Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».
Глава 749. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Воскресение в отпуске. 22.10.1972 года.
Фотоиллюстрация из первого тома ДМБовского альбома автора: Тульская область, город Суворов, улица Белинского, дом 7 «А». Мои школьные друзья-товарищи: Володя Муравьёв («Мурочкин») и Валера Гераськин («Гера») - активные ученики Детско-юношеской спортивной школы (ДЮСШ) города Суворова. Такими мы были – улыбчивыми, задорными, шаловливыми юношами, полными надежд, стремлений и замыслов. Апрель-май 1970 года.
В предыдущем:
Слова моей мамы я уже слышал откуда-то из «ниоткуда», куда я провалился мягко, плавно, нежно и с благодарностью. Спал я ровно 12 часов…
В воскресенье в 12:00 22 октября 1972 года я проснулся так, как уже не просыпался больше одного года, тое сть совершенно безмятежно, спокойно, без нервов, не «по подъёму». Уже на грани просыпания я слышал осторожные мамины шаги, сопение папы и их тихий шёпот по поводу того, что «Саша так умаялся, что никак не может проснуться». Я проснулся и сообщил об этом маме и папе…
Папа сразу же включил на полную громкость телевизор, потому что начались его любимые телевизионные новости, а мама тут же стала звать меня на кухню, откуда уже вкусно пахло цветочным липовым чаем, блинами с маслом и клубничным вареньем. Я вскочил бодро, по-морскому, быстренько привёл себя в порядок и мы все вместе встретились за столом на кухне.
На кухне у каждого из нас было своё место. Мама сидела на маленьком кухонном стульчике с мягкой подушечкой, зажатая между умывальником и газовой плитой (спиной она опиралась на сервировочный столик, говорила, что так ей удобнее – автор). Папа сидел напротив мамы, опираясь спиной на выдвижные ящики кухонного буфета (мои папа и мама были участниками и инвалидами войны, поэтому их натруженные спины болели – автор). Я и мой старший брат Юра сидели на кухонных табуретках с торца кухонного стола (напротив углов – автор), а позади нас у стены (переборки между кухней и умывальником – автор) стояла крепкая классическая «гостевая» табуретка с мягкой вязаной «сидушкой» - для гостей и соседей.
Когда гостей приглашали к столу, то я или Юра, а чаще всего мы оба, уходили в большую комнату за круглый стол, там мы собирались только по вечерам и праздникам, потому что большой круглый и раздвигающийся на 12 персон стол был покрыт ярко жёлтой («золотой») бархатной скатертью с бахромой. За этим столом проходили семейные торжественные праздничные застолья, игры в домино, в карты и лото, а также за этим столом мы с Юрой вместе занимались и делали уроки, когда учились в школе.
Мама угощала меня блинами с вареньем и цветочным чаем, а сама ненароком спрашивала меня – почему это я скриплю во сне зубами, кричу какие-то непонятные слова, с кем-то ругаюсь, от кого-то чего-то требую и т.д. Я похолодел…, а если я во сне ругался и говорил «по-морскому»?
Я начал расспрашивать маму, что я и как я говорил вслух во сне. Мама сделала вид, что ничего не поняла, да это и неважно… Я дал себе «жаркое слово» впредь даже на корабле выражаться только исключительно чистым литературным русским языком (моя мама была очень воспитанным, образованным и начитанным человеком – автор).
Весь погожий, но холодный день воскресенья 22 октября 1972 года я провёл с папой и мамой: рассказывал, показывал в лицах и представлял в движениях и позах, как мы живём, работаем и служим на корабле, всячески юморил и смешил моих родителей, порывался что-то делать по дому, в саду или огороде, предлагал пойти в магазин, но мои родители наотрез запретили мне чем-либо заниматься другим, нежели просто быть дома, отдыхать, кушать и снова отдыхать, только уж теперь с сытой дремотой. Так я выдержал только до 22:00, а потом «взбунтовался»…
- Мам, - сказал я маме как можно более легко и беззаботно. – Я схожу на улицу? Посмотрю там, что и как, а?
Мама тут же поджала губы и строго взглянула на моего папу, а папа тут же «внимательно» стал шуршать листами газеты «Правда».
- Куда ты пойдёшь?! – строго спросила меня мама. – Опять к своей Вале Архиповой? Её нет дома, она на учёбе и приедет только на ноябрьские праздники. Славки Юницына тоже нет – не пришёл ещё с армии. Остальных ваших школьных ребят тоже никого нет – служат, а с другими девочками ты особо и не дружил, они живут сами по себе своими жизнями и интересами. Нет уж, побудь дома. Мы с папой ещё не насладились твоим общением…
- Ну и ладно, - «легко» согласился я. – Тогда завтра в понедельник схожу я в школу? Посмотрю, как там учится современная молодёжь, встречусь с «Людмилкой» (Людмила Михайловна Хозикова – учитель по химии и биологии, наш классный руководитель в 10 «А» классе 1970 года выпуска – автор).
- Вот это правильно, - поддержал меня папа. – Сходи, покажи себя, посмотри других, сравни себя и современных десятиклассников, расскажи им, как ты учился, как нужны на флоте школьные знания и жизненный опыт. Молодец.
Мама подозрительно и внимательно посмотрела на нас с папой, но ничего не сказала, что означало – мама согласна. Мне главное было без обид и скандалов выйти из дома, а на улице я уж как-нибудь разберусь, куда мне идти и с кем общаться.
Так в воскресенье 22 октября 1972 года я постепенно «воскрес» к ещё привычной прежней школьно-юношеской жизни 1970-1971 годов.
Как же было здорово вновь ощутить себя не матросом боевого корабля, а шаловливым юношей, полным надежд, стремлений и замыслов, таким, каким я был в 1970-1971 годах.