Мы посидели с солдатами возле костерка, поговорили о пережитом сегодня. Я долго разговаривал с внезапно обнаружившимся часами ранее земляком - оказалось, что мы даже учились в одной школе! Так, за разговорами скоротали час, два. Захотелось спать. Была глубокая ночь. Я спросил у солдат, будут ли они ложиться, на что они ответили: "Посидим еще, покумекаем, за огнем посмотрим". Я лег на холодный пол, подложив под себя невесть откуда найденную штору, прожженную и грязную. Как выяснилось позже, я проспал два часа. Разбудил меня солдатский крик: "Шахи прут!". Я мигом вскочил и устремился к окну.
Метрах в пятидесяти, на том конце улицы, еле видимые, шевелились небольшие фигурки шахов. Они отплевывались огнем, не прицельно поливая в разные стороны из своих автоматов. Понемногу ДК начал оживать. Из разных окошек начали стучать автоматы, пулеметы, глухо плевались подствольные гранатометы. Бой, утихший было пару часов назад, снова набирал силу.
Шахи отвечали. Сначала их было немного, но потом пулевых трасс с той стороны становилось все больше. Солдаты вокруг меня напряженно выцеливали и нажимали на спуск. Казалось, что мы стреляли точнее - нам не надо было прятаться на открытом пространстве. Но сумрак ночи скрывал шахов в своей глубине и они раз за разом появлялись, и снова исчезали в темноте, огрызаясь свинцом. Вот одного паренька зацепило шальной пулей. Шальная пуля - интересное выражение. А разве есть не шальная пуля? Наверное, эта пуля бьет только насмерть, наповал.
Его оттащили вглубь здания. В нашей комнатке с двумя окнами осталось двое - я и еще один солдат, вцепившийся в свой пулемет и отстреливавшийся короткими очередями. Я тоже стрелял. Вспомнил, как когда-то в школе, на уроках НВП - начальной военной подготовки, я впервые взял в руки автомат. Он был уже затертый, краска слезала с него, ствол перепилен, но все же когда-то это было оружием. Оно и сейчас было оружием, лишь не могло стрелять. Я судорожно разбирал и собирал автомат на время, в начале путая действия - вытащить шомпол, пенал или передернуть затвор? Помню, как неаккуратно при сборке прищемил себе палец крышкой заторной рамы. А позднее нас повезли на полигон всем классом. Нам выдали по пять патронов и заставили стрелять одиночными. Помню выстрел - сразу стало глухо в ушах, приклад больно ударил семнадцатилетнему мальчишке в плечо, но видя как на меня смотрят девочки, я сдержался и лишь по взгляду можно было понять, что плечо мое после пяти выстрелов ныло от боли. Я тогда лишь один раз не попал в девятку и десятку - до этого я продолжительное время ходил в тир, да и как правильно стрелять нам хорошо объяснили. Наш учитель - бывший военный, похвалил меня, так как я отстрелялся лучше других и тут же вес класс проникся ко мне уважением.
Все это промелькнуло в моей голове за какие то секунды передышки - я вновь вскинул автомат и палил из него, поливал отходящих шахов. Теперь уже я редко попадал в них - одно дело, когда ты стреляешь лежа, тебе никто не мешает и у тебя есть время, чтобы прицелиться, и совсем другое - реальный бой. Стреляешь порой просто в силуэт, ты его видеть то толком не видишь, он где-то там в темноте. Но вот он пропал, может убит, а может укрылся.
Патроны кончались. Вот я вставил последний рожок. Серия коротких очередей - я пуст. Посмотрел на пулеметчика.- Патроны есть? Я пустой!
Он морщился, прижавшись к телу пулемета и выцеливал боевиков. Потом, будто опомнившись, гаркнул мне:- Там в углу глянь! И мне цинк притащи - я тоже сейчас закончу!
Я обернулся. В углу лежала разгрузка парня, которого ранило пять минут назад. Чернел цинк с патронами. Но я не успел сделать и шагу...
По голове что-то с грохотом ударило. Я упал. Все вокруг поплыло, я ничего не слышал, кроме непонятного шума, сквозь который пробивались далекие выстрелы.
Меня словно саданули кувалдой по башке. По моей дурной журналистской башке, которая поперлась сюда! Да, что-нибудь должно было случиться. Умер я или нет - я тогда этого еще не понимал. Просто лежал лицом вниз и как крот пытался вглядеться в пустоту. Вдруг сзади кто-то положил на мою спину руку. Да что ж так грубо, больно же! Я хотел сказать, но из меня доносилось лишь вой, мычание, как корова. Все! Я не могу говорить! Доигрался! Я инвалид, все! Ох, что же я не сидел в том доме, зачем я пошел сюда?!
Меня перевернули. Это был пулеметчик, и как оказалось - тот самый земляк. Он что-то кричал мне, я не слышал, только качал головой и пытался дотянуться рукой до уха. Он закивал. Взял меня за шкирку и поволок. Ну нельзя же поаккуратнее, родной! Сознание начало понемногу возвращаться. Пелена ушла, только уши - я ничего не слышал. Глухонемой журналист.
Привалившись к стене коридора, я стонал от боли. Земляк мой, все бегал туда-обратно, то вновь стрелял из пулемета, то спрашивал у меня, надрывая голос, о самочувствии. Я выжимал всю силу из себя и криво улыбаясь отвечал, что уже лучше. Вернее – просто кивал как китайский болванчик. Голова разламывалась на половинки. Стучало в висках, ныл затылок. Болели мышцы на спине.
Вдруг на лестнице показалась знакомая фигура. Саша! Саша и тот молодой комбат шли сюда! Они почти не пригибались, на лицах было видно напряжение – все-таки нужно как то руководить боем, ведь в здании собрались два боевых батальона! Саша тут же, увидев меня, подошел. Земляк стоял рядом. Саша прокричал что-то, мне показалось, что он спрашивает, что со мной. Парень ответил ему. Следующую фразу я уже расслышал (я услышал!):- Сиди здесь, понял? Никуда не уходи, кончилась твоя война, все! Говорил я тебе - не лезь куда не надо! А ты - он повернулся к солдату - Следи за ним, чтобы никуда не ушел! Скоро приду к вам, понял? Тот закивал. Хотя куда я еще мог уйти?
Я все сидел и криво улыбался. Когда Саша вновь взглянул на меня; я попытался сказать "Все нормально!" И показал большой палец. Ожесточенное лицо Саши вмиг переменилось, будто камень свалился с плеч, он схватил меня за палец и похлопал по плечу. Черт, больно ведь! Он понял и это, повернулся и ушел вместе с другим комбатом. Через два часа бой затих. Моя война кончилась.
Слух стал понемногу возвращаться. Да, в ушах по-прежнему гудело, но я мог отдаленно услышать стрельбу и даже громкий говор. Это уже потом я узнал симптомы контузии – да, меня контузило. Как кувалдой по голове. Но тогда я сидел, прислонясь к стене, и мог лишь немного различать звуки.
Саша вернулся. Он нес с собой вещмешок. Следом за ним шел человек. На секунду показалось, что он улыбается, но он не улыбался. Этот человек оказался врачом.
- Ну что, вот медицину тебе привел - кивнул он в сторону врача. - А то ведь загнешься без меня! - он теребил в руках мешок, автомат свисал с плеча и все норовил упасть. Ко мне подошел врач:
- Так, больной, давайте поглядим на вас! - сказал он бодро и даже весело. Уже по его лицу было видно, что это добрый человек. - Как самочувствие? Я попытался промычать, выговорить. И смог сказать – Вроде получше. Голос, речь вернулись ко мне!
Он осмотрел меня, чем-то поковырял в ушах, заглянул в глаза и рот. Затем сказал: - Обыкновенная контузия. Травм больше нет, ничего не болит?
- Вроде нет.
- Ну и хорошо. Сейчас дам пару таблеток и все будет хорошо. - он достал какие то таблетки, дал мне две пластинки, сказал когда пить.
- Ладно Саша, я пошел, раненые еще есть - врач пожал нам руки и скрылся на лестнице. Саша заговорщицки подмигнул мне. Он раскрыл солдатский сидор, вытащил буханку хлеба, пару консервов и флягу.
- А сейчас будем тебя лечить! - он потряс в руке флягой. - Проверенным методом!
Мы открыли консервы, нарезали хлеб. Солдат присоединился к нам. Фляга пошла по кругу. Первым выпил я. Давно я не пил водку. Кажется - целую вечность. Она растеклась внутри, неся с собой тепло. Ударило в голову. Мне полегчало.
- Ну как? Лучше? - спросил Саня, едва выпив.
- Угу - ответил я. - Подташнивает немного - я уже набил рот хлебом с тушенкой.
- Ничего, пройдет. Это бывает при контузии. Без врача ясно - он кивнул сидевшему рядом солдату, который все сидел и не притрагивался к еде и фляге. Тот робко пригубил из горлышка, отломил руками кусок хлеба, нашел в банке ножом кусок мяса и начал жевать. Лицо сияло от удовольствия.
- Что там шахи? Отошли уже? - спрашиваю я.
- Ага. Они на прорыв ночью пошли, мне из бригады сообщили что их давить начали с севера, они отходят к мукомольному заводу.
- Подожди, как ночью. А сейчас сколько время? - я не помнил сколько провалялся в забытьи. Как то сразу отключился.
- Да уже девять утра как никак! - усмехнулся Саня. - Скоро наша смена придет, а мы обратно.
- Какая смена?
- Через два часа из бригады сюда придут два новых бата на смену нам. Сказали, что мы потрепанные, будут отводить для отдыха и пополнения - Саша вытер грязное лицо рукавом и грозно добавил, выругавшись: - Как будто раньше мы не были потрепанными.
***
Наступило утро. И Солнце осветило результаты ночного боя возле ДК. Шахи не смогли пройти и почти все легли на той стороне улицы. По краям дороги, на тротуарах лежали обезличенные тела - за ночь их успело припорошить снегом. Снег. Первый снег выпал на этой земле. Двадцать седьмого ноября тысяча девятьсот девяносто...
- Погода-то какая хорошая. И тихо как.
- Снег. У нас в Сибири давно наверное уже выпал, а тут вот только…
- Живем, славяне. Живем.
Я набрал в ладони пригоршню этого еще свежего, чистого снега и обтер им лицо. По коже будто маленькими иголочками закололо, кровь заиграла. Почему-то так сильно захотелось жить! Странно, но это желание обычно обостряется именно в такие моменты, в обыденной жизни мы живем и не задумываемся, жизнь идет своим ходом; но именно когда появляется угроза этой самой жизни - именно тогда и появляется желание как можно дольше наслаждаться этой возможностью, данной человеку.
Через два часа по рации получили приказ - оба батальона бригады в срочном порядке отводятся в тыл для пополнения и переформирования. На их место переводится полк из соседней дивизии, что штурмовала мукомольный завод. Многие обрадовались этому. Наконец-то отдых, после стольких дней боев, ужасов, потерь. Мы вновь ехали на сашиной БМП, но уже в обратом направлении. Большую часть пути молчали, лишь время от времени перекидываясь редкими словечками. Да и говорить было не о чем - все уже было сказано. Я опять смотрел на развалины этого Города, вновь и вновь разглядывал обгоревшие остовы техники. Трупы убрали. Печально все это, когда уже мертвый человек лежит на улице или площади, пусть и идет война, но он не отдан Земле, тело брошено.
И снова траурное молчание в лесопарке, лишь БМП и БТР тарахтели в этом кладбище людей и машин. Страшное и грустное зрелище. Потом мне сказали, что при этом штурме ДК мы потеряли тридцать шесть человек, еще сорок восемь были ранены. Кто о них узнает, за что они погибали?
Приехав в штаб бригады, мы заметили там явную суматоху. Штаб переезжал на другое место, бригада вот-вот должна была взять мукомольный завод. Остервенело работали медики – раненые поступали каждую минуту, мимо нас пробегали солдаты в полной выкладке с носилками, на которых лежали туго перебинтованные ребята. У многих не было конечностей, бинты были багровыми от крови.
И ясно слышался хлюпающий звук грязи, он был везде. Пока мы ехали до штаба, немного потеплело, подтаяла и прихваченная ночью морозом грязь – вернее каша из снега, льда и земли. Надо сказать, на нас смотрели с некоторым удивлением, особенно на меня – так не похожего на остальных, а когда проходящие мимо и интересующиеся военные узнавали о моих «подвигах» - уважительно кивали, жали руки, просили писать правду. Другого пообещать я не мог.
Пока наша колонна стояла, комбат уже успел сходить в штаб бригады. Саша пришел явно довольный – приказ об отводе батальона подтвердился.
- Ну что, через пару часов отъезжаем. Они тут как намыленные бегают, всех на дыбы поставили, хотят сегодня город взять.
- Быстрые они.
- Быстрые не то слово! – Саша вытер рукавом лицо. – Они мукомольный завод со вчерашнего дня долбят, а взять не могут! Те, которые ночью нас потревожили – туда прорывались, у шахов там последний оплот обороны. То две недели возились, на одном месте топтались, а сейчас все – конец войне. Ох вояки недоделанные…
Солдаты тихо материли генералов, все стояли и ждали приказа на отвод. Кто-то за это время умылся, поел спустя много дней, прожитых на сухпайке – кухня еще не уехала вслед за другими колоннами бригады. Курили. Всеми овладело опустошение.
Спустя время, к нам снова подошел начальник штаба бригады и передал приказ – выдвигаться в район бывших садовых поселков. Там бригада стояла перед вводом в город. Колонна медленно двинулась. Оставалось пройти несколько кварталов и выйти к окраине города. Там мой и Сашин пути должны были разойтись.
- Мы тебя около аэродрома высадим. Там комендантом капитан Миша Кречетов – скажешь ему, что ты от меня, он тебя должен помнить, видел тебя еще когда приехал. Сядешь на попутку до Северодонска, а оттуда – прямиком домой. На самолете или на поезде – на что денег хватит.
Мы проехали через все попутные блокпосты в городе и наудачу не встретили ни одного шаха. Видимо этот день был особенно удачливым для Сашиного батальона. Уже выехав из города, на развилке, пришло время прощаться.
- Ну бывай Леша, нам в другую сторону. Лови попутку и катись отсюда домой!
- Бывай Саня. Рад, что встретились, пусть даже и здесь!
- Знаешь, а я ведь также думал, как и мои архаровцы, пусть и знаю тебя со школы. – внезапно разоткровенничался он. - Не ожидал, что ты до дэка с нами пойдешь! Прости, что так думал! Война Леша, война – его улыбка моментально сошла с прокопченного лица, которое приняло серьезный вид.
- Не надо Сань. Пустое это, ни к чему. Если я пошел с вами, значит мне так было нужно. Значит не мог по-другому. Своими глазами все увидел.
Мы обнялись, не смотря на то, что на нас глядели почти сотня пар глаз. Стало грустно от момента прощания. Я будто породнился с Сашей за эти дни, по-новому узнал его, а он – меня, и в такие моменты понимаешь, что такое настоящая мужская дружба. В школе было совсем другое…
- Ну бывайте мужики, счастливо вам! – прокричал я вовсю глотку, чтобы вся колонна, весь второй батальон сто семьдесят пятой бригады смог услышать меня. Они мне отвечали – все по разному, сидя на броне своих машин, махая мне автоматами и руками. Все эти люди поразили меня до глубины души, пусть я и не был такими же, как они, а лишь «военным репортером». А стал… Я не знаю, кем я стал.
- Саня, я все равно вернусь! Не знаю как, но вернусь! – успел выпалить я, пока головная, Сашина машина еще не исчезла из виду.
- Даже не думай! Второй раз сам будешь выбираться! – и он засмеялся.
Колонна медленно двигалась мимо меня, обдавая клубами выхлопов, солярочным и бензиновым чадом, тарахтели бэтэры и бээмпэ. Я покинул Сашин батальон. Чтобы вернуться.
Военный репортер. Глава 1. Нежданная командировка -> http://www.proza.ru/2017/05/01/1793
Военный репортер. Глава 2. Два журналиста -> http://www.proza.ru/2017/05/04/1694
Военный репортер. Глава 3. Добро пожаловать в АД -> http://www.proza.ru/2017/05/10/1674
Военный репортер. Глава 4. Старые знакомые. -> http://www.proza.ru/2017/05/15/1699
Военный репортер. Глава 5. Война. День первый -> http://www.proza.ru/2017/05/19/1839
Военный репортер. Глава 6. Война. День второй. -> http://www.proza.ru/2017/05/24/1745
Военный репортер. Глава 8. Возвращение -> http://www.proza.ru/2017/06/12/1630