Ноябрь 2004 года.
Прошел почти месяц, который для Маши психологически оказался очень тяжелым. Она привыкала к Вадиму, и ей даже начала нравиться та почти беззаботная жизнь, которую он ей организовывал.
Наверное, любая другая женщина на ее месте была бы без ума и от Вадима, и от счастья иметь рядом доброго, неплохо зарабатывающего, почти не пьющего и с удовольствием занимающегося кулинарией мужчину, который оказался еще и очень даже неплохим любовником. Но Машке вся эта сахарно-медовая мармеладность казалась неестественной, нарочитой, предназначенной только для того, чтобы втереться в доверие и скрыть от нее истинные мотивы и цели Вадима.
Она не задавала лишних вопросов, соблюдала разумный, по ее мнению, баланс между относительно спокойной жизнью и пикировками из-за пустяков, а сама постоянно внимательно, но незаметно наблюдала за Вадимом, стараясь не пропустить те моменты, когда он, утратит бдительность, проговорится, и она сможет понять, в чем состоит его интерес. Но все ее усилия были тщетны.
Больше Вадим не проговорился ни разу. Единственным результатом ее наблюдений стало удивление от того, что после их прогулки по бульварам тот тяжелый испытующий взгляд Вадима, который так пугал Машу, стал появляться все реже, а после его переезда в их дом и совсем исчез.
Машка тайком, на работе, прочитала в Интернете все, что смогла найти о брачных аферистах. Она уже знала, какие виды их существуют, какие признаки указывают на то, что перед ней именно такой пройдоха. И опять ей была суждена неудача.
С одной стороны, определенные признаки того, что перед ней именно такой "деятель", действительно существовали. Их было немного - всего два.
Первый признак заключался в том, что документы Вадим всегда носил с собой, но никогда их ей не показывал в развернутом виде и следил за тем, чтобы они не попали к ней в руки.
Вторым признаком, насторожившим Машку, было то, что он почти ничего не рассказывал о себе, кроме забавных ситуаций с пассажирами.
Но, с другой стороны, этих странностей его поведения было явно недостаточно для того, чтобы сделать выводы. Нужны были и другие признаки, которые Машка очень хорошо запомнила, и которых в поведении Вадима не было.
Номер своего телефона он не скрывал, более того, именно на этот номер ему звонили диспетчеры, передававшие заказы.
Он пришел в ее жизнь не как случайный знакомый, а по рекомендации матери своего друга, на первое же знакомство привел свою мать, предвкушал день рождения Ниночки-младшей, готовился познакомиться со всеми родственниками.
В тратах Вадим был щедр, их имуществом вроде не интересовался, на тяжелую жизнь не жаловался и денег не просил, наоборот, сам их приносил и отдавал Ларисе Александровне, как главному казначею семьи.
Машка терялась в догадках.
Еще одно обстоятельство смущало и пугало девушку. Почему-то Вадим временами неуловимо напоминал ей Мишу то поворотом головы, то смехом, то еще какими-то мелочами. Это сходство одновременно и притягивало ее, и пугало. Наконец, Маша решила, что годы все же взяли свое – она просто забыла Мишу и теперь видит сходство там, где его нет и быть не может, только потому, что Вадим стал ей небезразличен.
Хуже всего было то, что Машку не поддерживала ее собственная мать. Как-то в выходной день, когда Лариса была дома, а Вадим уехал работать, женщины разговорились за чашкой чая.
- Машка, я так рада, что тебе, наконец-то, повезло.
- И в чем же мое везение? В Вадиме?
- А разве нет?
- Безусловно, нет, нет и нет.
- Он плохой любовник?
- Нет, тут все в полном порядке.
- Ласковый?
- Да. - улыбнулась Маша.
- Какой он в быту, я вижу не хуже тебя. Мужик – мечта.
- Угу.
- Так что же тебе не нравится? Было бы лучше, если бы ты все вечера металась между плитой, раковиной и стиральной машиной, а его грязные носки находила бы в кастрюле с супом?
- Нет, конечно.
- Тогда объясни, что тебя не устраивает. Мужик зарабатывает совсем не плохо, деньги в семью дает, сам готовит, стирает, для уборки дома фирму нанял, сам им платит, тебе шубку к зиме прикупил, по магазинам ходит, тебя на работу и с работы возит, как барыню, ножки твои жалеет, каждый вечер спину твою больную массирует, работает, как вол. Ты почти забыла, что такое боль. Что тебе не так? Какого рожна тебе еще нужно? С жиру беситься начала? Птичьего молока тебе не хватает?
- Неискренне все это, как-то все чересчур идеально. Подозрительно все это…
- С чего ты взяла?
- Чувствую. Скрывает он что-то…
- Опять будешь говорить о каком-то скрытом интересе? Ты до этого интереса докопалась?
- Нет, он так осторожен, что даже зацепиться не за что, но камень за пазухой у него есть. Интуиция меня еще не подводила.
- А, может быть, нет никакого камня? Он живет в нашем доме уже почти месяц…
- Ах, как долго, целую жизнь. - ядовито заметила Машка. - И был так безупречен долгие годы, что уже можно сделать вывод о том, что он – рыцарь на белом коне, а не козел на унитазе!
- Он знает, что с нас нечего взять, кроме анализов, да и те будут плохими.
- Видимо, он знает, что есть у нас что-то такое, что ему нужно позарез.
- Ты еще не отказалась от этой дурацкой мысли?
- Ну почему дурацкой?
- Потому, что мы с тобой точно знаем, что ничего такого у нас нет.
- Не уверена в этом. Может быть, это что-то находится не в материальной области.
- А в какой?
- Пока не знаю. Для него может иметь большое значение то, что мы с тобой считаем совершенно несущественным, мелочью.
- Что именно?
- Не знаю. Но ведь не зря же он тогда ляпнул, что торопится штурмовать Джомолунгму, пока не испортилась погода.
- Пошутил мужик с голодухи, а ты уже выводы делаешь.
- А если предположить, что испорченная погода означает испорченную репутацию? То есть он торопится привязать меня к себе, пока я не узнала о нем что-то отвратительное, после чего я не пущу его на порог? Кстати, я говорила о себе, как об Эльбрусе, а он обо мне – как об Эвересте, пардон, Джомолунгме.
- Какая разница, как эту гору назвать?
- Это для нас с тобой безразлично, а у этой озабочки в штанах Эверест – мальчик, а Джомолунгма – девочка. При этом тянет букву "е". Получается блеянье козлиное. Дееевочка. Тьфу!
- Ты уже настолько зашорилась, что шутки перестала понимать?
- Почему он говорит обо мне, как о самой высокой вершине мира? Что это значит?
- Машка, не бери в голову. В самом лучшем случае это был просто комплимент, а в худшем – забавный треп для поддержания разговора.
- Или он проболтался, что у нас есть что-то такое, что нужно ему больше всего на свете.
- Лечить тебя пора. От паранойи.
- Можешь думать обо мне все, что хочешь, но однажды ты узнаешь, что я права.
- Честно говоря, я думаю, что ты выдумала новую причину для страданий, и желаю тебе в этот раз ошибиться. Польза будет двойная – самоуверенности у тебя поубавится, и мужик хороший при тебе останется.
- Смотри, как бы тебе самой не пришлось признавать ошибки. Слишком уж ты размякла.
- Чего и тебе желаю…
- Ну уж нет! Как только я расслаблюсь, мы обе станем жертвами этого странного афериста.
- Он уже аферист? Точно, пора тебя лечить… Машка, ты купила подарок Ниночке-младшей?
- Угу! Бутылку водки и банку соленых огурцов.
- А если серьезно?
- Шанель № 5 и пачку презервативов.
- Маша!
- Что Маша? Что я понимаю в младенцах? Куплю еще что-нибудь не то. Лучше подарим деньги в конверте. Пусть сами покупают. Они лучше знают, чего не хватает их дочечке, чтобы она выросла избалованной до полного свинства.
- Машка, ты чего вызверилась? Чем перед тобой дитя виновато?
- Никто не виноват. Это я просто завидую.
- Ты, наконец, захотела родить ребенка? Какое счастье!
- Кто захотел родить мне ребенка? – спросил вернувшийся с работы Вадим, затаскивая на кухню сумки с продуктами.
Он налил себе чаю, уселся за стол и продолжил:
– Неужели Маша? Не сомневайся, котенок, я уже дорос до отцовства. Давай родим двоих – первую непременно девочку, а потом уже сына.
- Ищешь законный повод для регулярного посещения песочницы?
- Сначала песочница, потом футбол, хоккей, пивная…
- А потом?
- Потом он пойдет по бабам без меня, а мы с тобой будем искать хорошего жениха нашей дочечке. Давай назовем ее Любочкой.
- Уже и имя придумал! А сына как назовешь?
- Мишей.
Маша от неожиданности выронила чашку. Чай пролился на скатерть, но она этого не заметила. Она не понимала, шутит Вадим или серьезен, но, на всякий случай, перевела разговор на менее скользкую тему, чтобы вечер прошел в теплой семейной атмосфере.
Продолжение следует...