1
Восходила туча сильна, грозная,
Выпадала книга Голубиная,
И не малая, не великая:
Долины книга сороку сажень,
Поперечины двадсяти сажень.
Маленький Коля лежит на кровати и слушает, чуть приоткрыв рот. В комнате полумрак, горит только настольная лампа, да свеча перед полочкой с иконами. Колина бабушка сидит за столом, подперев голову рукой, и нараспев читает своим ясным и чистым голосом:
Ко той книге ко божественной
Соходилися, соезжалися
Сорок царей со царевичем,
Сорок князей со князевичем,
Сорок попов, сорок дьяконов,
Много народу, людей мелкиих,
Християн православныих, …
Книга толстая, старинная, с пожелтевшими листами. Мама говорит еще «дореволюционная», с ятями. Кто такие Яти Колька не знает, а спросить позабыл. И называется книга странно и непривычно: «Голубиная». Все в ней по-другому и почему-то захватывающе таинственно.
Никто ко книге не приступится,
Никто ко Божьей не пришатнется.
Приходил ко книге премудрый царь,
Премудрый царь Давыд Евсеевич:
До Божьей до книги он доступается,
Перед ним книга разгибается,
Все божественное писание ему объявляется.
За окном зимняя темень, ветер, мелькают снежинки; а дома тепло и уютно. Затаившаяся в углах темнота совсем не пугает, а словно прячет что-то важное, огромное и таинственное. Огонёк свечи горит ровно, лишь изредка сгибаясь от тихого дуновения воздуха. Тогда тени на стене тоже начинают шевелиться, готовясь отправиться в неведомый, далекий путь.
Коле уже давно минуло пять годочков. Много сказок и детских книжек он знает, то бабушка, то мама часто читают ему вслух. Он и сам любит раскрыть книжку и рассматривать картинки и непонятные узоры слов. Недавно начал учить буквы, уже до «К» добрался, но целые слова пока плохо поддаются. А бабушка читает просто замечательно, да еще всегда можно ее остановить, расспросить про что-нибудь непонятное.
Еще приходил ко книге Володимир-князь,
Володимир-князь Володимирович:
«Ты, премудрый царь, Давыд Евсеевич!
Скажи, сударь, проповедуй нам,
Кто сию книгу написывал,
Голубину кто напечатывал?»
Им ответ держал премудрый царь,
Премудрый царь Давыд Евсеевич:
«Писал сию книгу сам Исус Христос,
Исус Христос, Царь Небесный;
Читал сию книгу сам Исай-пророк,
Читал он книгу ровно три года,
Прочитал из книги ровно три листа».
Много незнакомых слов, непонятных. Коля старается осмыслить услышанное, но глаза сами собой закрываются. Веки становятся тяжелыми, не поднять. И уже проваливаясь в темноту он слышит:
От чего у нас начался белый вольный свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад-светел месяц?
От чего у нас звезды частые?
2
Давно минули те блаженные дни раннего детства. Колька – худой, быстроглазый подросток с взлохмаченной шевелюрой не знает покоя. Каждый день – приключения: то на свалке, то на чердаке, то в подвале, то в лесу, подступающем вплотную к городу. А еще Колькой овладела страсть к чтению. Если попадалась интересная книга, например, про Шерлока Холмса, все летело кувырком. Школа, уроки, приключения, товарищи – все было позабыто. Не оторваться от книги, пока до последней страницы не доберешься. Само собой, и ночное время прихватишь. Мама ворчит, но поделать ничего не может. Растит она Кольку одна, а бабушка, единственный человек которого Колька беспрекословно слушается – за тысячи километров. Каждое лето к ней ездят, а вот учебное время приходится самим как-то переживать. Право на чтение вечером Колька себе отвоевал. А где вечер, там и ночь рядом.
«Человек-неведимка», «Война миров», «Судьба барабанщика», «Том Сойер», «Три мушкетера» - это же целый мир! Вернее – миры, в которые можно запросто войти, открыв книгу, и в своих мечтах разговаривать с капитаном Немо или сражаться бок о бок с Д,Артаньяном и Атосом.
А еще Кольке нравится учитель истории Борис Наумович. Два раза в месяц он ведет кружок по истории, где рассказывает много интересного, что раньше было, и чего нет в учебнике. Про первобытных людей, например. Недавно Колька по его рекомендации прочел «Борьбу за огонь», так понравилось, что оторваться не мог и полночи просидел, пока последнюю страницу не перевернул. А вообще Колька во многие кружки ходить успевает и судомодельный, и в географический. Недавно еще и в секцию самбо записался. Все интересно, все хочется успеть. Давно уже хотел он спросить у Бориса Наумовича волнующий его вопрос, но все стеснялся при других. Наконец на переменке уличил минутку, выскочил из кучи-малы, затеянной одноклашками и подбежал запыхавшийся:
- Здравствуйте, Борис Наумович!
- Ну, здравствуй, Коля!
- Я вот хотел у вас спросить, вы про Голубиную книгу слыхали?
Не представлял Колька, что от простого вопроса человек так изменится может. Вместо добродушного и немного ехидного Бориса Наумовича перед ним стоял борец с врагами революции. Губы поджаты, глаза прищурены и стараются заглянуть в самую душу. Раньше, когда Колька встречал в книжках выражение «сверлить взглядом», он думал, что это так просто, для красного словца написано, а теперь вдруг понял – точно, так и есть! От неожиданности он растерялся; стало тревожно и неуютно.
- Ты что, верующий? – Голос у Бориса Наумовича холодный, металлический, глаза все неподвижно прищурены, и все сверлят, сверлят.
- Да нет, - пробормотал Колька и смущенно поправил пионерский галстук, - я же – пионер!»
- А про книгу откуда узнал?
- Бабушка в детстве читала.
- Лучше бы она тебе братьев Гримм читала, или Пушкина, на худой конец, - с непонятным раздражением процедил учитель.
Колька хотел сказать, что и Пушкина и Гримм и другие сказки ему бабушка читала, но промолчал, уставившись в пол.
- Так что ты хотел узнать? – немного смягчился Борис Наумович.
Колька уже ничего не хотел, но раз уж заикнулся, придется видно довести дело до конца.
- Да я хотел узнать, там правда написана, или все придумано?
Борис Наумович немного помолчал и укоризненно качнул головой.
- Ты, Николай, уже в шестой класс пошел, а такой детский вопрос задаешь. В твоей книжке все про Бога говорится, а ты же в него не веришь, ведь так?
Колька помотал головой, хотел сказать: «не верю», он уже осознал неуместность и глупость своего вопроса, но горло перехватило и язык перестал слушаться.
- Тебя интересует, есть ли хоть капля правды в этом произведении фольклора? Так вот я тебе со всей ответственностью заявляю – нет. Сказка это, темными, невежественными людьми придуманная. Вот сам посуди: когда эту книгу сочиняли, грамотных в России почти совсем не было. А кто и был, те меньше знали, чем сегодняшние пятиклассники. Вот мы историю изучаем с четвертого класса, все как было на самом деле. Первобытнообщинный строй, рабовладельческий, средневековье, Возрождение. Все по порядку шло, сначала одно, потом другое, в процессе эволюции. А в твоей голубиной книге все перепутано, все намешано в кучу. Там царь Давид, живший за тысячу лет до новой эры, встречается с князем Владимиром, который жил на две тысячи лет позже. Такой встречи вообще не могло быть. Да и земля там на трех китах держится, ты и сам понимать должен, что это предрассудок, от невежества. Теперь тебе понятно, что книжка эта твоя глупая, пустая басня?
Колька подавленно кивнул. Зазвенел звонок.
- Ну, вот и хорошо. Давай иди, в класс, а то на урок опоздаешь.
3
Сколько лет с тех пор минуло? – прикинул Николай, - четверть века почитай, даже больше. Чего только за это время не случилось. Армия, институт, работа, а тут еще эта перестройка окаянная, не только его, но и всю страну в грязь и безнадежность окунувшая. Хотя, может, не будь этих испытаний, он так и не пришел бы в Церковь. Тихо и спокойно работал бы до пенсии в своем институте, изредка почитывая что-нибудь про йогу, буддизм или эзотерику, оставаясь в душе полуатеистом, равнодушным к вере. Многие знакомые и поныне в таком состоянии пребывают, видно не открылся ещё им Господь. И тогда, в школе, не врал он Борису Наумовичу, хоть крестила его тайком бабушка, а в церковь он не ходил, верой не интересовался, да и, в общем-то, действительно в Бога не верил. Конечно, где-то глубоко-глубоко в сердце Николай все время чувствовал Его присутствие, но думал об этом редко, стеснялся, да и некогда было. А вот началась черная полоса нескончаемая, когда не стало в жизни опоры и смысла, тогда-то и пришел он в храм. Библию стал читать, закон Божий, книги разные о вере, которые раздобыть удавалось. Тогда, в самом начале девяностых, с ними туго было. Да и вся жизнь тяжелая была. Перебивался то сторожем, то грузчиком, едва концы с концами сводил. Семья едва не распалась. Одна отрада только и оставалась – Церковь, да книги духовные. Словно пелена постепенно с глаз спадала, и жить становилось все легче и радостней, несмотря на заботы, нищету и окружающую беспросветность. Ведь Бог – то всегда рядом, как любящий Отец.
Вот и сегодня решил пораньше в храм прийти, еще до начала богослужения. Отец Михаил новые книги для церковной лавки привез, посмотреть надо, может какую и купить, на сэкономленные деньги, для утешения и назидания.
В храме привычный полумрак, как всегда, перед службой. Свечи еще не зажгли, вот баба Катя прошла-прошаркала к аналою, к иконе приложилась, затеплила лампадку. А книги-то какие батюшка привез! «Церковная история» Евсевия Памфила, «Великое в малом» Нилуса, письма Феофана Затворника. А это что? Небольшая книжка в мягкой обложке. Не веря своим глазам Николай прочел: «Голубиная книга. Русские народные духовные стихи 11-19 веков». Взял с полки, полистал. Отметил мимоходом, - три года назад издана, «Московским рабочим». Теперь и издательства-то такого нет. Вот они, знакомые с детства строки, словно покойной бабушки голос в ушах зазвучал:
У нас белый вольный свет зачался от суда Божия,
Солнце красное от лица Божьего,
Самого Христа, Царя Небесного;
Млад-светел месяц от грудей его,
Звезды частые от риз Божиих,
Ночи темные от дум Господних,
Зори утренни от очей Господпих,
Ветры буйные от Свята Духа,
Дробен дождик от слез Христа,
Самого Христа, Царя Небесного.
У нас ум-разум самого Христа,
Наши помыслы от облац небесныих,
У нас мир-народ от Адамия, …
- Читаешь? – раздалось над самым ухом.
От неожиданности Николай вздрогнул, но, обернувшись, тут же склонил голову и, сложив руки, попросил:
- Благословите, батюшка!
- Бог благословит! – отец Михаил улыбаясь, осенил его широким крестным знамением.
- Духовной поэзией интересуешься, Николай?
- Да вот, «Голубиная книга». Мне ее бабушка в детстве читала. Думаю, может сыну купить, да он вроде уже из сказок вырос.
- Ну почему же сказки? Эти стихи раньше для взрослых пелись, для христиан православных, в назидание и укрепление в вере. И выдумок там никаких нет, все правда. Тебе и самому будет полезно почитать, там же не только «Голубиная книга», а и другие духовные стихи: о житиях святых, о праздниках, о вере. Сейчас эту книгу уже не найдешь, Господь так устроил, что один мой знакомый со склада мне десятка два достал, вот я сразу их для храма и приобрел…
- Отец Михаил, вот вы говорите, это не сказки. А как же там царь Давид с равноапостольным князем Владимиром встречаются? Ведь они жили в разное время, и встретиться никак не могли.
- Жили-то они, конечно, в разное время, да ведь к моменту написания «Голубиной книги» оба преставились. А у Бога-то все живы, и времени нет, - вечность. Ты внимательно прочти, это же духовный стих, и описывает он духовное пространство и события там духовно-символические. А у Духа Святого свои законы, дышит где хочет.
- А как же земля на трёх китах?
- Так она и в самом деле на трёх китах держится, - невозмутимо ответил священник.
Видимо у Николая был такой оторопелый вид, что отец Михаил рассмеялся.
- Эх, Никола, Николай! Крепко в нас материализм-то застрял. Семьдесят лет вдалбливали, да и сейчас продолжают, с другой стороны только. Я ведь тебе сейчас только объяснял, что книга эта с глубоким духовным смыслом. Впрямую понимать ее – неправильно. Вот как Библию протестанты читают-перечитывают, а смысла-то главного и не видят. Так же и здесь, рассуждение духовное требуется. А ты говоришь: «три кита»,- и воображаешь себе картинку из учебника, где плоскую землю чудовищных размеров рыбы на спинах держат. А речь-то совсем не об этом, тут апостола Павла надо вспомнить: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше». Вот тебе три духовных кита, на которых наш мир грешный держится. Хоть одного их них не будет – конец миру придет. Как человеку прожить без надежды, без веры, без любви?
Пока они беседовали, храм постепенно заполнялся верующими, зажигались свечи. Подошел под благословение батюшкин помощник Александр. Благословив его отец Михаил заключил:
- Так-то вот, Николай! Читай и разумей, о духовном помни. А мне пора службу начинать. Решительным, твердым шагом, на ходу благословляя прихожан, отец Михаил дошел до солеи, благословил певчих и вошел в алтарь. Едва Николай успел отдать деньги в лавке за книги и свечи, как из алтаря донеслось:
- Благословен Бог наш…
4
Оглянуться не успеешь, а вся жизнь – пронеслась – промелькнула. Давно ли Колька слушал бабушкины сказки? Давно ли в школу ходил, в армии служил, в институте учился? Давно ли с отцом Михаилом беседовал? А вот уже и седые волосы полезли. Вот уже и дедом стал, внучка Настюша – радость ненаглядная на свет появилась. Вот она, рядышком. По комнате скачет, с куклами возится, вот уже и на кухне что-то переставляет. Одно слово – непоседа.
- Деда! Почитай мне книжку.
- Настенька, уже поздно, пора спать ложиться. Вот мама тебе постельку уже приготовила.
- Деда, ну почитай!
- Ну хорошо, ляжешь в кроватку, почитаю. На сон грядущий, чтоб спалось лучше.
И вот он уже читает с детства знакомые строки, каждый раз по-новому открывающие огромный, исполненный таинственного значения мир.
От Кривды стал народ неправильный,
Неправильный стал, злопамятный:
Они друг друга обмануть хотят,
Друг друга поесть хотят.
Кто не будет Кривдой жить,
Тот причаянный ко Господу,
Та душа и наследует
Себе Царство Небесное.
Внучка сонно мигает глазками, и еле слышно, засыпая, спрашивает:
- Деда, а почему книжка голибиная?
- Потому что от Духа Святого написана. Спи, Настюша.
Тихо ступая, чтоб не нарушить детский свежий сон, Николай подходит к двери, выключает свет. Внучка сладко посапывает во сне, а за темным окном падают крупные хлопья чистого снега.