Немцы стали очень озабоченными и каждый день появлялись в селе.
12 марта немцы собрали всё село, заставили взять лопаты и идти в Дмитровку строить оборонительные рубежи из снега высотою в рост человека под присмотром солдат. Рабочий день длился с утра до вечера. Кто пытался немного передохнуть, по спине плёткой получал. И 13 марта также работали. 14 марта я вышел на улицу, открыл калитку, а у калитки немец стоит. От неожиданности я испугался, бросился в сарай, и в сено зарылся, где можно было спрятаться. Я ведь когда на улицу вышел, на мне была одета заячья шапка и лицо у меня круглое, большое и немец подумал – партизан. Кричит: «Партизан!». Полицейский Тимофей говорит: – «Нет, это Фёдор. Он живёт в этом доме». А немец схватил старшую сестру Аришку и толкнул к стене дома. Дедушка кричит: «Фёдор вылезай, а то Аришку расстреляют». Я выхожу и вижу: Аришка вцепилась в руку немцу а у него в руке пистолет. Немец увидел меня, что мальчик, хотел сестру оттолкнуть, а Аришке руки не разжать в шоковом состоянии. Немец вырвался и ко мне бросился, сапогом ударил под зад и ушёл в дом. А на кухне беженцы, что у нас жили. Он им тоже пинка под зад, лопату в руки и вперёд на оборонительные рубежи. Я тоже взял лопату и пошёл в сторону колхозного двора. Немцы и полицаи пошли дальше по селу собирать людей на строительство рубежа. Я дошёл до колхозного двора и решил, не пойду на работу, а зайду к двоюродному брату Гавриле и мы спрячемся в стоге сена. Спряталась, сидим и смотрим из сарая, ждём, когда немец и полицай пройдут через колхозный двор. Минут через десять появились они с бумагой в руках. Это был список. Мы с Гаврилой решаем, что завтра утром мы уйдём в село Репное, где живет мой дядя. Завтра они придут в деревню со списком, а нас не было на работе, и расстреляют перед жителями деревни. Это они так делают для устрашения население.
Наступила долгая и трудная ночь. Собрались все наши жильцы: десять человек и решили ночью двери не открывать, пусть стучат, поджигают, но на улицу не выходить.
И вот слышим стук в окно, а вокруг дома тени бродят. Темно, ничего не видно, и к окну подходить нельзя: заметят и убьют. Наступило утро. Ира пошла в сарай корову доить. Она в стоге сена в сарае спрятана. Смотрит, вокруг стога окурки валяются: Беломор. Ира принесла их домой. Дедушка говорит, это наши были. Я переживаю, что не был на работе. Сейчас могут придти немцы и расстрелять. Я беру сумку, хлеб, мешок, санки и говорю: поехал за соломой в скирд за дорогой. Оттуда мне хорошо видна обстановка в деревне и снеговой вал – рубеж. В случае чего я убегу в Репное. Только я прошёл сто метров от деревни, как увидел, что навстречу мне идут лыжники в белых халатах с автоматами в руках, в валенках. Я бросил санки и домой. Кричу: немцы идут в деревню. А у нас было 3 курицы, гуляли во дворе. Дедушка стал их ловить. Входят во двор наши солдаты. Старшина говорит Ирке, почему мы ночью не открыли дверь? Это мы были, приходили в разведку. Нет немцев в деревне. Старшина принёс муку и заставил сестру печь блины на кислом молоке. Ира стала печь блины в печке, и такой запах пошёл, что мы только слюнки глотали и думали; хоть бы нам оставили один блин на всех.
Когда допекался последний блин, вдруг поступила команда выдвигаться вперёд и все блины остались нам. Мы всей семьёй рано утром их съели.
Это была рота разведчиков. К вечеру прибыли наши войска. Разместился штаб в нашем доме с 15 марта и до 1 августа 1943 года. Заработал районный военкомат. Сразу стали призывать в армию 24, 25 годы, поскольку их не успели призвать в армию. 26, 27 и 28 годы стали обучать военному делу. Организовали в первую очередь разминирование колхозных полей и сбора военной техники, пострадавшей в боях. Когда немец стал отступать, то заминировал все поля и даже оставляли заминированными такие вещи, как автоматические ручки и гармошки губные и всё в красивой яркой обёртке. Когда нас учили, говорили не прикасаться к красивым обёрткам, не собирать трофеи.
При военкомате создали группу минёров. Нашей группой из 15 человек командовал сержант срочной службы. У него был миноискатель, а у нас обыкновенные палки. Построит нас сержант в одну шеренгу и приказывает вперёд смотреть на землю и искать провода в сухой траве. Было два подрыва. Первый: мальчик Яша увидел мотоцикл и побежал к нему, а когда прикоснулся к мотоциклу – он взорвался. Второй случай: мальчик перепутал провода, дёрнул красный провод и взорвался прямо на мине. Минёр ошибается только один раз. Будьте уверены, когда минёру дают задание разминировать что-то, он прежде чем приступить к разминированию успокоится, обстановку изучит вокруг себя, посмотрит под ноги и вокруг себя, вверх на ветви деревьев или ограждений, потому что и там могут быть мины.
Когда мы закончили разминирование, то разрешили жителям ходить в поле, лес, на речку купаться. Потом приходит председатель колхоза «Безлюдовка» и просит нас убрать с его поля мины, снаряды, патроны. Мы говорим; у нас кончились продукты питания. А он говорит: я вас ребята жирно накормлю. Мы согласились. Маленькие снаряды, мины противотанковые, они лёгкие, мы их быстро переносили в штабель. Когда коснулось таскать снаряды большие, то нам стало не под силу и приходилось один снаряд нести втроём, поскольку мы были очень истощены. Стоило снаряд из рук отпустить, как он может моментально взорваться. Когда закончили работу, пригласили нас на обед; борщ с мясом, конский щавель и крапива, второе – мясо, картошка печёная со свёклой и компот из яблок и груш. После обед пошли в военкомат к полковнику Шахраю за справками, что закончили разминирование колхозных полей. Он выслушал нас и говорит, что мы помогали нашим отцам и братьям воевать, этим самым мы не отвлекали с фронта ни одного солдата, а там они так нужны. А вы здесь за них справились. Спасибо за труд. Родина вас не забудет. Мы из вас сделаем хороших воинов, будем обучать военному делу, а сейчас идите по домам. До свидания.
Пришёл домой. Бабушка гонит гусей из-под телеги, а они не уходят. Умные, знают, что в мешках в телеге находится крупа.
Колхоз был уже кадрами укомплектован. Председатель колхоза Иван Ивашин, бригадир Головин Парфил Афанасьевич и Сабельников Яков стали собирать колхоз, как в 1930 году. Мы дали бычка для колхоза, чтобы он пахал, не было исправных тракторов, и возили тяжёлые грузы на коровах и быках.
Помню, подхожу к калитке, а бычок стоит, плачет, просится чтобы я его пустил во двор. И так было на протяжении 5 лет.
Однажды собрались Иван Толстой, я, мой брат, Гаврил Елисеевич и пошли собирать сельскохозяйственную технику, брошенную во время эвакуации вдоль дороги на Короче. Когда сельхозтехнику эвакуировали, самолёт налетел немецкий и всё разбомбил, и их бросили. Подобрали маленький трактор ДГа и бороны, плуги восемьштук, и телегу. Привезли домой, разгрузили и утром кузнец чинил бороны, а Иван Снимщиков стал ремонтировать трактор.
Так у нас снова закипела жизнь в деревне, а бои ещё продолжались в Белгороде - это 30 километров, и снаряды долетали до нас и самолёты каждый день летали и бомбили район Шебекино и передовую линию. Ожесточённые бои шли на прохоровском поле, там жил мой дядя и его дом от прохоровского поля был на расстоянии 3 километров. Мы собирались компанией и ходили смотреть, как идёт бой танков. Вернулись домой, рассказали, и нам запретили туда ходить. Вечером смотрю, во дворе стоит мальчик с перевязанной ногой исподней рубашкой. Я подошёл к нему и спрашиваю, что он тут делает. Он мне отвечает: «Меня сюда после ранения из Сталинграда направили на белгородский фронт». Он пошел, одел гимнастёрку, вернулся и оказался офицером, лейтенантом. Мы с ним подружились, стали играть в песочницу и гонять катушки. Ему было выписано усиленное питание; каждый день шоколадку по утрам и он угощал меня. Так продолжалось недолго пока ему формировали роту бойцов, и я лично видел, когда ему была представлены эта рота. Он отказывался ею командовать. Это были узбеки и азербайджанцы. Он говорил, что они очень плохие вояки. Если одного убьют, они все собираются в кучку и молятся. Замполитом части был киргиз. Вызвали этого мальчика-лейтенанта и навесили на него этот груз. Этому лейтенанту было тогда 17 лет и он повёл эту роту в бой под Белгородом. Я спрашивал у писаря штаба про лейтенанта и его роту. Он ответил, что их всех убили. Это были достоверные данные, поскольку шли день и ночь подкрепления с тыла, с госпиталей для формирования отрядов для ведения боя. Ежедневно на лошадях прибывали солдаты с донесениями, в комнате на столе лежали награды: куча огромная, и удостоверения к наградам потому что некому вручать. Отправили в Москву представление к награде, а человек уже убит. Я мог их набрать мешок, но мы жили и не думали об этом.
Весной бригадир стал давать нам задания. Мне, Якову и его матери пахать на коровах. Уже отмерили участок 50 соток. Мать не захотела идти пахать, а заставила своего сына Яшу. Он такой упрямый, не хочет водить по борозде коров, а лезет за плуг держаться. Я ему объясняю: «Яша, плуг очень глубоко пашет, его не отрегулировать». Нужно немножко поднимать а он на плуг обопрётся, коровам с места не тронуться, а потом ведь коровам нужно немного отдохнуть и травки пощипать чтобы вечером хоть маленько молока надоить. Следующий раз пришлось пахать со своей учительницей Марией Кузьминишной. Она водила, я за плугом ходил, поддерживал, но было очень жарко и коров не удержать. Напали слепни. Мы коров распрягли дали, им маленько травку пощипать. И так каждый день всю весеннюю компанию. Только закончили пахать, посеяли хлеб военкомат снова присылает повестку явиться в сельсовет иметь при себе ложку и продуктов на десять дней. Собралось человек тридцать. Старшина распределяют нас на две группы. Одна группа – немцы, другая солдаты красной армии и ведут нас в лес на холм турецкий. С одной стороны немцы, как правило на горе, а русские внизу и должны брать эту гору. Нас экипировали как солдат: шинель, автомат на 72 патрона и рюкзак с песком. Общий вес должен быть 32 кг. А нам было 14-15 лет. Мы взяли высотку за что старшина нас поблагодарил, построил вдоль сельсовета в две шеренги и стал объявлять благодарность. И тут мы слышим голос Лёни нашего приятеля. Он кричал: «Прощайте, ребята». Мы кинулись в лес, откуда слышался голос. Навстречу нам попалась женщина вся в слезах и говорит: - «Там висит ваш мальчик-солдат». Не выдержал солдатской нагрузки, слабый. Мы его похоронили с почестями, стреляли из автомата. Также мы тренировались в хождении строевым шагом и изучении винтовки и автомата. Через 5 дней нас отпустили по домам.
Пришли домой вечером, видим, солдаты в кино идут, мы пристроились к колонне построенной в два ряда и отправились в конюшню смотреть фильм «Зоя Космодемьянская». Потом смотрели «Чапаева». Нам очень понравилось и мы стали пристраиваться к солдатам, чтобы смотреть интересные фильмы. А девушки и женщины помогали фронту: шили кисеты, вязали носки и рукавицы.