МОЙ ГОД: оглядываясь назад
Мы стоим на набережной старого порта. За спиной высится гранд отель и позвякивают трамваи. Перед нами - море, но не манящие или бушующее, а городское, портовое, которым властвуют борт к борту пришвартованные суда и крикливые чайки. Вокруг люди, которые тоже не уступают чайкам и скорее настораживают, чем располагают. Я поднимаю голову и снова вижу всё то, от чего отвожу глаза: над нами возвышается зеркальный потолок Нормана Фостера, и найти себя в отражении получается не сразу.
Сверху все мы, оказывается, выглядим иначе.
Первое сентября. Начало учебного года - и в этот раз не только для детей, потому что мы приехали сюда не туристами, а жить. И кажется, что этот учебный год начался в феврале - именно тогда мы оказались в офисе фирмы, обещающей сопровождение при переезде за рубеж.
- Куда? - лаконично спросила нас строгая Юля, и путь во Францию начал приобретать документальные очертания.
Разумеется, собрать все бумажки и отнести их в консульство может каждый. Но подать правдивые факты в правильном ракурсе - то бишь так, чтобы не получить отказа при запросе годовой визы визитёра, с первого раза способны немногие. Мы, по крайней мере, решили не рисковать.
Визитёр - это долгий и осторожный путь в новую страну. Она присматривается к тебе, ты - к ней, и у вас складываются (или нет) взаимоотношения. И, возможно, новая жизнь.
Чтобы стать визитёром во Франции, надо показать источник средств к существованию, убедить консульство в том, что он в ближайшее время не иссякнет, найти жильё, записать детей в школу, дать письменное обещание не работать по найму, поклясться в моногамии и обосновать своё желание заложить такой крутой галс в своей судьбе.
Письмо про желание называется lettre de motivation, и его пишет за нас парижский юрист Алексей. К тому моменту, как письмо оказалось в моих руках, французский я учила два месяца и делала это по самоучителю - но и этих знаний хватило, чтобы осознать: Это поэма.
Алексей писал консулу, что жизнь идёт слишком быстро. Похожие дни несутся друг за другом - а ведь хочется осмысленности, и осуществления мечты, и освежения супружеских отношений... Да-да, в мотивационном письме было про любовь и стояли многоточия.
Юля не обманывала: Алексей действительно оказался крутым профи. А мы оказались в стране, где чиновникам могут быть небезразличны наши чувства. И где мы (ну я-то точно) начали искать себя в зеркальном отражении.
Молодец, я считаю, Норман Фостер.
И Юля с Алексеем.
Правда, на вопрос 'почему Франция' отвечать теперь приходится самим.
- Почему не Швейцария? - допытывается живущая здесь же, в Эксе, Аня, тоже бывшая москвичка. Мы знакомимся с ней способом, современнейшим из возможных - в комментах у такого же, как я и она, гостя Республики.
- Почему не Германия? - поднимая бровь, изумляется Аньес, мама новой дочкиной подружки. Год назад они переехали в Экс из северного Руана (а север, даже и Франции - это для южан условный магадан и 'лучше вы к нам').
- Но почему всё-таки именно к нам?! - недоумевают гостеприимные провансальцы, разводя руками. На французском форуме о смене места жительства я прочла, что их отношение к чужакам - это еще один огромный минус переезда в благословенный Прованс. Второй, сразу после мистраля.
На ответы в духе 'а сами-то вы что же' у меня не хватает пороху.
Ответ 'чувства - это аргумент' мне тоже пока кажется сумасбродным. Но я всё же догадываюсь, что дело именно в них, в чувствах.
Аргументы неочевидны, зыбки и сотканы из воспоминаний.
Тишина и спокойствие долины Луары. Чистый прохладный воздух. Туман над водой. И чёткое ощущение, что природа здесь нежится, оттого что любима.
Тигриная грация парижского продавца с иссиня-чёрной кожей и белоснежными склерами. Он раскован и весел. Он - дома, и мне тоже немедленно хочется в этот дом. Я рассуждаю совершенно по-расистски (дескать, раз даже и его признали, то уж меня-то точно...), но пока ещё этого не осознаю.
Вспыхивающий в глазах французов - ненадолго, на время коротенького разговора - огонёк внимания и неподдельного интереса. И их легкий юмор, и эмпатия, и такт - мне этого не хватает, и я тоже хочу шутить так просто и необидно.
И тёплого хлеба по утрам хочу.
И научиться красиво завязывать шарф.
И вообще - хочу, и всё тут.
Разумеется, меня отговаривают.
- Они жуткие снобы, - горячится моя подруга Оксана. Она училась во Франции, и та, похоже, застряла у неё в сердце крошечной стрелой Амура - ни вытащить, ни позабыть. (Типичная, между прочим, история. Не исключено, что и вы сейчас читаете эти строки оттого, что с вами случилось что-то похожее:).
- Там, чтоб ты знала, - просвещает меня Оксана, - работает принцип одного горшка. Чтобы чего-то добиться, надо было сидеть на горшке с правильными людьми ещё в младенчестве. Они скажут одно, изобразят другое, а подумают третье. Ты ни с кем не поговоришь по душам. Там никому из иностранцев никогда не удастся сделаться своим.
- Ну и ладно! Всё равно я вижу себя во Франции. В Париже, например... - говорю я, уплывая от первоначальной запальчивости к мечтательности безнадёжно влюблённого человека.
- Ну да. Скажи ещё - в Экс-ан-Провансе! - фыркает Оксана, и мы идём пить французское вино к изобильному русскому столу, на время оставляя спорную тему.
Я не хочу ни для кого делаться своей и не люблю разговоров по душам, но - как знать - может быть, Оксана права. Переезд - дело серьёзное, и необходимо всё взвесить как можно тщательнее и разумней.
Правда, дивное 'Экс-ан-Прованс' поселяется в моей душе тихим звоном серебряных колокольчиков, поющих так чисто и верно, что никакого сомнения быть не может: это песня про страну моей мечты.
А Вселенная, говорят, им не противится, если они никого не обижают.
Знакомая педиатр, которой я сетую, что во Франции дочка не болела совсем (в Москве болезням не видно ни конца ни края), прямо хоть бери да переезжай, идёт у Вселенной на поводу, иронично восклицая:
- Ну да. Прямиком на южный берег!
"Почему бы и нет?.." - думаю я. Но в ответ, конечно, молчу.
Беседу с Юлей мы начинаем с Парижа.
В ходе разговора выясняется, что там на одного арендодателя приходится по паре десятков семей претендентов, и на просмотр квартиры надо приходить как на собеседование при приёме на престижную работу. То есть при полном параде и с чистой шеей. Шею я мою регулярно, но на собеседованиях никогда не была.
Это ясно читается в моём взгляде, поэтому Юля звонит мне через пару дней и заходит издалека:
- Знаете, - вкрадчиво говорит она, - Алексей считает, что с Парижем будет сложно. Я просто хотела вам рассказать, что недавно отправляла семью в один город - там есть университет, и они едут учить в нём своего мальчика... Так вот, этот город на юге Франции называется...
"Экс-ан-Прованс", - понимаю я, чувствуя, как сходятся кусочки пазла. И она действительно это произносит.
- Знаю. Хочу, - отвечаю я уверено, ни разу в жизни в Эксе пока не побывав.
Даже если моя решительность и пугает Юлю, вида она не подаёт.
- Он белый, - по инерции продолжает она. - Это полная противоположность Марселю. Там совсем нет арабов.
Так в песне про хрустальную мечту появляются слова, которых, увы, не выкинуть.
А абстрактное желание жить во Франции получает прописку и делается чем-то более осязаемым, чем мечта.
И её осуществление - это форменный Маркес. Который - помните? - писал:
"Не дай себе умереть, не познав этого чуда - спать с тем, кого любишь".
С "жить там, где хочется", если честно, та же история.