Это был мой третий по счёту визит в этот город… Ждал его. Ибо успел удостовериться, что никуда не делась отсюда некая чертовщина, на обозримом протяжении истории заставлявшая людей переть на него рогом, завоёвывать и ложиться костями под его стенами. Держал за счастье. Прожить здесь несколько дней никуда не торопясь. С толком и с расстановкой. Попадая в резонанс с мистическими вибрациями, которые генерируют местные камни. Промеж пейсатых персонажей в чёрных шляпах…. С отъехавшими в направлении бесконечности крышами… Вспоминать ответ на риторический вопрос из полузабытой песенки.
«Вокруг тебя шумят дела, бегут твои года…
Зачем явился ты на свет – ты помнил не всегда...»
Эти черти в этом городе неспроста… Бродят и концентрируются. Нахлобучивши чёрные шляпы в лютую жару. Они явно что то знают. Или просто шкурой чувствуют. Только говорить не хотят. А мне и не надо… По их же талмудическому уверению – чем лучше сформулирован вопрос, тем менее он нуждается в ответе. Я просто заряжаю аккумуляторы.
Всё сбылось как и мечталось. Жил в скромном и вполне комфортном хостелле, в коем никто не разумел по-русски. Но в роскошном месте на знаменитой Яффа-стрит. На площади Ха-Давидка. Называется так она отнюдь не в честь царя Давида. А по наименованию ржавого кустарного миномёта, шмалявшего в 1948 году отсюда по аллахакбарским кварталам. Весьма не прицельно, но со зверским воем. Сам миномёт и по сей день торчит на площади, как центр мемориальной композиции с камнями и фонтаном. Его сконструировал из того что было мой земляк из города Томска, еврей наверное… Если учесть, что именно его звали Давид. Каждый день ходил мимо орудия, но забыл щёлкнуть – в городе неожиданно обнаружилось много других духовных ценностей, помимо миномёта. Но глядя на обрезок ржавой трубы каждый раз вспоминал автобиографическую «Повесть о любви и тьме» левого ивритского литератора Амоса Оза. Действие которой разворачивалось в непосредственной близости от этого места. Хрен бы я прочитал эту книгу… Если бы снайпер поймал в прицел не другого ребёнка во дворе, а этого самого Амоса. И прежде чем начать варганить миномёты, они лишь прикрывались фанерными щитами, загораживающими снайперу сектор прицельного обстрела. А война, собственно, с тех пор в городе полностью не прекращалась. Лишь перешла в вялотекущую форму. Редкая неделя обходится без эксцессов. Автобус «Эгед» 12 маршрута взорвали за пару дней до моего приезда. Но никакого напряга в социуме я не обнаружил. При том, что словосочетание «От ножа» здесь не просто атмосферный поэтический образ. Акбарность Аллаха в последние годы доказывается чаще всего именно ножом. Это прежде чем поймать пулю от хорошо вооружённых мальчиков и девочек в форме Цахал. Они везде, но не всегда бросаются в глаза. «Такова уж жЫзнь наша еврейская…» - как скромно откомментировал ситуацию один местный житель по русски. И город живёт обычной жизнью. На Давидке был какой то фестиваль и детский хор пел какое то песнопение на древнееврейском языке на ступенях супермаркета. А мальчики-девочки со штурмовыми винтовками внимательно контролировали разные направления на площади. Чтобы успеть первыми, если кто резко дёрнется. Одного я даже малость отвлёк, не подумавши… Когда не смог самостоятельно справиться с компьютером по продаже трамвайных билетов. Он охотно помог.
Но всего этого можно и не знать… Когда шарашишься под вечер по этой самой Яффе или прилегающей к ней Бен-Иегуде. Какие там ножи, какие смерти?.. Единственное что приходит в голову – Да шоб я так жил всю оставшуюся жизнь! Дневное палево ушло вместе с солнцем. И всё как в анекдоте – «Божье чудо! Не знаем, шо там вокруг – а здесь у нас суббота!». Столы сдвинуты с тротуаров аж до трамвайных путей на протяжении полутора кварталов. Длинный такой вагон-ресторан… Одно такое протяжённое дольче фар ниенте. Еврейский энд туристический народ в глубокой релаксации употребляет напитки, преимущественно Редвайн. Под еврейскую кухню и еврейскую живую музыку. Только мальчики-девочки со штурмовыми винтовками зашкерились на своих штатных позициях по тёмным углам.