Кряжистый мужчина в пятнистой форме устало протер обветренное и покрасневшее на солнце лицо, сощурив и так сжатые в щелочки глаза, прильнул к биноклю, обозревая горизонт. Тряхнув головой, произнес вполголоса: «Ни черта не видно». Коротко махнул солдатам, следившим за ним: «Беглым огонь».
Запыленные бойцы в такой же пятнистой серо-зеленой форме засуетились у орудий и, торопливо запихнув снаряды в казенники, присев, заткнули уши, вздрагивая от каждого очередного выстрела, подбрасывающего тяжелое орудие. Три оружейных жерла коротко полыхнули огнем, посылая смертельные болванки за линию горизонта.
Солдаты почти одновременно повернули лица к командиру, в немом вопросе: «а что дальше»?
Командир пожал плечами словно от холода и, потерев воспаленные глаза, отрицательно мотнул головой: «Пока перекур, снарядов мало осталось, экономить будем».
Прильнул к биноклю: «А это что за чучело по полю бредет, и как прошел через заградотряд»?
Человек в гражданской одежде, спотыкаясь и вжимая голову в плечи, торопливо шел в сторону батареи.
Командир кивнул на немой вопрос ближайшего подчиненного. Поняв команду, солдат взял автомат, прислоненный к брустверу, и прицелился в человека.
Немного мотнув головой, командир решил уточнить команду: «Пока не стреляй, допросим».
Когда человек подошел ближе, один из солдат удивленно воскликнул: «А я знаю этого хлопца! Еще на майдане виделись, наш человек. В первой сотне у него кореш был, забыл, как зовут, такой зачуханный был всегда с грязными волосами, а имя этого помню - Панас».
Командир молчаливым жестом остановил разговорчивого солдата: «Всем молчать, я буду спрашивать».
Подошедший ближе человек был изможденным парнем лет двадцати в сильно изношенной одежде. Попав в окружение солдат, молча и затравленно оглядывался, ища в глазах солдат хоть малейшее сочувствие, но видел лишь опустошение и усталость измученных людей.
«Как зовут, откуда идешь?» - Неожиданно громко и отрывисто рявкнул командир.
Подпрыгнув от неожиданности на месте, встрепенувшись, словно нахохлившийся и распушивший перья воробей, человек вытянулся в струнку и, злобно искривив губы, звонко крикнул: «Слава Украине!»
Некоторые солдаты подхватили, в разнобой крикнув: «Слава Украине»!
Командир сначала нахмурился нарушенному приказу о молчании, но, послушав продолжительные патриотические крики подчиненных, смягчился: «Ладно, не шумите, а то своих гамом батарею рассекретите».
Молодой человек удивленно взглянул на реплику командира и тихо произнес, но так, что все услышали: «Да там нет никого».
«Как нет?- губы командира искривились в ухмылке,- неужто всех колорадов положили?»
«Там не военных»,- устало произнес молодой человек.
«Как нет?»- потрясенно произнес командир.
«Деревня там,- медленно произнес Панас,- и людей почти нет, уехали».
Один из солдат с интересом спросил: «А хоть попали куда?»
Панас прикрыл глаза, вспоминая увиденное и желая отобразить картинку в мыслях. Открыв глаза сухо произнес: «Одну избу в щепки, забор из профлиста в хлам, бабушку в клочья. Соседи сказали, месяц до восьмидесяти не дотянула. Все….»
Командир сначала побледнел, лицо его вытянулось и постепенно покраснело, уголки губ опустились вниз и мелко задрожали, плечи ссутулились. Отвернувшись от подчиненных, присел на одно колено и судорожно защелкал зажигалкой, раскуривая недокуренную сигарету.
Солдаты растерянно смотрели друг на друга.
Разговорчивый солдат сплюнул и хлопнув по бокам с презрением произнес: «Вот и повоевали значится, зато наш шоколадный заяц будет доволен, бабахен получился знатный».