На краю мира, где свинцовое низкое небо нависало над землей, в окружении недосягаемых горных пиков высилась башня. Это величественное сооружение построили люди очень-очень давно. Когда-то оно было частью крепости; и люди щедро полили его подножье своей кровью. Но те времена давно прошли, и от крепости остался лишь обугленный остов и эта самая полуразрушенная башня.
Теперь здесь жил Дракон.
Он обитал в трапезном зале, в стене которого расползалась прореха, открывающая вид на небо. Во всей башне лишь это помещение подходило Дракону размером. И узкая спираль лестницы, и крошечные клетушки комнат для прислуги, и спальни, располагающиеся на верхних этажах, были для зверя недоступны. Потому они были неприкосновенной территорией другой обитательницы башни — Принцессы.
Тягостным выдалось пробуждение Дракона в то осеннее утро. Холодный ветер приносил с собой запах дальних стран, а свинцовое небо давило как-то особенно ощутимо. Все звало зверя отправиться в полет, далеко-далеко, за край горизонта… Когда-то в прошлом, в былые времена, Дракон не задумываясь бы поддался этому зову. Но не теперь.
Он многое повидал в своей жизни — и хотел увидеть еще больше. Ему было интересно все — изгибы рек, перекрученные линии горных хребтов, заплатки полей… Но особенно - скопления человеческого жилья, забавно суетливые и привычно огрызающиеся писком голосов и уколами стрел.
Дракон всегда любил людей, интересовался ими. Хотя эти занимательные хрупкие существа совершенно не были приспособлены для его восхищения. Зверь когда-то заплатил за свое нелепое увлечение левым глазом — один недружелюбный человеческий экземпляр воткнул свою, увенчанную металлом, палку, чудищу прямо в глазницу. Охваченный болью зверь вслепую отмахнулся от обидчика — и, конечно, раздавил его. С тех пор Дракон предпочитал наблюдать за людьми сверху, с безопасного расстояния. До тех пор, пока не повстречал впервые Принцессу…
Дракон привычно облизал то место, где когда-то располагался его левый глаз, и поднялся. Сегодня зверя ждали не полеты. Он не мог себе позволить такой роскоши. Нужно было многое сделать. Его питомица Принцесса требовала постоянного ухода. Она вообще была удивительно нежной и хрупкой — потому и нельзя было улетать надолго.
Но вот уже был растоплен очаг, а пахнущая смолой груда веток и стволов в углу залы чуть не сровнялась с Драконом размерами. Вот уже разорванная на части туша козы ждала, когда ловкие руки Принцессы насадят ее на вертел. А человеческая самка все не спускалась вниз.
-Принцесса! - позвал Дракон. Гулкая тишина была ему ответом.
Что же, такое тоже иногда случалось. Хандра иной раз одолевала самку. Она злилась на Дракона — за то, что тот похитил ее. За то, что заставил забыть прошлую роскошь, сломал мечты и стремления. Перековеркал жизнь. Так она говорила.
Но Принцесса не умела долго выносить одиночество — и потому зверь не сомневался, что вскоре самка опять придет к нему; снова начнет лихорадочно сыпать словами, обвинениями, обрывками старых легенд и историй. Дракон любил это. Больше этого он любил только когда она ему пела…
В общем, зверь не придал внимания отсутствию Принцессы. Он просто лег рядом с очагом и принялся завороженно наблюдать за причудливой пляской языков пламени. И вспоминать. Вспоминать события далекого прошлого.
Зачем он вообще похитил Принцессу? Сейчас зверь не мог в точности воскресить в сознании былые мысли и чувства.
Это случилось осенью, в одно из очередных путешествий Дракона. Он забрался очень далеко от дома — дальше, чем когда-либо. Пушистые комки леса напоминали сверху сбившихся в отару разноцветных овец — кажется, Дракону даже пришла в голову веселая мысль попробовать их на вкус. И там, среди деревьев, зверь обнаружил поселение. Огромный город — спутанный клубок улиц простирался от горизонта до горизонта! А в центре этого клубка была дырка, напоминающая след от копыта, обведенная по контуру затейливым резным домом в целых пять этажей! Вроде бы, Дракону стало любопытно, что это за странность такая. Он снизился над ней, накрывая площадь своей тенью. Крошечные точки людей беспорядочно метались. Привычным веером прошлись по груди зверя колкие стрелы, не принося, впрочем, никакого вреда.
Большая часть точек-людей была невзрачной, серой. Но попадались и другие, яркие. Дракон снизился над одной из таких точек, разглядывая. Неимоверно широкая красная юбка обрамляла запрокинутое вверх лицо.
Зверь не помнил, как и почему решился забрать это экзотическое создание себе…
Погрузившись в воспоминания Дракон сам не заметил, как задремал. И во сне снова увидел Принцессу — такой, какой та была в их первую общую зиму. Со сверкающими лихорадочным румянцем щеками и быстрыми злыми словами.
Сняв свою яркую красную шкурку самка оказалась довольно блеклой, но Дракону все равно нравилась ее масть. Принцесса напоминала зверю сосну в наполненном солнцем прозрачном бору. Здесь, в холодных северных землях, она согревала глаз. И от нее приятно пахло. И она умела говорить — раньше, до встречи с Принцессой, зверь не знал, что люди тоже это умеют, как и драконы.
Во сне Принцесса куталась в козьи шкуры и восклицала, глядя куда-то мимо своего похитителя:
«Зачем ты сделал это со мной? Я должна была выйти замуж за принца! Это было моей судьбой! Я создана для этого! Чтобы блистать… Чтобы править… Меня учили этому с детства. Этикет, музыка, история. Но теперь я оказалась здесь. Зачем ты похитил меня? Зачем ты похитил меня?»
И Дракон вновь задумался — действительно, зачем? Он не знал, никогда по-настоящему не знал. Но мысль о том, чтобы отпустить самку, вернуть, исключить ее из своей жизни, пробуждала где-то глубоко внутри зверя протест. Глухим рычанием отвечал ящер Принцессе на этот вопрос. Вначале она пугалась, но потом перестала обращать внимание.
«В легендах часто так бывает — дракон похищает принцессу и держит ее в заточении. А потом приходит принц и спасает несчастную. И все счастливы. Такая ведь чушь! Я всегда считала, что это полнейший бред. Зачем дракону принцесса? Он вполне может закусить и селянкой; на вкус мы едва ли сильно отличаемся. Но даже если чудище и избрало бы для своей трапезы именно принцессу — неужели не найдется, кому ее защитить и спасти? Ведь в ее родном королевстве не может не быть войска… Но вот я здесь. Я — Принцесса, и меня в заточении держит ужасный Дракон. И никто не спешит меня спасать. Как в нелепой детской сказке!..»
В ту первую зиму человеческая самка много плакала — вот и теперь, во сне, ее глаза заблестели влагой.
«Может, - произнесла Принцесса сквозь слезы, - Принц все же придет спасти меня? Эй, чудище! Не смей убивать принца, если он за мной придет! Не смей, слышишь?!.. Обещай мне, тварь! Обещай!..»
«Докатилась… Требую клятв от дракона. Принцесса драная. В козьих шкурах. Стираю, готовлю, убираю. Руки как у прачки, волосы — пакля… Принцесса...»
В этот момент Дракону очень захотелось утешить его питомицу. И он с усилием проговорил:
-Обещаю. Не трону принца.
Ошеломленный взгляд был ему наградой.
Раньше зверь не говорил с Принцессой. Он вообще как-то отвык за годы одинокой жизни от разговоров. Лишь в раннем детстве, в родной пещере он беседовал с матерью и братьями. Но это было слишком давно, целые века тому назад.
-Ты разговариваешь?! - воскликнула самка изумленно тогда, в реальности. Но теперь, во сне, она промолчала, и только лицо ее вдруг изменилось, сморщилось, становясь таким, к какому Дракон уже успел привыкнуть. Волосы выцвели, черты заострились. Теперь на зверя смотрела старуха — и он вдруг понял, что это лишь сон. И проснулся.
Пламя в очаге успело догореть, пока хищник спал. Но туша козы осталась нетронутой. Принцесса так и не спустилась к нему.
Это было странно. Такого не случалось уже очень давно. Дракон вновь позвал. И опять. Затем, напряженно вслушиваясь тишину, зверь вдруг осознал, что давно уже не слышал шаркающих шагов самки и ее неизменного спутника в последние годы - кашля. А потом он уловил запах. Тонкий сладкий запах смерти, слабо различимый за вонью лежащей неподалеку козы, но вполне недвусмысленный для тонкого нюха дракона.
«Это конец», - всплыло в его голове.
Конечно, Дракон знал, что рано или поздно его питомица умрет — и скорее рано, чем поздно. Такова уж природа людей. И все-таки это оказалось для него неожиданностью. Желание улететь отсюда, улететь навсегда, стало вдруг невероятно сильным. Это был уже не просто зов осени, не просто манящий запах дальних стран. Что-то гораздо более сильное. Дракон рванулся навстречу темнеющему небу, наружу, вон. Но уже в воздухе, пролетая над знакомыми до последней трещинки скалами, зверь вдруг остро ощутил себя маленьким и беззащитным — незнакомое доселе чувство.
«Кто же отправляется в путь на ночь глядя?» - подумал Дракон, - «Переночую здесь, а утром отправлюсь в путь».
Зверь уснул только перед рассветом. А утром, когда он проснулся, шел дождь. Удивительно тоскливый и лишающий сил. Он все шел и шел, серыми струями пронзая небо насквозь. И Дракону уже не хотелось никуда лететь — у него не было сил даже на то, чтобы поднять голову.
Зверь не улетел ни тогда, ни назавтра, ни через неделю. Через некоторое время запах разлагающегося тела Принцессы, казалось, заполнил существо Дракона до краев, не оставляя места ни для каких мыслей.
Шло время. Дождливую хмурую осень сменила не менее хмурая снежная зима. И вот однажды к башне подъехал принц на своем могучем белом как снег скакуне. Он ворвался в залу с обнаженным мечом в руках и провозгласил:
-Я пришел освободить Принцессу, и я убью тебя, чудище!
Дракон закрыл глаза и подумал: «Вот это, действительно, конец».