Антонио Санчес шёл по причалу, заканчивалась его смена. Он работал старшим стивидором в порту города Авилес. Сегодня хорошо поработали – погрузили на русский теплоход почти 5 тысяч тонн листового проката. Русские скоро уйдут в море. Уложились в срок; шеф, наверное, может и добавить деньжат за скорость. Антонио улыбался своим мыслям и уже почти ощущал деньги руками. Теперь можно будет внукам купить подарки.
Порт уже засыпал. Погрузчики загнали под навес у склада. Краны замерли, не гремят по рельсам, не звенят сиреной. Грузчики уже ушли в раздевалки и сейчас в душе смывают грязь и пот. Тишина.
Вечер, но освещение ещё не включали. Заходящее солнце почти коснулось кромки воды, и в море ещё не образовалась золотистая дорожка, а небо не окрасилось розовым. Лишь стены зданий обратные солнцу, позволяли себе отбрасывать более густые и длинные тени. Небо такое чистое, что не верилось, только неделю назад был сильный шторм, натворивший дел в береговой черте: опрокидывал яхты, валил деревья, срывал крыши со зданий. Сейчас полный штиль.
Антонио посмотрел на закруженный русский теплоход и в очередной раз попытался прочитать название:
-Ченькюрьск…Шьенкюрьск…Шинькуриск…, - Нет, произнести опять не получилось. Сложный язык.
И тут Антонио заметил моряка, который возле трапа возился со страховочной сеткой, видимо, собирался уже её снимать. Антонио подошел к нему. Русский парень был совсем молодой, чуть за 20, в синей линялой спецовке, блондин.
- Говоришь по-английски?- спросил Антонио.
- Да, - ответил парень.
- Идёте домой?
- Не знаю, может быть зайдем ещё в Гамбург, - ответил русский.
- А ты неплохо говоришь по-английски,- похвалил старый испанец.
- Закончил мореходное училище, там научили.
- О, так вы офицер?
- Нет,- моряк махнул рукой, - пока только матрос.
- Тогда, мне нужен капитан или карго.
- Какие проблемы?- матрос Николай немного напрягся, может не так что-то сделал, и на него хотят пожаловаться. Всякое бывает.
- Я - старший стивидор, -сказал Антонио, - хочу посмотреть, как закреплен груз.
Николай перестал отвязывать сетку, зашел на борт теплохода и набрал номер телефона в каюте 2-го помощника капитана, который отвечал за погрузку. Никто не ответил. Позвонил на ходовой мостик, тоже никого
- Нет карго, - моряк вернулся к Антонио.
Постояли некоторое время. Пауза затягивалась. Коля смотрел на испанца:
- А сколько вам лет?
-72.
- Очень солидный возраст,- удивился парень
- Да, нет проблем, - ответил Санчес, - здоровье позволяет. Работаю.
- Ну, а зачем карго? Я сейчас трюм открою, - предложил матрос, проявляя инициативу.
Антонио было всё равно, кто ему покажет груз и он кивнул. А-то время идёт, смена закончилась почти… и домой уже пора.
- Пойдем, - поманил испанца Николай и первый пошёл к трюму.
Крышка трюма была уже закрыта, но еще не закреплена «по-морскому».
- Стойте здесь, - матрос показал Антонио рукой место, где ему стоять и полез на тамбучину, на которой находились лебедки, открывающие крышку трюма.
Теплоход «Шенкурск» был уже ветераном, который делал свой последний рейс. Гидравлический приводов на нём не было. В 50-60-е годы, когда строили теплоход, гидравлика на судах почти не использовалась. Крышка трюма открывалась при помощи лебедок, одна из которых тянула трос «на открытие», а другая – управляла тросом «на закрытие». Крышка трюма была многосекционная и, когда она открывалась, стоял жуткий грохот, т.к. отсеки крышки одновременно двигались на роликах по направляющим, поворачивались вертикально, складывались, образовывая гиганскую «гармошку», и вся эта конструкция сползала в специальный «карман» под тамбучиной с лебёдками.
Антонио не знал этих особенностей. Он не стал стоять в том месте, где ему указал матрос, а залез как раз в тот «карман», куда должны были вползти 6 полутонных металлических секций, влекомых мощной лебедкой. Санчес хотел получше рассмотреть, как выполнена работа и ему показалось, что с этого ракурса будет видно лучше.
Матрос стал к лебедкам, и тут он заметил, что за ним наблюдает боцман. Ситуация не очень приятная, т.к. открытие и закрытие трюмов по собственной инициативе, без разрешения, могло быть наказуемо. Но уже испанцу пообещал… Николай нажал на рычаги, лебедка загудела и начала выбирать трос. Матрос добавил скорость на одной лебедке, одновременно включил вторую, подающую. Крышка трюма дернулась, загрохотала, начала двигаться. Первая секция трюма, грохоча, заползала в «карман», её уже подпирала вторая…
И в этот момент, трос порвался – лопнул, вырвав приваренный к надстройке направляющий блок. Скорости на лебедках оказались более высокие, чем следовало. Не хватило Николаю опыта, не рассчитал скорость подачи. Крайняя секция крышки от рывка перекосилась, соскочила с направляющего полоза и остановила движение всей конструкции. Коля отпустил рычаги.
Лицо боцмана выражало совсем не радость.
- Тебе кто позволил лебедки трогать?
- Так я стивидору груз показать хотел, - парень чувствовал, что напортачил очень серьёзно.
На грохот упавшей секции начали собираться члены команды. Сразу нашелся 2-й помощник. И капитан выглянул в иллюминатор – узнать, что за шум.
- Какому стивидору? – орал боцман
- Да вон, - матрос показал на палубу слева от трюма.
Все посмотрели.
- Что ты городишь? Никого нет.
- Как нет,- парень был явно озадачен, - я ж его там оставил. Дед такой, 72 года…
В это время… из «кармана»… медленно выбрался Антонио Санчес, старший стивидор, желавший посмотреть, как закреплен груз. Лицо его было настолько бледным, что даже испанский загар не скрывал этого. Антонио повернулся к молодому инициативному светловолосому русскому парню и посмотрел на него таким полным тоски взглядом, что сразу становилось понятно, что свои 72 года старый испанец вспомнил только что очень отчетливо.
Николаю стало стыдно:
- И зачем я трюм полез открывать? Вот дурак. Вставят теперь не по мелочи, - думал он.
Антонио ничего не сказал, он повернулся и медленными осторожными шагами пошел к трапу. Брюки у него сзади странно отвисали. Идти ему было далеко…
- Может русские не заметили, - думал старший стивидор, - и зачем я полез груз смотреть, всегда же крепили нормально.