Глава четвёртая – http://www.proza.ru/2017/05/21/759
СМЕРТЬ ПОБЕЖДЕНА
«Вставай, сынок, пора лошадей кормить», – услышал Павел Поздняков голос мамы, хотел открыть глаза, но они не открывались. И почему-то тряслась кровать. А ему так хотелось спать, что хотел отвести от плеча мамину руку. Но маминой руки возле плеча не оказалось, а кровать продолжала трястись. Открыл глаза и перешёл в реальность: лежит он на соломенном матрасе в кузове автомобиля, под головой мягкая подушка, рядом на скамейке девушка в белом халате, знакомая Павлу медсестра с прифронтового госпиталя Светлана.
– Потерпи немного, скоро выедем на хорошую дорогу, – ласково сказала девушка.
Ещё немного потрясло, и машина покатилась по более-менее ровной дороге. Солдат уже знал, что везут его в Калугу, в стационарный госпиталь. Лежать стало лучше, и Поздняков невольно начал вспоминать о прошедших днях. Вспомнил, как он целился в фашистского пулемётчика, который прижал роту к земле и не давал двигаться вперёд. Дал по нему три коротких очереди, пулемёт врага замолчал, рота поднялась и пошла вперёд, но уже без него. Фашистский снайпер засёк его и вражеская пуля попала в правую ногу выше колена. Сначала Павел подумал, что на него упало бревно, или камень, так он почувствовал удар пули. Потом рядом с брёвнами, за которыми он лежал, раздался взрыв и так оглушил его, что на какое-то время он потерял сознание.
Дальше в сознании темнота, после которой появлялось лицо ротной медсестры Веры, обматывавшей его правую ногу бинтами. Потом слышит обещание санитара, что через час он приедет сюда и отвезёт раненого солдата в госпиталь. Потом знакомые солдаты несут его и кладут в тень под берёзами. Здесь его и оставили одного ожидать санитаров, которые за ним так и не приехали. Вспоминается тревожное чувство одиночества на безлюдном участке земли, заросшем кустарником и изрытой жестокой войной. Сколько десятков метров в тяжелейших муках прополз он между теми кустами, окопами и воронками? Сколько раз прощался с жизнью? Особенно запомнился тот, когда спасание было уже рядом. Вот оно за тем строем высоких тополей вдоль дороги, по которой едут весёлые солдаты и поют «Катюшу». Но эту последнюю надежду на спасение унёс порыв ветра, улетевший вместе с его пилоткой. Наступила сплошная темнота.
Павел вздрогнул, почувствовав прикосновение к лицу чьей-то руки.
– Как ты себя чувствуешь, – услышал голос медсестры, – что-то твоё лицо помрачнело.
– Да ничего, – ответил Павел, открывая глаза, – вспомнилось свидание с той, что с косой ходит за солдатами.
– Забудь ту злодейку, лучше вспоминай свидания с девушками, – с улыбкой посоветовала Светлана, – у тебя ещё вся жизнь впереди, пока залечишь раны, война закончится. Невеста пишет письма, не устала ждать?
– Не успел невесту встретить, – ответил Павел, – война помешала.
– А я вот жду своего танкиста, – призналась девушка, – вчера получила письмо, пишет, что скоро дойдёт до Берлина, а потом и домой.
На этом разговор закончился, машина остановилась во дворе госпиталя. Здесь их уже ждали. Положили Павла на носилки и понесли в операционную. И снова он на операционном столе. Здесь возле него уже не один хирург с одной помощницей, как в прифронтовом госпитале, а целая бригада. Хотел даже сосчитать, но с ноги уже снимали бинты, а на лицо прикрепили маску и солдат стал погружаться в глубокий сон. Успел уже второй раз в своей жизни услышать слово «гангрена», потом слова врачей стали всё тише и тише, а потом настала полная тишина.
Ещё в полевом госпитале, когда делали первую операцию, врачи предупредили солдата, что он слишком поздно попал на операционный стол, что, возможно, для спасения остального тела, часть ноги придётся отрезать. Может, и не «отрезать», а «ампутировать», или ещё как-то сказали тогда ему хирурги, но Павел всегда называл то деяние врачей одним словом – «отрезали». В итоге операции в калужском госпитале так и получилось: клали на стол с двумя ногами, а снимали со стола уже с одной. Сначала это сильно расстроило солдата. Он мечтал ещё вернуться в строй и дойти до Берлина, а получилось, что и домой он уже вернётся человеком не полноценным. Этим чувством о своей неполноценности Павел мучился два дня, когда лежал в одиночной палате после операции. А когда оказался в общей палате, настроение сразу изменилось. Здесь он увидел солдата без обеих ног, второго – без обеих рук, а третьего - без ног и только с одной рукой, да ещё и с левой. И Павел не заметил, чтобы они горевали, хотя и понимали, что им уже не светит «светлое будущее». Привыкли к такой своей судьбе. И Позднякову пришлось привыкать. Оказалось, что это совсем не трудно, когда рядом с тобой все такие, как и ты сам.
В палате было двенадцать кроватей. На всех лежали инвалиды, ни одного, пригодного к службе в армии. Павел познакомился со всеми. В основном, все были молодые ребята, выделялся возрастом только один двадцатисемилетний грузин, у которого было уже двое детей. Ещё один успел жениться за месяц до войны. Остальные десять были безусые холостяки. Почти каждое утро, когда в палату заходили медсёстры, кому поставить укол, кому смерить температуру, кому сменить повязки, смазать зелёнкой, кто-нибудь рассказывал свой сон. Редко кому снилось их нынешнее положение. А если и снился кому сон об их нынешней жизни, зачем о нём говорить, эта жизнь и так у них перед глазами. А вот, когда ты почти всю ночь гонял с ребятами мяч на лесной поляне, или танцевал с девушками в колхозном или городском клубе, или на какой-нибудь вечеринке, вот о таких снах и рассказывали. А иногда и придумывали, исходя из своих желаний.
Павел Поздняков чаще всего встречался во сне со своими лошадьми, за которыми ухаживал в колхозе до ухода в армию. Снились комсомольские собрания, на которых он часто выступал. Конечно, снились родители и девушки, как со своей улицы, так и со всего небольшого села. А недавно в очередном сне Павел , словно наяву, снова пережил своё возвращение к жизни после прощания с ней. Такое приснилось, возможно, потому, что накануне вечером Павел рассказывал соседям по палате о том, как он полз между кустов и воронок, как увидел проезжающих по дороге солдат, как ветер унёс его пилотку, которой он хотел привлечь к себе внимание проезжавших. Рассказывал о том бессилии, в котором он тогда находился.
«Хотел опереться руками о землю, чтобы хоть немного продвинуть тело вперёд, но голова так закружилась, что и в глазах потемнело. Когда темнота в глазах исчезла, увидел лежащую под кустом сухую ветку. Это мой последний шанс, промелькнуло в угасающем сознании. С трудом дотянулся до ветки рукой. Ветка, длиной с метр, была лёгкая для его слабых сил, но достаточно твёрдая для его замысла. Одной рукой поднял ветку, другой снял с головы пилотку, «одел» её на конец ветки, потихоньку поднял вверх, склонил ветку к кусту. Услышав приближающийся рокот моторов, решил поднять ветку с пилоткой повыше и попробовать помахать, но как только пилотка оказалась выше куста, её сорвал с ветки порыв ветра, пролетев над кустом, пилотка исчезла с глаз. Это оказалось для солдата последним ударом. Он ещё слышал звуки моторов, а в уходящем сознании представил удаляющиеся от него такие родные машины, а вместе с ними и исчезавшую последнюю надежду на своё спасение».
Этот сон у Павла Позднякова начался с детства. Летний солнечный день. Он с соседскими ребятами бежит к речке. На бегу сбрасывает с себя одежду и, в чём мать родила, прыгает в воду. Мальчики купались в одном месте, девочки - в другом. Вода, чуть холоднее воздуха, ласкает тело. Плавают, ныряют, соревнуются, кто дольше продержится под водой. Всё время тело в движении. Вдруг всё сменилось. Никакого движения, лежит на ровном месте, по телу течёт вода. Не утонул ли я, промелькнула мысль, но он слышит чьи-то слова. Голоса женские, а он совершенно голый. В сознании промелькнуло и то, что он уже не мальчик, прыгавший в воду нагишом, а девятнадцатилетний солдат. Почувствовав прикосновение к телу чьей-то руки, Павел вздрагивает и открывает глаза. И видит, что он лежит на столе, и действительно, совершенно голый, только правая нога вся в бинтах.
Возле стола стоят две девушки, одна поливает Павла водой, а другая моет, водит по телу руками. Правда, руками не голыми, а в каких-то перчатках. Но он то весь голый. Руки среагировали мгновенно, бросились хоть что-то закрыть от девичьих глаз, но тут же услышал уже мужской голос: «Лежи, солдат, спокойно», и уже не ему: «Хватит, вытирайте». Два санитара быстро положили на носилки, через минуту он уже на операционном столе. И тут же просыпается, но уже на кровати. Лежащий рядом уже не спал, видел рывок руки соседа. Заметил, что Павел уже проснулся, спросил:
– Хорошее снилось?
– И хорошее и не очень, – стал вспоминать свой сон Павел и тихо рассказывать.
Май 2017
Глава шестая - http://www.proza.ru/2017/06/29/434