Учитель,...

Гунки Хукиев
                перед именем твоим, позволь смиренно
                преклонит колени...
               
                Всем учительницам, которые заглядывают ко
                мне на страницу и остаются ими, изящно
                указывая на мои ошибки. Я всех Вас люблю!
 
  Попал я в первую пятилетку, когда в конце 1950 -х в начале 1960-х годов Советская власть основательно взялась ликвидировать безграмотность нашего народа, как мальчиков, так и девочек. Какая вам ещё нужна реабилитация, неблагодарные чеченцы? Скажем вместе и дружно:
- Слава Советской власти!
Отдадим ей должное, с этой архитяжелой задачей она  справилась блестяще! Только посадит чеченских мальчиков и девочек в школе за одну парту не смогла даже суровая власть Советов.

Наш первый пожилой сельский учитель, написал на доске имена трёх студентов, счастливчиков нашего селения, на кого нам необходимо равняться.
"Ученье - свет, а неучёные -тьма!" - добавил он на чеченском языке, первую формулу нашей жизни, которой мы должны освоит.

В 1930-ые годы коллективизации, будущий учитель, сумел окончит только семилетку. А в 13- летние репрессивные годы, как враг народа, не смог продолжит учёбу, поступить в советский вуз и стать полноправным специалистом. Он был лучшим учителем села, но без диплома, а здоровался и отпускал после занятий с именем Аллаха!
  Занятия вёл только на русском языке, ругал и давал подзатыльники на чеченском. Рассказывал он и печальную статистику образования нашей Отчизны, откуда рождается невежественность народа. Вот когда все научаться читать и писать, тогда и осыпаться на нас Божья благодать. Эта была его цель, которую он прилежно выполнял. Для нерадивых учеников, которые забывали дома перья, ручки, чернила, тетрадки, он всегда держал у себя эти канцелярские предметы, купленные на свою скудную зарплату учителя начальных классов. Покупал книги, кому это было не по карману.
Бывало, некоторые ученики не могли в слякоть или зимой ходит в школу из-за отсутствия обуви, тёплой одежды. С такими наш учитель занимался дома. Не имея другого образования кроме сельской семилетки, он был учителем от Бога. "Дала геч дойла цунна!" Светлая ему память...
 
Правда, наши родители не принимали в нашем школьном образовании никакого участия. Не голоден, не гол, а всё остальное дело рук учителей. Не зная ни одной буквы в русском алфавите, не понимая как даются детям азы школьного воспитания, родители не вмешивались в принципы работы учителей.
Но отдавали подобающее почтение званию - Учитель! Хотя бы из- того, что они имел твёрдую, гарантированную заработную плату. От чего были лишены 99,5 % сельчан- колхозников.
Родители, также относились и к молодым русским учительницам, которых советская власть рассылала по сёлам и деревням. И не дай Бог дома узнают, что их ученик в школе получил подзатыльник от учителя, такой ещё заработает добавок от отца и или от старшего брата.

О том чтобы устраивали разборки с учителем за избиение сына, не могло быть и речи. Если об этом узнает отец, то он непременно скажет учителю, правильно, мол, сделал, не давай ему спуска. Здесь избитое чеченское правило бить "ударом на удар" работал в обратном направлении. 

 Был случай, когда мне пришлось просидеть в школьном "КПЗ". Да, да! Пол дня, в каморке уборщиц, где они держали веники, швабры мучился юный узник. А за что? А ни за что! Ну какой это криминал, то что шалун вытащил из тяжёлой доски гвозди, а она, дура, при малейшем прикосновении сорвись и упади на голову учительнице. Зато, мозги при лёгком сотрясении уложились на месте.    
Какие выкрутасы я не делал, чтобы это недоразумение не дошло до моих родных. Дошло. И новое наказание. Самодурство, за одно преступление в нашем селе дважды наказывали. Куда смотрела Советская власть!
 Это было моё первое и последнее заключение под стражу, как говорят у нас у зэков, век воли не видать!
   "Вам не удастся воспитывать гениев, если будете убивать в детях шалунов!"- оказалось, француз  Жан-Жак Руссо, сказал об этом ещё до моего рождения. Не убили, ей Богу не сумели и, как вы сами заметили, результат на лицо.
 
За два года в армии, даже на "губу" не попал. Детские впечатления страха, лишения свободы движений, громыхание ключей в скважине амбарного замка, за дверью каптёрки тёти Айшы, куда посадил меня под арест классный руководитель, преследовал меня всю жизнь. А дома у нас замки никогда не водились. Разве что закрывался на подвесной замок пёстрый киргизский сундук.

А то что учителя творили над октябрятами- прилежными ребятами. Это отдельная статья. Не учителя, а...
    - Ученики 50-х, 60-х годов ХХ- века, вспомните своё счастливое детство! как приятно гудел зов в ушах от подзатыльника и огнём горели наши ушки от рук школьных учителей! А помните угол школьного класса, и все эти экзекуции на виду "противных" девчонок!
А мальчики готовы перенести любые физические муки, лишь бы дома не узнали. У какого октябрёнка, пионера в одном классе сидела двоюродная сестра- ябеда тому, как и мне, страшно не повезло. До сих пор её "видеть ненавижу!"

   Скажу по секрету, подобные рабовладельческие физические насилия над нами, позволяли себе и наиболее бойкие русские учительницы. Редко, но бывало, как дважды два -четыре. Это у нас в сельской местности!
 Совсем юные девчонки, отрабатывали три года, после института, как молодые специалисты, в отдалённых углах Советского Союза. И только тогда, когда они предоставляли в институт справки из места ссылки, могли получать свои дипломы на руки.
Жили учительницы по квартирам местных жителей. Мы то в привычной среде без газа, удобств, пол года грязь. Зимой на твёрдом топливе. А они из городских квартир. Но девчата, раз уже приехали, работали не за страх, а на совесть
Вероятно, поэтому наши молодые, свежие мозги впитывали, как промокашки чернила, наставления педагогов нежели нотации безграмотных родителей. Нравоучения, которых зачастую пропускались мимо ушей. Потому что, научившись читать, писать нам казалось, что мы умнее своих родителей.
 
 С седьмого класса все мальчишки тайно и дружно влюблялись в наших учительниц. Каждую новую учительницу, в начале учебного года, представлял нам директор школы. Он, как обычно чеченец, а зовём мы его просто по имени: Хож-Ахмед, Джабраил! И никакой приставки отчества. Так было принято в сельских школах того времени, но уважение к директору выражали больше чем к собственным родителям. Или почти на уровне.
А вот русскую девушку - учительницу надо было называть, только по имени отчеству. Не дай Бог кто - скажет: Валя или Оля! И это дойдёт до директора!

   В конце мая, мы с учителями ходили на световой день в поход, на природу. А в 9- 10 классах у нас не было ни одной девчонки. Родители считали, раз девочка окончила восемь классов и хватит с неё.

 В 1960 - ые годы редкие чеченские девушки в сёлах имели среднее образование. Зачем оно ей, чтобы учиться в техникуме, в училище надо было ехать в город, а там надо жить в общежитии. Какой нормальный чеченец пустить свою дочь в общежитии. Там только такие, сякие...

И вот однажды в майский, тёплый день, перед экзаменами за восьмой класс, наша мужская команда и две русские учительницы Людмила Ивановна - биолог и Нина Дмитриевна- алгебра, физика, на опушке леса играли в жмурки.

Учительницы- молодые девушки, чуть старше нас! Особенно Нина Дмитриевна Головченко, высокая, стройная, со вздернутым чисто русским носиком на приятном мальчишеском лице, с длинной шеей, и с огромной скирдой волос на голове.
Согласно теории естественного отбора  Гоголевской Агафьи Тихоновны, если носик актрисы Натальи Селезневой из фильма "Операция Ы и другие приключения Шурика", да приложить к лицу другой актрисы Анастасии Вертинской из фильма "Город мастеров", то получится точный портрет Нины Дмитриевны. Кстати, я говорю о популярных фильмах нашего детства.

    И не удивительно, эти актрисы стали символами женской моды того времени. А наша учительница с блеском использовала свой природный дар. Правда, об этом я уже догадываюсь сегодня, задним умом. Откуда таких познаний у сельского мальчонка того периода. Да и телевизоров на всё село было два, три и обчёлся. Но сельский клуб работал исправно: детский сеанс в 17. 00 и взрослый в 21. 00. И ни одного субъекта женского персонала ни днём, ни ночью.

Были, конечно, слухи, за семью замками, о любовных связях приезжих учительниц с местными парнями учителями, но только не о Нине Дмитриевне. Наверно опасались, что им откажет в взаимности такая неприступная "Бастилия", а это позор в их среде. Тут с своими любовными достижениями, равно и с позором лучше не распространяться. 

Злоязычные наши девочки, с которыми мы расставались после получении свидетельств о восьмилетнем образовании, говорили, что у нашей любимой Нины Дмитриевны на голове под скирдой волос литровая банка.   
Я думаю, это они от ревности, Нина Дмитриевна этой причёской пыталась придать своей внешности солидный вид, а мы мальчики, за четыре года от седьмого до десятого класса вытянулись до её роста. Своим женским чутьём  она понимала, здесь свои патриархальные законы. Чем старше, тем лучше. 

   Все до единого мы побаивались её строгости на уроках алгебры и физики, её контрольных работ. И даже здесь, на воле природы, чувствовалась наша скованность накануне  экзаменов. Скорее всего мы побаивались силой и мощью, которые стояли  за ней: в лице классного руководителя, завуча, директора и, конечно, нашего родителя. И никто из этой когорты не заступить за тебя, кроме матери родной! Одной ей наплевать на нашу учёбу, которая даётся её дитяти через такие муки. Все всполошились против её ребёнка во главе Советской власти! Отец, хотя сокрушается за сына, но опасается, как бы не упала с его головы папаха. А она у него дороже царской короны!

В общем, не знаю, братцы! Какая небесная сила занесла нас с Ниной Дмитриевной, во время игры в жмурки, вместе за кусты. Она быстро нагнула мою покорную голову, слегка навалилась всем своим телом на меня со спины и прижала к земле. Я распластался по земле животом, как цыплёнок на сковородке, чувствуя горячее её дыхание в затылок и мягкую грудь со спины. 
 И осознал, кроме матери есть совсем другие женщины, с другими запахами, к которым хочется притронутся рукой. Я впервые ощутил себя мужчиной и понял, что такое женщина.
Кто там сказал, что чеченцы не покоряемый народ? Ещё как!

 Эта была вершина блаженства, которого я не испытывал никогда не до и ни после. Похоже и не дышал, но моё сердце толкало земной шар вниз, а я умер в полном сознании! Сколько это продолжалось? Кажется - вечность!
Что со мной случилось я не понимал, если эта такая болезнь, то почему я наслаждаюсь ею?
Естественно, ни с кем я не делился с своими ощущениями. Но чуть позже один из моих сверстником рассказал, что с ним иногда случаются подобное страсти во сне. Потом ещё один признался, третий. Приятно, когда одинаковый недуг у всех!
Мальчишки взрослели!

Но потом, не было ни единого урока, чтобы она не гоняла меня по всем параграфам её предмета, даже по пройденным материалам.
Она так и просидела на мне "верхом" ещё два года. Часто заставляла вытирать с доски, хотя и не был дежурным по классу.
Я в мыслях пытался её скинут, ненавидеть, искать изъяны на её теле, на лице. Мои усилия оказались напрасны, чем больше я искал в ней дефекты, тем больше в моих глазах она превращалась в "гения чистой красоты". Я стал любить поэзию! И это до сих пор.
На уроке алгебры она застала меня, за чтением стихов Лермонтова "Я не унижусь пред тобою...", переписанные на листке бумаги, вложенные в учебник. Казалось они написаны мною, где каждое слово терзало мою душу. Особенно меня волновали вот эти строки:
Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку
 -Безумец!- лишний раз пожать!

Нина Дмитриевна молча отобрала листок и только на следующий день вернула и тихо сказала: "Не отвлекайся".
Я до сих пор так и не понял её отношения ко мне, но они не были отношения учителя к ученику. Может взгляд старшей сестры, но мое мужское самолюбие до сих пор желает другое. Я чувствовал её взгляд даже с затылка. Эта была запретная, но чистая юношеская любовь, по крайней мере с моей стороны.

 Перед экзаменами она пригласила меня к себе на квартиру, на консультацию. Будет честно, если скажу правду, я струхнул. А ещё говорят, что чеченцы самый смелый народ?
Был претендентом на школьное золото. И тут я струхнул. Ну и слава Богу, что не получил! Уж слишком большая была нагрузка людской молвы на обладателя школьной золотой медали

   Но я стал первым студентом из нашего села Бачи - Юрт, который поступил в самый престижный нефтяной вуз СССР, в городе Грозном, на самый престижный факультет для чеченского слуха- на строительный! Собственными силами! Год 1969, двенадцать лет, как мы приехали на Родину из выселения. Двенадцать выпусков средней школы, из села, в то время, с 2, 5 тысячами семьей. До меня бывшие медалисты и то не смогли.

 Из 15 возможных, по предметам Нины Дмитриевны, я заработал 14 баллов!
Отработав четыре года вместо положенных трёх лет, она дождалась начала нового учебного года, вдруг взяла и уехала. Когда я стал студентом и фантазировал в разных ракурсах свою встречу с ней в новом амплуа, её уже не было в селе. Уехала, то ли в Воронеж, то ли в Белград. След её так и простыл, оставив в душе юнца яркий след познания любви.

Дорогая моя учительница, я не знаю живёте ли Вы на свете или нет, но надеюсь! Не знаю, дойдут ли до Вас эти строки или нет, но Бог тому свидетель-хотелось бы! Но в любом случае посылаю ВАм большое человеческое СПАСИБО!
Сказать ещё хочу, что я не брал в руки оружие во время войн в Чечне, не стрелял в сторону твоего народа, среди которых мог быть Ваш муж, сын и даже внук. Такими же как я стали и мои дети. Один из трёх сыновей строитель, двое других спасатели в МЧС и это тоже Ваша заслуга!
Моё оружие- строительный мастерок! А Ваш ученик построил на руинах новый Грозный и стал заслуженным строителем республики ещё десять лет назад, в 2007 году!