации, но пытались хоть как-то облегчить его страдания. Отчаянные крики постепенно начали переходить в однообразный непрерывный стон.
Наступило 11 декабря, и собравшиеся у репродуктора ходячие раненые услышали торжествующий голос Левитана:
В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС
ПРОВАЛ НЕМЕЦКОГО ПЛАНА ОКРУЖЕНИЯ И ВЗЯТИЯ МОСКВЫ
ПОРАЖЕНИЕ НЕМЕЦКИХ ВОЙСК НА ПОДСТУПАХ МОСКВЫ...
Госпиталь ликовал. Чечулин подошел к постели умирающего капитана:
- Ты меня слышишь? Только что сводку передавали. Немцев под Москвой разбили, они бегут. Наши 400 населенных пунктов освободили...
На лице капитана появилась улыбка, и он затих. Навсегда.
На соседней со Ржевским койке, не приходя в сознание, бредил раненый лейтенант, его сверстник. Кричал о каком-то немце без головы, бежавшем в атаку прямо на него.
- Что за чушь? Не могут люди без головы бегать!
- Не скажи! У меня батя курицу зарубил, она из рук вырвалась, мы ее по всему двору ловили!
- Так то курица безмозглая. А человек разве так может?
- Так он его и видел, может, пару секунд, а потом его самого ранило.
- Теперь это для него - кошмар на всю жизнь!
Так и оказалось - лейтенант умер на третий день.
Утром на обходе Чечулин осмотрел Ржевского.
- Ну что, лейтенант? Мы все же эвакогоспиталь, что могли - сделали. На выписку тебе все равно на раньше, чем через полгода. Да и рана пока не затягивается. Отправлю я тебя в глубокий тыл, на долечивание. Пиши, как дела!
Продолжение следует