Отступление третье, главное, или Гипотеза, на глазах перерождающаяся в аксиому
В 2006 г., к пятидесятилетию речи Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС, посвященном «разоблачению» культа личности Сталина, в США увидело свет исследование доктора философских наук, профессора университета Монтклер (штат Нью-Джерси, США) Гровера Ферра «Khrushchev Lied: The Evidence That Every „Revelation“ of Stalin’s (and Beria’s) „Crimes“ in Nikita Khrushchev’s Infamous „Secret Speech“ to the 20th Party Congress of the Communist Party of the Soviet Union on February 25, 1956, is Probably False.» («Хрущёв лгал: доказательства каждого “откровения” о “преступлениях” Сталина (и Берии) в пресловутом “Секретном докладе” Хрущева на XX съезде КПСС 25 февраля 1956, вероятно, неверны»). На следующий год книга вышла в русском переводе под названием «Антисталинская подлость».
Поразительно, но сегодня эту книгу знают в России единицы энтузиастов. А ведь важность ее для нашего народа невозможно переоценить. Разъяснения дал сам автор.
«…я стал размышлять над тем, что, опираясь на документы из когда-то наглухо закрытых советских архивов, а теперь приоткрывших свои двери для историков, можно проделать исследование, которое позволило бы найти в докладе Хрущева чуть больше ложных “разоблачений” Сталина.
Фактически же мне удалось сделать совсем другое открытие. Из всех утверждений “закрытого доклада”, напрямую “разоблачающих” Сталина или Берию, не оказалось ни одного правдивого. Точнее так: среди всех тех из них, что поддаются проверке, лживыми оказались все до единого. Как выясняется, в своей речи Хрущев не сказал про Сталина и Берию ничего такого, что оказалось бы правдой. Весь “закрытый доклад” соткан сплошь из подтасовок такого сорта…
Для меня как ученого такое открытие оказалось неприятным и даже нежелательным. Мое исследование, конечно, и так вызвало бы удивление и скептицизм, если бы, как я полагал, выяснилось, например, что четверть хрущевских “разоблачений” или около того следует считать фальшивыми. Но вот что сразу взволновало меня и продолжает беспокоить до сих пор: если я стану утверждать, что каждое из хрущевских “разоблачений” ложно, поверят ли моим аргументам? Если нет, тогда уже не будет иметь значения, сколь тщательно и скрупулезно автор подошел к сбору и обобщению свидетельств, доказывающих справедливость самих суждений…
Самая влиятельная речь XX столетия (если не всех времен!) — плод мошенничества? Сама по себе такая мысль кажется просто чудовищной. Ведь дело не только в ней самой, но и в очевидных последствиях. Кому, спрашивается, захочется “с нуля” начать пересмотр прошлого Советского Союза, Коминтерна и даже мировой истории лишь потому, что это вытекает из логики выдвинутых мной умозаключений? Куда легче представить дело так, будто автор промышляет псевдоисторической стряпней, утаивает правду и самолично фальсифицирует то, в чем облыжно пытается обвинить Хрущева. Результаты моих изысканий при таком подходе можно будет спрятать под спуд, и проблема исчезнет сама собой.
Но дело еще и в том, что автор этих строк снискал некоторую известность за уважительное, хотя и критическое отношение как к личности Сталина, так и за свои симпатии к международному коммунистическому движению, признанным лидером которого Сталин был на протяжении десятилетий. Когда исследователь приходит к выводам, которые слишком хорошо согласуются с его предвзятыми политическими пристрастиями, самое благоразумное, что можно сделать, — подозревать такого автора в нехватке объективности, если не в худшем. Вот почему мне было бы гораздо спокойнее, если из проделанной научной работы следовало бы, что только 25 % хрущевских “разоблачений” Сталина и Берии несомненно ложны.
Но поскольку, как выяснилось, все “разоблачения” Хрущева в сущности неправдивы, бремя доказывания их лживости ложится на меня как ученого еще более тяжким грузом, чем в обычных случаях…»*
_________________________
* Ферр Г. Антисталинская подлость. — М.: Алгоритм, 2007.
Далее Ферр утверждает, что ему удалось выделить шестьдесят одно (!) положение доклада Хрущева, «которые следует считать квинтэссенцией хрущевских “разоблачений”». Все они были рассмотрены Ферром «через призму исторических свидетельств, большинство из которых представлено как цитаты из первичных и в редких случаях из иных источников. Автор поставил перед собой задачу представить наилучшие из всех имеющихся доказательств; они преимущественно почерпнуты из российских архивов, чтобы доказать лживый характер речи, с которой Хрущев выступил на закрытом заседании XX съезда».
Книга, безусловно, глубокая, основательная и неопровержимая. Видимо, по последней причине уже десятый год ее замалчивают отечественные либеральные СМИ и т.н. ученые-исследователи. Впрочем, о самом Ферре они не забывают, но рассказывают исключительно о том, что лектор он скверный, да и писатель никудышний. Как говорится, «в огороде бузина, а в Киеве — дядька».
В действительности же только три момента, упущенные Ферром, не позволяют его книге стать окончательно неуязвимой.
Во-первых, исследователь не учел то, что целый ряд хрущевских «разоблачений», сделанных в докладе, был преподнесен общественности публицистами «холодной войны» задолго до Хрущева. Поскольку в советской прессе ничего подобного появиться тогда не могло, а утечка информации за рубеж жестко отслеживалась и преследовалась, то скорее всего, речь идет о заранее придуманных мастерами «холодной войны» подрывных идеологических установках. Неизбежно возникает вопрос: каким образом они появились в т.н. «секретном» докладе главы КПСС и Советского правительства? Иностранных языков Хрущев не знал, иностранной прессы не читал, да и не интересовался он ею.
Отсюда вытекает неизбежное во-вторых. Почему принято утверждать, что «секретный» доклад на XX съезде КПСС писал, сочинял и т.д. лично Хрущев? Перечитайте этот документ. Мог ли сочинить его выпускник церковно-приходской школы и далее слесарь, затем партработник, изредка тяп-ляп занимавшийся самообразованием по необходимости? Самое большее, что он мог сделать, это подогнать кем-то написанный текст под свой вкус. Если хрущевские воспоминания литературно обрабатывали дочка и зять Аджубеи, то к докладу на партсъезде гарантированно никто из профессиональный литераторов не прикасался. Сам же Хрущев был хитрым, болтливым — у него был «подвешенный» язык, но никак не умным и литературно подготовленным человеком. Об этом свидетельствует вся его деятельность на посту Первого секретаря КПСС.
Из этого вытекает в-третьих. Если не сам Хрущев, то кто по договоренности с ним разрабатывал концепцию и писал «секретную» речь для XX съезда КПСС? Будет найден ответ на этот вопрос, и мы точно узнаем, кто уже тогда, в 1956 г., подложил духовную бомбу под СССР — первое в истории человечества социалистическое государство трудящих (независимо от всех его пороков и неудач).
Если исходить из того, что после смерти Сталина ко времени закрытия XX съезда КПСС прошло менее трех лет, и из того, что за этот срок все дивиденды от кончины вождя получили прежде всех озетовцы (которые всегда составляли большинство в идеологической сфере деятельности партии), вполне логично предположить, что истинное авторство «секретного» доклада принадлежит высокопоставленным озетовцам. Именно они лучше кого-либо ориентировались в зарубежной идеологии, были связаны с транснациональным капиталом и поддерживали личные, даже семейные связи с сионистской верхушкой. Следовательно, именно они выступали главными заинтересованными лицами в трансформации СССР и его разрушении. Хрущев же в их проектах выступил согласно детской песенке: «На дурака не нужен нож, ему немножко подпоешь — и делай с ним, что хошь». Он перманентно выступал в этой роли в течение всего времени своего пребывания во власти.
Это, безусловно, лишь гипотеза. Но уж больно крепко она все более и более становится похожей на правду.