Рэп и лепет
Драма
Действующие лица:
Наталия, хозяйка коттеджа, бухгалтер нефтяного концерна, 45 лет
Еремей, сын Наталии, 16 лет
Зоя, репетитор сына Наталии, бывшая её одноклассница, 45 лет
Наташа -- Наталия в юности
Зо – Зоя в юности.
Действие пьесы происходит в наши дни и в прошлом, во времена перемен.
1
Щебет птиц, трели соловья, пикающие электронные звуки, радостный весенний свет. Обстановка пространства (сейчас это гостиная) – жёсткий хай-тек. Слева сбоку – дверь. Справа – дверь, коробка домофона, экран. Всё остро и обтекаемо. Столы. Небольшой диван уголком. Всё покатое, с неожиданным изгибом. На стенах и столах – редкие фото в серых рамках, на стене – безвкусный аляповатый портрет хозяйки дома.
Наталия, плотная, решительная, грубоватая, ходит в шёлковом халате с айфоном, разговаривает.
Наталия. Нет. Это несерьёзно. Это не деньги. Ну, почему фантики? Мы по безналу работаем. Я сказала: нет! (Кладёт телефон.)
Сигнал домофона. Наталия подходит, снимает трубку, нажимает кнопку, разговаривает с экраном.
Нет. Василь Макарыч! Никто на сегодня не записан. Я два часа назад обратилась в агентство. Нет. Они объявление дадут только завтра. Не может такого быть. Я предоплату ещё не успела внести. Да говорю: не могли из агентства. Не путаю я ничего! Никого не пускайте. Да мне плевать, что она там утверждает. Макарыч! Мне надоел этот лепет! Что она там лопочет? Сам справляйся! Уволю! Нет! Никаких рекомендаций. (Останавливается, кладёт ладонь на низ живота, морщится от боли.) Ну ладно. Пусть фамилию назовёт. Зоя? (Настораживается, нервно.) Фамилию я говорю! (Морщится, трёт низ живота.)
Дальше (по-видимому услышав фамилию) Наталия вперивается в экран, она что-то увидела, что её поразило, снимает руку с живота.
(Стальным голосом, от которого мурашки по коже). Я сказала – фамилия. Я сказала – повтори ещё раз!
Наталия хищно пялится на экран. Приходит в себя.
Ближе покажите мне её.
Наталия внимательно смотрит.
Наталия. Ни в коем случае не пускать.
Слева из боковой двери в комнату входит Еремей. Это типичный молодой человек. Можно было бы сказать, что он никакой, в отличие от матери, которая обладает харизмой, если бы не уличный что называется «прикид»: штаны с удлинённым седалищем, бретели-подтяжки, болтающиеся до колен, ветровка или рубаха, бейсболка надетую -- ну конечно же!-- задом наперёд. Еремей «передвигается» дрыгающей ритмичной походкой.
Еремей. Опять репера рассматриваешь. А чё без лупы? А?
Наталия напоказ не обращает внимания.
Еремей. Чё: Шерлок?
Наталия резко оборачивается, выразительно смотрит на Еремея, потом опять на экран. Еремей тоже смотрит на экран.
Еремей. Дура, дура, дурра, очередная очкастая дура. (Крутит пальцы у глаз, как бы изображая бинокль). Надцатая очкастая лохушка… Или лох? Какой-то средний род. Чё, мать, уставилась, мужик репер что ли?
Наталия не реагирует, она смотрит на экран домофона.
То чувство, когда мать в коматозе.
Наталия не реагирует. Еремей перестаёт дрыгаться.
Мам! А, мама? Ты чего это? Ты как себя чувствуешь?
Наталия (очнулась, оборачивается, удивлённо и ласково). А?
Еремей (испуган, что его поймали на сочувствующем тоне, напоказ агрессивно). Учти: я и следующего репера шокером. Я его… (Достаёт из кармана электрошокер.) Так вот так…
Треск шокера. Наталия – резкое движение на Еремея рукой. Еремей, видно привычный к таким жестам, отстраняется. Рука Наталии – мимо щеки.
Наталия. Ша! Щенок.
Еремей. Спасибо, мать. Большое спасибо. И дерёшься всегда так...
Наталия. Как?
Еремей. Как рефлекс. С детства, что ли, обучена?
Наталия (вздрагивает, испуганно). С детства? (В трубку домофона). Не пускать, я сказала.
Еремей уходит. Слышна музыка «энерджи».
Наталия плюхается на диван, бросает на стол трубку домофона. Сидит опершись на стол локтями. Музыка громче.
Наталия (хватается за голову). Что это за музыка? Что это за музыка?
Голос Еремея. Песня года! Не узнала? Ремейк!
Наталия вскакивает с дивана, берёт трубку со стола. Семенит к домофону, держась за низ живота, всматривается в экран.
Наталия. Ушла? Видна на горизонте? Вернуть.
Наталия задумчиво вешает трубку на стену. Спохватывается, решительно пытается затянуть пояс халата, но с талией у Наталии напряжёнка.
Музыка перестаёт играть. Опять слышен щебет птиц. А из левой двери выглядывает Еремей. Выглянул и тут же пропал.
Входит Зоя. Это женщина бесцветная и безликая в мешковатой одежде и немодных очках, дужка перевязана изолентой, Зоя теребит эту изоленту, когда снимает очки.
Наталия. Ну здравствуй, Лахно!
Зоя неуверенна. Она смотрит на обстановку вокруг, на Наталию как-то вскользь, и начинает бормотать заискивающе, обращаясь себе под ноги.
Зоя. Здравствуйте. Я вот понимаете ли…
Наталия. Не понимаю. Агентство разместит объявление о поиске репетитора и гувернёра…
Зоя. Репетитора и гувернёра…
Наталия. На летние месяцы…
Зоя. Летом на основной работе отправляют в отпуск… Я в институте работаю…
Наталия. Завтра дадут рекламу, а ты, Лахно, врываешься ко мне уже сегодня! Спустя два часа после моего звонка в агентство! Спустя двадцать лет после… (Машет рукой.) Ой да что тут говорить.
Зоя подпрыгивает, трясётся, опасается, боится посмотреть на Наталию, но постепенно внимательно снизу вверх, ощупывает взглядом хозяйку дома, наконец она смотрит ей в лицо и ахает.
Зоя. Ах! Бур-це-ва! Бурцева!
Наталия. Наталия Дмитриевна.
Зоя. Да, да, понял. Извините, Наталия Дмитриевна.
Наталия. Ну вот. А ты врываешься. Вот и свиделись.
Зоя (презрительно и зло). Спасибо, что так долго не давали ворваться, Наталия Дмитриевна. Этот бугай, он бывший чекист?
Наталия. Ну что за лепет? В жопу засунь свой сарказм.
Зоя. Ты засунь свои понты, Наталия Дмитриевна.
Еремей выглядывает из двери. Он поражён. Наталия оборачивается на дверь – Еремей успевает убраться из проёма.
Наталия. Очередная подружка мамы информацию слила?
Зоя. Верно. Мамина подруга в этом агентстве по найму персонала, диспетчер на телефоне.
Наталия. У тебя всегда всё схвачено, Лахно, всегда всё схвачено.
Зоя. У тебя только не схвачено. (Осторожно оглядывается, замечает Еремея.)
Наталия. У меня не схвачено. Нажито непосильным трудом.
Смеются.
Наталия. До сих пор без мамы – ноль без палочки.
Зоя. Мама умерла.
Наталия. Садись. Чай будешь?
Зоя. Нет. Нет.
Наталия (тянет за руку). Садись. У нас же собеседование.
Зоя плюхается в угол дивана-уголка. Копается в балониевой авоське.
Зоя. У меня рекомендации…
Наталия. Да засунь их, Лахно, в жопу, свои рекомендации. Мы тут реперов, это значит на молодёжном сленге репетиторов, меняем как перчатки.
Зоя (с облегчением, что рекомендации читать не будут). Ой! Какое всё…
Наталия. Какое?
Зоя. Не такое… Совсем не такое…(Спохватывается.) А уголок такой…
Наталия. Да ну? Тоже не такой!
Зоя. Что вы, Наталия Дмитриевна! Один в один.
Наталия. Ну так. Специально заказала один в один.
Зоя. А тот -- всё?
Наталия. Что?
Зоя. Ну тот, старый уголок. Чешский.
Наталия. Пойду чай принесу. (Выходит.)
Еремей показывается из-за двери.
Еремей. Э-эй!
Зоя сидит неподвижно, не оборачивается.
Э-ээй! Эге-ге-гей!
Зоя не оборачивается.
Дура!
Зоя не оборачивается.
(Орёт.)Дура! (Хлопает дверью).
Зоя постепенно оживает, оборачивается, смотрит на дверь, на потолок, осматривается, встаёт, изучает фотографии.
Входит Наталия, толкает столик на колёсиках.
Зоя (всплескивает руками). Ой! Такой же!
Наталия. Ну почти! Не спрашивай, Лахно, куда тот столик делся, я тебя умоляю. Как мой дом?
Зоя. Я думала – дача.
Наталия. Садись. И будем пить чай с баранками.
Зоя. Баранки. Как раньше! Баранки! Баранки!!!
Наталия (железным голосом). И бублики с маком по пять копеек.
Еремей (из-за двери, женщины его не слышат). С маком. С маком. (Хихикает.) Вот в чём дело, мать.
Наталия. Значит, подрабатываешь?
Зоя (жадно пьёт чай, обхватив чашку ладонями, извиняющимся тоном). Подрабатываю.
Наталия. И подруга матери, значит, сразу информацию скидывает?
Зоя (отрицательно мотает головой). Нет. Первый раз. Первый раз мне помогла.
Наталия. Не надо «ля-ля».
Зоя. У меня обстоятельства…
Наталия. Заметно…
Зоя. Одеваюсь бедно. Но вещи чистые, Наташа… Наталия Дмитриевна, чистые.
Наталия. Да не в вещах дело. Бухаешь?
Зоя. Заметно?
Еремей (хихикает под дверью). Бухаешь! Лол!
Наталия. Отёки. Цвет лица. Не девочки мы с тобой.
Зоя (быстро). Да, да… Это возрастное, это давление.
Наталия. Лет пять?
Зоя (мнётся). Семь. Но с перерывами.
Наталия. Запойная, значит. Так хреново?
Зоя глотает чай, кивает вместе с чашкой, мы не видим её лица.
Теперь ты поняла, кто был прав?
Зоя. Не поняла!
Зоя ставит чашку. Встаёт. Берёт свою замусоленную авоську. Хочет уйти.
Наталия. Вали, вали. Отваливай.
Зоя идёт вправо. Еремей за дверью удивлён, он сидел на корточках, опершись спиной о стену, а теперь опять встал и осторожно выглядывает, наблюдает.
Наталия. Репетитором никто тебя не берёт.
Зоя. Почему? Берут. У меня рекомендации знаешь, какие! Просто сейчас лето скоро. Кончились ученики до осени. (Бормочет.)
Наталия. Мда? Ну да. Значит, лето скоро? Ну ладно. Ну не лопочи, не перебивай! У меня, Лахно, тяжёлая ситуация, на самом деле. Вернись. Дай свои филькины грамоты.
Зоя возвращается, снова достаёт из авоськи бумаги, опять глотает чай, мотает почему-то головой, мы не видим её лица.
Наталия (листает бумаги, внимательно изучает). Да что ты пустую чашку жуёшь. Ну: подлить тебе чаю. Да подлей сама.
Зоя. Я гость или не гость?
Наталия. Ты моя прислуга, отпрыска моего, понятно?
Зоя кивает, подобострастно, согласно.
Наталия. Ну а чай что тогда не наливаешь?
Зоя. Пока я гость, а не прислуга.
Наталия (наливает чай). Ну даёшь. В общем, Лахно, такая ситуация. Сын в первом лицее.
Зоя (отставляет чашку). Да ты что?
Наталия. Ну да. И «два» по физике в году.
Зоя. Не вы одни. Там осенью переэкзаменовки.
Наталия. В августе, двадцать восьмого – переэкзаменовка. Переэкзаменовка – это слово из «Старика-Хоттабыча». Да они там старики-хоттабычи и есть. И денег не берут. И экзамен не по тестам. По старинке. А если «два» – выгонят.
Зоя. Десятый класс?
Наталия. Ну а какой ещё. Перешли в этот лицей из двадцать девятой.
Зоя. Зачем? Сидели бы там.
Наталия. Ну неважно. Перешли уже. Поступили. Экзамены сдали, конкурс бешеный прошли. И вот тебе – подарок на конец года.
Зоя. Но там же зимой после полугодия аттестация? Значит, тоже было «два»?
Наталия. Три «двойки» было зимой!
Зоя. Уф.
Наталия. Алгебру с геометрией подтянули. Бешеные деньги платила репетитору, бешеные! Алгебра-геометрия теперь всё о-кей. Вот осталась физика.
Зоя кивает, всё старается скрыться за чашкой. Еремей притаился.
Сколько берёшь за час?
Зоя (мотает головой). Ниже среднего такса. Я прихожу – один-два раза в неделю, но он должен заниматься каждый день, иначе всё бесполезно.
Еремей. Должен, должен. Везде я должен. (Зло, шёпотом). Я никому не должен! Тем более этой алкоголице.
Наталия. Да хоть и каждый день, не вопрос. Толк, Лахно, мне толк нужен. А он с шокерами на репетиторов кидается. Устал за год от учёбы.
Зоя испуганно глотает чай, закашливается. Наталия бьёт Зою по спине.
Да кашляй, кашляй. Ты голодная?
Зоя. Я-а?
Наталия. Так жадно чай хлебаешь, и сахар клала. Ты же раньше без сахара пила?
Зоя. Я-а?
Наталия. Ты послушай. К нему нужен подход. Парень непослушный.
Еремей (усмехается). Непослушный.
Наталия. Прошлый репетитор на него заяву накатала. Мне ничего не сказала. Сходила в травму, зафиксировала ожог. Ожог первой степени. Ты когда-нибудь слышала, чтобы от шокера ожог? А?
Зоя (пожимает плечами). Не знаю.
Наталия. Ну в общем, это неважно. От ментов откупились. Ищу на всё лето. МГУшные летом все заняты, да и берут по пять тысяч. А я устала по пять тысяч платить. Понимаешь: устала!
Зоя. По пя-ать?
Наталия. А ты не знала?
Зоя (жуёт). У нас в районе тысяча – тысяча триста, максимум -- две.
Наталия. В общем, надо заниматься с ним. Постарайся Лахно, сработайся. Ты же у нас всегда отстающим помогала.
Зоя. Нет. Я только тебе же…
Наталия. Тише… Ерёма подслушивать может.
Наталия встаёт, крадётся к двери, распахивает, но Еремей уже сбежал.
И ни слова о нашем прошлом, поняла?
Зоя. Ну что ты, Бурцева. Конечно нет.
Наталия. И я – Наталия Дмитриевна. А ты – Зоя Викентьевна.
Зоя. Поняла, Бурцева, поняла.
Наталия (возвращает бумаги). Беру тебя в память о нашей дружбе. Ты только физику?
Зоя. Ещё математику.
Наталия. И математика нужна. А химия?
Зоя. Я – пас. У него же органика? Я только по неорганике немножко.
Наталия. Я не знаю, что там. Договор?
Зоя. Зачем?
Наталия. Да не бойся, не для налоговой. А для себя. Чтобы порядок был. Или ты хочешь через агентство?
Зоя. Нет-нет. Они же процент берут. И потом у меня вид… непрезентабельный.
Наталия. Я им неустойку оплачу и откажусь. Тётя твоя не пострадает?
Зоя. Какая тётя?
Наталия. Ну мамина знакомая. Она же тебе инфу слила.
Зоя. Но ты же…
Наталия. Вы…
Зоя. Вы им не скажете, Наталия Дмитриевна?
Наталия. Я-то нет, Зоя Викентьевна… Еремей! Иди сюда!
Пауза.
(Требовательно, жёстко.) Еремей!
2
Нечётные сцены -- наше время, чётные – прошлое. Сейчас – прошлое.
Щебет птиц, лавка, на лавке сидит Наташа. Мимо проходит Зо. Обе – в синей школьной форме старшеклассниц, в жилетках и юбках, и в одинаковых кофтах. У Бурцевой на жилетке – комсомольский значок. Зоя видит Наташу, вздрагивает, проходит мимо.
Наташа. Эй!
Зоя оборачивается.
Думаешь, просто так здесь сижу? Тебя дожидаюсь.
Зоя. Ну?
Наташа. Баранки гну.
Зоя (бормочет). Когда согну, тогда дам одну.
Зоя хочет пройти, но Наталия останавливает.
Наташа. Чё: не могла в другой кофте в школу прийти?
Зоя. Не знаю, Бурцева.
Наташа. А надо знать.
Зоя. Так получилось. Увидела на тебе этот свитер, увидела в универмаге, купила.
Наташа. Это джемпер.
Зоя. Да. Джемпер женский. Полиэстер стопроцентный. Одиннадцать рублей, сорок копеек. Фабрика модного трикотажа.
Наташа. Даже фабрику заучила, зубрилка. Блин! Мне мама с переплатой достала. А ты – в нашем универмаге.
Зоя. Маме позвонили. Она – мне, говорит: сходи, купи.
Наташа. У твоей мамы связи в торговле?
Зоя. Нет, у неё просто много подруг.
Наташа. Нужных?
Зоя. Как это – нужных? Просто подруг. Просто сорок четвёртый размер остался…
Зоя хочет пройти. Но Наташа двигается, мнётся.
Наташа. Подожди.
Зоя. Ну?
Наташа. Ну ты… ты… ты бы хоть пиджак надела. А то смотри: я в жилетке. И ты.
Зоя (вздыхает виновато). Хочешь, заходи ко мне в гости.
Наташа (она очень довольна, она добилась, чего хотела, но сразу как бы не соглашается). А пожрать у тебя будет?
Зоя. Мама обед оставила. Ешь хоть весь.
В комнате Зои кресло-качалка. Наташа качается в нём. Зоя за письменным столом, сидит на стуле. На столе – учебники, тетради, поднос с посудой.
Наташа. Лахно!
Зоя. Что Бурцева?
Наташа. Знаешь, почему я с тобой в школе не разговариваю? Не хочется тебя Зоей звать. И Лахно не хочется.
Зоя. Лахно – да, простецкая фамилия, образована от имени.
Наташа (с вызовом). Ну раз ты образована, скажи: Бурцева -- простецкая фамилия?
Зоя. Бурцев – герой войны двенадцатого года.
Наташа. Класс! Но и Зоя – герой войны.
Зоя. Какая Зоя?
Наташа (тянет шею). Космодемьянская.
Зоя. Ааа… Не напоминай. (Съёживается, будто озябла.)
Наташа. Вот и я о том же. Не хочу к тебе по имени обращаться. Боролись-боролись, чтобы отряд имя её носил. Потом музей, кладбище это, памятник, потом ещё куда-то ездили, в деревню. Фууу…
Зоя. Я не ездила.
Наташа. Везука. А мне характеристику для комсомола заработать надо было. Первый раз прокатили…
Зоя. Но: всё в порядке? (Указывает на значок.)
Наташа. Ага. С третьего раза. Так что имя Зоя не переношу.
Зоя. Мне и самой не особо. Слушай: зови меня Зо!
Наташа. А кто это: Зо?
Зоя. Звенигородская обсерватория.
Наташа (смеётся). Я не могу, Лахно. Я не могу.
Зоя. Я в этой обсерватории работать хочу.
Наташа. Так и будешь работать, Зо. Папочка с мамочкой устроят.
Наташа останавливается, Зо подаёт Наташе пиалу, Наташа пьёт из пиалы.
А там чего?
Зо. Где?
Наташа. В этой Зо? Звёзды считать?
Зо. Нет. Там за спутниками наблюдать. За искусственными. Да у меня каталог есть, я тебе сейчас покажу.
Наташа. Спасибо Зо, не треба. Люблю бульон.
Зо. А я ненавижу.
Наташа. И котлеты вкусно пахнут. С луком?
Зо (морщится). С луком. Ненавижу. Ты меня спасёшь, если всё это съешь.
Наташа. Знаешь, меня как-то один парень в гости пригласил.
Зо. Бондаренко?
Наташа. Ну да. Ржач. Я у него на кресле развалились в зале. А он -- листочек, там список еды. Меню принёс.
Зо. Смешно.
Наташа. Слушай, Зо. А почему ты никогда не смеёшься?
Зо. Я?
Наташа. Ну ты.
Зо. Не знаю. Я смеюсь.
Наташа. Вот и сейчас сказала «смешно», а даже не улыбнулась. Живёшь нормально, хоть и небогато. Но книги, много книг. И хрусталь, обои свежие дефицитные.
Зо. Фотообои.
Наташа. Только проигрыватель.
Зо. Есть магнитофон, катушечный.
Наташа (смеётся). Катушечный. У меня тоже мафона нет. Тоже проигрыватель, только у тебя «моно», а у меня «стерео».
Зо. Это как?
Наташа. С колонками. Мама достала.
Зо. А-аа.
Наташа (перебирает конверты с винилом). Пластинки фэнские. И «Абба», и «Битлы», «Весёлые ребята», и «Вирасы». И Антонов.
Зо. Это мамины.
Наташа. А это? Фу…
Зо. Это моё.
Наташа. А Высоцкий: папин, наверное?
Зо. Да. То есть нет. Это он мне подарил.
Наташа. Папа с вами не живёт?
Зо. Почему?
Наташа. Раз дарит…
Зо. Не живёт.
Наташа. В разводе?
Зо. Нет. Папа – профессор. Мама его аспирантка и последняя любовь. А я – плод их союза.
Наташа. Значит, семью первую не бросает?
Зо. Не бросает.
Наташа. Молодец мужик.
Зо. Мы с мамой так не считаем.
Наташа. А моя сестра… Увела мужика из семьи. Забеременела от него. Еле мать аборт заставила сделать. Прям ни в какую. И он хотел первую семью бросить…
Зо. И сделала аборт?
Наташа. Конечно. На четвёртом месяце. По знакомству.
Зо. Моя мама не собиралась аборт делать.
Наташа. Откуда ты знаешь?
Зо. Она так говорила.
Наташа. Слушай их больше.
Зо. Кого?
Наташа. Предков, кого ещё. Они тебе понарасскажут.
Пауза
Они всё врут про свою молодость. От них правды не добиться. Как ты думаешь, если меня мама шлюхой и проституткой обзывает, наверное, она самая такая была?
Зо. Тебя?
Наташа. Ну да. Как ты думаешь?
Зо. Не знаю. Но ты же…
Наташа. Что я?
Зо. Ты же ни с кем?
Наташа. Да нет конечно. Бондаренко раз в гости пригласил, а теперь за тобой ухлёстывает.
Зо. Да ну. Я и не знала.
Наташа. Зо!
Зо. А?
Наташа. Ты хоть улыбнись. Ты же теперь Зо, целая обсерватория, а не какая там Зоя.
Зо улыбается.
Ну вот. Отец к вам приходит?
Зо. Приходит. В этом году два раза с ним в театр ходила, и два раза он меня на лекции пригласил. Он в автошколе подрабатывает лектором. По выходным.
Наташа. И мама у тебя профессорша?
Зо. Нет. Мама мэ-нэ-эс.
Наташа. Это что?
Зо. Младший научный сотрудник.
Наташа. А в журнале написано, что мама у тебя инженер.
Зо. В каком журнале?
Наташа. В классном журнале. Там в конце есть страница – «сведения о родителях».
Зо. Да?
Наташа. Да. Мы в начале года приносим записки с работой родителей.
Зо. Ах, да! Ну да. Верно. Мама инженер. Инженер и мэ-нэ-эс.
Наташа. Зо! Я гость или не гость?
Зо. Что?
Наташа. Вилку дай. Не буду ж я ложкой котлеты есть. Ложкой это только на зоне.
Зо (протягивает вилку). Ты знаешь, как едят в тюрьме?
Наташа. Это так говорится. А знаешь, кто у меня папа? Чемпион СССР. Гребля академическая.
Зо. О-ооо.
Наташа. Он в бассейне МГУ работает. За столом сидит, самый главный.
Зо. Значит мой папа твоего папу знает. Мой папа туда плавать ходит.
Наташа. В лагерь наш ездишь?
Зо. Нет.
Наташа. Что же тебе папа путёвку не берёт?
Зо. В лагерь -- нет, не берёт. Но он другие берёт путёвки.
Наташа. Куда?
Зо. В Пицунду.
Наташа. Это что?
Зо. Местность. Курорт такой.
Наташа. А-ааа. Чай будем пить?
Зо. Да, конечно.
Наташа. Покажи заварку!
Зо уходит, приходит с зелёной пачкой.
Наташа. У-ууу. «Тридцать шестой». Таким только на зоне чифирить.
Зо. А что это: чифирить.
Наташа. Понимаешь, я чай люблю хороший. У нас дома английский, и цейлонский со слоном.
Зо. Сейчас принесу. У мамы в белье лежит. Она на Новый Год бережёт.
Наташа. Неси.
Пьют чай.
Наташа. Надо крепкий и без сахара. Тогда вкус чувствуется.
Зо. Крепкий -- он же горький.
Наташа. А ты думала, тебя только малина в жизни ждёт?
Зо. Да нет. Я ничего не думала насчёт жизни.
Наташа. А я думала. Я думаю, что лет через двадцать будет всё по-другому. А уж через тридцать что будет!
Зо. Что же?
Наташа. Не знаю. Но вот смотри. Моя бабка. Ведь когда ей пятнадцать было, кареты ездили. А теперь – сама видишь. Прогресс.
Зо. Ну кареты это ж совсем давно.
Наташа. Вот увидишь.
Зо. Мне кажется жизнь всегда одна и та же. Люди мало меняются.
Наташа. Да что люди. Говорят, есть такие фотоаппараты, которые сразу фотографию печатают. Ты веришь?
Зо. Есть.
Наташа. И видики уже есть. Любой фильм можно посмотреть, вместо программы «Время». Представляешь, что дальше будет?
Зо. Что?
Наташа. Ты у нас отличница, ты должна знать что.
Зо. Мне кажется, что в будущем общество пойдёт ещё дальше по обеспечению человеческих потребностей.
Наташа. Ну вот, и я о том же.
Зо. Мне кажется, что прикладные науки могут начать вытеснять фундаментальные вещи. Поэтому будущее за кластерами и вневременным пространством.
Наташа. А это хорошо или плохо?
Зо. Предположу, что не плохо и не хорошо. Будет что-то другое. И скорее всего, человек будет всё дальше отдаляться от человека. Но это будет работать не для всех кластеров. Коррелировать контакты тут некорректно.
Наташа. Я знаю одно. Все как и сейчас будут стараться занять местечко потеплее, все будут мечтать о богатстве, о модных шмотках и других вещах, а женщины будут ждать любви.
Зо. Верно. Именно это я и имела в виду.
3
Дом Наталии, но комната изменена. Это кабинет Еремея. Еремей сидит за достаточно большим хай-тековским квадратным столом. На столе – зелёное сукно, тетради, канцелярские принадлежности торчат из стакана.
Входит Зоя с набитой балониевой авоськой.
Зоя. Здравствуйте!
Еремей. Опаздываете. Садитесь. (Открывает тетрадь.)
Зоя опасливо садится напротив Еремея.
Еремей (сквозь зубы). Не так. Садитесь рядом со мной.
Зоя пересаживается, теперь она справа.
Да не так, кошёлка ты старая.
Зоя пересаживается, теперь она слева.
Идиотина.
Зоя садится рядом с Еремеем. Они оказывается за столом как бы за одной партой.
Еремей (по-прежнему сквозь зубы). Наконец-то. (Громко, дальше – нормальным голосом.) Давайте.
Зоя. Что давать?
Еремей (гаркает). Вы не знаете, что давать ?!
Зоя (хватается за сердце). Ах, да.
Зоя копается в кошёлке, достаёт книгу. И ещё. И ещё. Три книги.
Решите вот этот пример.
Еремей. Я похож на дауниста?
Зоя. Решайте, я сказала. Мне надо посмотреть, что вы умеете и насколько быстро.
Еремей пишет, решает (или делает вид, что решает). Возвращает листок.
Так. (Смотрит в листок, смотрит на Еремея, истает другую книгу.) Теперь вот это.
Еремей пишет. Останавливается, смотрит на Зою. Опять думает, нервничает. Пишет, зачёркивает, пишет. Отдаёт.
Хорошо. Теперь вот это. (Смотрит листок, даёт Еремею третью книгу.) Номер сто два.
Еремей читает, смотрит на Зою, пишет, решает. Отдаёт листок.
Зоя (смотрит в листок). Замечательно. Теперь физика. (Копается в сумке.)
Еремей ёрзает, он нервничает.
Зоя открывает новую книгу. Открывает нужную страницу, даёт Еремею.
Слышен звук щелчка – как будто захлопывается замок. Слышен звук отъезжающей машины.
Еремей. Всё. Уехала. У Макарыча звука нет. Можно говорить.
Зоя. Но Наталия Дмитриевна потом запись просмотрит.
Еремей. Зоя Викентьевна! Слушайте сюда. Прокрутит – да, но без звука. Она со звуком записи не просматривает. У неё свой звук.
Зоя. Песня Года?
Еремей (ухмыляется). Ну.
Зоя. А теперь давай сначала, подробно и внимательно.
Еремей. Вы мне сложное такое не давайте. Я тупой. А эти бумажки мне отдайте. (Забирает листочки, на которых писал, кладёт под папку. )Я их сожгу потом. В укромном месте.
Зоя. Ты же сам только что написал, что везде камеры.
Еремей. Тише вы!
Зоя (шёпотом). Неужели есть укромные места?
Еремей. Почему в доме? У нас пятнадцать соток территория. Кстати, я третью задачу вашу на синусы-косинусы смогу решить. Этот дед, академик, меня натаскал.
Зоя. Пожалуйста, реши вторую задачу. Мне надо уровень твой понять.
Еремей. Отл. Вы не вертитесь главное, сидите и делаете вид, что мне объясняете.
Зоя. Поняла.
Еремей (суёт листок, жестикулирует). А вот тут …
Зоя. Что тут?
Еремей. Вы МГУ окончили?
Зоя. Да.
Еремей. Мама сказала, вы работаете учёным.
Зоя. Да. Держат пока. На четверть ставки.
Еремей. А почему на четверть?
Зоя. Весь институт так работает, два дня в неделю.
Еремей. Это разве работа -- два дня в неделю. Это же выходные – два дня.
Зоя. Долго объяснять. Хотели закрыть, но…
Еремей. Почему не закрыли?
Зоя. Время сейчас такое. Сегодня хотят закрыть, завтра не хотят закрыть. Видимость делают, что наука есть.
Еремей. Вы поэтому пьёте?
Зоя. Я не пью.
Еремей. Мама сказала выпиваете. Да и по вам заметно: нос красный.
Зоя. Выпиваю.
Еремей. А говорите -- не пьёте.
Зоя. Не пью.
Еремей. У вас совсем денег нет, я знаю.
Зоя. Да.
Еремей. Конечно: кто вас репером наймёт. У вас вид непрезентабельный.
Зоя. У меня были ученики, рекомендации есть. На мехмат девочка поступила…
Еремей. Девочка?!
Зоя. Да. И что? Я тоже мехмат закончила.
Еремей. Мама хочет на физфак. Мама сказала с мехмата люди не годные, окно с дверью путают.
Зоя. Бывает и так.
Еремей (ревниво, с надеждой). Сейчас у вас нет учеников?
Зоя. Сейчас нет. Лето же скоро.
Еремей. И чего?
Зоя. А ничего. Дети -- идиоты. До осени всё забудут. Надо людям так: выучил и сдал, выучил и сдал.
Еремей. Значит я идиот. Я тоже всё забываю.
Зоя. Значит, да.
Еремей. Мама просила передать. Мы вам пока платить не будем.
Зоя (очень расстроена). Хорошо.
Еремей. Вы сами виноваты. У вас долги по ЖКХ, мама оплатит ваши долги. Вам мама не хочет платить, потому что вы деньги пропивать станете.
Зоя. Откуда мама узнала о ЖКХ?
Еремей. Это не мама. Это я вас по поисковику пробил. Должники все висят на сайте. Вы вообще злостная. У вас там одних пенни набежало на целый миллион.
Зоя. Миллион – это не разговор. Конкретно сколько пенни?
Еремей. А вы не знаете?
Зоя. Я их письма счастья выкидываю не читая.
Еремей. Тридцать тысяч девятьсот одиннадцать рублей. Двадцать шесть копеек.
Зоя. Сразу запомнил или несколько раз смотрел?
Еремей. Сразу.
Зоя. Это хорошо, это очень хорошо.
Еремей. Если вы голодаете…
Зоя. Голодаю?
Еремей. Ну да. У вас же дома даже электричества нет.
Зоя. Вчера вдруг дали!
Еремей. Это мама оплатила. Так что кофе, там, чай, творожок – у нас целый холодильник, не стесняйтесь. Мы с Василь Макарычем закупаемся. Он у нас типа управляющего. Если что, вы к нему обращайтесь.
Зоя. Не-ет.
Еремей. Идите поешьте нормально. Дообъясняете на кухне. У нас же математика, потом физика?
Зоя. Наталия Дмитриевна просила всё-таки химию ещё посмотреть.
Еремей. Как вы могли просрочить ЖКХ? Вы же с субсидии сразу слетели! По субсидии вообще копейки! И теперь такие переплаты. Пьянству – бой! Вы не пейте, а то квартиру вообще отнимут.
Зоя. Думаешь, отнимут единственное жильё?
Еремей. Лучше не рисковать.
Зоя. Хорошо. Давай всё-таки заниматься. Значит, тригонометрия…
Еремей. В конце июня мама меня повезёт к академику, знания проверять.
Зоя. В конце июня?
Еремей. Она меня к нему возит на проверку и сразу реперов увольняет.
Зоя. Кого?
Еремей. Ну реперов, учителей.
Зоя. Аааа.
Еремей. Это из тех, в кого я шокером не тыкнул. С придурочными реперами я сам разбираюсь.
Зоя. То есть, месяц у нас с тобой в запасе, даже больше?
Еремей. Если дед скажет норм, годно, то мама договориться с вами на июль. А на август она вас хочет гувернёром ко мне оформить. Договор, всё как надо.
Зоя. Договор – это ж налоги платить.
Еремей. Заплатите. Мама по-другому не может.
Зоя. Почему?
Еремей. А вдруг вы в налоговую стукнете?
Зоя. Я? Так я же налоги должна платить, не Наталия.
Еремей. Налоговики – это падаль. Поэтому официально всё. Да вы не расстраиваетесь. У вас ещё много останется. В августе вы будете со мной жить. Готовлю я себе сам. И вам стану.
Зоя. А мама отдыхать в августе поедет?
Еремей. Нет. Мама ляжет в больницу.
Зоя. Наташа больна?
Еремей. Почти. Беременна. Хочет в больнице отдохнуть, в профилактории.
Зоя. Аааа…
Еремей. В общем, я вам всё доложил. Давайте ударно репствуйте, чтобы я академу всё ответил. Я знаете, если честно, когда узнал, что тут в четырёх стенах проведу всё лето….
Слышна трель соловья. Еремей замолкает, поднимает палец вверх.
О-о! Слышите! Как меня эти твари задрали. Хуже Макарыча. Твари эти пожёстче будут.
Зоя. Кто?
Еремей. Да пернатые эти друзья. Щебечут, поют.
Зоя. Это у них сезонное.
Еремей. Я их всех убить готов. Но мама стрелять запрещает. Да они неприметные такие, скрываются за листвой. Это надо коршунов или кочетов, и то не факт.
Зоя. Змеи.
Еремей. Точняк. Это змей надо. Змеи птиц едят.
Зоя пожимает плечами.
Приуныл, короче, и сразу бабку-репера этим шокером прижёг (Достаёт из стакана шокер). Так вот: тык-тык.
Еремей тыкает в Зою – шокер трещит, Зоя не обращает внимания.
Еремей. Вы не боитесь?
Зоя. Да нет.
Еремей. Все боятся.
Зоя. Понимаешь, мальчик. Жизнь такая, что каждый день надеешься, что до завтрашнего не доживёшь.
Еремей. Ну это вы зря.
Зоя. Мне сорок четыре. Я одинока. Мама в прошлом году умерла. Папа жив, но я не с ним. У него там приличная семья, внуки, он не хочет, меня его внуки видели.
Еремей. Да нормальный у вас вид.
Зоя. Ты так считаешь?
Еремей. Ну для репера конечно, не для нормального чела, замороченный такой вид. Да всё у вас нормально. Вам же не семьдесят, сорок четыре.
Зоя. А ты знаешь, что твоя бабушка в сорок два умерла?
Еремей. Знаю конечно. Но у неё рак был. Мама говорит, бабушка очень мучилась.
Зоя. Очень.
Еремей. Но у вас же нет рака?
Зоя. У меня рак в душе. У меня опухоль в душе. Это самое страшное, Еремей.
Еремей. Не скулите. Мама говорит: нельзя скулить.
Зоя. Решай.
Еремей (открывает учебник). Где?
Зоя показывает, Еремей пишет.
Та репетиторша в полицию заяву. Она там какой-то крутой заслуженный типа репер, а её тут задрали… А вас увидел, и понял: вы хорошая. С мамой моей дружили. Мама с дураками дружить не станет.
4
Комната Зо. Книжные полки. Наташа в кресле, листает книгу, бросает книгу на пол, откидывается на спинку кресла, качается.
Наташа. Не пойму, Зо, почему я с тобой дружу. Я с такими дураками никогда не дружила. Ну что ты радуешься как дура?
Зо. Ничего.
Наташа. Даже не думай. Шаронов тебя бросит.
Зо. Я и не думаю. На то он и Шаронов.
Наташа. И Бондаренко снова со мной.
Зо. На то он и Бондаренко. Он мне и не нравился, ты же знаешь.
Наташа. И вообще Лахно, почему ты не вступаешь в комсомол?
Зо. А зачем?
Наташа. Все вступают.
Зо. А я не вступаю.
Наташа. Ясненько. Тебя твой папочка пропихнёт в МГУ и так.
Зо. Наташа! До университета ещё два года! Тебя сейчас геометрию устную надо сдать, а ты -- комсомол, комсомол…
Наташа. А как же. Приехала в райком. Ну ты знаешь, я взносы отвожу. У бэшек – тридцать восемь копеек, а в нашем классе – тридцать две. Мне вопросы – почему не все в комсомоле. Я отвечаю: кто-то бюро не прошёл, устав пока никак не осилит, кто-то двоечники. Не пойдут в десятый. Хулиганы. А они: в «А» хулиганы – не верим. И раз – список нашего класса достают. И в том числе твою фамилию называют.
Зо. Папа говорит, страна рушится. Скоро не будет комсомола.
Наташа. Папа говорит, мама говорит. У тебя свой ум есть? А мне нагоняй в райкоме! Я же только взносы собираю. Только взносы! И в радиорубке передачи веду, интервью. А комсорг не я. А почему не я?
Зо. Наташ! Ты не езди больше в райком, не суетись. Папа сказал, точно всё разрушится.
Наташа. Да кто такой твой папа? Денег вам и то не каждый месяц даёт.
Зо. Он меня в музеи водит, на лекции, конференции! Папа у меня отличный. Очень хороший.
Наташа. Отличный. Но откуда ему знать, что будет?
Зо. Он же учёный.
Наташа. Учёный, учёный. Власть ещё никто просто так не отдавал. Власть -- это я тебе без всяких учений скажу -- менять нельзя.
Зо. Скоро всё поменяется. И не спросят власть.
Наташа. Тогда каюк нам всем.
Зо. Наоборот! Гласность, перестройка, демократизация всех сфер общества…
Наташа. Госприёмка ещё скажи…
Зо. Госприёмка тут не при чём, просто плановая экономика…
Наташа. Ты что дурра, Зо? Причём тут экономика? Какая разница, какая экономика… плановая - не плановая…
Зо. Будут развиваться люди, будут воплощать в жизнь…
Наташа. Запомни Зо, слушай умных людей, то есть меня.
Зо. Ну-ну, запоминаю.
Наташа. Я гость или не гость? Слушай и не перебивай!
Зо. Гость, гость.
Наташа (останавливает кресло, на повышенных тонах). Так и слушай, раз я гость. Власть нельзя менять. Власть сначала ворует, а потом для народа делает. Эти наворовали, а новые придут пока воровать будут, нам только хуже. И никакая госприёмка…
Зо. При чём тут госприёмка Я не говорила….
Наташа. Ты не говорила. Я тебе говорю. Все эти демократизации только уши вашей вонючей интеллигенции засрать. Вы там стёклышками своими поблёскиваете, перемен ждёте, всё съезды- внеочередные -партконференции, а в магазинах жрачки всё меньше и меньше. Но вам интеллигентам это – пшик, фиг. А у нас, если бы не мать, я не знаю как бы мы сейчас жили. Итак сижу целый день голодная, вечером мама с сумками – время вечерней жрачки.
Зо. Всё, Наташ, давай заниматься. Два дня до экзамена.
Наташа. А вы, доценты с кандидатами. Всё болтаете и болтаете, болтаете и болтаете!
Зо. Но все обсуждают, выборы же…
Наташа. Выборы, чтобы тебя обворовать. А у меня учителя спрашивают, где я такие туфли достала.
Зо. Наташа! Ты мне уши «не засирай», выражаясь твоим же языком. Ты мне скажи: за год надо было всего тридцать билетов запомнить. Почему ты не знаешь ни одного?
Наташа. «Всего» -- сказанула. Всего.
Зо. Сиди себе и учи теоремы по одной в неделю хотя бы…
Наташа. Хотя бы.
Зо. Предлагаю решать задачи. А теорему не доказывать, только формулировки. Этого на «три» будет достаточно…
Наташа. Формулировки, всё у вас пархатых формулировки… Мне «четыре» нужно!
Зо. Ну знаешь. Почему ты весь год обещала и ничего, ничегошеньки не учила?
Наташа. А почему ты весь год обещала, а так в комсомол и не вступила?
Зо. Так мы к консенсусу не придём. Три я тебе обещаю, зная твои способности, память. Но «четыре» -- извини.
Наташа. И ни балла меньше! Из четырёх восьмых один девятый делают. С тройкой меня к девятому близко не подпустят, не смотря на весь мой комсомол!
5
Еремей. И получила «четыре»?
Зоя. Представь себе, да.
Еремей. А вы конечно – «пять»?
Зоя. Нет, и я «четыре».
Еремей. Вы? Четыре? Странно.
Зоя. В билете третьим пунктом – задача на усмотрение педагога. Математичка специально с подвохом задачу подготовила. Отомстила математичка.
Еремей. За что?
Зоя. За то, что умнее её.
Еремей. У нас в школе самого умного тоже училка подтравливает.
Зоя. Странно. Сейчас хороший ученик на вес золота.
Еремей. Ей по фиг. У неё высшая категория и так.
Зоя. Но всё равно лишний олимпиадник не помешает.
Еремей. У нас полкласса победители олимпиад, ещё по шахматам чемпионы. Одним меньше -- одним больше. Она евреев недолюбливает. А он такой весь из себя.
Зоя. А ты в шахматы играешь?
Еремей. Немножко. Редко.
Зоя. Почему.
Еремей. Проигрывать не люблю.
Зоя. Но игра-то нравится?
Еремей. Да уж тут всё понравится. Взаперти на пятнадцати сотках. Хоть соловьи эти по утрам петь перестали.
Зоя. Тащи шахматы.
Еремей снимает со стола сукно.
Гениально! Фигурки?
Еремей выдвигает ящик стола.
Зоя. Инкрустированные? Улёт!
Расставляют, играют.
Как там мои долги по квартплате?
Еремей. Мама просила передать: перечисляет вам на карточку.
Зоя. Но у меня нет карточки.
Еремей. Я всё сделал.
Зоя. Как -- ты?
Еремей. Пин-код я вам скажу.
Зоя. Ваша карточка для меня?! Чтобы меня контролировать?
Еремей. Не волнуйтесь. Всё нормально. Карточка открыта. Завтра вам её выдам. Ваш ход.
Зоя. А нельзя ли сегодня?
Еремей. Мама сказала: завтра.
Зоя. А ты дай сегодня.
Еремей. Не могу.
Зоя. Я тебя прошу.
Еремей. Нет. Я маму не могу ослушаться. У вас безвыходная ситуация.
Зоя. Да? А шах тебе.
Еремей. Я не спрашиваю, какая у вас ситуация.
Зоя. Мат. Отдай карточку, и всё.
Еремей. Идёт. Отдам, но с условием. Вы мне про маму в детстве расскажете.
Зоя (замирает с фигурой в руках). Но твоя мама должна сама о себе тебе...
Еремей. Она не рассказывает.
Зоя. Папу спроси. Мама у тебя никогда не была разговорчивой.
Еремей. Папа, папа. Спрашивал папу!
Зоя. И что?
Еремей. Не знает ничего папа! Ни-че-го!
Зоя. А вообще: где папа?
Еремей. Живёт. Недалеко. В элитной новостройке с поземным паркингом и закрытой территорией.
Зоя. А-ааа.
Еремей. Он – в клетке. Я – в клетке. Макарыч в клетке у шлагбаума. Мы все в клетках. Папа в квартире вроде как её сторожит. У меня уже тоже квартира есть. Даже у неродившейся сестры и то уже есть квартира. Сидим в этих клетках и сторожим их.
Зоя всё ещё с фигурой в руках.
Когда я был меньше, папа всё для меня делал. Водил и в бассейн, и на дзюдо, и уроки проверял. И обед готовил. Папа же повар.
Зоя. Вот проблемы-то.
Еремей. Расскажите мне о маме, а?
6
На письменном столе Зо – бутылка. В кресле качается Зо. Наташа за письменным столом.
Наташа. Зо!
Зо. Что?
Наташа. Скажи: может такое быть, что я пять лет училась, а ни одного преподавателя не помню.
Зо. В наше время может быть всё что угодно.
Наташа. Но всё равно. Реальна ли такая ситуация?
Зо. Если честно…
Наташа. Да. Ты можешь хоть рас сказать мне правду в глаза?
Зо. Ты не помнишь, -- вряд ли, а наоборот – тебя преподаватель не помнит, вполне себе реально. Они ж, преподавакели наши, как и все были не в себе. Помнишь: очереди за хлебом, потом сникерсы, спирт «Рояль», бананы вдруг появились. Им платили мало, инфляция, они все тогда на публикации налегали. Там валютой платили. Зачёты автоматом так и шпарили. Но это у нас в МГУ, а у тебя в «плешке»– не знаю…
Наташа. Фууу. Аж от сердца отлегло. Блин! Три с половиной тысячи долларов диплом. И никаких проблем.
Зо. Никаких проблем, кроме денег.
Наташа. Ну я ж не сижу как ты в вонючем чахлом НИИ. Я ж работаю.
Зо. Неужели на автозапчастях такие деньги сделать можно?
Наташа. А ты как думала. Я же главбух!
Зо. Давно с тобой не виделись. Я думала ты всё в своём комке.
Наташа. Щаз.
Зо. Мне, если честно…
Наташа. Вот честно это правильно, говори честно. Всегда честно. Смотрю: посмелее стала.
Зо. Ну да. Так вот. Мне не нравился твой этот коммерческий отдел. Всё-таки это было плохо.
Наташа. Опыт, Лахно. Зато опыт. Ты-то думаешь, что люди – они люди, да?
Зо. Ну конечно люди.
Наташа. Хомо, что называется, сапиенсы?
Зо. Именно.
Наташа. А вот так не хочешь? Приходит мужик. Вонючий, грязный. Но мужиком от него веет. Понимаешь?
Зоя нервно и неуверенно пожимает плечами.
Да куда тебе понимать-то. Шаронов с тобой не стал, а Бондаренко ты кинула.
Зо (вздыхает). Бондаренко ты отбила у меня. Ещё в школе.
Наташа. Да он и не нужен тебе. Тебе такой не нужен. Ну вот приходит мужик. Ну, само собой, бандюган. Заходит весь такой грязный в кабину. И командует: «То неси, сё неси!» Вплоть до трусов, понимаешь?
Зо (с любопытством, смотрит не отрываясь на подругу). Понимаю.
Наташа. И я несу все эти шмотки. Блин! Как эти тряпки мне тогда надоели. Кожаные куртки и китайское перо до сих пор сняться. И вот выходит из кабинки бог.
Зо. Как так.
Наташа. Как бы Джордж Майкл, нет, на самом деле Джордж Майкл. Иногда Виктор Цой. Упакованный мужик. Старую одежду скинул. И стал мачо. Понимаешь? Как Царевна-Лягушка. Шкуру скинул. Лягуш. Я эту сказку обожала. Книгу в библиотеку не вернула. До сих пор перечитываю.
Зо. Понятно.
Наташа. А ты носом-то не вороти, не вороти. Тебя-то, Зо, папа с мамочкой кормят. А меня кормить некому. Отцу гроши в бассейне. Ещё бухает он. Мама -- царство ей небесное. Сестра из квартиры выживает. Хорошо хоть мамина подруга на работу к себе взяла. Всё-таки у мамы связи были всегда. Всегда были связи. Господи! Как хорошо! Как замечательно, что мамина подруга меня кинула, не смогла проплатить обучение.
Зо. Ну и предметы ты не тянула. Некоторые.
Наташа. Да. Хорошо, что не тянула. Просто класс, что не тянула. Вы, дураки, пашете пять лет…
Зо. Шесть и аспирантура.
Наташа. Во! А сейчас такая жизнь. Другая жизнь. Всё решается просто. Диплом – купил. Права купил.
Зо. Но ты понимаешь, что это плохо?
Наташа. Плохо жить как ты. Даже стыдно. На дворе столько возможностей.
Зо. Именно, что на дворе.
Наташа. На самом деле твои звёзды никому не нужны.
Зо. Я не звёздами занимаюсь.
Наташа. Ша! Только не грузи меня.
Зо. Количество рано или поздно перейдёт в качество. Закон диалектики.
Наташа. Закон сейчас один. Работай и добьёшься всего.
Зо. Ты посмотри вокруг – это же дантовы круги.
Наташа. Да какие круги. Не пей больше, Зо. На тебя «Наполеон» плохо влияет.
Зо. Ща, последнюю. Привыкла. На кафедре пили, в институте спирт. Выпьешь и не так противно телевизор смотреть.
Наташа. Ну не скули. Не скули. А пить не пей.
Зо. Как не пить. Тоска.
Наташа. От безделья всегда тоска. Надо дело делать, как говорил кто-то по телевизору.
Зо. Так плохо, Наташ, ты бы знала как мне плохо. Тему закрыли, моего руководителя сокращают.
Наташа. А тебя?
Зоя. Меня – нет. Я молодой специалист.
Наташа. Нашла из-за чего страдать.
Зо. Жалко тему закроют.
Наташа. Кому нужны ваши темы. Сидишь там, пропадаешь за три копейки. Ой. Может ты влюбилась в своё руководителя.
Зо. Влюбилась бы, с ним заодно сократилась. Просто неудобно понимаешь. Его сокращают. А он всю жизнь науке отдал.
Наташа. Да кому нужна эта наука. Кому, скажи?!
Зо. Наука всем нужна. У нас все знакомые уже эмигрировали.
Наташа. Шаронов на самом деле кинул тебя или в вялотекущем?
Зо. В вялотекущем.
Наташа. А конкретно?
Зо. Ну в планетарий до закрытия ходили. Теперь в музей политехнический. А куда ещё-то.
Наташа. Дура. В дельфинарий надо ходить! Во где класс!
7
И опять шахматы.
Еремей. Да, ладно. Я пошутил. Я просто шутил. Да вот, вот. Возьмите вашу банковскую карту, и пин-код. Но учтите напьётесь -- сразу маме позвоню.
Зоя. Нет, Еремушка. Я не пью. У меня долги. Должна я.
Еремей. Кому?
Зоя. У соседей в долг брала. У кого стольник, у кого пятихатку, у кого косарь.
Еремей. Лол!
Зоя. Мне так неудобно. Всему подъезду должна. Появится ученик – хожу долги раздаю. Нет – опять в долг прошу. Стыдно. Стыдно за свой вид. Стыдно им в глаза смотреть. Это страшно, когда всем должен. Это так страшно. Там женщина одна…
Еремей. Там -- это где?
Зоя. Кредит взяла.
Еремей. И не отдала.
Зоя. Она для сына брала. Для сына. Какое счастье, что у меня нет детей! Какое это счастье!
Еремей. А всё-таки мне интересно, какая была мама, когда вы с ней дружили.
Зоя. Такая же, как сейчас.
Еремей. Она скрывает что-то. Но не хотите не говорите.
Зоя. Не хочу.
Еремей. Я же слышал. Она с вас слово взяла, не говорить о прошлом.
Зоя. Взяла. А ты подслушивал.
Еремей. Ну и? Мама подслушивает, подсматривает, камеры везде. Но я ж недаром в крутых школах.
Зоя. Глушилки ставишь…
Еремей. Мастерю по ходу. Она ещё в моих вещах копается.
Зоя. Да. Наташа такая. Всё под контролем.
Еремей. Мне в чедьмом классе девочка записку написала. Ну там, ты мне нравишься и всё такое. «Ответь мне о том, что ты об этом думаешь». Я эту записку не уничтожил, я ж не знал тогда, что мама шмон навести может. А она прочитала, ии… (Всхлипывает.)
Зоя. Ну что ты. Ну разве можно хныкать. Сам говорил не скулить, а сам…
Еремей. Я скулю. Скулю я… Мама запретила мне с девочками, понимаете, запретила. Она там осталась в старом классе, я её в соцсети нашёл, написал, так она меня заблокировала…
Зоя. Ну это классика. «Республику Шкид» читал?
Еремей. Не-ет.
Зоя. Там похожая ситуация. Знаешь, что… А что ты вообще любишь читать?
Еремей. Стихи.
Зоя. Стихи???
Еремей (морщится). Ещё по программе краткие содержание. Мне ж ЕГЭ по литре не сдавать…
Зоя. И чьи стихи?
Еремей. Вы не знаете. Это современные поэты. Там с матом много, вы не знаете.
Зоя. Я в твоём возрасте тоже мало читала. И поэзию любила, и, представь, писала стихи. (Кладёт фигуру.)
Еремей мнётся, краснеет, бледнеет, встаёт, шатается, кладёт фигуру.
Еремей. Я тоже пишу.
Зоя. Стихи?
Еремей. Да. Рэп.
Зоя. Рэп?
Еремей. Да.
Зоя. Ну прочти.
Еремей. Только вы не смейтесь. А то мамин гендиректор смеяться стал и аплодировать.
Зоя. А мама?
Еремей. А мама что? Раз генеральному нравится… Вы знаете… Этот генеральный клёвый мужик. На все праздники ко мне с детства приходит, такие подарки мне дарит, всегда по делу. И книжки со стихами. Я поэтому и пишу этот рэп, генеральный всегда спрашивает, просит прочесть. Я как собачка у мамы, как Каштанка или Белый пудель.
Зоя. Про Каштанку тоже краткое содержание прочитал?
Еремей. Нет. У меня репер был по чтению в тот далёкий год.
Читает
В тот далёкий год, в тот далёкий год
Были мы одно: Ерёма и народ.
Народ мне про Фому – я им про Ерёму
Убегу я на фиг из родного дому.
Ну это не рэп ещё, это просто песня.
Зоя. А рэп?
Еремей.
Наша комната похожа на клетку.
Твоя, моя, столовая, гостиная.
Я нацеплю рабочую беретку
Пойду схожу в рощу осиновую.
Там состругаю осиновый кол.
И буду орать вот так:
Вол! Вол!
И меж рёбер, меж лопаток костлявых
Вобью я кол всем, кто курит «Яву»
Всем, кто дымит
Насваем расслабляется
Спайс не штырит
Вейпами козыряется.
Всем кто обидел меня когда-то
Всем пропидосам, так это называется,
Всем, кто дрессирует по матемке и физике
Химии и обществознанию
Живите, сопли, в изгнании.
Зоя. Ну ясно.
Еремей. На этом месте все приунывают. И тут наступает «вдруг». Смотрите, что сейчас будет.
Я ненавижу учёбу, ненавижу я школу
Я хочу на волю
В рощу совковую.
Там где был славен человек труда
Где женщина с веслом сказала бы мне «да»
Да!
Да!
Да!
Я твоя!
Я с тобой буду всегда.
Да не зря. Занимался я с репером по истории
Маркс и Ленин --
Не пятна в истории
Пятна в истории - Горбачёв и Хрущёв.
Гегель наше всё
И Фихте, и бочка,
В которой жил матрос Диоген
А может быть его звали Дермидонт
Соколиный глаз
Осиновый кол…
Еремей глотает воздух, вытирает пот, садится, расставляет фигуры.
Ну как?
Зоя. Хорошо.
Еремей. Честно?
Зоя. Ну если честно, вторичность наблюдается, штампы, но настроение есть.
Еремей. А что за вторичность?
Зоя. Ну где-то от Добронравова, где-то и Бэ-Гэ, проскальзывает.
Еремей. А кто это?
Зоя. Ты слышал. Наверняка слышал, просто фамилии не знаешь.
Еремей. В общем плохо, да?
Зоя. А что: на самом деле был у тебя такой репетитор по истории?
Еремей. Был. Он и сейчас есть.
Зоя. Странно. И мамин этот учредитель…
Еремей. Генеральный.
Зоя. Он спокойно реагирует?
Еремей. Он в восторге от этого рэпа. Он его всему концерну сказал выучить. Они на корпоративе разучили. Видео на ю-тюбе есть. Показать?
Зоя. Ни в коем случае! Маркс там, Диоген. А говоришь, не читаешь.
Еремей. Это всё по учебникам. У меня же историк старорежимный. Ему лет сто. Шамкает, беззубый, но голова светлая. Мама только старорежимных уважает.
Зоя. Всё равно ты как-то не в струе. Протест у тебя против капитализма. Ты это чувствуешь?
Еремей. Так рэп и есть протест.
Зоя. И как у тебя этот текст… Сразу написался?
Еремей. Он длиннее в три раза был, я убрал кое-что. Этот дед, историк, сказал мне, что я – говно и мама моя – говно. Я расстроился и вдруг рэп написался. Это был мой первый рэп, поэтому он такой нескладный.
Зоя. И мама не выгнала его?
Еремей. Кого?
Зоя. Ну деда старорежимного, репетитора.
Еремей. Она же со звуком не просматривает наблюдение. А у Макарыча звука нет, только картинка. А я этого дедушку палить не стал. Он реал умён. Я таких не встречал больше.
Зоя. Удивительно. Удивительный репетитор!
Еремей. У него главное изучать историю, чтобы учиться на ошибках прошлого. Акцент на неудачи и фальсификации. У вас такая методика есть?
Зоя. Да уж. Типичные ошибки – и мой конёк.
8
Зо. Наташа, ты?!
Наташа. Похудела, да?
Зо. Красотка.
Наташа. Слушай, я по делу. А, нет. Вот тут (Торопится, быстро достаёт из пакета). Корзиночки, чай хороший, а не требуха… Ведь у тебя требуха? Вот печенье датское в жестянке. Вкусно-ое -- жуть. Пробовала?
Зо счастливо кивает.
(Удивлённо.) Пробовала?
Зо отрицательно мотает головой.
Вот баранки…
Зо. Баранки! Они ещё продаются?
Наташа. Чё ж им не продаваться? Прибыльное дело эта пищевая промышленность. Прибыльнее только ресурсы.
Зо. Какие ресурсы?
Наташа. Дары земной коры. Полезные ископаемые. А вот кора мозга тебе, смотрю, не помогла? Мать где?
Зо. В больнице.
Наташа. А. Ну и отлично. То есть ничего страшного, хотела я спросить?
Зо. Ну матку вырезают. Матка в узлах. Это из-за работы, из-за химии. Из-за химических паров. Она же платы травила…
Наташа (перебивает). Ну женщины без матки молодеют. Короче, я гость или не гость?
Зо бегает, суетится, приносит чашки на подносе.
Наташа (разваливается в кресле). Чё не качается?
Зо. Немножко шатается.
Наташа. Починить надо.
Зо. Надо.
Наташа. Вот и у меня насчёт матки просьба.
Зо. Какая?
Наташа. Сначала. Прежде матки вот что. У меня сегодня важная встреча. Я тебя хочу попросить… Или у тебя дела?
Зо (дальше несколько реплик бормочет шёпотом). Нет, нету дел.
Наташа. Шаронов бросил окончательно?
Зо. Сегодня месяц как.
Наташа. Ну и отлично, то есть я хотела сказать ни хера себе, кобелина. У меня к тебе, Зо, очень важная просьба. (Захлёбывается в словах, торопится.) Очень нужная твоя помощь.
Зо. Какая?
Наташа. Я иду на встречу. До утра.
Зо. Хорошо.
Наташа. Да что хорошо-то? Что хорошо? Тебе задание. Каждый час в течение всей ночи ты мне должна посылать на пейджер сообщения.
Зо. Какие?
Наташа. Всё равно, какие. Ну там … Я вас любил, любовь ещё не может. Всё равно, что, поняла? Главное, каждый час. Ну что ты лопочешь?
Зо. Я? Ничего.
Наташа. Бормочешь, бормочешь… Лопочешь, лопочешь.
Зо (перестаёт шептать и бормотать).Ты знаешь, Наташ (Грызёт баранку). Как мама в больницу легла, я начала сама с собой разговаривать. Иногда мне кажется, что я – это дырка от бублика.
Наташа. Ой, блин! Не скули. Шаронов кобелина. Да они все кобели. (Раздражённо.)Ты поняла, о чём я тебя попросила?
Зо. Всё поняла. Каждый час или чаще буду посылать сигналы… Знаешь, есть такая песня…
Наташа. Мне не до песен, Лахно. Сегодня моя судьба решится. И ещё вот что. Ты с матерью порошки какие-то готовишь?
Зо (неуверенно). Д-ддааа. А ты откуда знаешь?
Наташа. Да уж знаю. Сорока на хвосте принесла. И правда у тебя есть порошки эти… сэ… сэ…
Зо (испуганно). Спорынья?
Наташа. Вот. Это! Это же стопроцентное средство?
Зо. Ну, абортивное оно, да.
Наташа. Есть?
Зо (с угрозой). Ну есть, и что?
Наташа. Продай. Я слышала, вы с матерью по двадцать долларов их продаёте?
Зо. Д-да.
Наташа. Продай. И расскажи как принимать.
Зоя бросает на стол коробочку. Она больше не Зо. Она такая же, как в начале, когда просила Бурцеву «Дай пройти!»
Наташа (хищно хватает коробочку). Как принимать?
Зоя. Шлюха!
Наташа. Зоя! У меня мало времени. Меня берут на хорошее место.
Зоя. Твой торговый дом -- плохое место?
Наташа. Торговый дом – не мой. Я всего лишь бухгалтер. Но меня берут в лучшее место. В денежное.
Зоя. Торговый дом -- не денежное?
Наташа. Слушай, Зой, да пойми ты! Ты живёшь одна. А я с этим торговым домом еле-еле на нулевой цикл наскребла.
Зоя (смягчается). В новостройку всё-таки решила?
Наташа. Да. В новостройку. В элитную конечно. Там паркинг, фитнес -- все дела… но ты мне зубы не заговаривай. Давай, делись опытом.
Зоя (с надеждой). Ты его любишь?
Наташа. Если бы. Мне переспать с генеральным надо. Тогда может быть возьмёт, примет на работу.
Зоя. Как это банально. Как это банально.
Наташа. Да уж куда банальнее. Он меня в ресторан пригласил. Да не лопочи ты. Банально! Знаю без тебя, что банально! Понимаешь: это криминал. Вдруг пойдёт что не так, групповуха, а потом меня прирежут. Там этническая группировка. Поэтому, пожалуйста, хоть я и шлюха, и сука, на пейджер звони. Каждый час. Нет! Каждые полчаса!
Зоя. Наташа! Не ходи с ним в ресторан. Не ходи. Заклинаю тебя, не ходи.
Наташа. Не скули. Пробиться к деньгам нереально. А он приятный мужчина. Молодой. Учредитель – его отец. Видишь, как сына пристроил. Ну не смотри ты так. Как ещё пробиться?
Зоя. Ты же говорила: все возможности. Ты же говорила: работай и всё получится.
Наташа. Но мне надоело вкалывать. Надоело. Ты там сидишь, звёзды считаешь.
Зоя. Нет. Я теперь кристаллы ращу.
Наташа. Во! Скоро тридцатник, всё фигнёй страдаешь. А я пахала с семнадцати лет. Без отрыва от производства.
Зоя. Ты не пахала, а торговала.
Наташа. Я и говорю пахала.
Зоя. Пахать – это землю пахать. Как граф Лев Толстой.
Наташа. Ой-ой! Да пойми ты. Пашню, если тебе так понятнее, давно поделили. И желательно быть поближе к природным материалам. (Заискивающе.) Ну, Зо! А?
Зоя. Вот твой конец и настал.
Наташа. Ты ж у нас великий математик, всё просчитываешь. Просчитала конец?
Зоя. Тупица. Чтоб ты…Ты плохо кончишь, Бурцева!
Наташа. Это ты плохо кончишь, Лахно!
Зоя. Посмотрим.
Наташа. Посмотрим.
9
В гостиной – разноцветный свет. Зоя и Еремей меряют плюшевые комбинезоны в виде зверей.
Еремей. Ну вааще. Значит вы и аниматором работали?
Зоя (уже в костюме). Да каким... Ходишь себе и ходишь в этой дуре, листовки раздаёшь, фотографируешься. Если холодно, всегда выпить можно, и – тепло, сразу по телу тепло.
Еремей. Прикольно.
По телу тепло, тепло по телу.
Я не хотел, ты не хотела.
Зоя. Прикольно.
Еремей. А костюмы – ваши?
Зоя. А костюмы я крала.
Еремей. А-ааа: (Игриво грозит пальцем.) вы – фетишистка.
Зоя. Мне вдруг почудилось, показалось померещилось… Мама моя обрадуется, если я так по дому буду, вроде как зверь из леса... Мама долго угасала. Сердце-то нормально.
Еремей. Вот мне сегодня шестнадцать. И знаете…
Зоя. Не знаю…
Еремей. Завтра экзамен.
Зоя. Переэкзаменовка!
Еремей. Мне кажется, что я горы сверну. Кажется, что лета и не было и тюрьмы этой на пятнадцати сотках не было. Что мы с вами за один день все темы мы прошли, и всё так просто.
Зоя. Ну это ты загнул. За один день только твоя мама могла подготовиться… Но где-то и верно. Любое знание просто, главное дойти.
Кружатся, взявшись за руки.
Еремей. И вот скажите Зоя, можно я вас буду так называть.
Зоя. Называй меня Зо.
Еремей. Зо… Это что-то типа Ка. Вы слышите меня, бандерлоги?
Замирает, говорит.
Щебет птиц.
Воля. Эта воля.
Три месяца прожить
На поле раздолье
И пусть эти сотки за трёхметровым забором
Три месяца прожить, жить
На воле в загоне.
Зоя. Прекрасно. На воле в загоне. Прекрасно.
Еремей. Это не всё. Дальше так.
Я хочу сдать физику и всех покорить
Я хочу утеерть нос этим белокожим
Я хочу доказать, что я не дерьмо
Я многого не знаю. Знаю что положено.
И пусть не думают задравшие носы
Умники и умницы профессорские
Еремей Бурцев не просто топчет землю
Он не хочет больше быть посмешищем.
Ну?
Зоя. Ну... Что-то такое… веет прериями…
Еремей. А дальше так.
Ну и что, что моя мама сидит на трубе… Нет, не так… Вот как:
Мама сидит на трубе
Свесив ножки как А и Б.
Нефть льётся золотым ключом
Сердце бьётся
Я ни о чём
Ни о чём не хочу говорить.
Хочется воздуха
Хочется пить.
Каждая новая долларов пачка
Это на будущее заначка
На всякий случай
На чёрный день
Кто-то не может взять бюллетень
Этот кто-то горбатится даже больной
Чтобы было что есть детям с женой
Этот кто-то работает в поте лица
Зимой и летом
И так без конца.
Каждая новая долларов пачка
Убивает кого-то
Новая -- не моя! – неудача.
Нет просвета в чёрно-серой жизни
Нет обета
Нет суки капризней,
Чем моя всем недовольная мать
Боженька бог, ты будешь карать
Каждая новая тысяча – приближает нас
К гиене огненной
С каждым новым рублём
Кто-то не стал королём
Кому-то не хватит денег на хлеб
А всё труба. Дальше будет бред.
Из омаров и рябчиков
Которых всех не сживать
После этого кто-то
Требует учиться на пять
А зачем это мне, если я на коне
Почему это я
Если не врубаюсь ни фига
Почему я должен мучиться
Я хочу целый день лежать
Трахать баб
Боулинг катать
Я хочу… я могу… я буду…
Убегу я навсегда отсюда
Поселюсь я как Хоббит в землянке
Буду кару терпеть с вами, подранки
Буду думать искать настоящую жизнь
Стрелу тоски из сердца мне вынь.
Я хочу иногда умереть так сильно
Мне плевать, что сигналит айфон мобильный
Мне тяжело, мне кажется, что не он, а я
Не хватает ЖКХ полтора рубля…
Мне кажется что не бедняк, а я
Не могу угодить домашним своим…
Зоя. Ну… пошло вообще без рифмы.
Еремей.
Мне кажется, что я идиот
пи в квадрате на два, логарифм,
интеграл и облом.
Матрицей смыслов монеты повисли.
Как они лягут сегодня на стол.
Вероятность моей жизни ноль, ноль, ноль
Да я ноль. Всё труба нефтяная
Она меня кормит, спасибо маме.
Спасибо всем друзьям,
Которых не было и нет
Досвидос, до следующий жизни -- ответ.
Мой безмолвный ответ…
Я один
Мне худо
Мне тошно
Я калоша
Я злой и несчастный
А тот чел прекрасный
Кто честно живёт
Кто на трубу кладёт
Кто живёт как Хоббит в землянке
Я и Зо- подранки, подранки.
Тот кто пашет, гробя себя
Тот вершитель дум
А не я
Не я!
Зоя. Хватит!
Еремей.
Я – Ка,
Я хочу одного -- умереть
Даже репер не даёт мне рэп допеть…
Садится на пол.
В общем, Ленин жив, Цой жив и мне тоже не болеть.
Пауза. Молчание. Еремей встаёт, улыбается.
Зоя. Ну вот… Ну фу… Напугал…
Кружатся, взявшись за руки
Еремей. Ну как?
Зоя. Длинно, нескладно. А что: презирают в школе?
Еремей. Не так как этот столетний дед, не в открытую.
Зоя. Странно. Сейчас перед богатыми все скачут.
Еремей. У нас скачут те, кто задачу осилит. Я ж пришёл вообще не врубался, что к чему.
(Читает, кружась.)
Этих умников
Этих математиков
Этих шизиков
Этих романтиков
Зоя (останавливается, плюхается на диванчик). Да уж какие романтики
Еремей. Это для рифмы. Романтики это, вы правы, никакой. Все в школе мечтают свалить отсюда.
Зоя. Ну понятно. Давай сервировку. Время. Сейчас мама придёт.
Еремей. Хорошо. Тогда пока их нет, вот ещё:
Разве незаконно:
Втекает в трубу нефть
Вытекает беззаконие.
Нефтедоллары нефтеевро
Мама главбух в нефтяном концерне
А вы презираете меня наверное
Но не дождётесь ножа по венам
Да. Каждый готов устроиться потеплее
Да каждый мечтает о счёте
Пока ты бедный ты честнее
Пока ты бедный ты не испачкан в рвоте…
Зоя. Еремей! Уймись! Голова!
Еремей. Что голова?
Зоя. Квадратная!
Еремей. У меня сегодня Днюха! Мне можно! Не только же вам мне мозг выносить!
Время решать
А на Б умножать
Сила притяжения
Архимедов вод
Закон кулона
Пэ-эн переход
Энергия мечется
В закрытой системе
Броуновское движение
Минус по кельвину.
Ну как?
Зоя. Норм. Только, умоляю, заглохни.
Еремей. Задача сто семьдесят три.
Зоя. Не надо! Умоляю не надо!
Еремей (снимает капюшон). Скажи, Зо, честно после трёх месяцев занятий: как вам мои способности ?
Зоя (поднимается, надевает капюшон, очень серьёзно). Не выше среднего.(Поспешно.) Но это очень неплохо.
Кружатся.
Еремей. Советуете в универ идти или в Бауманский?
Зоя. Не советую.
Еремей. Почему?
Кружатся быстрее.
Зоя. Потому.
Еремей. Ну почему?
Зоя. Математик должен видеть пространство вглубь. Он должен его рассекать. А ты ждёшь подобия, копирки, кальки.
Еремей. Правильно дед мне говорил: я-- говно.
Зоя. Пиши стихи. Это твоё.
Еремей (встаёт перед Зоей на колени). Я вам подарю планшет или айфон, нет, лучше ноутбук, оплачу интернет. И мы с вами будем переписываться.
Зоя. Там видно будет.
Еремей. Как вы думаете: мама одна придёт ко мне на день рождения или с отцом?
Зоя. Ну конечно с папой. Она звонила, предупредила.
Еремей. Так вот: с папой или с отцом?
Зоя. А разве это не одно и то же?
Еремей. Иногда мне чудится. Иногда мне чудится, что папа – не мой отец. У меня сны какие-то, у меня стихи какие-то рождаются странные. Вот прочитать, что ночью ко мне пришло?
Зоя (очень серьёзно). Прочитай.
Еремей.
Я не могу вернуться в ту ночь,
Когда всё это приключилось
Произошло
А может быть тогда был день
И солнце взошло.
Входит Наталия. Она на сносях.
Как зарождалась жизнь
Что вы ели и пили
Как целовались
Как друг друга любили.
Зоя. Еремей! Прекрати!
Но Еремей в прострации, в своём мире.
Еремей.
Ты отец мой, отец
Мне кажется, что я тебя совсем не знаю
Ты не рядом.
И папа это знает.
Я люблю папу
Я чувствую, что он не мой.
Я привык
И я с ним как немой.
Я знаю, что я чужой ему
Я чувствую, я иду от мучений ко дну.
Как мне быть
Что это за капец.
Но я не папин сын
Где ты мой отец…
Еремей оборачивается, замечает Наталию.
Еремей. Мама!
Наталия. Что это такое?
Еремей. Зверошмотки.
Наталия. И опять этот твой лепет ни о чём.
Еремей весь сжался.
Зоя (поспешно снимает с себя костюм). Наталия Дмитриевна. Это же замечательно. Такая поэзия.
Наталия. Ладно. Дайте мне сесть. Я устала. Конец августа. Такие пробки.
Еремей. Мама! Ты была рулём? В таком положении и за рулём?
Наталия. Нет. За рулём был твой отец.
Еремей. Папа?
Наталия. Нет. Настоящий отец, про которого ты тут распевал. Он там с Василь Макарычем выпивку обсуждает.
Еремей. Как так?
Наталия. Да ты его знаешь. Он же приходит иногда. Всё твой лепет хвалит.
Еремей. Это мой отец?
Наталия. Не придуривайся. А ты, Лахно, пошла вон! Мы же договорились?
Раскудахтала парню, что у него другой отец.
Зоя. Я ничего не говорила. Я сама ничего не знала…
Еремей. Мама! Зо ничего не говорила! Это я просто рэп, просто предположил.
Зоя. Просто фигура речи.
Наташа. Значит, Зо, значит фигура речи?
Зоя. Я ничего не говорила. Клянусь.
Наталия. Клянётся она. Нет, я всё равно не жалею. Всё-таки летом тяжело с репетиторами, а тут проверенный человек, хоть и пьющий. Я же забыла, Лахно, что ты у нас пьющая и слово не держишь. Я-то думала: ты как раньше – кремень.
Зоя. Наталия Дмитриевна. Но это был рэп. Это образ. Другой мир.
Еремей. Мама! Что ты злишься?! Я рассёк пространство мысли, я ушёл в мир идей и фантазий.
Наталия. Твоя работа.
Зоя. Нет.
Наталия. Твоя-аа работа.
Еремей. Это было как вдохновение.
Наталия. Всё понятно. Господи-господи. Завтра эта чёртова переэкзаменовка, и чтоб больше ноги твоей, Лахно, у меня дома не было.
10
Кресло – развалюхой валяется в углу. Наташа вручает Зое букет.
Наташа. Ну давай рассказывай, Лахно, как твои дела.
Зоя. Я думала, ты никогда больше не придёшь, Бурцева, никогда.
Наташа. Да ну. Ну обозвала ты меня, ну не продала порошки, я даже теперь этому рада.
Зоя (кутается в букет). Мне уже тридцать. Представляешь: тридцать.
Наташа. Скоро будет пятьдесят, Лахно, а всё будет так же.
Зоя. Не пугай меня.
Наташа. Круглая дата (Оглядывается.) А праздника не наблюдается. Тебе кто-нибудь звонит?
Зоя. Бондаренко на Новый год и Восьмое марта.
Наташа. И всё? А вне праздников?
Зоя. Ну ещё он звонит, когда задачку сыну решить не может.
Наташа. Всё ясно. Всегда такой был: и нашим и вашим. Хорошо устроился. А помнишь, Лахно: когда-то весь класс тебя уважал. Да что там: обожал. А мне, ты знаешь, весь класс звонит, да что класс -- вся школа, включая учителей.
Зоя. Ну… у тебя мобильник. А у меня кот провод перегрыз.
Наташа. Сейчас у всех мобильники. Не-ет, тут дело не в мобильнике. Деньги. Вот что значит деньги. Вот что деньги делают.
Зоя. Да. Мне говорили, ты недвижимость скупаешь.
Наташа. И антиквариат.
Зоя. Не надо об антиквариате (Указывает туда, где кресло).
Наташа. Отлично! Я тебе кресло в подарок привезла. Кресло-качалку.
Наташа втаскивает современное хай-тековское кресло.
Зоя (садится, качается). Вот спасибо. А баранки? Ты принесла баранки?
Наташа. Вместо баранок – вот. (Протягивает конверт.)
Зоя морщится. Не берёт конверт. Наташа кладёт его на стол.
В память о нашей дружбе
Зоя. Откупаешься… Мне ничего не надо.
Наташа. Мне сказали, что у тебя нет денег. Маме же нужны лекарства.
Зоя. Ну надо же. А я не верила в сказку о Золушке.
Наташа. Зоя! Я вот, честное комсомольское, (Пионерский салют.) хочу тебе помочь. Мне несложно, пойми.
Зоя. Мне твоих денег не надо, поняла, Бурцева? Мне твоих ворованных денег не нужно, ясно тебе?
Наташа уходит. Зоя качается в кресле и воет.
11
Зоя так и сидит в кресле. Но это уже Зоя в нашем времени. На столике бутылка и стакан в подстаканнике. Зоя дремлет. В комнате мрачно. Она как бы потухла, запылилась, серый свет пробивается через замшелую занавеску. Фоном из приёмника звучит жизнерадостная попса. На полу – картонный ящик. Он звенит, когда на него натыкаются, потому что там бутылки. Входит Наталия. Она оглядывается.
Наталия. Вот и ты на песню года перешла.
Зоя очнулась, качается в кресле, озирается.
Не ждала, спрашиваю, подруга?
Зоя. Что-нибудь случилось?
Наталия (подходит к столу). А ты всё пьёшь?
Зоя. А ты всё от меня не отстанешь. Как ты, Бурцева, достала. Сначала уроки тебе делай, контрошки два варианта решай, потом занимайся математикой и каждое воскресение с нуля, дальше давай тебе порошки, потом привязалась со своими деньгами, потом учи твоего Еремея, потом… гувернёром при нём, потом (Кривляется.) – «чтоб ноги твоей здесь не было». А своими ногами припёрлась. Что тебе надобно?
Наталия. Заметь: ты первая, Лахно, ко мне пришла. Опустилась из небытия и пьяного угара.
Зоя. Я прогнулась. Я искала работу. Я была должна.
Наталия. Ты спивалась. Да что там говорить. Это лето было не худшее в твоей жизни, согласись
Зоя. Худшее, худшее!
Наталия. Еремей пропал.
Зоя. Давно?
Наталия. Семь дней.
Зоя. В милицию заявляли?
Наталия. Давно полиция, Лахно. Мы не заявляли. У нас свои каналы… У него в мобильнике такая штука…
Зоя. Навигатор.
Наталия. Что-то… заумь какая-то. И он сюда показывает.
Зоя. Куда?
Наталия. К тебе. Я шла, надеялась. А смотрю: ты ни ухом-ни рылом.
И продукты он тут, в супермаркете покупал
Зоя. Магазин рядом с домом… Надо сходить за пепси-колой.
Наталия. Прошу: не лопочи как заяц.
Зоя. Я не лопочу. Я говорю
Наташа. Ты несёшь околесицу.
Зоя. Это после водки. (Указывает на ящик на полу.)
Наталия. Ты давно уже лопочешь. Как моя дочь. Агу-агу. Ты пропила свои мысли, все свои мысли… Причём давно.
Зоя. Достала, как ты меня достала. Я устала от тебя, дай мне тихо умереть.
Наталия (нервничает). Я не дам тебе тихо умереть! Ты должна его прогнать.
Зоя. Увижу – прогоню, не сумлевайтесь, Наталия Дмитриевна.
Наталия. Очнись, Лахно, очнись. Еремей с тобой уже неделю. Неделю здесь, тут, в этой квартире.
Зоя. Я не знаю. Я же на работе, потом ученики.
Наталия. Тебя не было в четверг на работе.
Зоя. Я была в среду.
Наталия. Ты не была в среду.
Зоя (встаёт, бьёт кулаком по столу). Была! (Падает, хватается за сердце.)
Наталия (брезгливо поднимает Зою, усаживает в кресло). Хорошо, хорошо. Тебе показалось, что ты была, померещилось. Но тебя не было.
Зоя. Ты ходила ко мне на работу?
Наталия. Ходила.
Зоя. Да что они знают, что они обо мне знают.
Наталия. Не волнуйся, они привыкли, что ты иногда не появляешься.
Зоя. Я появляюсь. Я … появляюсь. (Затихает, дремлет.)
Наталия. Лахно! Ты слышишь, Лахно! (Наташа трясёт Зою за грудки.) Отдай мне моего мальчика! Отдай. Господи-господи! (Рыдает.)Да как я могла тебя! тебя нанять! Тебя! Лахно!
Зоя (монотонно). Ты была беременна. Тебе было не до сына. Тебе нужен наследник. Наследница. Вы, богатые, плодитесь и плодитесь, пока бедные подыхают. Как можно больше тебе нужно наследников. Чтобы в них вкладывать, вкладывать. Чтобы было кому передать…
Наталия. Отдай Еремея. Прошу тебя. Верни мне его.
Зоя. Его тут нет.
Наташа встаёт, задумывается, оглядывается.
Наталия. Ты из комнаты, вообще, выходишь?
Зоя. Сную туда-сюда, туда-сюда. С работы домой. Из дома на работу. От ученика к ученику, от ученицы к ученице, и опять на работу. (Орёт.) Ты что не слышишь, Бурцева, как телефон надрывается, разрывается? Трынь-трынь! Динь-динь! Все меня хотят, все меня хотят. Все хотят… Все меня даже требуют… (Угасает, выдохлась.)
Наталия. Дверь у тебя открыта…
Зоя. Замок сломался. Собачка не собачится.
Наталия. А часто ты в смежную комнату заходишь?
Зоя. В какую комнату?
Наташа. Ну… у тебя же двушка.
Зоя. Тебе позвонить надо? У меня нет двушек.
Наталия. У тебя там. (Указывает за спину.) Прихожая. И двери. На кухню, в комнату, и в комнату.
Зоя. Верно. Там живёт моя мама
Наталия. Зоя! Твоя мама умерла год назад.
Зоя (прикладывает палец к губам, зловеще, шипит). Тиш-ш-е. Я сама так раньше думала. А теперь я точно знаю. (Шепчет.) Души посещают наш мир!
Наталия (хлопает себя по лбу). Так и есть. Как я сразу не догнала. (Успокаивается.)
Зоя. Ха-ха. Ха-ха. Ты шлёпаешь себя шлепком по шлюпке. Ты бизнес-вумен в короткой юкке. Ты фея бюджета Колдунья декрета. Ты барыня, барыня, барыня…
Наталия (морщится). И ты туда же. Прекрати этот детский лепет, я тебя умоляю. Пойду приготовлю тебе чай.
Зоя (разводит руками). У меня и чая нет.
Наталия. Всё у тебя есть. Еремей покупал. Магазин нам его чек распечатал.
Зоя. Какой чек. Ты сошла с ума. Иди. Иди куда подальше. Глаза бы мои тебя не видели.
Наталия уходит. Входит Еремей.
Зоя. Ерёма. Ты?
Еремей. Я.
Зоя. Откуда?.
Еремей. Так я с вами неделю живу, Зоя Викентьевна.
Зоя. Да. Фууу, ну слава богу. Значит это был ты, а не глюк. Я уж думала, до белой горячки допилась. Тебя мама ищет. Вернись к ней. Она так мучает, так мучает. Пришла сюда и втирает, втирает…
Еремей. У меня рэп не пишется. Перестал писаться. Я и ушёл к вам. Вот решил с вами посоветоваться. Да всё не решался.
Зоя. Значит ты жил, ты всю неделю был тут?
Еремей. Был тут. Вы сами меня впустили. Не помните?
Зоя удивлённо и отрицательно качает головой.
Вы не пейте, Зо. Ну куда это годится. Ящик водки.
Зоя. Ворованной заметь водки! Ворованной. По стольнику подогнали. И довольно приличная.
Еремей. Эти странные люди. Они вас специально спаивают, чтобы вы квартиру на них переписали. А может и подсыпают что в бутылки.
Зоя. Я что-то подписывала?
Еремей. Нет. Пока только ящик водки купили.
Зоя. Сто рублей это недорого. В магазине сто девяносто девять - девяносто!
Еремей. Я тут с вами жил. Смотрел из окна на снег. Вы бы видели, какой выпал снег. Какой всю неделю валит снег. Волшебный снег! Я думал, думал… А! Да ладно, что теперь говорить.
Можно много пить, можно мало пить…
Осекается. Зоя замирает. Еремей продолжает, бормочет.
Я жил, я бомжевал
Я осязал
Я любил во сне
Я рыдал в реале
А теперь я вдруг решил
Надо жить
И вернуться к маме.
Заходит Наталия с подносом и чашкой на нём.
Наталия. Наконец-то прорвало.
Наталия ставит поднос, обнимает Еремея, плачет.
Еремей. Я понял
Что мир не переделать
Мира нет
Он убит до нас
И чем прозябать
И ничего не делать
Надо заниматься
И банить весь класс.
Надо сражаться
Выживать
Крутиться
Надо маске учиться
Японской маске- «но» безразличия
Дальше скатываться в пучину безличия
Всё пройдёт
И снег, и дождь
И жизнь.
Надо эстафету передать -- палочку держи! Ну как вам?
Наталия (пожимает плечами). Всё пройдёт… И снег, и дождь, и печаль, и радость. Боярский какой-то.
Еремей. Боярский – это кто?
Зоя (торопливо). Да, да. Надо дело делать. Надо что-то делать. Очень хороший текст, Еремей. Просто удивительный гениальный текст!
Зоя пьёт чай.
Наталия. Еремей! Папа так переживает. Что произошло? Что произошло?
Еремей. Просто у меня перестал писаться рэп.
Наталия. И теперь, значит, каждый раз, как перестанет писаться, будешь смываться сюда?
Еремей. Да. И это, мама, не обсуждается.
Наталия. Ладно. Смывайся. Только предупреждай.
Еремей. И прошу тебя: пусть Василий Макарыч повесит Зо камеры. Тут к ней ходят…
Наталия. Ладно, ладно. Поговорим потом. (Оборачивается, скрывая насмешку.) Ну пока, Зо!
Наталия и Еремей уходят. Еремей возвращается.
Еремей. Зо! Я к вам обязательно приеду.
Зоя. Не надо. Оставьте меня в покое. Дайте мне спокойно умереть.
Еремей. Я обязательно приеду. Мы будем заниматься математикой, физикой, химией.
Зоя. Химия только неорганика. Органику плохо знаю. Не возьмусь.
Еремей. Я же теперь один из лучших в классе. Зо. Один из лучших. Спасибо вам.
Зоя. Маме твоей спасибо говори.
Еремей (уходит, возвращается). Я кажется понял, что вы имели в виду, когда говорили о разрыве пространства.
Зоя. Я говорила о разрыве пространства?
Еремей. Ну что надо чувствовать, видеть мир математики, входить в него. Ну как в портал такой.
Зоя. Я это говорила?
Еремей. Я там на кухне вам рэп сегодня с утра написал. Вы тут пьяная всё на кресле качаетесь и бормочете смешные слова. Шуба – валенки идут. Под мостом поймали Гитлера с хвостом. И ещё много разного, дребедени какой-то.
Зоя. Дребедени? Гитлера?
Еремей. Вот какой рэп.
Шуба валенки идут
Парни! Гитлеру капут!
Рыба плывёт. Глуши!
Граната! Свет туши!
За каким-то интересом
Шла машина тёмным лесом
Темнота друг молодёжи.
Дышать темно, и это тоже.
Старшим все мы помогаем
Младших мы не обижаем
Чапаев по реке плывёт
Жить, учиться и бороться
Всем купить медали – вот!
Зоя. Ещё мы в детстве говорили: «дай будет при коммунизме, а теперь продай».
Еремей. Там на кухне… Я вам денег оставил, сколько у меня было. Я вам ещё принесу.
Зоя (плачет). Спасибо Ерёма. Так есть хочется.
Еремей. Там на кухне продукты. Я холодильник починил.
Зоя (рыдает). Спасибо, Ерёма, спасибо.
Голос Наталии. Ерёма!
Нетерпеливые сигналы машины.
Еремей (целует Зою). Ты моя, Зо! Ты моя!
Еремей уходит. Зоя качается на кресле, качается. И вот уже на старом кресле, в углу, качается Зоя в молодости, Зо…
Эпилог
На сцену выходит Еремей. Он говорит, снимая с себя молодёжный прикид и облачаясь в сорочку, идеальный костюм, галстук. От старого Еремея пока (!) остаются старые кроссовки.
Еремей. Больше ни разу я к ней не пришёл. Времени мало. Да, если честно, не хотелось. Тяжело это всё видеть, наблюдать. Я понял, что не хочу жить как она. Вот просто не хочу. Необязательно комфорт, но не так, как она. Что она вытворяла за ту неделю. Я лежал в соседней комнате и просто обмирал от страха. Она разговаривала о планетах и парсеках, о гравитации и каталогах маршрутов искусственных спутников, об академиках, о кремнии и кристаллах, она беседовала с какими-то людьми, называла какие-то имена. Потом засыпала, просыпалась, и опять пила, опять пила. Мама говорила, что она была самая умная в классе, даже во всей школе. И такой конец в сорок четыре или пять лет. Когда пошёл снег, а потом пришла мама, я уже понял, что вернусь домой. Я не хочу прозябать. Я решил всего добиться сам. Ну конечно репетиторы, которых я так смешно называл реперами, это мама оплачивает. Но дальше я поступил на бюджет, в пищевой, шли бы эти умные универы лесом, а получив образование, я решил начинать с нуля. Стартовый капитал, на раскрутку, мама дала: а что поделать – конкуренция. Надо сильно начинать – так мама сказала. Подробностями грузить не хочу. В общем, живу. С женой. Богатеем потихоньку. Много всего было за десять лет, и не перескажешь. Сейчас я уже с сестрёнкой занимаюсь математикой… и русским, и чтением.
Рэп?
Еремей переобувается в чёрные мужские туфли, шнурует их.
Рэп… пишу иногда. Но как-то надоело. Зачем? Нету той силы. Сестрёнке иногда стишки к празднику. Больше читать люблю. Ну там разную современную литературу. О Зое ни разу после этого с мамой не говорили. Всё-таки тяжёлый у меня тогда был кризис, даже слом. Раньше всё время помнил Зою, наши с ней уроки. Она очень много задавала и никогда не хвалила. Я думаю, ещё поэтому у неё было не так много учеников. Да и вообще: были ли они кроме меня… но я помнил Зою. И это отвратительное зрелище… она пьяная опустившаяся… нет. Тяжело. Стал её забывать.
Переобулся.
Совсем недавно я встретился с ней. У церкви. Мы с мамой, папой и настоящим отцом по воскресеньям всегда в храм. А тут нужные люди на крестины нас пригласили, в дальнюю церковь.
Выходит Существо с жестяной коробкой из под печенья на верёвочке.
Существо. Подайте христа ради бывшему реперу
Еремей. Я эту коробку из-под печенья сразу узнал. Мама только такие коробки всем дарила. Пригляделся: Зо. Стоит, побирается. Но я-то знаю. Чужим у церкви только на Пасху побираться дают. Там своя у них мафия.
Ага, думаю, значит и тут без маминых подруг не обошлось. Во время крестин в трапезную заглянул. Подал, оставил монахам на пропитание. С хозяйкой трапезной разговорился. Она и рассказала. Да: Зоя. Да: она. Хозяйка, знала её мать, дряжила. Что Зоя? Живёт по-прежнему в своей квартире. Квартиру кому-то завещала, но не говорит кому. С деньгами туго. Но там субсидии, всё оформила, квартплату платит, и вроде даже работает где-то. Живёт смирно и тихо. Вот она её и пригрела. Пить? Нет, не пьёт.
Я подошёл к Зое, бросил ей в коробку купюру. Она кланяется как болванчик благодарит.
Существо. Спасибо, счастья тебе, детям и жене, спасибо.
Еремей. А откуда, баушка знаете, что у меня жена и дети.
Существо. Я всё вижу. Я всё про тебя знаю.
Еремей. Я махнул рукой. Ну, свихнутая бабуля, таких миллион. Несчастных, бедных. Пошёл. Только отъехал от церкви, сообщение от жены упало: «Беременна!» Я затормозил, развернулся, вернулся. Мать, отец, папа, орут, а мне по фиг.
Существо. Подайте, Христа, ради.
Еремей. Вернулся. Подал ещё. Баушка! Как ты узнала, что у меня дети?
Существо. Спасибо милый, спасибо, всей семье твоей счастье, и бизнесу…
Еремей. Баушка!
Существо. Иди, дорогой, иди. Тебя ждут.
Существо уходит, растворяется.
Еремей. Зоя Викентьевна! Зоя! Зо!
Нервный сигнал автомобиля.
2017