Мари

               
                МАРИ         
ТИТРЫ                МОЙ КУМИР
(Рука выводит  надпись  в альбоме, на странице с виньетками,  на французском языке  и тут же возникает перевод на русском.)
MTMOIRES
      De
LA PRINCESSE MARIE WOlKONSKY
    («ЗАПИСКИ КНЯГИНИ МАРИИ ВОЛКОНСКОЙ»)
Скачет лошадь в темной степи. Мчится кибитка. Их разделяет музыка. Звучит все глуше, глуше.
ГОЛОС ( за кадром)
«В день 14 декабря было убито народа: «генералов – 1, штаб-офицеров – 1, обер-офицеров разных полков – 17, нижних чинов лейб-гвардии Московского полка – 23, Гренадерского – 69, (морского) экипажа гвардии – 103, Конного -17, во фраках и шинелях – 39, женского пола – 9, малолетних – 19, черни – 903. Общий итог убитых – 1271 человек».
                Чиновник Министерства
                Юстиции по статистическому отделению С.Н. Корсаков.
СТЕПЬ.  Открытое пространство. Скачет лошадь из конца в конец. Женщина в амазонке , в соломенной шляпе и вуалью. А вдалеке синеют горы.
ГОЛОС женщины.
«Миша мой, ты просишь меня записать те рассказы, которыми  я когда-то во дни вашего детства развлекала тебя и Нелли, словом – написать свои воспоминания.
…и я буду писать для тебя, для твоей сестры и для Сережи, при непременном условии, чтобы эти записки не сообщались никому, за исключением твоих детей»
«…будут они слушать рассказы о наших лишениях и страданиях, с которыми, однако, мы настолько свыклись, что сумели быть веселы и даже и даже счастливы в изгнании».
СТЕПЬ. НАТУРА.
Лошадь мчится галопом. Стук копыт и змейка пыли клубится вслед. Как на волнах при качке плавно переходит вверх, вниз лицо женщины, упоенное веселостью. Ее горящие глаза смотрят вдаль.
ГОЛОС НИКОЛАЯ.
«Впрочем, я вполне представляю вашему личному усмотрению, сударыня, избрать тот образ действия, который вы найдете наиболее подходящим в вашем положении.
                Преданный  вам
                Николай».
Женщина оборачивается назад с улыбкой, и еще сильнее пришпоривает коня.
ДОРОГА. По дороге в степи идут солдаты в шинелях, в пыли. Идут по дороге времени.
Звучит строевая песня:
        «…Царя тре-е-буют в сенат!»
Выводит красивым голосом, солдатский запевала. Он был молод, не больше 20-ти лет.
   Людская цепь растягивается по степи. Сапоги и лица в пыли. Жара, пот, бряцают сумки и ранцы. Затихает песня.
   Платье женщины, шляпа и вуаль – все в пыли, блестят глаза под вуалью.
ЗИМА. Алексеевский равелин  ПЕТРОПАВЛОВСКОЙ крепости.
Карета остановилась перед воротами. Волконская стоит на подножке и смотрит вверх.
Большие ворота со скрипом отворились,  и карета въехала внутрь крепости.
У КОМЕНДАНТА.
- Ваше свидание, сударыня, не более минуты.
Раздался лязг цепей и под конвоем ввели Волконского.  Она кинулась к нему и схватила его руки, поцеловала, прижала к груди. Они тайно обменялись платками. Их руки разжались.
- Не положено.  Сударыня, ваше свидание окончено. Увести.
В КАМЕРЕ.
С.Волконский один в камере у окна, развязывает платок. Читает надпись на платке.
ГОЛОС (за кадром).
«Мой милый, мой обожаемый, мой кумир Серж!»
Волконский целует платок и прижимает его к лицу.
СТЕПЬ. Надпись: «НЕРЧИНСКИЕ ГОРНЫЕ ЗАВОДЫ».
Волконская  скачет в степи. Издали видит приближающийся контур Большого завода. Она спешивается с лошади, ей помогает подбежавший слуга.
Она входит в помещение конторы начальника Больших заводов Т.Бурнашева и подает ему счета.
- Милостивый государь, извольте получить!
БУРНАШЕВ
Ах, да! Ваши счета всегда точны, сударыня.
  Он бегло просматривает листки. Его лицо выразило явное неудовольствие.
- «Вы не имеете права раздавать рубашки; вы можете облегчать бедность, раздавая по 5-ти или 10-ти копеек нищим, но не одевать людей, о которых заботится государство».
Волконская поднимает вуаль, глаза ее опять сверкают:
ВОЛКОНСКАЯ
«В таком случае, милостивый государь, прикажите сами их одеть, так как я привыкла видеть полуголых людей, разгуливающими по улице».
БУРНАШЕВ
«Ну,  не сердитесь, сударыня, впрочем, вы откровенны, как дитя».
ВОЛКОНСКАЯ
- Прошу прощения, сударь, но я должна ехать, так как не хочу запаздывать верхом в горах.
 Она направилась к двери, на ходу опуская вуаль.
БУРНАШЕВ
«Как вы верхом?» - удивился Бурнашев.
И пошел проводить ее до двери.
   Слуга помог Волконской сесть в  седло, придерживая лошадь. Заметно сгустились синие сумерки, даже сиреневые сумерки.
Волконская, сдерживая поводья:
ВОЛКОНСКАЯ
Да, мне доставляет удовольствие поездка верхом!
 Бурнашев стоит на крыльце.
БУРНАШЕВ
- Я удивлен, потому что привык видеть местных женщин  всегда верхом по-мужски. Я удивлен и восхищен, сударыня.
Лицо Волконской чуть повернуто назад, на дорогу за ней. Кажется, она встретилась глазами с чьим-то взглядом.
Она быстро повернулась вперед и опять сильнее пришпорила коня.
ГОЛОС (за кадром)
«Я из самолюбия отказалась от помощи других. Я летаю на собственных крыльях и чувствую себе прекрасно».
Лошадь с всадницей проносится в гору и исчезает за поворотом. Клубы пыли. Трепещет степная трава и цветки.
Бурнашев еще постоял и посмотрел ей вслед. Она мчалась быстро, клубилась позади пыль, развевалась вуаль.
КОНТОРА.
Бурнашев вошел в контору. Он стоит за столом и перечитывает исписанный лист, с предписанием:
     «Нерчинской горной конторе.
По просьбе жены государственного преступника Сергея Волконского, княгини Волконской, предписываю горной конторе, из вещей, принадлежащих Волконскому, хранящихся при оной  конторе,  шинель отослать княгине Волконской на перешивку  оной собственно для нее,  а трубку для употребления преступником Волконским, которыя и исключить из описи вещей преступника Волконского. 10-го июня 1827 г.
                Т.Бурнашев».
Бурнашев отходит от стола и устало вглядывается в окно. Там синева сумерек почти слилась с горами и выступила бледная луна.
Звучит музыка. Все дальше удаляется черный силуэт коня и фигура всадника.
ГОЛОС ВОЛКОНСКОЙ
«Я забыла упомянуть об одном событии, которое случилось еще зимой, спустя несколько дней после моего приезда».
ТЮРЬМА горных рудников. Звон цепей в темноте.
Слышен скрежет отпираемой двери – солдат отпирает ключом маленькую дверь камеры-клетки. В руке у унтер-офицера висячая лампа. Он, стоя на ступеньках камеры, высвечивает лица узников.
   Выплыло из темноты лицо Сергей Трубецкого. Он лежит ничком на нарах внизу.
Горный офицер Рик, довольно моложавый, надменный, обходит с унтер-офицером камеры.
Унтер-офицер докладывает:
- Сергей Трубецкой одержим грудною и внутреннею болезнью, как кажется, чахоткою.
Унтер-офицер дальше освещает лицо Сергея Волконского, стоящего в полный рост, но сутулясь, т.к. потолок слишком низок.
- Сергей Волконский, по слабому здоровью, чаще задумчив. Но Сергей Трубецкой и Сергей Волконский, с приездом жен, - сделались примерно веселы.
Унтер-офицер поднимает лампу повыше. Высвечивается лицо Оболенского. Он лежит на нарах наверху, над кроватью Трубецкого.
 - У Евгения Оболенского цынготная болезнь с болью зубов.
Рик и унтер-офицер переходят к другой камере. Солдат отпирает другую дверь.
Унтер-офицер:
- Василий Давыдов слаб грудью, у него открываются раны. Хотя и бывает весел, но очень редко.
     Дверь захлопывается.
Следующая камера. Свет падает на лицо Артамона Муравьева. В руках у него распятие.
Унтер-офицер:
- Артамон Муравьев с получением им письма от его жены «душевно страдает».
- Александр Якубович от увечьев страдает головой и слаб грудью.
              Дверь со скрежетом запирают.
Еще одна камера.
         В пятно света попадает лицо Петра Борисова.
Унтер-офицер:
- Борисов Петр здоров.
      Переносит лампу левее:
- Андрей страдает помешательством в уме. Всегда печальны, тихи, молчаливы.
      Закрывается последняя дверь.
Горный офицер Рик и унтер-офицер идут по темному коридору. Лампа освещает косо  двери камер и тускло их лица.
Унтер-офицер обеспокоен:
- Они, ваше благородие, отказываются принимать какую-либо пищу.
- Бунт? – вскидывает голову офицер Рик.
Унтер-офицер поддакивает:
- Бунт, ваше благородие.
Рик взбешен. Он бросает:
- Свечей впредь не давать. Содержать в строгости. Употреблять как следует в работу сих преступников… Пошлите за Бурнашевым.
ТЮРЬМА у подножия горы.
Поднимающиеся ввысь горы, покрытые снегом. Внизу притулилась улица из деревенских избенок.     Окно одной из изб.
ДОМ ВОЛКОНСКОЙ.
Внутри избы все просто, только стоят клавикорды.  Рядом стоит Трубецкая с раскрытой поваренной книгой.
Волконская метет веником пол, прислушивается. Слышен с улицы визг полозьев по снегу. Она подбежала к окну. Волконская увидела, как у соседней избы остановилась повозка и из нее вышли Бурнашев и еще два офицера. Они все зашли внутрь избы напротив.
Волконская стала быстро одеваться. Накинула короткую чуйку, отороченную мехом, платок.
- Каташа, это не к добру. Бурнашев так просто не приезжает. Надо быстро узнать в чем дело.
Она выбегает.
   Трубецкая кое-как закалывает волосы и тоже начинает одеваться.
НА УЛИЦЕ светло от снега.
 У избы, в которой остановился Бурнашев, собрались местные жители деревни. Стоят, переговариваются между собой.
   Волконская подбегает к одной из женщин, с простым румяным лицом.
- Вы знаете, зачем они приехали? Что все это значит?
- Секретных судить будут, - ответила женщина сумрачно, - и опустила лицо.
    Выбежала Трубецкая.
Волконская оглянулась на звон цепей. По улице под конвоем солдат медленно шли Волконский и Трубецкой. Волконский идет с руками, сложенными за спиной.
ТРУБЕЦКАЯ:
Поглядите, у Сергея руки связаны!
ВОЛКОНСКАЯ:
Нет, это не верно, это его привычка ходить так, со сложенными руками.
   Трубецкая подбежала к сопровождающему их солдату горного ведомства. О чем-то начала спрашивать его на ходу.
   Запыхавшись, она встала рядом с Волконской, оглядываясь на мужа и Волконского, с довольным лицом.
- Я спросила сейчас у солдата, приготовили ли розги, он мне сказал, что нет. Мы можем быть спокойны.
- Каташа, что вы наделали? Даже и допускать не должно подобной мысли.
        Снег скрипел, шаги все ближе.
       Трубецкой и Волконский поравнялись с ними.
Волконская упала на колени в снег  и проговорила вслед мужу:
- Умоляю, Сергей, не выходи из себя, не говори ничего лишнего.
     Волконский обернул слегка к ней лицо:
- Хорошо, я обещаю, - сдержанно проговорил он.
    Под конвоем солдат они взошли на крыльцо. Дверь распахнулась – Трубецкой и Волконский вошли внутрь избы. У двери встал часовой.
ВНУТРИ ИЗБЫ.
Бурнашев со строгим, угрожающим лицом, спросил:
 - Возмущение? Бунт!? И это в то время, когда вам делаются малейшие послабления. Впредь при малейшем донесении о непорядках – наказание кнутом! Можете объясняться.
ВОЛКОНСКИЙ
- Никто и не думал поднимать возмущение, а то что господин Рик запирал нас без света по возвращении с работ, это истинная правда, милостивый государь.
- Хорошо, допустим, но зачем же объявлять голодовку, - возразил Бурнашев. – Это возмущение! Я вынужден буду дать отчет на Высочайшее имя.
ТРУБЕЦКОЙ
- Милостивый государь, вы знаете, что отделения настолько низки и темны, что в них нельзя даже стоять. Теперь нас лишили возможности и читать то немногое, наконец, нас лишили возможности обедать вместе с товарищами. Нас лишили света (поскольку перестали выдавать свечи).
- Хорошо, я распоряжусь, - ответил Бурнашев, - вам будут выдавать свечи. Но смею вас уверить, в дальнейшем вы жестоко поплатитесь за столь дерзкие выходки. – Он обвел всех строгим взглядом. – Это все.
НА УЛИЦЕ.  Волконская и Трубецкая дожидаются перед избой.
Уже заметно стемнело. С крыльца спустились последние из 8-ми человек заключенных. Их посадили в повозку и под конвоем солдат увезли.
   Трубецкая и Волконская быстро взбежали на крыльцо.
В ИЗБЕ. Бурнашев собирал бумаги, в руках держал лист с донесением. Что-то записывал.
  Солдат накидывал ему шубу на плечи.
ВОЛКОНСКАЯ:
- Милостивый государь, объясните, что за причина всего того, что здесь произошло? Какие последствия?
- Ничего, ничего, просто мой офицер сделал из мухи слона, - сказал  Бурнашев уже стоя на пороге.
   Бурнашев пропускает вперед Трубецкую и Волконскую.
Бурнашев говорит вполголоса, оставшемуся в комнате офицеру, улыбка сошла с его лица:
- Отпереть отделения, разрешить заключенным проводить время в тюрьме так, как они хотят, и позволить выдавать им свечи по вечерам. Усилить надзор, впредь обо всем докладывать мне.
   Он выходит, хлопнув дверью.
ДОМ ВОЛКОНСКОЙ. Темнота
Волконская лежит без сна в своей избе. Свет падает из окошка. Ночной сумрак, подсвеченный снегом.
ГОЛОС БУРНАШЕВА:
- Вы хотите поднять каторжников.
   Слышатся выстрелы. Волконская  вскакивает, подбегает к окну. Мелькают огни, вся деревня высыпала на улицу.
Волконская будит Трубецкую.
-Вставайте, ради бога, Каташа. Кого-то ловят. Надо идти скорей узнать в чем дело.
ТРУБЕЦКАЯ
- Это каторжники, наверно. – Она быстро встает. – Что же будет, если их поймают?
   Волконская на улице, в толпе местных жителей.
КРЕСТЬЯНКА:
- Беглых схватили на горе, - всех арестовали. Один Орлов убежал, говорят.
ВЫСОКАЯ ГОРА. Внизу как бы обломок – камень, на нем сидит Волконская напротив окон тюрьмы. Зима и снег.
В окне – лицо Волконского. Они о чем-то переговариваются. Слышна песня, которую поют каторжники из другого отделения тюрьмы – напротив: «Воля, воля, дорогая».
   Волконская встает, прохаживается, чтобы не замерзнуть. Из отделения каторжников выходят арестанты в кандалах, в рваной одежде. Возвращаются обратно с водой или с дровами.
Волконская отошла немного дальше от тюрьмы, согреваясь. За ее спиной послышался голос. Это говорил  один из каторжников, бывший бравый гусар. В руках он держил охапку дров:
- Княгиня, меня к вам послал Орлов, он скрывается в этих горах, в скалах над вашим домом. Он уже давно там и просит вас послать ему денег на шубу, ночи становятся уже холодные.
   Волконская слегка повернула голову:
- Не ходите за мной, но заметьте,  то место, где я остановлюсь.
- Будет исполнено, княгиня.
   Они расходятся в разные стороны.

Сгустившиеся сумерки  ВОЛКОНСКАЯ одна  В ИЗБЕ.
Она сидит за клавикордами, играет по нотам. Поет из моцартовского «Дон Жуана»:
«Non mi dir, bell idol mio»
(«Не говори мне, мой кумир прекрасный»)
ГОЛОС ВОЛКОНСКОЙ
- Еще, еще, подумайте, ведь я никогда больше не услышу музыки.
Много света и огней.
БЛЕСТЯЩИЙ САЛОН Зинаиды Волконской в Москве. В распахнутую дверь видно многочисленное общество, среди них Пушкин.
   Зинаида Волконская начала петь арию из оперы «Агнесса» Фердинанда Паэра  (Дочь молит отца о прощении). В самый кульминационный момент арии, голос Зинаиды Волконской задрожал и прервался. Мария залилась слезами.
Она торопливо идет сквозь анфиладу комнат  к мраморной лестнице.
ГОЛОС ВОЛКОНСКОЙ:
- Пушкин, наш великий поэт, хотел передать мне свое «Послание к узникам» для вручения им, но я уехала в ту же ночь, и он передал его Александрине Муравьевой.
    Звучит текст стихотворения:
               Придет желанная пора.
Пушкин стремительно сбегает по пролетам лестницы, держась за ковыные железные перила.
              Любовь и дружество до вас
       Дойдут сквозь мрачные затворы,
       Как в ваши каторжные норы
       Доходит мой свободный глас.
Он перепрыгивает через ступени и застывает, не сойдя последние три, перед дверью. Швейцар накидывает на него шубу.
             Оковы тяжкие падут,
      Темницы рухнут, и свобода
      Вас примет радостно у входа,
      И братья меч вам отдадут.
Он с силой распахнул дверь и выбежал на улицу. Небо затеняли звезды.
                Звезда печальная, вечерняя звезда….