Была глубокая ночь.
В лаборатории ярко горел свет. Судно плавно переваливалось с волны на волну, устремленное вперед, идущее курсом на север.
Наша вахта закончилась. Моё дело осталось: прибраться.
Я быстро смахивал пыль с приборов, протирал гладкую поверхность столов, намеренно приделанных к палубе и переборкам.
Зашел Толик Агафонов.
- Ты еще здесь?
- Еще немного.
- Ну-ну, иди отдыхай. Да: выйди на корму и глянь на небо. Человеку свойственно взирать на небеса…Спокойного сна.
И ушел.
Я же приблизился к иллюминатору, но отражение нашей лаборатории заслоняло внешнее видение. Что ж…начал подметать палубу, а потом – довольный завершением всех дел – сел в кресло: сладкие минуты отдыха от монотонной работы. Каждый день – одно и то же. Вот уже два месяца в Атлантике. Дом – далеко-далеко. Белые березки, пахучие луга…Нет-нет, стоп-стоп…Это уже ни к чему: опять начнутся долгие воспоминания. Опять грусть. Потом тоска. А там – вообще всё навалится вкупе. Нет-нет! надо идти спать. Или подождать завтрака? Тоже нет: слишком долго, лучше придти сразу на обед.
Я выключил свет. Всё скрипело во тьме. В коридоре было шумно от работы двигателей – стальная переборка и – огромное пространство машинного отделения.
Пустившись вдоль желтоватой переборки в свете ламп дневного света, я вспомнил слова Анатолия. Что-то возвышенное…может, луна? Красота природы – она всегда красота, величие и сила. Но…
Я вздохнул не без сожаления, и не без некоторого насилия над собою направил свои стопы к дверям выхода на корму.
Меня обхватил липкий воздух экватора. Вода шуршала под бортом. Чтобы лучше видеть, я отошел в сторону от коридорного окна, растворясь во тьме, густой, вязкой и волглой. Нет, луны явно не было.
Пообвыкнув, различил звезды, горящие ярче других – строго за кормой, по направлению кильватерной линии. Выше горизонта. Светила располагались так, что образовывали крест.
- Южный Крест,- вспомнил я из астрономии.- Только в южном полушарии его видно.
Над землею, океаном, над нами стоял в могутном раздолье Крест, осеняющий всё и вся. Трепет пробежал по мне – какая-то неведомая Сила скрывалась за этим Крестом. Кто начертал его над нашими главами?
Никаких звуков округ, кроме движения нашего корабля. Никого рядом. Только вахта на капитанском мостике да в машинном отделении. И я почувствовал себя одинешеньким и крохотным. Мой трепет перешел в страх: что я и кто я? откуда я? Не может быть всё, что творится вот именно сейчас – просто так. И … этот Крест. Звезды в нем как изумруды горят.
Я и Крест.
Океан и Земля.
Ничто это невозможно без Творца.
Эта величественность и безграничность сама по себе.
Нет. Нет. И еще раз: нет.
И страх-то мой странный сам по себе: не от одиночества и опасности, а оттого, что есть Сила, у Которой всё под властью. И я – под Нею… Но только еще не знаю Управляющего этой Силой. Не знаю, что и я Его творение. Но еще не признаю. Не узнаю. Почему? Не…хочу… Не желаю? Глупость…глупец… Подыми глаза к небу. Всмотрись: всё на своем месте, при своем месте, какая гармония!..
Океан необозримый. Дышащий волнами. Терпящий морщину на своем теле, начертанную килем и винтами нашего парохода. Не разумное, конечно, не разумное. Но – управляемое. Подчиненное.
Мне не надо это доказывать.
Как понимаю, что этот звездный Крест, дышащий вечностью, тоже на своем месте. И он приоткрыл мне Того, Кто и его определил для этих широт, для вселенной, и он – этот Крест – приоткрыл мне меня самого. Ибо и Бога нельзя познать, не познавая самого себя. И самого себя не познать, не познавая Бога.
Звезды в созвездии Южного Креста горели еще ярче. Наше судно неспешно переваливалось с носа на корму, с кормы на нос, преодолевая волны, шипящие пеною под нашим бортом.
Мы шли на север, оставляя за кормою всё пережитое. Стремясь к новому. Для нас. Ибо всё уже было в мире сем. И в этой ночи… И под этими звездами.
А человек продолжает борьбу с самим собой, против самого себя. Но восстает блеском звезд только в вечности…
весна 1979 г., экватор – память святого апостола Филиппа (дьякона),1997 г., Макарьев, Лысковский район.