Вы замечали, насколько чудесно летнее преображение спальных районов и как незаметно оно в центре города несмотря на все старания властей создать там нужную атмосферу?
И, раз уж я начал с вопроса, ответьте, пожалуйста, случалось ли вам понимать какую-то несложную истину спустя годы после первого столкновения с ней? Вопросы эти связаны, в дальнейшем я попробую это доказать, надеюсь, мои чувственные образы будут достаточно понятны для читателей.
О, несчастный, я несу тебе правду и надежду на искупление! Добрый человек смотрит на тебя в зеркале, обходительность - твоя вечная спутница, жертвенностью полны твои мысли. Но не действия.
Шататься без дела, собирая образы для сновидений, запоминать сны, чтобы переносить на бумагу их содержание и трактовку, сопровождать свои прогулки размышлениями о написанном - вот твой замкнутый круг, твоя сакральная цикличность.
Где загруженная магистраль шуршит мокрыми шинами и грязным снегом, где серые здания с уродливыми окнами сливаются в ансамбль безвкусия и обреченности, где даже теплокровные обитатели взирают исподлобья холодом и ненавистью, ты упорно бредешь, превозмогая боль в коленях и с трудом пытаешься возродить в памяти тот образ, который придавал жизнь этим печальным пейзажам. Но он практически стерся и уже ничто не согревает твое продрогшее тело и обреченную душу.
О, несчастнейший, какую же радость тебе приносят мысли о своих мнимых добродетелях и чужой порочности! Не от того ли ты стал называть себя верующим, чтобы претендовать на что-то значимое хотя бы в ином мире? Но как хрупка, как в корне порочна твоя вера, взлелеянная слабостью и самолюбованием!
Ты научился любить свое одиночество и даже похваляться им. Иногда все же выбрасываешь себя в мир, дабы снова в нем разочароваться и вернуться в свое уютное личное пространство.
Невозможно разочаровываться, если всегда ожидаешь худшего. Но, черт побери, в какое заблуждение это может вводить! Было так странно, едва проснувшись и в панике перечитав переписку, понять, что твои нетрезвые велеречивые размышления находят отклик в чьей-то душе. И вот ты снова ступаешь по влажным дорожкам парка, вдыхаешь свежесть молодой листвы и слушаешь музыку, которая навсегда запечатлеет в памяти эти образы. Но не в полном одиночестве, как раньше, а с еще не успевшей материализоваться сущностью, которую ты уже именуешь высокопарными словами и каждый вечер надеешься увидеть во сне.
И в то же время голый романтик начинает осознавать свою слабость и неприспособленность к этой жизни, пытаясь взрастить в себе тщеславие и трудолюбие, лишь бы не ударить в грязь лицом, не осознавая, что тем самым губит себя, как личность и еще не успевшие опериться чувства, которые, как назло, оказываются взаимными, но ты, ты не понимаешь, тебе кажется, что все закончилось в тот момент, как после первого свидания она стала крайне сухо отвечать на твои сообщения. И сдаешься. Воспитываешь в себе равнодушие, ищешь новую жертву, которой "готов отдать себя всего".
А спустя много лет вдруг понимаешь, что она ждала. Да, разочаровалась довольно быстро, не переступила через свою гордость, но последняя надежда загублена именно тобой.
Ты аккуратно отвинчиваешь крышку, боясь облиться хмельным напитком. В этих дворах еще гулять не доводилось и хорошо, ведь неизведанное всегда интереснее. А приедается всё, даже самое прекрасное. Сегодня хороший день, чтобы осмыслить свою жизнь, ведь, хоть ты уже и не молод, но никогда не поздно. Никогда.
Во дворике между Кирпичной и Вольной
С июньским дождем льется липовый цвет,
А где-то, навеки покинутый музой,
В предсмертной агонии бьется поэт