В словарях любят писать Цимес, справедливо объясняя происхождение этого волшебного блюда следствием еврейского "Цим Эссен" - закуска(к еде, идиш).
Умом я был всегда готов согласиться с этой логично выстроенной цепочкой, но, все же. Детское глубинное восприятие, глубоко настоенное и настроенное на местечковых стереотипах, воспринимало и вспоминало только Цимис, а ещё точнее,- Цымыс. Оно не имело ничего общего с конкретными рецептами аналогичного названия , официально представленными во многих поваренных книгах.
- Цымыс, - всегда произносилось с особыми смачным шиком и вкусом. Очень довольная уникальными, порой выдающимися результатами своего или чужого кропотливого труда, заботы, любви, и, хорошенько распробовав ЭТО на кончиках пальцев, вилок, ложек, черпака, либо на краюшке своей души, Женщина медленно закрывала глаза.
Через несколько секунд подлинного блаженства, бесстыдно нарисованного Великим Волшебником на ее лице, она, как-будто просыпаясь после сладострастного сна, выдыхала, выталкивала это слово одними губами, продолжая по инерции смаковать яркий источник неповторимого удовольствия.
Профессор Гораздовский, руководивший кафедрой физики МГМИ ( Московского гидромелиоративного института) в конце семидесятых, слыл большим оригиналом. Ожидая увидеть нечто необычное и экзотическое, я был, все же, прилично удивлён, вернее, ошарашен.
Профессор, возникший на пороге своей московской квартиры в роскошном восточном халате и сказочном волшебном тюрбане, более подходил на великого и могучего джина из «Лампы Алладина» , либо султана, выпрыгнувшего прямо со страниц «Тысячи и Одной Ночи».
Обалдевший Чеко Геза - юркий сухонький профессор из Будапешта, к которому я - молодой аспирант, был приставлен как переводчик, прилично знавший английский с профессиональным уклоном, широко распахнул глаза и оставался в этом состоянии весь последующий вечер.
Каким образом, по меркам того скромного советского времени, можно было совместить спальную комнату из покоев Падишаха и Царицы Тамары, украшенную резной арабской мебелью, шелками, прозрачными пологами, занавесочками и покрывалами, с последним европейским постмодерном, процветавшим в блестящей Зале, и строгим английским классицизмом старинной библиотеки профессорского кабинета , было непонятно.
Эта пренеобычная эклектика, экзотическое разнообразие, удивительным образом уживаясь в одной точке пространства и времени, создавала волшебный эффект полного улета из промозглой осенней Москвы в удивительный цветной и сказочный Мир.
Профессор оказался большим-большим Затейником.
Перед церемонией вноса, каждое блюдо торжественно объявлялось хорошо поставленным лекторским голосом. В проеме двери, как в эпизоде с Никулиным и знаменитой Кавказской Пленницей, казалось из ниоткуда, незаметно возникала очаровательная жена Гораздовского.
То в роскошном американском прикиде, сопровождавшем поднос с многочисленными закусками, то в соблазнительно-прозрачных шароварах, появившихся к завершающим восточным сладостям, она , вольно или невольно, возбуждала несбыточные ожидания изысканных ласк настоящего султанского гарема.
Барабанная дробь, прозвучавшая из динамиков обычного ленточного магнитофона, напомнила прелюдию к смертельным номерам цирка...
- Знаменитый Венгерский Гуляш !, - громко и напыщенно возвестил Профессор. - Образца и по рецепту 1240 года, обнаруженному в университетской библиотеке города Вены в году 1862 от рождества Христова!
Интонациями и вариациями голоса это полностью соответствовало объявлениям знаменитых боксеров на профессиональных поединках.
Но чего стоила самая настоящая венгерская принцесса, внесшая гастрономически-дизайнерское чудо? Она была великолепна!
- Заседание продолжается!,- продолжал издеваться великий проказник.
Внезапно раздались чарующие звуки скрипки. Еврейская мелодия старого местечка, вибрируя и резонируя со струнами Души, чарующе растеклась по комнатам,
- Цимес !,- торжественно объявил профессор, понимающе перехватив мой потрясённый взгляд. - Вы, наверное, из небольшого еврейского местечка? Так ведь?
Блюдо было вкусным! Из многих его разновидностей, я предпочитал именно эту. Морковную, с медком.
- Профессор, - я торжественно поднял одну из заключительных рюмок,- Хотелось бы озвучить тост, не только за удивительную чуткость к происхождению каждого из Ваших гостей, но и охарактеризовать, назвать самое вкусное, самое главное блюдо, а вернее, послевкусие этого незабываемого вечера,
- Цымыс - так можно выразить то высшее наслаждение, которое Вы с очаровательной супругой смогли доставить этим фантастическим вечером!
- А мне все время говорили, что у Вас в Союзе плохо живут,- только и смог вымолвить потрясённый венгр на прощание
- Все враки! Настоящая буржуазная пропаганда! Где, где, на западе можно увидеть такое? ,- продолжил он, удивленно поглядывая на прохожих , когда мы уже выскочили из подъезда гостеприимной девятиэтажки.
Я же ничего, такого-эдакого, не замечал. Просто, по серой промозглой улице, нам навстречу, шла толпа молодых и не очень молодых мужчин и женщин. Большинство, просто, смеялись и улыбались. Как обычно...