Глава 13
– Галя, передайте в кадры, чтобы Ковалёва с первого сентября оформили старшим инспектором, – приказал секретарше Первухин. – Оклад пусть дадут по максимуму тарифа и посмотрят, что можно дать из надбавок. И пришлите ко мне Скуратова.
– Сейчас сделаю, Фёдор Гаврилович, – сказала секретарша и поспешно вышла из кабинета.
А он откинулся в кресле и задумался. Первое требование можно считать выполненным. После разговора со Скуратовым придётся выполнять другое. Ссориться с Бортниковым не хотелось, но память о том вечере, когда их посетила страшная гостья, была слишком свежа и продолжала давить на сознание. После её ухода первой очнулась жена. Падая, она ударилась головой о журнальный столик и, видимо, получила небольшое сотрясение мозга. Преодолевая тошноту, она на четвереньках подползла к лежавшему в кресле мужу, обхватила его ноги и заплакала. Вскоре пришёл в себя и он, помог Вике лечь на диван и побрел менять трусы. Кресло пришлось выбросить. Врача к Вике вызывать не стали. От холодного компресса ей уже через час стало легче, только немного кружилась голова и подташнивало.
– Кто это был, Федя? – слабым голосом спросила она у мужа. – И что ей было нужно? Я этого так и не поняла. Вообще не запомнила, что она говорила. Как увидела нож, так всё и поплыло. Очнулась, а ты лежишь в кресле. Думала, что уже мёртвый.
– Кто – этого я не знаю сам, – ответил он, меняя ей компресс. – А пришла для того, чтобы отменить увольнение Ковалёва.
– Егора? – спросила она. – А для чего его увольнять? Один из наших лучших работников и заказник знает как свои пять пальцев.
– Он чем-то насолил Бортникову, вот тот и попросил, а я счёл возможным пойти ему навстречу. Замена Ковалёву у нас есть.
– И кого ты хотел поставить на заказник?
– На эту работу просился Скуратов. Он когда-то работал лесничим, так что дело знает.
– Ты в своём уме, Федя? За Егором ты как за каменной стеной, а твоего Скуратова сняли с работы за браконьерство. Ты не подписывал приказ? И не вздумай! Если эта придёт ещё раз, я просто не выдержу! Я за всю свою жизнь не испытывала такого страха, как сейчас. Не знаю, кто это был, и знать не хочу, только если ты не выполнишь то, что тебе сказали, завтра же уеду к матери. Никогда не верила в бога, а теперь обязательно схожу в церковь. Зажгу свечку и помолюсь, как сумею.
О демоне он Вике не сказал, но от ковра, из которого тот вылез, стал держаться подальше. Сегодня жена действительно пошла молиться и не уехала только из-за его обещания, что Ковалёв останется в заказнике.
– Вызывали, Фёдор Гаврилович? – оторвал его от воспоминаний голос вошедшего Скуратова.
– Да, вызывал. Вот что, Алексей Николаевич. Увольнения Ковалёва не будет, поэтому и вы пока остаетесь на своём месте. И вашей инспекционной поездки в заказник не было. Всё ясно?
– А как же кабан?
– Он при вас забил его на мясо? Ах, живой! Значит, нет и проступка. Мне всё равно, по лесу он бегает или по двору лесничества. Мы кабанами не занимаемся, я даже не знал, что они у нас есть. Идите работать!
– Игорь Юрьевич будет недоволен...
– Если вы сейчас же не займётесь работой, то я всё-таки подпишу приказ на увольнение! – рассердился Первухин. – Только фигурировать в нём будет не Ковалёв. А с Бортниковым я как-нибудь разберусь без вашего участия!
Злой Скуратов ушёл, а через пять минут последовал звонок от Бортникова.
– Я хотел узнать, что не так с увольнением вашего инспектора, – сказал Игорь Юрьевич. – Мы ведь с вами вроде договорились?
– Не будет никакого увольнения! – ответил ему Первухин. – И вот ещё что... Мне сказали передать вам, чтобы вы шли... – С минуту он говорил всё, что смог вспомнить из довольно длинного перечня пожеланий.
– И кто это меня туда послал? – спокойно спросил Бортников.
– Этого я вам сказать не могу! И прошу меня больше по этому вопросу не беспокоить! Сводите свои счёты сами!
Вздохнув, он отключил телефон. Условия были выполнены. Это было в четверг.
Когда Владимир в четверг, после уроков, пришёл домой, его встретил отец.
– Садись, есть разговор, – сказал он сыну, сам усаживаясь в кресло. – Что собой представляет ваша Ковалёва?
– Умная, красивая и стервозная, – ответил Владимир, гадая, чем вызван вопрос. – А что?
– На директора лесхоза кто-то наехал, да так, что он не только отменил увольнение инспектора, но и обложил меня трёхэтажным матом. Что смотришь? Зря я влез в твои разборки, но теперь нельзя давать задний ход. Что-нибудь всё равно просочится, и что подумают? Что меня оплевали, а я утёрся и простил. Сказать тебе, какие сделают выводы?
– Ольга упоминала, что у её отца крутые знакомые в Москве, – вспомнил Владимир. – Ещё говорила, что ты им и в подметки не годишься. Мол, охотились здесь у нас и близко сошлись с отцом. И даже приглашали в Москву и предлагали работу. Нас с тобой благодарила за увольнение отца. Он не хотел уезжать, а она рвалась в столицу.
– И когда был этот разговор?
– Вчера, перед началом уроков.
– Может быть, – задумался отец. – К нам многие приезжают. Вот что, сделай-ка ты мобильником её фото.
– Оно у меня и так есть, – сказал Владимир. – Во вторник щёлкнул. Просто так... Сейчас найду. Вот оно, смотри.
– Красивая девочка, – оценил отец. – Жаль, что вы не нашли общего языка. Ты у меня вроде ничего, Лена за тебя держалась. Где она, кстати?
– Врезала мне и пересела за другой стол.
– Ладно, об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Иди отдыхать. Да, закажи для меня в ателье одну такую фотографию.
– Здравствуйте, – поздоровался увидевший Замятина Нор. – Оля, у нас гость.
– А то я не узнала автомашину! – улыбнулась вошедшая в дом Ольга. – Здравствуйте, дядя Серёжа!
– Здравствуй, красавица! – обнял Сергей. – Занялась животноводством? Одобряю. С твоего кабана не только мясо и сало, с него можно получить кучу шерсти. И кормить не нужно, раз он у вас свободно бегает. И как только не боитесь!
– Пусть лучше воры боятся, – засмеялась Ольга. – Мясо и сало в далекой перспективе, если они вообще когда-нибудь будут, а пока поработает сторожевой собакой. Вы к нам давно приехали?
– С полчаса назад. Егор звонил, что у тебя ко мне разговор, вот я и подгадал свой приезд к твоему возвращению из школы. С твоим отцом мы уже поговорили, теперь поговорим с тобой. Только сначала хочу сказать всем. Два дня назад из исправительной колонии в Майме совершили побег пять заключённых. При этом был ранен охранник. Я не знаю, почему они на это решились: ни у кого из сбежавших не было больших сроков. Но они безусловно опасны, поэтому, пока их не поймали, вам нужно быть осторожней. За еду, деньги и оружие запросто могут убить. А от Маймы до нас по прямой всего двести километров.
– Побережёмся, – пообещал Егор. – Вы пока говорите, а я отнесу в машину орехи.
– Ну и что у тебя за проблема? – спросил Сергей.
– Мне, дядя Серёжа, нужно знать, кто в городской верхушке с кем кучкуется и кто из них с кем враждует.
– Так! – внимательно посмотрел на Ольгу Сергей. – Рассказывай со всеми подробностями, во что влипла.
– Не хотела я впутывать вас в свои дела, – сказала Ольга. – Меня могут вынудить нарушить уголовный кодекс, а вам по роду...
– Друзья нужны не только для поездок в гости, – перебил он, – а с моей помощью ты, возможно, не скатишься до уголовщины. Излагай.
Ольга рассказывала минут десять. Егор закончил с орехами и присоединился к остальным.
– Могу добавить, – сказал он, когда дочь закончила рассказ. – Сегодня позвонили из конторы. Мне дали старшего инспектора. С учетом дополнительных надбавок зарплата увеличилась на семь тысяч.
– Может, напугаешь моё начальство? – пошутил Сергей. – Теперь мне понятно твоё желание узнать расклад сил в верхах. Бортников всегда был дерьмом. Почти все слухи, которые о нём ходят по городу, соответствуют фактам. У нас нет ангелов в городском руководстве. Взятки и злоупотребления в порядке вещей, на многое просто не обращают внимания. Система откатов действует почти легально. Но при всём этом мало кто опускается до уголовщины и личных разборок. Бортников как раз один из этих немногих. Он у нас давно на примете, но не удаётся зацепить по-крупному, а из-за мелочей не дают трогать. Из директоров близок только с Васильевым. Но близость у них только в личном общении, свои дела каждый делает сам. Своих людей в окружении мэра у него нет, или о них ничего неизвестно. С нашей конторой у него натянутые отношения. Может быть, кто-то и ест с его ладони, но это явно не ключевые фигуры. Я им давно не интересовался и чего-то могу не знать. Завтра осторожно наведу справки. У генерального директора «Алейскзернопродукта» масса знакомств и связей, но он в городе сам по себе.
– А кто поддерживает нашего мэра? – спросила Ольга.
– На выборах год назад шёл от «Единой России», – сказал Сергей. – Победил остальных с хорошим отрывом. Живёт довольно скромно, во взятках не замечен и много делает для города. Близко общается с директором маслосыркомбината Левиным, начальником станции Трушковым и редактором нашей газеты «Маяк труда» Чечуровой. Да и с нашим Головиным у него хорошие отношения. Если по-крупному, то это всё. Явный криминал тебя, надеюсь, не интересует?
– Криминал пока не интересует. А с кем кучкуется прокурор?
– Вот чего тебе с ходу не скажу, так это о его друзьях и пристрастиях, – ответил Сергей. – Но с Бортниковым или Васильевым он не свяжется. Ракетчики не интересуют? А то я кое-что знаю об их генерал-майоре.
– Спасибо, дядя Серёжа, – улыбнулась Ольга. – Я думаю, что обойдёмся без армии. Вы не могли бы узнать о семье Бортникова и о нём самом? Мне нужны самые общие сведения.
– Будут тебе общие, – кивнул он. – Скажи, что придумала?
– Пока ничего определённого, – ответила она. – Посмотрю, как он отреагирует на облом. Если не утихнет, есть несколько вариантов.
– Будешь пугать?
– Вряд ли, – сказала Ольга. – Не тот человек. Если начнём бодаться, нужно сразу прибегать к крайним мерам. Или тяжёлая болезнь, или вообще...
– Мне не нравится твоё «вообще», – озадаченно сказал Сергей.
– Вот поэтому я и не хотела вас во всё посвящать.
– Ты меня неправильно поняла. Я не за него, я за тебя боюсь. Меня не слишком огорчит смерть господина Бортникова. Если он сорвётся с катушек, то другого выхода может не быть. Хотя я в такое не верю. Какое бы у него ни было самолюбие, затевать подобные разборки только из-за того, что его сыночка отшила девица, с моей точки зрения, глупо.
– С моей это тоже кажется глупостью, – согласилась Ольга, – как и попытка увольнения отца. Ведь, будь на нашем месте другие, он сломал бы им жизнь только из-за обиды сына. А теперь задели лично его. Это не обычный нормальный человек, поэтому я не берусь предсказать его реакцию. А за меня не нужно бояться. Я могу наслать болезнь или убить, и меня никто никогда с этим не свяжет. Не верите? Зря. Наверняка у него есть машина. Достаточно подчинить и приказать в нужном месте разогнаться и крутануть руль, и он это сделает. Это с обычными людьми нужно проявлять осторожность, потому что могут вспомнить. С тем, кто приговорён, можно не церемониться.
– А сможешь? – недоверчиво спросил Сергей. – Одно дело вот так обсуждать, а совсем другое – отнять у кого-то жизнь.
– Если заставят, смогу! – заявила Ольга. – Я уже убивала. Пусть это только память Нора, она мне поможет.
– И многих ты убил? – спросил Сергей.
– Если не считать сестёр, то пятерых, – ответил Нор. – Четверых убил мечами и одного – магией. А Ольга приняла мою память, это не могло на ней не сказаться.
– Может быть, нам всё-таки уехать? – сказал отец, когда они уже лежали в кроватях. – Если бы ты знала, как я не хочу, чтобы ты...
– А что делать, папка? – спросила она. – Большинство людей, пусть не порядочные, но и не уроды. Они просто люди со всеми своими достоинствами и недостатками. А эти... Ну убежим мы с тобой сейчас, бросив Фроловых и всю нашу прежнюю жизнь, и я останусь чистенькая. Надолго? Как потом жить? Уступать мерзавцам из страха, что иначе они походя сломают нашу жизнь, а то и вовсе её отберут? Так поступают многие. Может быть, раньше так поступила бы и я. Но сейчас у меня есть сила, и мне надоело бояться! И больше всего меня бесит, что к нам прицепились ни за что и не просто попытались оскорбить или унизить... Да что я тебе-то объясняю? Давай не будем себя больше накручивать. Если господин Бортников угомонится, я тоже не буду его трогать.
– Оля, что тебе подарить на день рождения?
– Ой, а я забыла о его приближении. На какой день выпадает шестнадцатое?
– На воскресенье, я уже проверял по календарю. Так что? Нор что-то делает, а у меня нет его талантов. Ты подумай.
– Я подумаю, – пообещала Ольга. – А кто ещё знает?
– Виктор спрашивал, так что должен знать. Не сейчас спрашивал, а в самом начале нашего знакомства. Ну и семья Замятиных. Если пригласим, то приедут все, а если не будем приглашать, появится один Сергей. Но я думаю пригласить. В воскресенье нетрудно приготовить стол. Возьмёмся втроём и всё быстро сделаем. А до этого я съезжу на вашем автобусе в город за продуктами. Обратно меня отвезёт Сергей. Ладно, поговорим завтра, а сейчас давай спать.
Утром шёл сильный дождь, из-за туч было темно, и встали немного позже обычного.
– И почему я не поставила будильник? – расстроилась Ольга. – Теперь нет времени на Хитреца! Вот балда!
– Перебьётся, – сказал отец. – Помой ему килограмм морковки и насыпь желудей. Он будет на седьмом небе от счастья.
– Папа, заканчивается «Вискас». До субботы дотяну, а потом надо будет купить.
– Возьми своего дармоеда с собой в школу, – пошутил отец. – Пусть стоит там за «Вискас» на задних лапах. Ему принесут мешок. Бросай свой зверинец, я сам покормлю. Всё равно никуда не поеду, пока такая погода. А вы к плащам берите зонты, а то промокните.
Сильный ветер нагибал дождевые струи и выворачивал зонты, поэтому, пока добрались до машины, промочили ноги.
– Разверзлись хляби небесные, – сказал Виктор. – Сильно намокли?
– Терпимо, – ответила Ольга. – В первый раз, что ли? Высохнем.
– Хорошо быть молодым! – вздохнул он. – И мороз, и знойный ветер, если надо укротим!
– Отец запел! – сказала Люда. – С ума сойти!
– Что, я уже и запеть не могу? – улыбнулся он. – Хорошо мы с вами подгадали, как раз к прибытию вашего автобуса. И дождь вроде стал слабее. Быстро перебегайте в свой транспорт.
Они выбрались из машины и, стараясь не сильно пачкать обувь, перебрались в автобус.
– Привет! – поздоровалась с ними Вера. – Оля, это правда, что ты выкармливаешь вепря?
– Есть у нас в хозяйстве такой зверь, – улыбнулась Ольга. – Ваши строили для него свинарник.
– А почему он у вас бегает по двору? Наш Фрол Мотылёв пошёл к твоему отцу насчёт лицензии, а как увидел это диво, сразу дал дёру. Я, говорит, лучше съезжу на автобусе в город и сам узнаю в лесхозе, чем рисковать жизнью. Совсем, говорит, у Егора крыша поехала, если приволок домой вепря и держит вместо собаки. А Фрол у нас в деревне лучший охотник.
– А кто ему сказал, что кабана привёл отец? – спросила Ольга. – Это я ходила за ним в лес. Не веришь? Спроси у Нора.
– Ходили вместе, – сказал Нор, – а перебраться к нам кабана уговаривала Ольга. У этого обжоры в жизни одна ценность – это жратва, а Ольга готовит, поэтому он готов любить и её. Ну и нас, потому что мы ей не посторонние. А придёшь с чем-нибудь вкусным, он будет любить и тебя.
– Спасибо! – фыркнула Вера. – Я как-нибудь обойдусь без его любви. Ой, заболталась и забыла! Нор, посмотри мою домашку по английскому. Там, наверное, много ошибок. Я начисто не писала, всё на черновике, поэтому правь прямо там. Минут десять до прихода Александры у нас будет, так что успею переписать. Счастливые вы, у меня английский не держится в голове.
Уже во время первого урока закончился дождь и небо начало очищаться от туч. Проглянуло солнце, сразу подняв настроение. На химии Нора вызвали к доске. Дословно пересказав текст из учебника, он заработал пятёрку и удивлённый взгляд учительницы. За три следующих урока ничего существенного не произошло, а на физкультуре Зверь подошёл к Нору с извинениями. Точнее, извинялся он не на уроке, а перед ним, когда Нор шёл в раздевалку.
– Подожди, Матвеев! – остановил он парня. – Я хотел сказать, что извиняюсь за ту проверку. Не знаю, чего это на меня нашло.
– Это вы меня извините, Илья Владимирович, – сказал смущённый Нор. – Я был нескромен и расхвастался, как мальчишка. Мне очень неудобно, что так вышло. Вы тогда сильно ушиблись.
– Ты и так во многом мальчишка, – улыбнулся учитель. – Ладно, иди переодеваться.
На этом занятии отличилась Ольга. Сегодня занимались на снарядах, и первым после пробежки был канат. По нему нужно было забраться без помощи ног. Первыми это делали парни, и все справились, хоть и по-разному. А вот девушки устроили бесплатное представление. Многие из них не одолели даже половины каната, вызывая смех и шуточки ребят. Когда пришла очередь Ольги, она взметнула себя под потолок, после чего так же быстро спустилась обратно.
«Выпендрёжница, – мысленно прокомментировал её выступление Нор. – Вот что тебе стоило подрыгать ногами, как это делали другие, и доставить нам удовольствие?»
– Ковалёва, – сказал Зверь, – подойди ко мне. Так, закати рукав! Чем занималась?
– Борьбой и фехтованием, – ответила она, вызвав удивлённое перешёптывание класса. – Занималась вместе с Матвеевым. Только не надо меня проверять, вы мне не по зубам.
– Молодец! – сказал учитель. – Красота в женщине важна, но и сила нужна не меньше. И в первую очередь это нужно ей самой. Пятёрка. Да, хотел спросить, чем вы фехтуете? Шпагами?
– Мечами, – ответила девушка. – Сразу двумя. Это для ролевых игр.
Ответ оказался удачным: ребята заинтересовались, а учитель, наоборот, потерял интерес к их фехтованию.
Обратный путь из школы домой прошёл как обычно, но только до съезда в лесничество. Как только «найт» скрылся за поворотом, из леса к дороге вышли пять мужчин. Двое из них направили на ребят ружья. На лицах у всех были матерчатые маски.
– Не стоит геройствовать, – предупредил их самый крепкий на вид. – Ружья заряжены картечью.
– Что вы с нами сделаете? – спросила Ольга с хорошо разыгранным страхом.
– Ничего особенного, – успокоил тип с ружьём. – Твоего парня свяжем, а ты расслабишься и получишь удовольствие. Потом сама его развяжешь.
– Убивать, значит, не будете? – продолжила она игру.
– Зачем вас убивать? – ответил старший. – Если не будете дрыгаться, останетесь живы. Хотели зайти к вам в дом, но у вас там бегает симпатичная свинка. Шуметь не стали, а то выскочил бы твой отец со стволом, и пришлось бы убивать. А мы не занимаемся этим без необходимости. Ничего, отработаешь стоя.
– Что будем с ними делать? – спросила Ольга, глядя на застывших мужчин.
– Отпускать нельзя, – ответил он и подошёл к старшему. – Оля, сними свой контроль, я его возьму на себя.
Мужчина дёрнулся и опять застыл.
– На кого работаете? – спросил Нор.
– На Васильева, – безразличным тоном ответил допрашиваемый.
– Васильев дал приказ на нас наехать? – не поверил Нор.
– Я понял, что это для кого-то из его друзей. Дали фотографию и сказали, где и во сколько ждать. Предупредили, чтобы вы остались живы. Инспектор – как получится.
– Где фото?
Нор забрал фотографию и отдал Ольге.
– Снимали в нашем классе, – сказала она, – наверное, телефоном. Как вас должны отсюда забрать?
– У нас с собой машина в двух километрах отсюда. Загнали на поляну у дороги.
– Я придумала, – сказала Ольга Нору. – Отдавай этого типа под мой контроль. Значит так! Сейчас вы идёте к своей машине, садитесь в неё и едете к городу. Шофёра не там оставили?
– Я шофёр, – сказал один из них.
– Очень хорошо. Вы должны заблокировать дверцы и при подъезде к мосту через реку Алей свернуть направо, проехать с полсотни шагов и въехать в воду. Открывать дверцы и плыть запрещено! Да, окна откроете перед началом движения. Идите!
– А зачем приказала блокировать двери? – спросил Нор, когда удалились несостоявшиеся насильники. – Не уверена, что страх смерти не пересилит твой приказ?
– Когда очутятся в ледяной воде, могут выбраться на одних инстинктах, – объяснила Ольга, – а так просто не успеют. Там берег невысокий, но обрывистый и приличная глубина. Считай, что они уже утопленники. Пошли домой, а то отец будет волноваться. Сегодня Хитрец спас ему жизнь. Они не стали бы с ним церемониться. Интересно, почему такое трепетное отношение к нам?
– Убийство двух старшеклассников вызвало бы слишком много шума, – сказал Нор, – а если бы всё ограничилось насилием, у полиции уже не было бы такого рвения. Если не поймают сбежавших зэков, могут повесить на них. Этих тоже было пятеро. И маски нацепили, поэтому мы не опознали бы по фотографиям.
– Что-то вы сегодня позже обычного, – сказал отец, заглянув в коридор. – Чего застряли? Ужинать рано, а какао можете попить. Я купил в деревне молока и сварил.
– Выпьем мы твоё какао, – сказала Ольга, вешая плащ на вешалку, – только сначала нужно поговорить.
– Вот, значит, как! – сказал он, выслушав рассказ. – Не ожидал от них такого. О Васильеве слышал, как он нагибал деревенских с помощью наёмных бандитов. Но там были большие деньги, можно понять, что им двигало.
– Как-то это глупо, – высказал своё отношение к наезду Нор.
– Почему глупо? Вовсе нет, – возразил отец. – Мерзко – это да, а в остальном, если бы вы были обычными подростками, всё вышло бы, как они и задумали. Отвели бы вас подальше в лес и выполнили то, за чем приехали. Ольга после такого не сразу бы оклемалась, а тебе не только связали бы руки, ещё и врезали бы по голове и отпинали ногами. Сколько вам после этого понадобилось бы времени, чтобы добраться до дома? Они не дураки и разбили бы ваши телефоны о первое попавшееся дерево. Пока вы пришли, а я дозвонился в полицию и в ней приняли меры, эта компания давно была бы в городе. Шины сменить недолго, а других следов просто нет. Наверняка это опытные люди. Васильев в прошлом не один раз наезжал на колхозы, а зацепить его так и не смогли. В итоге всё повесили бы на сбежавших урок. Даже если потом поймают, какая вера их словам? Разве что после побега рванули не на запад, а на восток. Если бы меня не убили и не искалечили, нам пришлось бы отсюда уезжать. И о тебе все узнали бы. Явно это с господином Бортниковым никто не свяжет, но кое-кого заставит задуматься, стоит ли гавкать и кочевряжиться. Скажешь, не так?
– Всё так, – угрюмо согласилась Ольга. – Я ждала, что они предпримут, и дождалась. Что-то нет у меня желания ждать, как они отреагируют на пропажу своих бандитов. Могут ведь и просто пальнуть из леса. Нам тогда никакая магия не поможет. Начну-ка я раздавать им свои гостинцы! С печенью я разобралась, сейчас буду разбираться с сердцем. Когда на наших врагов навалятся болезни, сразу станет не до нас. А начну с паразита Вовочки. Почему у меня должен быть подопытным только Хитрец? Будет в нашем классе ещё одна свинья. Только кабана я сразу же вылечиваю, а этого пусть лечат другие. Единственная трудность – это всех увидеть. Мы здесь, а они там, и я большую часть времени провожу в школе. А лезть к ним внаглую и светиться магией нельзя. Они хоть и мерзавцы, но не дураки: связать свои беды с моим визитом будет нетрудно.
– Можно позвонить Сергею, – предложил отец.
– Сегодня вторник, – сказала Ольга, – давайте подождём до воскресенья. Приедут ко мне на день рождения, заодно и поговорим. А мы будем осторожней. Не так уж трудно проверить магией, есть ли в лесу люди. А эту фотографию на всякий случай припрячем. Да, папа, Хитрецу от тебя морковка. Надо купить в Матвеевке. Он действительно тебя спас. Может, и не убили бы, но покалечили бы наверняка.
К утру на небе не осталось ни одного облака.
– Похоже, установилась хорошая погода, – сказал вставший раньше Ольги отец. – На улице прохладно, можно даже сказать, холодно, но день должен быть теплым. Схожу я, наверное, на охоту. Должны охотиться по лицензии на оленей, так я и охотников проконтролирую, и добуду своего оленя. Тогда поделимся мясом с Виктором и Сергеем, а тебе для разговора с ним не нужно ждать воскресенья. Остальное заготовим впрок, как делали в прошлом году. Да, Хитреца я уже покормил, так что занимайтесь собой. И скажи своему коту, что передо мной необязательно ходить на задних лапах. Мне уже жалко на него смотреть. Сунуть ему в лапы шляпу, и получится вылитый кот из «Шрека», только чёрный. У него такая жалкая морда, что не тобой будут восхищаться, а сочувствовать ему, а тебя назовут бессердечной.
– Я обязательно им займусь, – пообещала дочь. – Сегодня вечером будем отрабатывать улыбку. Спасибо за Хитреца, но я бы справилась и сама, время ещё есть.
– Сегодня на нас намечается наезд, – сказал отцу за завтраком Нор. – Есть у нас в школе одна мегера, которой мы сразу не приглянулись, а сегодня её урок. Оль, уже придумала, что будешь делать?
– Наколдую сердечный приступ, – ответила Ольга. – У меня со вчерашнего вечера сильно поубавилось желания получать плюхи и молча их сносить. Если делаешь людям гадости, будь готов, что тебе отплатят тем же.
– Нормальный вариант, – кивнул Нор, – но с одним изъяном. У неё будет приступ, а у тебя – тройка в журнале. Оно нам надо? Поэтому предлагаю следующее. Моя «Моторола» может работать, как диктофон. Вот мы и запишем твой ответ и организуем шум в классе, чтобы не сказали, что запись сделана дома. А потом с записью и Таганцевой идём разбираться к директору. Выгнали её один раз, выгонят и вторично. Пусть лучше чем-нибудь торгует с лотка, чем преподаёт в школе.
– Может, тогда ограничиться записью? – предложил Егор. – Так ли обязательно отнимать у человека здоровье, если без этого можно обойтись?
– Посмотрим, – сказала Ольга. – Доели? Вот и нечего рассиживаться. Я всё убираю и идём на выход. До приезда Виктора осталось только двадцать минут.
Когда они подошли к калитке, Ольга придержала Нора и проверила магией лес у дороги.
– Чисто. И впредь будем так же проверять. А со стороны «Фазенды» приближаются трое. Вот и машина.
Они забрались в остановившийся «найт» и поздоровались с Фроловыми.
– Не сможешь подлечить мне горло? – спросила Люда. – Разболелось так, что трудно есть. Хотела даже остаться дома, но вспомнили о твоих способностях...
– Пока доедем до школы, будешь как огурчик, – пообещала Ольга. – А теперь установится теплая погода, так что можешь забыть о своей болячке.
– Все бы доктора так лечили, – вздохнул Виктор. – Ты даже руками не размахивала. Так всё лечится?
– Многое, – ответила она. – Всё, что может вылечить сильный и здоровый человек. Я ведь сама ничего не лечу, просто мобилизую на лечение ваш организм. В этом есть и минус: когда у больного не осталось сил, я ему, в отличие от медиков, уже не помогу.
– Они тоже не помогут, – усмехнулся он, – хотя возьмут за свою работу деньги. Так, автобуса нет, значит, сидим. Об этом не принято спрашивать, но я спрошу. Вы будете отмечать твой день рождения?
– Если ничего не случится, то приглашаю вас в воскресенье к двум, – ответила Ольга. – Сама хотела сказать при возвращении. Едет автобус.
Сегодняшний день в школе поначалу ничем не отличался от остальных. Бортников никак не отреагировал на её появление, дав тем самым понять, что его никто не посвящал в планы отца. По мере приближения третьего урока настроение ребят в классе начало портиться.
«Как кого-то похоронили, – мысленно сказал Нор. – Все ждут крови».
«Сомневаюсь, что её вытурят из-за твоей записи, – ответила Ольга. – Нас она на какое-то время оставит в покое, отыграется на остальных. К нам с тобой это любви не прибавит. Так что, если директор ограничится выговором, запускаю свою болячку».
На второй перемене не было слышно обычного трёпа и шуточек, все сидели на своих местах, многие – за открытыми учебниками географии. Прозвенел звонок, и почти тотчас вошла Таганцева. Она поздоровалась с классом, села за свой стол и раскрыла журнал.
– Прежде чем начать новую тему, я бы хотела выяснить, как вы усвоили предыдущую. К доске пойдёт Ковалёва. Ты у нас на прошлом уроке вертелась и не слушала мой рассказ. Обо мне ходят сплетни, что я занижаю ученикам оценки. Так вот, вы должны знать, что это ложь. Я ставлю только то, что вы заслуживаете. Вот сейчас мы и посмотрим на то, как вы относитесь к занятиям. Как некоторые из вас относятся к учителям, я уже имела возможность убедиться. Чего ты ждёшь? Начинай, я слушаю.
Глава 14
«Начинай, – мысленно сказал Нор Ольге. – Я пустил запись минуту назад».
Ольга почти дословно пересказала текст из учебника, показав нужное на карте. Нору не пришлось что-то предпринимать, чтобы в рассказ вплетался шум класса, Ольга Алексеевна сама несколько раз сделала замечания тем, кто, по её мнению, этого заслуживали.
– Садись, – сказала Ольге Таганцева. – Слава богу, хоть что-то знаешь.
– Извините, Ольга Алексеевна, – сказала девушка. – Хотелось бы знать, во что вы оценили моё «что-то»? Можете и в дневник поставить.
– Три с плюсом, – ответила учительница. – Перестали шуметь! Продолжаем занятие! Давай свой дневник.
Она опросила ещё двоих и обоим поставив тройки. Один из отвечавших заработал свой трояк заслуженно, другому оценка была явна занижена. Потом Таганцева объясняла новую тему и закончила за минуту до звонка. Выждав, пока он прозвенит, она забрала журнал и вышла из класса.
– У нашей отличницы появился тройбан! – радостно закричал Валерка Васильев.
– Чему ты радуешься, придурок? – спросил Нор. – Незаслуженной оценке? Так у тебя этих заслуженных трояков навалом, а будет ещё больше. А с Таганцевой разберёмся.
– Ты следи за тем, что говоришь! – подскочил к их столу Валерка. – А не то...
– А не то что? – поднялся из-за стола Нор. – Врежешь мне или, как некоторые, будешь пакостить чужими руками? Пошли, Оля. Перемена хоть и большая, но у нас и дело не на пять минут. Не забудь учебник.
Учительская, как и кабинет директора, была на первом этаже, но в другом коридоре. Сначала постучались к директору, но никто не отозвался. Приоткрыв дверь, Нор увидел, что в кабинете никого нет. Тогда постучали в учительскую и, не дожидаясь приглашения, зашли. Наверное, на большой перемене в учительской собрался весь педагогический коллектив, включая директора школы. При их появлении большинство разговоров стихло.
– Вам кого, ребята? – спросила директор.
– Мы хотим, Валентина Ивановна, подать жалобу на Ольгу Алексеевну Таганцеву, – сказал Нор, – за непрофессиональное и неэтичное поведение. Это нужно делать в письменном виде или достаточно устного заявления?
В учительской наступила гробовая тишина.
– Это очень серьёзное заявление, – сказала завуч.
– Мы бы к вам с ним не пришли, Надежда Игоревна, если бы не было доказательств, – сказала Ольга. – Были основания предполагать, что на этом уроке Таганцева вызовет меня отвечать и специально занизит оценку, поэтому я наизусть выучила параграф и рассказала слово в слово. Нам, кстати, материал тоже давался только по учебнику. Есть запись моего ответа с репликами Ольги Алексеевны, а это учебник. Кто хочет, может сейчас прослушать и сравнить.
– И что же тебе поставила Ольга Алексеевна? – спросила директор.
– Тройку с плюсом. Вот дневник. Отвечали ещё двое, и одному из них тоже необоснованно поставлена тройка.
Все учителя повернулись к красной от злости Таганцевой.
– Я не собираюсь здесь отчитываться перед этими... – её голос сорвался. – Объяснения я дам лично директору!
– Нам не нужны ваши объяснения, – сказал ей Нор, – ваши тройки – тоже. В любом случае мы сохраним запись, и если вас оставят в школе и подобное повторится и необязательно в отношении нас, мы пойдём с родителями в гороно... Как я и говорил, вряд ли её выгонят, – сказал он Ольге, когда вышли из учительской, – но на время должна притихнуть. Я думаю, что нам её вообще поменяют на Малашенко.
– Не скажешь, зачем связался с Васильевым? Нам мало одного Бортникова?
– Ради тебя, – ответил Нор. – И вообще пошли они все лесом! Ты не обрабатывала Владимира? Вот и займись. Что ты на нём опробуешь?
– Возьму поджелудочную железу. В ней только три зоны, так что это не займёт много времени. Посмотрим, сколько он продержится. Я не собираюсь гробить, но и лечить не буду. Пусть этим занимаются врачи.
– Заходи, – Бортников открыл входную дверь и впустил в квартиру Васильева. – Что-нибудь есть?
– Глухо! – зло сказал друг. – Они не появлялись ни на одной из двух квартир, машины в гараже тоже нет. Я и через полицию пробовал узнавать. Есть у меня там один стукач. К ним с этим делом никто не обращался. Здорово ты меня подвёл!
– Кто же мог знать, – раздражённо сказал Игорь Юрьевич. – Ты так расхваливал своих ребят, а дело несложное. Я сам ничего не понимаю. Недавно звонил сыну. Оба в школе, и непохоже, чтобы с ними что-то случилось. Тебя не смогут связать с твоими орлами?
– Если им как-то не развяжут языки, то не должны, – ответил Васильев. – Стволы числятся украденными, а машина записана на одного из них. Даже квартиры, в которых они жили, официально мне не принадлежат. А вот фотографию я у них зря не забрал! Но кто же мог знать! У них за десять лет не случилось ни одного прокола!
– Всё когда-нибудь случается в первый раз, – заметил Игорь Юрьевич.
– Тебе легко говорить! – ещё больше разозлился Васильев. – Это опытные и проверенные люди. Пусть я их редко использовал, но они у меня были! А теперь, если понадобится, никого не осталось! Да и я попадаю под удар... Надо срочно выяснить всё, что можно, об этой семейке. Тебе Первухин так ничего не сказал?
– Он чем-то сильно напуган и вообще не хочет иметь со мной никаких дел. Так и сказал, что разбирайтесь сами.
– Ладно, есть один человек, которого можно привлечь к этому делу. Он уже у меня не работает, но помочь не откажется. Но только съездить и узнать, ничем другим он заниматься не станет. А ты скажи своему оболтусу, чтобы он не задирал эту Ольгу. Я своего тоже предупрежу. Пока с ними не будет ясности, лучше сидеть тихо.
– Да я вроде не дёргаюсь, – сказал Игорь Юрьевич. – Попробую узнать о Ковалёвых через мэрию. Есть у меня такая возможность. И в их школе работает знакомая учительница, надо будет и её поспрашивать. Извини, что так получилось с твоими людьми, но для меня это полная неожиданность.
– Сегодня, перед тем как ехать домой, заедем к вам, – сказал Виктор Ольге. – Твой отец привёз с охоты оленя и хочет одарить нас мясом. Надо будет и мне купить лицензию и побегать по лесу за оленями, а то скоро сойду с ума от безделья. Купил на днях два компьютера, себе и детям. Теперь не будем мешать жене. Мне Интернет тоже позволяет кое-чем заниматься, но очень ограничено. Приехали, давайте на выход. Хоть у меня и броневик, не буду загонять его к вам во двор из-за кабана. Смотрите, ещё машина. Мы у вас сегодня не единственные гости.
– Эта машина нашего друга, – сказала Ольга. – Он капитан полиции. Ребята, выбирайтесь из машины, я познакомлю с Хитрецом. Вы его не видели. Вон он бежит! Видите, как радуется?
– По-моему, ты рада не меньше, чем он, – засмеялся Олег. – Здоровенный чёрт!
– А его можно погладить? – спросила Люда. – Не укусит?
– Чеши, – разрешила Ольга. – Вот в этих местах чеши, ему будет приятно. Ладно, вы с ним возитесь, а я сейчас приду.
Она оставила прибалдевшего кабана, которого чесали в четыре руки, и вслед за Виктором вошла в дом. Отец уже познакомил его с Замятиным и показал свёртки с мясом.
– Сейчас мы их перетаскаем, а дочь пусть говорит с Сергеем. Он тоже скоро уедет.
– Раз моя помощь не требуется, идём в комнату, – сказал Сергей Ольге. – Мне Егор всё рассказал. Попробую натолкнуть наших на этих утопленников и остаться в стороне. Возьми распечатку. Здесь всё, что можно было быстро и не привлекая внимания собрать в моей конторе по семье Бортниковых. Теперь нужно будет проделать то же самое и по Васильевым, но это я привезу в воскресенье. Я от них такого не ожидал. Но сейчас однозначно должны притихнуть, так что вам в ближайшее время ничего не грозит. А может быть, вообще решат с вами не связываться. Одно дело разобраться с теми, кого считаешь травой, и совсем другое, когда начинают есть тебя. Но в любом случае попытаются выяснить, что случилось с их людьми. Для Васильева это ещё и вопрос безопасности. А выяснить можно только здесь. Усекла? Если в деревне или у вас появится новый человек, будьте с Нором осторожнее и поменьше светите своими возможностями. Об остальном поговорим в воскресенье.
– Зайди ко мне, – сказал Васильев сыну, когда тот появился дома. – Садись, есть разговор. Какие у тебя отношения с Ковалёвой?
– Нет у меня с ней никаких отношений! – буркнул сын. – Куда уж мне, если она отшила Вовку Бортникова! Сделала себе пластику в шестнадцать лет, заарканила Шварца и сама накачалась так, что по канату прыгает, как обезьяна. Теперь ей всё пофиг! Сегодня из-за неё у нас даже убрали Мымру.
– Ничего не понял, – потер лоб отец. – Какая пластика у десятиклассницы?
– А я знаю? Сама говорит, что ничего такого не делала. Врёт! Можно вывести веснушки, но без пластики не поменяешь форму носа и размер глаз! Была... так себе, а стала... Ну ты видел её фотку. Могу ещё показать, у меня есть на мобильнике.
– Покажи. Да, эффектная девица, здесь она красивей, чем на другой фотографии. Но, может, она такой и была? Свела чем-то свои веснушки...
– Да? – вскинулся сын. – Какие веснушки, если в школе её никто не узнал! Классная посчитала новенькой! Потом ходила как пришибленная!
– Похоже на пластику, – согласился отец. – А что за юный Шварц?
– Ковалёвым кто-то отдал под опеку своего сына. Вроде родители надолго уехали куда-то за границу. Мало того что красавчик, накачан и тренирован так, что легко уложил нашего Зверя. А Зверь весит под сотню кило. У них теперь с Ольгой любовь. Куда мне...
– А что за история с мымрой?
– Это новая училка, которая у нас заменила географичку. Стервозная баба и оценки режет без зазрения совести. Ну Ольга со своим парнем её и поймала. Выучила весь параграф наизусть и выложила мымре, а Нор – это её парень – всё записал на мобильник. Мымра влепила тройку, а они с этой записью пошли к директору. Оценку исправили, а мымру нам поменяли на Серафиму.
– Ловко, – оценил отец. – А что о ней говорят?
– Они занимаются борьбой и фехтованием. Вроде бы для ролевых игр, но откуда у нас здесь ролевики! По английскому она в прошлом году получала тройки, а сейчас чешет не хуже Александры. Больше ничего сказать не могу.
– Ты вот что... – отец замолчал, потом продолжил: – Не задирай Ольгу и её парня. Если это будет делать Бортников, не вздумай ему поддакивать.
– Ничего не понял! – удивился сын. – Неужели ты боишься?
– Я не боюсь, – сказал отец, – а вот для тебя это будет нелишним. Я не собираюсь тебе ничего объяснять. Я сказал – ты сделал! Вопросы есть? Вот и хорошо, что нет. Забирай свою сумку и иди отдыхать. И помни о том, что я тебе сказал.
В четверг Валера пришёл в школу раньше Бортникова. Когда появился Володька, он отозвал его в почти пустой коридор.
– Слушай, отец говорил с тобой об Ольге?
– Был такой разговор, – ответил приятель. – Отец запретил трогать Ольгу и не стал объяснять почему. Сказал, что его дело думать, а моё – слушать.
– Мой сказал то же самое. Знаешь, мне показалось, что он за меня боится.
– Мой договорился с директором лесхоза о том, что отца Ольги уволят. А через несколько дней этот директор всё переиграл, а отца обматерил. А мой к такому не привык. Тоже тогда расспрашивал об Ольге. Я ему рассказал, что у её отца есть крыша в Москве. Она мне сама этим хвасталась. Ладно, пусть об этом болит голова у родителей. Мне Ковалёва и на фиг не нужна, так что отец мог ничего не говорить, я с ней и так не общаюсь.
– Ты слишком много сидишь за компьютером, – сказал жене Виктор. – Глаза портятся и от такого экрана. Мы здесь живём всего ничего, а ты уже начала полнеть. И это в сорок два года. Набрать вес легко, потом замучаешься его сбрасывать. Только не говори мне, что тебе больше нечем заниматься. Хочешь, найду занятие?
– Вить, – повернулась к нему Александра. – Эта Ольга... Ты её не боишься? Ты мне почти ничего о ней не говорил, но я расспросила детей. Олег темнит, но Люда много о ней рассказала. Она ведь спасла тебя тогда, до этого убила бешеную собаку, а сегодня вылечила дочь. Я ей недавно звонила. Горло прошло, как будто и не болело. А ведь она не болеет ангинами меньше недели. И те, кто здесь жил до нас, сбежали из-за неё. Сам говорил, что это была за компания и как дёшево нам достался дом. И эти её вороны... От бога ли такие таланты?
– Выбросила бы ты ту мистику, которую притащила с собой, – посоветовал Виктор. – Эти книги написаны с одной целью – пугать таких, как ты, и зарабатывать на этом деньги. К Ольге эта муть не имеет отношения. Да, у неё есть не очень обычные способности, но это умная и чистая девочка. Её услуги будут нам очень полезны, и не только в целительстве. Я договорился с Ковалёвыми не только из-за мужчин, но и из-за Ольги. Я с ней и потом не хотел бы рвать. Я им помогу пробиться, а они помогут мне. Не так много людей, которые долго помнят добро и могут быть очень полезными, эти как раз из таких. А тебе не нужно её бояться. И глупо, и она может это почувствовать. Когда поедем на день рождения, увидишь и котяру на задних лапах, и весёлого кабанчика, подрабатывающего за морковку дворовым псом, может быть, что-то ещё. Воспринимай с иронией, это здорово помогает.
– Кот, случайно, не чёрный?
– Опять ты за своё? Ну чёрный он, по цвету и назвали. Если хочешь, можешь с нами не ехать, только я не буду врать Ольге по поводу твоего отсутствия. Она хорошо чувствует ложь и мне доверяет. Не хотелось бы терять это доверие из-за ерунды.
– Пойду я с вами. Мне тут тоскливо, а так хоть какое-то развлечение. Зря мы сюда забрались. Лучше бы ты купил квартиру в городе и взял нормальную машину вместо нашего броневика. Можно было бы хоть с кем-то общаться, и детям не пришлось бы каждый день ездить в такую даль. Я здесь за два года точно свихнусь.
– Нельзя нам жить в городе, Шура! – сказал Виктор. – Тогда лучше было вообще никуда не уезжать и каждый день трястись и за вас, и за себя. Это жизнь? Как я вас защищу в городе? Я и так из-за детей выбрал место поблизости от города, хотя для нас было бы безопасней забиться в какую-нибудь деревню. Вот там ты точно сошла бы с ума. Я понимаю, что ты стопроцентная горожанка, привыкшая к праздному образу жизни. Слава богу, что хоть не рвалась за границу, как некоторые. Половина твоих знакомых проводит там по полгода, а остальные вообще не показываются в России. Я был не в восторге от твоей жизни, но предпочитал не вмешиваться. А теперь ты не знаешь, чем себя занять. Ты ничего не умеешь и не хочешь делать по дому, да и нет в этом необходимости из-за домработницы. Хотя я советую присмотреться к тому, как она готовит. Если Лена исчезнет на время или совсем, мы тут умрём от голода. Ты даже бутерброды не могла толком сделать. И дочь ничему не учишь. То, что женщина освобождена от повседневных забот по дому, не значит, что она не должна уметь делать самое необходимое. Тебе нужно найти себе хоть какое-нибудь занятие, кроме просиживания за компьютером и просмотра идиотских сериалов. Займись аэробикой. Дочь кем-то увлеклась и стремится похудеть, пусть составит тебе компанию. Сейчас установилась хорошая погода, а ты свежий воздух получаешь только через форточку. Не хочешь гулять одна, давай сходим вдвоём. Нетрудно ныть и заявлять, что ты здесь свихнёшься. Раньше ты мне помогала, сейчас создаёшь проблемы. Хочешь стать одной из самых богатых женщин этой страны? Вот и изволь смириться с временными трудностями и делать так, чтобы они тебя не напрягали, а ты не напрягала меня. Я на днях собираюсь поохотиться. Если хочешь, возьму тебя с собой. Когда-то тебе нравилась охота.
– Не хочу бегать по лесу, – отказалась Александра. – Ноги ослабли, так что я буду обузой. Сначала нужно привести себя в порядок. Вот аэробикой займусь. Соседи говорили, что здесь зимой много снега. Может, купим снегоходы?
– Можно взять парочку, – задумался Виктор. – К соседям будет удобно ездить. Но тебе лучше подойдут лыжи. Вот мы их в первую очередь для всех и купим.
– Нор, отвлекись на минуту, – сказала Ольга, зайдя к нему в комнату. – И можешь не прятать свою работу, я не буду подсматривать. Хотела поделиться своими успехами.
– Не улыбкой Уголька? – ухмыльнулся друг. – Завязывала бы ты с его гримасами, а то вместо унылого кота у тебя получится какой-то неврастеник. Встанет на задние лапы и корчит рожи. Мне его уже жалко.
– Ничего, научится, – отмахнулась Ольга. – Всё сразу ни у кого не получается. Пусть отрабатывает свой корм. Но я к тебе пришла не из-за него. У меня получилось с усилением чувствительности носа. Минут двадцать назад попробовала на себе, и всё вышло. Всё, как с Угольком, только запахи не такие сильные и в них легко разобраться. Но понятно только тогда, когда пахнет не слишком сильно.
– И чем пахнет от меня? – заинтересовался Нор.
– Разным, – уклончиво сказала Ольга. – В целом пахнешь приятно, даже слишком. Мне в таком состоянии трудно находиться рядом с тобой: постоянно хочется... сам понимаешь чего. Будете сами разогревать свой ужин. Я его как-нибудь поем холодным, и так от запахов захлебываюсь слюной.
– А быстро снять не получается?
– Ни с ушами, ни с носом. Но я над этим пока не работала.
– Ну ты и влипла! – пожалел её Нор. – Если это длится так же, как со слухом, то завтра тебе будет весело. Половина ребят курит, а девчонки используют духи. Может, заткнуть нос ватой?
– Небольшие тампоны не помогают, а если набить в нос вату, на кого я буду похожа? К тому же она сама противно воняет. Буду до конца дня заниматься снятием чувствительности, может, получится или пройдёт само.
Ничего у Ольги в тот вечер не получилось, и к утру чувствительность носа не уменьшилась, поэтому и завтрак она ела холодный, а мужчины разогревали его себе сами.
– Иди уже в школу, – сказал отец. – Покормлю я твоего кабана. Говорил же, чтобы была осторожней со своей магией. Хорошо, что нос, а не глаза, а то у тебя нет темных очков.
– Хорошо, что ты о них вспомнил, – оживилась дочь. – Когда поедешь в город за продуктами, купи для нас очки. А за Хитреца тебе большое спасибо. Мне ему сейчас распаривать горох... Да и от него самого такое амбре... Он бегает во дворе, а я отсюда чувствую.
– Мне не можешь так сделать? – спросил он. – Не сейчас, а когда пойду на охоту. Не нужно никакой собаки. Ладно, беги, я пошутил.
– Могу и сделаю, – пообещала Ольга, – только тогда, когда научусь такое быстро снимать. Всё, побежала! Пожелай мне не сдохнуть.
– Если так плохо, может, никуда не поедешь? – забеспокоился отец. – Посидишь день дома, а Нор скажет, что приболела. Это даже не будет враньём, вон как ты шмыгаешь носом!
– Как-нибудь перетерплю. Чтобы я своего красавца отпустила одного в наш класс! В нём три девчонки красивее меня. Стоит им увидеть, что добро временно осталось бесхозным, все, кроме Верки, повиснут на шее.
– Ну повисят немного, – сказал вошедший в их комнату Нор, – и им приятно, и мне. Перестань драться и посмотри на часы. Болтаешь, а сейчас подъедет Виктор. Пошли быстрее.
Когда они подбежали к дороге, машина уже была на месте. Зажимая нос, чтобы не чувствовать вонь отработанного топлива, Ольга села в салон и отшатнулась от Люды, от которой невыносимо воняло духами.
– Что это с ней? – спросил Олег Нора. – Чуть не выбила головой заднее стекло. Оля, ты плачешь? Больно ударилась?
– Поехали быстрее, – сказал Нор Виктору. – Можно немного открыть окно? Ольга вчера повысила чувствительность носа, и не получается быстро снять. Салон небольшой, поэтому даже несильные запахи бьют ей по мозгам.
– Неужели от меня так сильно пахнет? – смутилась Люда.
– Не сильно и приятно, – успокоил Нор, – но это для меня или Олега, а Ольга сейчас чувствует запахи ненамного хуже собаки.
– Надо быть осторожней, – неодобрительно сказал Виктор. – А тебе в таком состоянии лучше вообще никуда не ехать. Какая может быть учёба, если ты от всех шарахаешься?
– Поезжайте без меня, – зажимая нос рукой, сказала Ольга, – а я вернусь. Наверное, собаки могут как-то регулировать свою чувствительность к запахам, иначе они не ужились бы с нами.
– Куда дел Ольгу? – спросил Сергей Нора, когда сели в автобус.
– У неё течёт из носа, – ответил тот, – какая учёба! Ничего, к завтрашнему дню оклемается. А где Вера?
– Мать у неё заболела, – помрачнел парень. – И похоже, что-то серьёзное, а отец не вовремя уехал к своей родне и вернётся только через пять дней. Так что до конца недели она будет сидеть с матерью.
– По утопленникам что-нибудь раскопали? – спросил Сергей у капитана Клечикова, который занимался вытащенной из воды машиной и её жуткими пассажирами.
– Угораздило же тебя заметить эти следы, – пошутил тот. – Велели всё отставить и заниматься только твоей находкой, а мои дела другим не отдадут. Хорошо, что прошло немного времени и вода уже холодная, так что тела попорчены слабо. Ни на одном из них не обнаружено ран. Сейчас криминалисты проверяют на алкоголь и наркотики. Опознать удалось только троих. Один из них отметился побегом из иркутской колонии в девяносто девятом году. Его туда отправили за убийство профсоюзного активиста. Товарищ слишком активно пытался обличать беззакония при приватизации комбината, за что и пострадал. Обычное, в общем-то, дело для того времени. Я имею в виду убийство, а не наказание. Наказывали как раз немногих, ну и этому не повезло. Он числился в розыске, но так нигде и не всплыл. Второй когда-то был спортсменом. Занимался боксом и, как о таких говорят, подавал надежды, но до сборной так и не добрался: помешал Горбач со своей перестройкой. Когда всё рухнуло, стало не до спорта, и наши спортсмены начали дружно переквалифицироваться в бандитов. Не все, но этот из таких. Сначала занимался рэкетом и бомбил киоски, потом перешёл на квартирные грабежи. Было большое подозрение, что он убил семью пенсионеров в Новосибирске. Повязать не смогли, потому что он как в воду канул, а вынырнул уже у нас, когда их машину вытянули краном. Где был и чем занимался – неизвестно. За третьим числятся две ходки. Первый раз загремел за квартирные кражи, второй – изнасиловал девицу и пырнул её ножом. На его счастье девица выжила, поэтому получил небольшой срок. Почему-то освобождён досрочно и с тех пор нигде не отметился. Два других покойника не проходят по базам, но они моложе остальных, поэтому просто не успели попасть в наше поле зрения. Ангелов в этой компании утопленников нет. У всех охотничьи ножи, а у троих вдобавок кастеты. Из огнестрела были два охотничьих ружья. Машина принадлежала одному из них, так что этот след никуда не ведёт.
– Могу дать совет, если потом не будешь на меня ссылаться, – предложил Сергей.
– Давай свой совет, скромник, – согласился Клечеков. – Не хочешь славы и не надо, мне больше останется.
– Попробуй провести опознание в тех колхозах, с которыми лет десять назад работал Васильев. Тогда и жалобы были, и жалобщики после них исчезали, но никто не нашёл никаких концов и Васильева не зацепили. Сейчас тоже не зацепите, но хоть выясните, чем занималась эта компания.
– Кто бы его цеплял! – махнул рукой Клечеков. – Должен помнить, что тогда творилось. За совет спасибо, проверить будет нетрудно. Только те двое, кто помоложе, вряд ли в этом замешаны: десять лет назад они были сопляками. Да и сомневаюсь я, что эта компания всё время работала на Васильева, он у нас не настолько крупная шишка, чтобы просто так содержать их десять лет. Могли у него подрабатывать, это да.
Ольга не смогла усидеть дома. Запахи назойливо лезли в нос, мешая сосредоточиться, поэтому она ушла за дом к границе леса, села на пень и начала пробовать вернуть себе нормальное состояние. За ней увязался Хитрец, которому было скучно и требовалось внимание. Слов он не понимал, поэтому пришлось прибегнуть к магии. Когда обиженный кабан ушёл во двор, ей в голову пришла гениальная мысль. Если не получается уменьшить чувствительность к запахам, почему не убрать её совсем? Воздействием на нос этого сделать не получилось, а вот угнетение небольших зон в височных областях мозга разом смыло всю волну запахов. Теперь она их не чувствовала. Облегченно вздохнув, девушка вернулась в дом. Отец куда-то уехал, а никаких срочных дел не было, поэтому она с головой ушла в работу. Надо было найти, как маги возвращали нормальную чувствительность слуху. Воспользоваться отключением центров зрения или слуха было нельзя. Без запахов можно перебиться, пока всё само не придёт в порядок, попробуйте походить слепой или глухой. Поэтому не будет никаких опытов с усилением зрения, пока его нельзя будет быстро убрать. Время до возвращения Нора пролетело незаметно. Вместе с ним пришли и Фроловы, справиться, в каком она состоянии.
– Нашла обходной путь, – ответила она на вопрос Виктора, что у неё с носом. – Просто совсем отключила нос от мозга. Я сейчас не почувствую даже запаха нашатыря под носом. До ночи всё должно прийти в норму, тогда подключу обоняние. Нор, что нового в школе?
– Твоё отсутствие как-то странно подействовало на класс, – сказал друг. – Все постоянно цеплялись взглядом за твой пустой стул. Веры сегодня тоже не было. Сергей сказал, что у неё сильно заболела мать, а отец в отъезде. Теперь вместо школы будет за ней ухаживать.
– Сейчас возьмём апельсины из холодильника и к ним сбегаем, – сказала Ольга. – Заодно у кого-нибудь купим молока и сметаны. Посмотрим, что с ней, может, удастся помочь.
– А это не опасно – так светить даром? – спросил Виктор.
– А кто узнает о том, что я лечила? – возразила Ольга. – Навестила подругу и отнесла её матери фрукты. Мне будет полезна практика, заодно помогу Вере.
– Тогда берите свои апельсины и грузитесь в машину, – сказал он. – Подброшу вас до деревни. Обратно пойдёте сами, я не буду ждать, пока вы освободитесь.
Дорогу в деревне после дождей развезло, и она не успела полностью просохнуть, но вдоль заборов шла пешеходная дорожка, которую засыпали щебнем, так что ноги сильно не запачкали. Дом Нестеровых был седьмым по счёту, поэтому через пять минут после того, как их высадил Виктор, уже стучали в нужную калитку. За забором залаяла собака, послышались торопливые шаги, и они увидели Веру, одетую в выцветшее платье и мужскую куртку, в которую можно было засунуть двух таких девушек, как она.
– Ой! – смутилась она. – А я думала, что это баба Люба...
– Если смущаешься из-за одежды, то совершенно напрасно! – сказала ей Ольга. – Мы с Нором дома ещё не то надеваем, а тебя никто не предупреждал о нашем визите.
– Тем более что ты в любой одежде классно смотришься, – добавил Нор. – Мы пришли ненадолго. Можно зайти в дом? Поздороваемся с твоей мамой и отдадим фрукты. Она не спит?
– Нет, не спит, – ответила Вера. – Заходите, ребята. Только подождите минуту, я посажу на цепь собаку.
Дом у них был больше того, который стоял в лесничестве, и изнутри отделан не хуже городской квартиры. Мама Веры лежала в дальней комнате.
– Здравствуйте, Марья Ивановна! – поздоровалась Ольга. – Познакомьтесь с моим другом. Это Нор, он тоже учится в нашем классе. Он мне сказал о вашей болезни, я и решила сбегать вас навестить. Это витамины. Что же это вы заболели? Надоело возиться с хозяйством?
– Да оно как-то само вышло, Оленька, – вымученно улыбнулась Марья. – То ничего не беспокоило, а то вдруг скрутило. Врача вызвали, но нам сказали, что поздно позвонили, и сегодня не смогут прислать. Если не прервётся связь, будем звонить завтра. А тут, как назло, Олег в отъезде и Вере приходится крутиться одной. Спасибо, что зашли, и за ваши витамины.
– Давайте, Марья Ивановна, я вас посмотрю вместо врача? – предложила Ольга. – Я давно увлекаюсь медициной. Что у вас болит?
– Проще сказать, что у меня не болит! – ответила женщина. – Поясница болит, сердце тоже болит, хоть и не так сильно, и голова разваливается. Слабость такая, что трудно ходить.
– Поясница болит с двух сторон?
– Да, с двух.
– Температура повышена?
– Да, Оленька. Около сорока.
– Всё ясно, у вас гломерулонефрит, – сделала диагноз Ольга. – Скорее всего, застудили почки. Выходили во двор без теплой одежды?
– Да разве запомнишь, – вздохнула Марья. – Может, и выходила. Раньше-то не было такой напасти.
– Его лечат антибиотиками и мочегонным, – сказала Ольга. – Какие антибиотики, я сейчас не помню, но можно посмотреть в справочнике. Вера, не давай матери ничего мясного и старайся, чтобы было поменьше соли. Когда врач назначит лекарства, попроси его, чтобы прочитал вслух, а потом запиши и перезвони мне. Мы купим в аптеке. Только звони на перемене. И не трясись: болезнь неприятная, но если правильно лечить, выздоровеет за несколько дней. И потом ни в коем случае нельзя выскакивать на холод без теплой одежды. Второй раз легко не отделаетесь. Ладно, поправляйтесь, а мы домой. Тебе Сергей передаёт, что мы проходили в школе? Если что-то будет неясно, звони.
– Спасибо вам, ребята! – сказала Вера, провожая их до калитки. После вашего прихода прямо на душе стало легче!
– Как быстро она выздоровеет? – спросил Нор, когда они отошли от дома Нестеровых.
– Эта болезнь была в ваших книгах, так что мне для лечения не нужно кабана, – сказала Ольга. – Марья крепкая женщина и без антибиотиков с моей помощью вылечится за три дня. Пусть приезжает врач и назначает эту отраву. Я знаю Марью. Как только полегчает, она сразу же бросит пить таблетки, так что они не принесут ей большого вреда.
– А почему мы у них не купили молоко и сметану?
– Вера не возьмёт деньги, и потом ей сейчас только возиться со сметаной. Всё купим у тех, у кого обычно покупает отец.
Продолжение http://www.proza.ru/2017/05/24/558