Наконец, пришло время, убрать подвеску с грузом, но нога оставалась пока в гипсе. Хирург, придирчиво оглядев мои ноги, сравнил их и остался доволен.
Но ходить, понятно, было рано. Двоих, моих соседей по палате, вскоре, выписали,
однако, добавился молодой парень с паховой грыжей. Он работал на могучем по тем временам, тракторе ЧТЗ, и однажды, в одиночку попытался зацепить прицеп комбайна Коммунар за свой трактор. Чурбак, на котором лежала тяга прицепа, свалился, а комбайн надо было тащить на ремонт в мастерские.
Тракторист этот, был наш из Аспагаша, по фамилии Колдышев Николай. Я его узнал сразу.Грыжу ему вправили, но оставили долечиваться. Моя, нянечка тётя Нюра, ворчала на него – И чего удумал, то, поднимать такую тяжесть, Неужели некому было помочь. – Хотел, как быстрее – оправдывался Николай.- Ну а теперь торопиться, то и некуда – вздыхала она, протирая пол влажной тряпкой. – Теперь вдвойне будешь беречься. Так-то вот!
Николай был крепким парнем и это, его, видимо и подвело. Но он особенно не унывал.
Вечером приехал отец. Он привёз мне всё, что обещал: Игрушечный паровоз и пушку
с передками. Для снарядов пояснил он. Привёз он, и для Николая домашних гостинцев.
Семьдесят лет почитай прошло, а я до сих пор вспоминаю те послевоенные игрушки.
Восторг мой был неописуем. Я уже почти не чувствовал боли. Просто под гипсом очень чесалась нога. Опухоль спала, и я умудрялся больничной вилкой почёсывать зудевшие места. Отец видимо разговаривал с врачом и когда пришёл прощаться, весело объявил мне, что ещё недельку мне надо потерпеть, что в следующий раз, он приедет меня забирать, домой. Аккурат, к новому году и приедем - Пап, а Николая с собой возьмём – спросил я отца. А как же - засмеялся он, - обязательно! Будет кому, по волкам, палить!
А что, Володя, был с вами, действительно, такой случай? – спросил меня, Николай.
Тут уже я в красках не стеснялся. И как, потом, стрелял в стаю, встреченных нами, волков дядя Гоша Чурилов. Я рассказывал, а лицо Николая, уже выражало восторг, от произошедшего с нами в пути, случая.
Вечером мы пили чай и угощались своими домашними «деликатесами». Угостили мы и нашу нянюшку - тётю Нюру. Она поначалу отмахивалась, но мы «победили» и уже втроём заканчивали чаепитие. Вспоминаю, как кормили нас в больнице той далёкой зимой сорок восьмого года. Картошка пшёнка горох, что казалось сказочным пиршеством. Было и мясо, но в допустимых нормах.
И конечно повезло нам с поваром. Широкая в кости, полная и невероятно добрая, тётушка Катерина готовила по – деревенскому, вкусно и сытно. Мой растущий организм просил добавки, и она подливала, и подкладывала мне, постоянно, не спрашивая, сыт я или голоден. Всё когда-то заканчивается, закончилось и моё лечение. Гипс был снят и нога
стала удивительно лёгкой. Приехал отец, и мы стали собираться домой. Врач, напоследок,
посоветовал мне беречь ногу от излишних нагрузок, но я его уже не слушал.
Тётя Нюра прижала меня к себе и поцеловала в висок. Ты, Вовушка, старайся теперь поаккуратнее ходить. Нога твоя, ещё не окрепла. Нас провожал почти весь небольшой персонал больницы, не занятый на процедурах. Они отпускали нас и советовали, с улыбкой, уже, не попадать к ним. Отец приехал за мной на том же неутомимом Серко. Как будто, не было этого долгого лежания, в палате, которое, благодаря окружавшим меня людям, не было столь, скучным и нудным, как могло быть. Серко, легко взял с места, и душа моя запела вместе с полозьями саней. Заканчивался тысяча девятьсот сорок восьмой год.На следующий год, в школу.
Продолжение следует