Гл.41
Никакими словами нельзя было передать состояние Виктора, когда он, наконец, поверил, что Галина говорит ему правду и что она действительно видела Олега, так не только видела, но и лично говорила с последним.
Мужчина долго ничего не мог произнести, он просто смотрел на неё и ждал продолжения, хотя супруга уже всё ему рассказала, что знала об этой истории в общих чертах. Чтобы вывести его из ступора, Галина спросила:
- Виктор, ты прости меня, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но как же так получилось? Почему ты не узнал собственного ребёнка? Или ты не был на опознании?
- Был. - после паузы глухо промолвил он. - Я присутствовал на опознании. Но там такое... Там ничего и никого невозможно узнать. Понимаешь... - он махнул рукой и опустил голову. - Ну что можно определить, разложившаяся плоть... Я глянул, вроде рост подходит... Правда, не хватало нескольких зубов, но подумали, вроде ему их выбили в ходе драки. Со мной туда пришли и его друзья. Ну что нам предъявили? Вещи Олега и золотую печатку, которую я сам заказывал в ювелирной мастерской, а потом подарил ему на день Рождения. Вот и всё. Я указал на украшение, мол, да, оно мне знакомо, а его товарищи признали вещи Олега, на том и закончились все процедуры. А что до анализов... Да о них никто и не заикался, а мне разве до них было?... Боже, бедный мой мальчик... Но главное - он жив! Да, мой сын жив!
И потом Виктора как прорвало:
- Но если он одиннадцать лет прозябал в рабстве, то где он после находился целых шесть лет? Почему ко мне не обратился за помощью? Олег же знает, что я хирург, я бы мог помочь ему с его пошатнувшимся здоровьем, а когда по горячим следам, то это очень много значит. Ты же говоришь, будто припадает на одну ногу, хорошо, если бы дело обстояло только со скелетом, я имею в виду кости, возможно, ещё не всё потеряно. Дай Бог, чтобы внутренние органы оказались в норме. Я даже представляю, как всё было на самом деле. Видимо, за Олегом следили и не один день. Затем увезли его на Кавказ и вроде, как концы обрубили. Вместо него подсунули неизвестно кого, схожего по возрасту и всё шито-крыто. Попробуй, найди, если об этом ни у кого и мысль не проскальзывала, будто он ещё дышит этим же воздухом, что и мы, но только в другой стране. Понятно, Олег высокий и сильный, а им такие и нужны. А увечья... Обычно они рабов не истязают, лишь непослушных, а так им они здравые нужны. Какой прок от калеченного работника? А Олег, я так думаю, сопротивлялся и показывал всюду своё несогласие с реальностью, вот его и сделали инвалидом. Да его бы убили в последствии, если бы не журналисты.
- Виктор, прошу тебя, успокойся! Давай не будем вспоминать плохое, ведь ты сам сказал, что всё же главное заключается в том, что сын твой по-прежнему жив. Теперь остаётся только молиться и уповать на профессионализм немецких врачей. Всё обернётся хорошо. Во всяком случае, я не заметила, чтобы он вёл себя, как человек, который расстаётся с белым светом и которому отсчитаны последние месяцы. Ты сам подумай, он долго продержался без всякого лечения и если бы Олег страдал чем-то серьёзным, то он бы уже умер. Я правильно понимаю?
- Да-да, что это я? Ни о том начал, прости. А когда позвонит мне, не уточнял?
- К сожалению... - Галина развела руками. - Но если обещал, то обязательно выполнит своё обещание.
- Я тоже в этом уверен. Ну что же, будем ждать. А есть ли у него семья или он сам до сих пор, не говорил?
- Нет, Виктор, об этом мы не заговаривали. А о нас ему всё известно. Он в курсе, что у него появилась сестрёнка и искренне радовался тому.
Виктор вымученно улыбнулся и тут Галина заметила, что его глаза блестели от слёз. Мужчина лишь чудом сдерживал себя. Но она не стала его уговаривать или произносить что-то успокаивающее, потому что, это лишь толчок к предстоящей истерике. Чем больше жалеешь человека, тем больше он плачет. А чтобы мужу стало полегче, Галина оставила его одного в кухне и отправилась в ванную.
В последующие дни началась настоящая гонка к аппарату при каждом звонке. Кто бы не позвонил, они с Виктором наперегонки мчались и хватали трубку с рычага. Дело в том, что у них телефон проведён и на верхние этажи, но Галина всегда переживала, вдруг Виктор вышел на балкон и не слышит призывных трелей. А он, в свою очередь, переживал, что жена завозилась на кухне и наверняка пропустит важный звонок. Как-то Виктор обронил, что Олегу известен и его рабочий номер, но пока никто так и не откликнулся. Проходили недели, Галина наблюдала за мужем и сердце её сжималось от боли. Ей так хотелось, чтобы Олег, как можно быстрее дал о себе знать, но вот уже и полтора месяца промелькнуло, но мужчина не отзывался.
Олег напомнил о себе ровно через два месяца. Галина сразу разгадала, что кто-то к ним стремится издалека, потому что звоночек был какой-то тихий и с перебоями. Виктор сорвался с места и бросился в прихожую к аппарату, а у Галины целая глыба свалилась с души, когда она услышала:
- Сыночек, ну наконец-то, родной мой!
Она отошла к окну и от радости заплакала. К беседе не прислушивалась, до неё лишь доносились обрывки отдельных фраз. Особенно ей понравилась концовка разговора:
- Хорошо... Хорошо, дорогой, я согласен ждать и годы. Спасибо! Я тебя тоже люблю!
Виктор, словно ветер ворвался в комнату, схватил её на руки и закружился вместе с нею на месте, умиротворённый и счастливый. Как она его понимала... Ведь для всех родителей самое важное в их жизни, чтобы дети были целы, невредимы и всё у них везде протекало наилучшим образом.
- Галочка, органы у него не повреждены, вот только щека, ну, шрам от ножа, и нога. А так всё замечательно! Но лечить ножку придётся долго. Запустил. Эх, кабы он сразу ко мне обратился, я бы смог его вылечить, но поздно об этом говорить.
- Поздравляю, Виктор! Так приятно видеть тебя довольным и совершенно прежним. Ну, а когда Олег к нам собирается?
- Сказал, что через пару лет, не раньше. Да я ничего, только бы ему всегда сопутствовала удача. А я подожду.
Олег навестил их, как и обещал, спустя два года, и его приезд совпал со свадьбой Олеси, которая выходила замуж за сына одного из друзей Виктора, поэтому у последнего состоялся двойной праздник.
Немецкие доктора совершили настоящее чудо. Молодого мужчину совсем было не узнать: шрама на лице почти не стало заметно, видимо ему сделали пластическую операцию. Теперь он очков не носил. На ногу лишь слегка припадал, но врачи обещали, будто со временем пройдёт и эта лёгкая хромота. Сам он подтянут, строен и вполне прилично выглядел, уже и не скажешь, что какой-то отведённый срок этому молодцу довелось перетерпеть ужасные издевательства и унижения. Конечно, уже он не был тем красавцем Аполлоном, как раньше, но и совсем не таким, какого Галина встретила тогда на море. Небо и земля.
Но Олег явился не один, а с прехорошенькой супругой по имени Амалия. Девушка очень плохо говорила на русском, лишь выборочно, но это не мешало молодым находить общий язык. Невооружённым глазом было видно, что Олег и Амалия между собой ладили и надо думать, что в их семье поселилось счастье.
Но и это ещё не всё. Олег держал на руках годовалого малыша, приходящегося родным внуком Виктору. Сцена встречи отца и сына случилась очень трогательной: Виктор поприветствовал сначала невестку, слегка обняв её. Он просто побоялся поцеловать девушку, чтобы не обидеть. Бог его знает, какие там у немцев обычаи. А потом подошёл к сыну с внуком и крепко прижал их к себе. Вот так они и стояли долго, не желая расцеплять объятий. Но тут из дома выскочила Леся и бегом бросилась к брату. Олег передал ребёнка отцу и подхватил сестрёнку на руки.
- Олежек! - кричала Леся. - Я так рада, что у меня есть старший братик. Я всегда плакала на твоей могилке и слава Богу, что она оказалась не твоей.
- Я тоже счастлив, что у меня есть ты! - отвечал ей Олег.
- Сынок, а как же внука назвали? - поинтересовался Виктор.
- Алёшкой, по деду. - ответил тот.
- Спасибо, сын. - глаза Виктора повлажнели.
На свадьбе Олег ещё встретился и с Людой, ведь они когда-то отлично знали друг друга. Люда сказала ему, что всегда к нему относилась с уважением, а он поблагодарил её, приобнял и поцеловал в щёку.
Но отшумела и отгудела развесёлая свадьба, все гости разъехались по домам. Многих это торжество сблизило, некоторые имели возможность повстречаться после некоторой разлуки. Как обычно бывает, что родные видятся только на подобных гулянках, либо на похоронах.
Вот и Галина, хоть наговорилась вдоволь со своей сестрой Ириной, которая тоже приезжала поздравить молодожёнов. Олег подарил путёвку Олесе и её мужу Сергею - это морской круиз по многим странам, причём продолжительность путешествия подразумевалась на целых восемь недель.
Медовый месяц, вернее два, уже приближались к концу, а Галине казалось, будто уже прошло не меньше самой вечности.
В доме стало нестерпимо скучно, особенно такое неудобство испытывала Галина. Недавно женщина позволила себе отгулы, но всё равно не находила места в четырёх стенах и маялась от одиночества. Виктор до сих пор работает, никак не пускают его на пенсию. Начальство сказало, что у таких профессионалов не бывает пенсии и чтобы он об этом больше не заикался.
Сегодня Галина выбралась в лоджию и поудобнее уселась в кресло. Она открыла баночку пива, у неё на то был повод "попьянствовать" в одиночку. Звонила Олеся и сообщила матери о своей беременности. С момента звонка минуло несколько часов, а Галина до сих пор плакала от восторга и гордости, что скоро станет бабушкой. Женщина порезала вяленую тарань на кусочки и вспомнила какую рыбу ловил её папа. Огромные пластованные толстолобики висели у них во дворе почти постоянно. Когда рыбины провяливались, то Николай Андреевич тут же раздавал её родственникам, соседям или использовал со своими друзьями на закуску. Особенно такое угощение любил дедушка, Андрей Александрович, папин папа.
"Боже, дедушка... - слёзы из глаз побежали ручьём. - Что же я такая бессовестная? О бабушках всё время вспоминаю, а о дедушках никогда. Разве они не заслужили этого?
Взять, хотя бы дедушку Андрея..."
Во время войны, Андрей Александрович, будучи старшим сержантом, как-то умудрился на плоту форсировать речку и не как-нибудь, а с артиллерийским орудием, и уничтожил фашистские пулемёты, которые мешали переправе Советским войскам. За то был награждён Орденом Красной Звезды.
Но Галя об этом узнала только после смерти своего дедушки. Вот так получилось, что обыкновенный русский мужик не посчитал нужным хвастаться перед внуками своими наградами, потому что думал, что это всё настолько обыденное и естественное, что даже не стоит лишних разговоров.
А другой её дедушка, Пётр Антонович, мамин папа, тот не воевал совсем. Ещё в Первую Мировую, имея инвалидность после множества ранений, он всё равно ездил в Краснодар, в отправной пункт, и просился на фронт, когда началась Вторая Мировая. Четыре или пять раз ездил и каждый раз получал отказы, его признали непригодным и полностью комиссовали. Баба Настя рассказывала Гале, что в это время дедушка завидовал даже фашистам, потому что те воюют, а он, мол, сидит у жены под юбкой. Но он не сидел, если честно, а вольготно расхаживал по посёлку и помогал чем мог вдовам и многодетным семьям, лишённых мужских рук, не боясь немцев совершенно. Наоборот, даже те иногда его побаивались и называли "Хромым зверем." Это он-то зверь? А они тогда кто?
Пётр Антонович громогласно выкрикивал нецензурные слова в адрес немцев, особенно когда те заходили в хату, не закрывая за собой двери.
- Какого вы... (тут другое слово) лешего запёрлись, как возом заехали? Не видите, в хате ребятишки малые, а на улице морозище? Немчура немытые.
Но не всегда его выкрики заканчивались благополучно. Однажды, один офицер вытащил пистолет и хотел застрелить Петра Антоновича, но вовремя вмешался другой. Оказывается, и среди фашистов были сердобольные люди, и не дал тому выстрелить. Ну и что? Разве дед исправился после этого? Как бы не так! Просто ангел хранитель берёг его для пятерых деток и супруги, а другого здесь объяснения нету.
Вспомнив это, Галина ещё больше расстроилась.
"Что же это я? Радоваться надо, ведь всё в моей судьбе сложилось просто великолепно, а я реву, как дура. Всё, успокаивайся, чего слёзы без толку ронять?" - приказала сама себе женщина. И вдруг, ей пригрезилась мамина улыбка... Но когда это произошло, ведь за этим крылся какой-то особый случай из её далёкого детства. И Галина вспомнила.
Ей тогда было всего три или четыре года, когда старшие девочки выпросили у Раисы Петровны поиграть с Галей за двором. Та разрешила, но периодически выскакивала на улицу, чтобы проконтролировать детей и в особенности свою малышку дочь. Но в какой-то момент она выпустила их из виду, девочки куда-то убежали, увлекая за собой маленькую Галю.
Где их искать? У ребятни одна дорога, а у неё множество, так по какой отправиться в первую очередь?
А повели её девочки на речку, на старый мост, где вскоре не досмотрели за Галей и та залезла на торчащую из воды деревянную сваю, с которой они не могли её стащить и потому скоренько смылись, дабы не быть виноватыми.
Галина до сих пор помнит тот детский страх. Она ютилась на малюсеньком островке-пенёчке, который повсюду окружала вода. Обратно она не могла выбраться на мост и спустя какое-то недолгое время, обязательно упала бы в воду и утонула, но видно не судьба ей тогда покинуть этот мир. Мимо проезжал на велосипеде какой-то мужчина, он и спас плачущего от безысходности ребёнка. И только он поставил её на ножки, на твёрдую почву, а уже к ним со всех ног мчалась испуганная мама. Женщина схватила свою дочь и прижала к груди.
Они вдвоём плакали всю дорогу, но потом, утерев слёзы с лица, мама вдруг улыбнулась Гале. Ничего не говорила, а просто улыбалась. И всё, малышка сразу успокоилась. Потому что, если в маминых глазах смех и задоринки, то значит, на самом деле всё хорошо!
И впредь будет именно так.
Я обещаю тебе, мамочка!
К о н е ц