Кунг вскрыли снаружи. Железо покалечило до такой степени, что дверь не мог открыть даже Глеб.
Теперь же, освобожденные из железного плена, но всё ещё невольные, они стояли между стеной своей временной «могилы» и десятком автоматчиков. Вид, представший их взору, был удручающ. Впрочем, они такое уже видели на шоссе. Самое страшное в этой ситуации было то, что на машинах, доставивших сюда солдат, не было белых опознавательных знаков.
«Ну, вот и всё!.. Сейчас всё спишут на нас и постреляют. Форма-то на нас всё ещё…» - Игнат реально оценивал их ближайшие перспективы, как очень «не очень».
Захар думал о том, как будут выпутываться. «Про туман говорить нельзя. Остаётся только упирать на то, что мы - пленные и безоружные. Хотя надежды мало – они сейчас в шоке. А в шоке человек непредсказуем и потому не управляем».
Глеб, судя по тому, как бегали его глаза, прикидывал - с кого из автоматчиков будет сподручнее начать. Но и те не дремали: восемь стволов было направлено на Глеба и лишь по одному - на остальных. Это давало мизерный шанс, и то лишь ценой жизни Глеба... Они стояли метрах в десяти-двенадцати от пленных, так что, если Глеб рванёт первым, то и остальные два ствола довернут на него. И выпустить магазин успеет даже самый последний «тормоз».
А у этих ребят с реакцией было всё в порядке... И на месте «тумана» они бывали не раз: царящий вокруг ужас их не интересовал совершенно. Они просто стояли к нему спиной и не оглядывались. Оставалось только уповать на их милость или чудо.
Пока ещё стрелять не собирались, и использовать тот исчезающий шанс, который давал им Глеб, не стоило. Тот, кто говорит, что чудес не бывает, ошибается. Чудеса в нашей жизни случаются постоянно, но либо не с нами, либо мелкие, незначительные, незаметные. Или непонятые, не расцененные, как чудо. Та же осечка, например... Так что, подождать стоило, хотя и рассчитывать на десять осечек кряду не приходилось…
Поиски других выживших закончились быстро – искать было некого. И теперь все освобождающиеся постепенно собирались около пленных, чтобы подивиться на Глеба. Захар и Игнат никакого интереса не представляли.
- Конечно, такими лапами только что головы отрывать, – солдаты были настроены к Глебу не очень дружественно.
- Кончить его, и всё тут! Посмотрите, сколько он народу угрохал, сволочь!
- Он - пленный!
- Пленный? Да это мы у него пленные. Щас лапой махнёт - половины нет! – солдат стал скидывать с плеча автомат.
Но не он привлекал внимание Захара, а совсем другой, стоящий с другой стороны толпы и наливающийся мертвенной белизной…
- Щас мы с тобой, болезный, поквитаемся за ребят. Тридцать человек порвал!
Грянул выстрел. И только реакция автоматчиков не позволила им от неожиданности пустить своё оружие в работу. Остальные начали озираться, но эти стояли не шевелясь.
И только тут Захар увидел на их рукавах небольшие белые непохожие эмблемы. У остальных их не было. Нет, был ещё один такой – тот, который застрелил бледнеющего.
- Я не понял! – взревел скинувший автомат и снял оружие с предохранителя, но поднять ствол не успел: точно в его глаза уже смотрело дуло пистолета, из которого ещё шёл дымок. – Понял! – и предохранитель щёлкнул обратно…
- Я – полковник Евглай. Ввиду Особого Положения мне дана абсолютная власть над вами, и вы это знаете. Вы также знаете, что я ею пользуюсь, только когда необходимо. Так?
- Но мы не знаем, когда это обходимо, а когда - нет, – оружие этого бойца было на предохранителе и стволом вниз, но всё ещё - в руках.
- Увы, солдатская судьба такая – исполнять приказы, не зная общей задачи. Что в бою, что здесь. Потому и подчинение у солдата - «беспрекословное». Или уже устав забыл? – Евглай говорил уже мимоходом, убирая пистолет в кобуру.
- Смотрите! – вопль заставил повернуться многих. Убитого постепенно окутывал плотный розовый туман. Евглай остановился и выругался.
- Занять оборону периметра! Отрыть одиночные окопы!
- Есть! – прозвучал ответ сержанта, и он мгновенно начал отдавать команды. Солдаты стали разбегаться, оглядываясь, впрочем, на розовое облачко.
- Ну а с вами, голубчиками, что делать? – Евглай посмотрел на пленных.
- Перевести их в туман, – предложил один часовой.
- Из нас тумана не выжмешь… - вдруг, неожиданно для себя, выдал Игнат. Полковник удивлённо посмотрел на него.
- Мы - не заразные. Мы у ваших Евсея с Вениамином гостили, – большого эффекта эти слова не произвели.
- Погостили да убили…
- А сами в кунг залезли и вас ждать стали? – возмутился Игнат.
- А почему и нет? Сейчас «тумаки» многому научились.
- Они - свои, Евглай, – все обернулись на знакомый голос.
- Они - с той стороны, но свои в нашем деле, – Евсей шёл к ним не спеша, разведя руки в стороны. Все десять стволов развернулись в его сторону. Евсей остановился.
- Пришлось прятаться, пока вы формальности не закончите. А то грохнете, чего доброго.
- Так и сейчас грохнем. Чего вылез?
- Захар - свидетель, что это не я начал.
Полковник повернулся к пленным, стволы продолжали смотреть на Евсея.
- Я - Захар. Когда всё началось, мы были втроём: полковник Вениамин, Евсей и я. Потом я прибежал к своим в кунг и был там, пока вы нас не выковыряли.
- Ну и почему я должен верить этому тумаку? – Евглай удивлённо поднял брови.
- Потому что он - не тумак. Они все не тумаки.
- Кто такой тумак? – спросил Глеб сверху.
- Тумак – заражённый. От слова «туман». Но мне оно не нравится, – сказал Евсей, - потому и Вениамин с ребятами его не употребляли при мне.
- То есть ты - тоже заражённый? – удивился Захар.
- Ещё как… - он вашего крепыша порвёт, как тузик грелку, – Евглай не шутил, хотя и хихикнул. – Он считает, что может контролировать себя, а я - что нет. Или не всегда. Вот, в чём спор.
- Спор в том, на чьей стороне я был сегодня: нападал или оборонялся. Но ни одно, ни другое уже никто не сможет подтвердить…
- Почёму вы не стёрли с машины эмблему тумана? Вы же знаете, что они стали охотиться за нами?
- Потому что ловили на живца…
- Узнаю Вениамина. И много их было?
- Восемь. Напали разом со всех сторон.
- Подождите! – вмешался Захар. – Они что, объединяются в… группы?
- Скорее, в стаи…
- Но скоро будут и - в группы. Они очень быстро развиваются, как общество. Мы не успеваем за их метаморфозами, – Евглай вздохнул. – Не прошло и полгода, как мы стали охотиться на них, и вот теперь тумаки сами охотятся на нас.
- А ты отказываешься от моей помощи.
- Я не отказываюсь. Я просто тебе не доверяю до конца. Ты сам-то себе полностью доверяешь?
- Будь так, я был бы с ними. Ты же знаешь...
- То есть, ты ещё не решил…
- Евглай… Я всё решил. Потому что с ними мне было бы легче. Там я - свой.
- Там ты - не свой, потому что ты - не настоящий тумак. Наполовину. Омния ты помнишь? Сколько он с нами, а? Позавчера его сорвало. Едва угомонили. Туману дал на полсела…
- Жаль Омния… - Евсей побледнел так, что стволы занервничали, ожидая приказа, но Евглай молчал.
- Почему одни много дают тумана, другие - мало? – прогудело сверху.
- Разное думают. Кто-то верит в то, что тумана тем больше, чем больше души в человеке оставалось. Кто-то про ненависть накопленную говорит. Этот вот… - Евглай нехотя мотнул головой в сторону убитого им солдата, - был ещё только-только, первый раз в туман заходил, и то - не дали, а тумана выдал каплю. Бывает наоборот. Раз на раз не приходится. Но нормальный человек и умирает пока нормально. Без розовых изысков.
Евглай помолчал, потом повернулся к Евсею: – Вот по нему не скажешь же, что он - заражённый. Сколько их сейчас бродит у нас, и у… них, в Новой Республике?.. А вы чего стволами водите? – полковник посмотрел на автоматчиков. – Пристрелите ещё кого ненароком...
- Приказа не было, – спокойно ответил старший, и дал команду.
- Ладно, пора убираться отсюда. А то тут… Пошли в машину!
По пути Захар расспрашивал Евсея о том, как с ним всё случилось. Тот отвечал неохотно, но честно. Подхватил заразу эту во время диверсионного рейда. Пустили под откос поезд с солдатами. Они так радовались этому, что не сразу заметили, как попали в туман. Из них троих остались в живых двое: смерть «в тумане» третьего, Авия, с которым они воевали вместе уже два года, стала противоядием для обоих. Вторым выжившим был Омний…
- Вот так вот, дружище. Ты меня опасайся… А то не ровён час... – закончил он свой короткий рассказ, и, взявшись за борт, полез в кузов.
- Чего, так запрыгнуть не мог?
- Евглай, ты же знаешь, мы сильны только во время приступа. А так мы обычные… ну, почти обычные люди.
- Люди?
- А что, нет? Ты вон грохнул солдатика и глазом не моргнул.
- Тумака я убил, тумака!!! Это - уже не человек.
- Почему? Потому что сильный очень?
- Потому что заражён он. Заражён. И стал бы сейчас… Впрочем, кому я объясняю…
- Ну, так мы - их, они - нас.
- Но мы защищаемся!
- Мы и в войне защищаемся. Дозащищались до того, что вон - тумаки появились. Теперь с ними воюем. Кто ещё в результате новой войны получится?.. Война хороша только одним – тем, что она кончается. А мы уже сорок с лихером лет воюем.
- Ты предлагаешь закончить войну?
- Да!
- Хотя это и измена, но я тебя спрошу: какую именно войну ты хочешь завершить?
- Обе.
- Обе? Ну, с тумаками понятно. Ты сам - из их роду…
- Нет, Евглай, это мы из вашего роду, который сорок лет воюет, остановиться не может. Это вы нас породили! То ли в лаборатории секретной, то ли ненавистью звериной друг к другу.
- Ты действительно думаешь, что заразу эту учёные придумали? Ведь уж больно сложно всё получилось. Туман этот после смерти… Мёртвый Город…
- Или Город Мёртвых?.. Вам не кажется, что весь этот розовый туман не рассеивается, а собирается в Мёртвый Город? – Глеб ещё стоял на земле, подсаживая Игната, но голова его была выше уровня борта. – Чем больше тумаков убили, тем больше тумана.
- Много вы им порассказать, Евсей, успели. Не зря?
- Нет, не зря. Им идти туда.
- Куда?
- В Мёртвый Город…
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2017/05/28/1645