Рядом с банькой, под навесом, плотно висели заготовленные ещё с прошлого лета, веники.Запах вяленного берёзового листа, сразу же настраивает на парную. в предбаннике стояла широкая лавка.Над ней были вбиты в стенку костыли. Мы неторопливо разделись до трусов и покурили. Всякое хорошее дело, надо начинать с перекура - улыбнулся мне Фёдор.
А вот когда мы вошли вовнутрь, то, мне моментально обожгло уши. Я охнул и сразу присел к низу. Фёдор долго не медля, зачерпнул ковшиком воды из таза, где распаривались веники, и плеснул на камни. Воздух взорвался и я, пулей выскочил в раздевалку. Через некоторое время послышались мощные шлепки – это начал париться Фёдор. Наконец он вывалился наружу, и милостиво разрешил и мне опробовать свой веник.
– Ты, это, Володя, сильно там не усердствуй, а понемножку. Да не шлёпай сразу сильно, а оглаживай, как бы, себя. Я вошёл в парилку. Возле каменки на высоте двух ступенек была сколочен полок, из чисто простроганной осиновой доски, и я, взобравшись наверх, начал потихоньку разогреваться, как мне и посоветовал Фёдор.
Что и говорить, напарились мы, тогда, на славу. Помывшись и попив кваску, который он взял с собой в трёхлитровой банке, мы ещё долго сидели на свежем воздухе и блаженствовали, вытирая потные лица.
– Ну, словно заново родился, - сказал я Фёдору.- А ты ещё колебался, ответил он. – Однако надо бы бутылочку прикупить. Как ты считаешь? - Ну, бутылочку должен взять, сегодня я. Деньги у меня с собой. Так что, идём через магазин. Вперёд!- бодро произнес я , и мы не торопясь пошли по единственной деревенской улице. Машин в деревне не было, но мотоциклы были у многих.
- Федь, а куда вы тут ездите? Кругом тайга. По реке, это ведь, куда не шло.
- А ты знаешь Володя - здесь в войну уже отсыпали дорогу. Она дошла до впадения речки Адзьвы в Усу. Поначалу здесь протаптывали зимник, до самой Воркуты.Знаешь как его протаптывают? Зека обнимают друг друга за плечи и идут по просеке или по тундре.Не важно.Десять человек встают в одну шеренгу. Потом следующая шеренга и дальше.Когда устают, то уходят в конец колонны. И так чередуются
- Те кто сопровождал этапы делали всегда здесь промежуточную остановку. Потом шли дальше и расходились, по всему, разбитому на участки, строительству дороги.Вплоть до полной сдачи "железки", уголь возили баржами по Усе до самой Печоры.А, там уже перегружали в вагоны и поездами на юг, по всей Стране.
- Ещё, у нас тут километров в пяти, отсюда, на север, осталась разрушенная зона для пересыльных,где и собирали в колонны, всех вновь прибывших по командировкам. Я мог бы тебя свозить туда, да думаю, расстроишься после. Кладбище там огромное. Могил однако очень много.Там уже вырос лес.Ещё ведь был большой госпиталь.Люди помирали, как мухи. Самые крепкие и года не доживали.Цинга, истощение полное, да ещё непосильная,работа.Те, кто постарше погибали быстрее. Посмотришь вокруг и смутно становится на душе.Мы ведь, туда, очень редко ездим.
Когда подошли к магазину, я полез за деньгами, в карман куртки. Он был пуст. – Ни хрена себе,- удивился я.
- Ты чего, - спросил Фёдор. - Ты, понимаешь, я вчера где-то выронил деньги. Скорей всего там на берегу, где мы неводили. Увидев мою унылую физиономию, Фёдор тут же стал меня успокаивать. – Если на берегу, то мы их с тобой завтра найдём. Места эти у нас заметные. Мы там всегда ходим с неводом. Там же, ещё, и дно чистое. Водку возьму я, и курева тоже. Хлеб у нас возьмёшь - он уже в печи сейчас доходит. Действительно, в магазине, хлеба уже не было.- Его много не пекут, - сказал Фёдор. Булок пятьдесят не больше. Многие пекут свой домашний хлеб.
Деревенской продавщице было лет сорок - сорок пять. Она же была и заведующей.
Звали её Галей. Типичная украинка:прочно сбитая и бойкая на язык. Она шустро выставила две бутылки "Старки", потом отвесила разных конфет граммов триста. - К чаю,- сказал Фёдор. Николай - худенький мужичок, который уже был под градусом, вышел следом за нами на улицу. Но Фёдор «намёка» не понял, и тот обиженно, посопев, вернулся в магазин. – Тот нальёт, другой нальёт, а к вечеру, уже пьяный в хлам.Он у ней числится рабочим по магазину.Так,вот, того кто ему нальёт похмелиться, она потом так отчехвостит,что хоть из магазина беги. А потом долго не разговаривает.Детей у них нет.Приехали почти голые, а сейчас и приоделись и в дом придёшь, тоже не пустые стены.Магазин, кроме продуктов имел и промтоварный отдел.Обычный сельский магазин и ассортимент обычный: всё, что требуется, для хозяйства
Мы шли по деревне и здоровались,со всеми встречными людьми. Настроение моё было испорчено. Дома, у Фёдора, нас уже дожидал ужин. Картошка, пожаренная вместе с рыбой. Мы сели за стол и Антонина, порезав нам хлеба, достала и поставила небольшие гранёные стаканчики. Мы, Федя, уже поели, сказала она, и ушла в комнату к детям, задёрнув занавеску. Меня это приятно удивило. Обычно во многих семьях, которые я знал,в Печоре, хозяйка не чуралась выпить стаканчик. Я с уважением поглядел на Фёдора. – Да, не кисни ты, найдём мы твои деньги.- Если бы только деньги. Там паспорт и военный билет. Побоялся, видишь, оставить в балке. - Ладно, с лёгким паром тебя Владимир.
- И, тебя, с тем же! Выпив ещё по стаканчику мы поели картошки. Потом, сославшись на усталость,я улёгся на приготовленную мне, хозяйкой, раскладушку. Лёг и сразу провалился в какую-то сладкую полудрёму. Я слышал, как пела негромко, детям, Антонина Ивановна. И хотя её песня была на коми языке я,словно, понимал её слова и с тёплой щемящей грустью уплывал к берегам своего полузабытого детства.
Продолжение следует.