Не пей вина, Гертруда,
Пьянство не красит дам.
Нажрешься в хлам — и станет противно
Соратникам и друзьям.
Держись сильней за якорь —
Якорь не подведет.
А ежели поймешь, что сансара — нирвана,
То всяка печаль пройдет.
БГ Великий :-)
37.
Здесь было неожиданно легко, во всяком случае, тебе. Ну, легко по сравнению с иными-прочими местами этого странного мира.
Открытая веранда-пирс, нечто, похожее на ресторанчик, расположенный на берегу небольшого залива, под местным бледно-сиреневым небом. Ветер, влажный и соленый – оставляющий при порывах знакомый вкус соленых капель на губах. Эти капельки маленькие-маленькие, они ощущаются кожей лица как источник мгновенной прохлады, которую почти сразу же сменяет противоположное ощущение, впрочем, легкое и ненадолго.
И море...
Здесь оно, вопреки ожиданиям, вовсе не какого-нибудь раздражающего или кричащего цвета. Просто серая поверхность, испещренная светлыми, почти что белыми бурунами-гребнями волн, которые с монотонной периодичностью накатывают на песчаный берег. Но их ритмичный плеск успокаивает тебя так же, как и весь иной-прочий пейзаж за этой условной линией прибоя – песчаные дюны, слегка поросшие грязно-коричневой травой.
Нечто подобное ты уже видела много-много раз, встречала где-то там, далеко. Да, все то, что вокруг тебя сейчас расположено-обозначено в системе визуализаций местного континуум-пространства, все это тебе почти что знакомо. Если, конечно, не считать неба.
Впрочем, ежели припомнить хорошенько, то и небо такое ты тоже встречала, и не раз, и не два. Где-то там, далеко, во многих иных мирах... Только не в это обеденное время – откуда-то ты точно знаешь, что в этом мире, здесь и сейчас, едва-едва перевалило за полдень – а в те часы-минуты, которые служат Хроносу гранью дня и ночи, той гранью, где балансируют тьма и свет. Чаще всего на закате, когда тамошнее солнце уже ушло за горизонт, оставив по себе это яркое розовато-фиолетовое сияние в небе, постепенно темнеющее тоном и плавно переходящее в сумерки. А вот в том мире, где сейчас ты оказалась, такой-подобный цвет неба это, похоже, скорее уж норма. Как ни странно, это тоже успокаивает тебя, оставляя приятное ощущение «неотмирности». Отделенности именно от этого мира, который тебе категорически неприятен.
Да, тебе кажется, что ты сейчас находишься не здесь и не сейчас. А где-то там и тогда. В прошедших временах и иных пространствах.
Но вот именно сейчас у тебя нет ни малейшего желания вспоминать обстоятельства тех, былых жизней, о которых теперь ты точно знаешь, что они у тебя точно были. Когда-то, и вовсе не здесь, но были...
И да…
И нет…
И не сейчас…
Сейчас тебе вовсе не хочется освежать в памяти подробности того, былого бытия. В других мирах, в других телах. Сейчас тебе хочется расслабиться и сделать вид, будто этого бредового явления – под названием мир-вокруг – и вовсе не существует.
- Тебе здесь неуютно? - обеспокоенно вопрошает твоя визави.
Сейчас женщина-в-коричневом – то ли плаще, то ли балахоне – отбросила на спину свой капюшон. Теперь ты точно знаешь, что образ, избранный повелительницей этого мира, весьма занятный и неоднозначный.
Она действительно блондинка средних лет, с чуточку постаревшим лицом, на котором видны признаки двойного подбородка, бороться с которыми, пожалуй, уже бесполезно. Но сейчас, вот сию минуту, ее голубые глаза смотрят на тебя почти с тревогой. Кажется, ее огорчила твоя реакция на сомнительные прелести мира, созданного ее стараниями.
- Я вижу, что тебе здесь не нравится, - констатирует она факт. – Но что именно тебя здесь не устраивает?
- Все, - безапелляционным тоном заявляешь ты.
- Это не разговор, - кажется, твоя визави почти обижена на тебя за столь жесткое, краткое и энергичное выражение неприятия результатов ее личных трудов по взращиванию местного социума. – Что конкретно тебе не нравится в моих созданиях?
- Их мерзость и... пустота, - отвечаешь ей ты. Опять-таки, кратко и по сути вопроса.
- Хочешь, я познакомлю тебя с ноблями? – голос твоей собеседницы звучит вполне серьезно. – Они элита моего мира. Возможно, они понравятся тебе несколько больше, чем пролы.
- Не хочу! – ты сказала это, как отрезала.
- Почему? – она настойчива и... как-то по-особенному серьезна.
- У них общая природа, - сказала ты ей в ответ. – А значит, особой разницы в их сути быть не может.
- И как же ты обозначишь их суть? – в голосе твоей собеседницы теперь уже звучит интерес. Совершенно неподдельный.
- Пустота, - отвечаешь ты ей снова и так же, теми же словами. Кратко, точно и честно. – Пустота и мерзость.
- Ты несправедлива! – возражает твоя собеседница. Кстати, она почти всерьез обеспокоена столь жесткой оценкой тобою этих ее созданий. Ну, еще бы! Ведь каждое творение несет на себе отпечаток рук своего творца. И, ежели результат творчества можно обозначить словом «тварь» – в самом неприятном смысле этого слова! – то это значит, что и творец создания сего, тоже, мягко говоря, несовершенен...
Твоя проводница делает обычный жест завсегдатая ресторана – прищелкивает пальцами – и таким манером подзывает кого-то, кто может подать вам еду и напитки. И к вам быстрым шагом спешит-подходит...
Та самая женщина, что несколько ранее судорожно дергалась под ударами бича, растянутая внутри деревянной конструкции. Там, в селении, откуда твоя проводница привела тебя своими тайными тропами, позволявшими ей перемещаться между весьма отдаленными частями этого пространства буквально за шаг-два. Вы с нею пришли-проследовали сюда, к серому морю, монотонно бьющему-выкатывающему волны на красноватого цвета пологий песчаный берег. К месту, которое, должно было быть расположено подальше от средоточия тех твоих крайне неприятных эмоций. Просто, ты просила именно об этом. И вот теперь...
Тебе казалось, будто то самое омерзительное зрелище, что вывело тебя из равновесия, случилось перед твоими глазами совсем недавно. Как бы и не полчаса тому назад. Однако же, на лице той самой женщины нет сейчас ни малейших признаков того, что она вот только что, совсем недавно, истошно вопила-орала, истязаемая палачами там, на площади.
Ты позволила себе пристальный взгляд в адрес этого странного антропоморфного существа. Та, кто в прошлом была представительницей «элитной» расы, а совсем недавно оказалась жертвой площадного избиения, с хоровым подсчетом, как говорится, «всем миром, всем народом», нынче была одета в темно-серое платье, с нелепыми ярко-фиолетовыми накладными карманами и таким же аляповатым воротником.
Да, вне всякого сомнения, это она и есть. Перед тобою сей же час, сию минуту, стоит, ожидая дальнейших распоряжений, та самая женщина, которую совсем недавно именно ты спасла от истязания. Странной формы серое пятно, расползшееся по левой половине ее лица, разделившее его на две части, говорит само за себя.
Надо отметить, что твоя реакция на подошедшую к вашему столику официантку не осталась без внимания со стороны твоей собеседницы в балахоне. Кстати, она каким-то непонятным образом умудрилась сменить его цвет, прямо по ходу этого вашего общения. Да так уж быстро, что ты даже и не заметила для себя – своими глазами, да не увидела! – момента этой самой перемены. Теперь ее наряд выглядит отнюдь не темно-коричневым, одеяние твоей визави теперь в точности того же самого, скорее приятного оттенка серого цвета, что и тон платья бывшей жертвы. Да и в остальном, верхняя одежда хозяйки этого мира смотрится сейчас несколько иначе. Возможно, она и впрямь, поменяла и цвет, и фактуру ткани, вот здесь и сейчас, прямо на себе. Впрочем, вовсе не исключено, что все это, возможно, просто очередная порция иллюзий...
Твоя проводница откликнулась на серию неприязненных эмоций, обозначенных с твоей стороны, очередной удовлетворенной улыбкой. Как будто все идет в точности так, как это и было ею же задумано.
Непонятно, как эту пятнистую женщину умудрились одеть и вообще визуально привести в порядок за такое короткое время. Или же в этом карикатурном «зигзагообразном» пространстве и время течет... иначе? По особому, вне линейной протяженности?
- Я приказала определить ее для нашего услужения, - усмехается та, кто распоряжается в этом пространстве. И сразу же подмигивает пятнистой женщине: - Счастливый случай все же улыбнулся тебе, правда, Донна?
Имя этой новой служанки, бывшей представительницы «элитарной» расы, показалось тебе грубой насмешкой. Ну, почти как если бы собаке дали кличку по титулу какого-нибудь древнего властителя. Впрочем, говорят, что в иных мирах такое действительно практикуется. К вящему уничижению былого правителя. Того, кто умер много поколений тому назад, и который никак уж не сможет ответить на оскорбление. Разумеется, назвать так животное... это деяние вполне достойное. Достойное трусов и подлецов, уверенных в своей безнаказанности...
Между прочим, на столь адресный знак внимания указанная Донна ответила совершенно искренней улыбкой.
- Счастлива служить Повелительнице и ее... гостье! – произнесла она высоким сильным голосом, не лишенным известной доли приятности.
Пауза, которую она взяла перед тем, как рискнула обозначить тебя, была более чем красноречива. Тон голоса, которым она обозначила крайнее слово, обозначал куда больше страха, чем неких признаков благодарности. Впрочем, такое отношение с ее стороны, откровенно говоря, тебя вполне устраивало.
Твоя старшая собеседница быстро надиктовала заказ свеженазначенной прислуге и пятнистая женщина, кивнув в знак понимания и сделав отметки карандашом в крохотной записной книжке, отошла в сторону.
Н-да... а ведь все вокруг как-то так интересно... переменилось. Ну, за то время, что твое внимание было отвлечено на женщину, когда-то спасенную тобою и сразу же назначенную вам в услужение. Когда вы ступили на этот деревянный настил – с перилами по бокам, то ли пирс, то ли просто обзорная веранда, выдающаяся в море – здесь просто стояли несколько плетеных столиков с подобными же стульями. Теперь же там, на берегу, виднеется строение, где, наверное, сейчас будут вам готовить те самые совершенно неизвестные тебе блюда с вычурными «морскими» названиями, что успела заказать вам твоя визави. Именно туда направилась эта ваша служанка-официантка.
Кстати, и само пространство на пирсе-веранде полностью преобразилось. Теперь столиков стало больше и расставлены они были уже в несколько ином порядке. Перила, ограждавшие выдающийся в море помост, теперь были изготовлены из резного дерева, особого, светло-коричневого оттенка, приятного с виду. А еще, эти деревянные функционально-художественные конструкции ограждения теперь были украшены гирляндами цветов. Кажется, именно их соцветия источали незнакомый, терпкий и чуточку сладковатый аромат, который ты ощутила вот сейчас, сию минуту.
- Да, я только что доработала эту часть! – гордо заявила адресат твоего удивления. - Кстати, специально для тебя!
- Спасибо! – ты кивнула головой, впрочем, без особого энтузиазма.
- Пустяки! Не стоит благодарностей! – благодушно махнула рукою твоя визави. И добавила, усмехнувшись: - А вот и наш с тобою обед! Теперь ты можешь оценить блюда моей кухни!..
... Обед скорее удался, чем нет. Ты действительно попыталась воздать должное мастерству поваров этого странного мира. Они и впрямь, постарались на славу.
Правда, получилось у них, как говорится, не очень, чтоб очень. Возможно, твой вкус был излишне избалован деликатесными кушаньями, которые тебе довелось отведать-распробовать... когда-то и не здесь.
Эта мысль промелькнула в твоей голове, и ты сразу же смогла вербализировать там, внутри самое себя, всю совокупность ощущений от тех самых блюд, что ты только что попробовала за обедом в компании повелительницы этого странного мира. Да, кажется, ты сумела для себя хоть как-то внятно обозначить словами их суть и смысл. Ощущения от того, что ты ела, были тебе хорошо знакомы... по прошлому.
По твоему прошлому. Тому, которое случилось с тобою, когда-то и не здесь.
К примеру, печеное мясо с овощами ты ела когда-то давно, в компании друзей, лица которых отчего-то трудно вспомнить-увидеть внутренним взором... И было это в далеком-далеком краю, неподалеку от одной горной деревушки, в те счастливые дни, когда кругом были только свои.
В тот день вы были молоды и счастливы. И маленькая придорожная харчевня-таверна-трактир-да-какая-разница :-) тогда возникла перед вами там, на перекрестке горных дорог, совершенно внезапно. И все, что там было подано к столу, оказалось щедро сдобрено дружбой и смехом, в добавление к любым приправам и специям, хоть к привычным, хоть к необычным.
А уха, из морской рыбы, крабов и каких-то непонятных морских моллюсков, была знакома тебе по совершенно другим посиделкам. В не менее дружной, хотя и весьма разношерстной компании.
В тот день судьба свела в харчевне на окраине маленького приморского городка несколько стьюдентов тамошнего университета, двоих воров, вернее, персонажей, «руливших» тамошним криминалом мелкого пошиба, и даже троих пиратов, коротавших дни в промежутках между корсарскими рейдами. Занятно, что верховодили в тот вечер, да и оплачивали стол двое контрабандистов, прибывших туда совершенно инкогнито, и имевших определенные виды на сбыт своего, не вполне легально привезенного, товара через усилия всех участников столь занятной честнОй компании.
Да, в той самой разношерстной, но вполне себе мирной и почти что дружной застольной шатии-братии ты тоже была, но только... в мужском теле.
Занятные, однако, превращения с тобою случались!
А вот это зеленое вино... На вкус это тот же самый микс-коктейль, из содовой, кислого и свежего лайма, и какого-то очень крепкого и удивительно ароматного темного спирта, выдержанного в дубовых бочках и настоянного на ярких и жгучих специях, поданный со льдом. Тогда компания, помнится, была вполне себе... как это говорится... ин-тел-лек-ту-аль-на-я...
Блин, душа, ну и словечко тебе припомнилось! Про себя не выговоришь, не то, чтобы произнесть такой ужас еще и вслух!
Дело было в тропиках. Ты снова была женщиной. И составляла компанию каким-то бородатым персонажам, тем, что вели такие умнО-умнЫе разговоры, с претензией на «владычество над умами» и «поцелуи муз». Кажется, кто-то из них тогда совершенно всерьез уверял тебя, что именно ты и есть та самая его «личная муза». И объяснял тебе сей странный факт, сидя, скорее даже полулежа с тобою в обнимку, в шезлонге-на-двоих, любуясь алым-ярким закатом тропического солнца, так эффектно, торжественно и романтично нисходящего в направлении линии морского горизонта.
Ветер, что тогда дул с моря... Да, он был похожим, вот только немного теплее, чем нынешний, тот, что дует здесь и сейчас. И был он какой-то... особенно ласковый, сродни тому бородатому типу, с улыбчивыми серыми глазами, с кем вы тогда...
- Так лучше? – вежливо спрашивает твоя визави, прервав твои размышления, которые и в этот раз были ею услышаны, точно и четко. – Так тебе комфортнее?
Тебе остается только усмехнуться ее чувствительности. И откровенности. Ну да, ты чувствуешь, что ветер, дующий с моря, сейчас чуть-чуть изменился и стал почти такой же, как тот, о котором ты только что вспомнила. Но только по температуре и влажности. Особый аромат вечера того самого дня, воспроизвести просто невозможно.
- Ты меняешь пространство. Вот прямо сейчас, - эта фраза звучит в твоих устах не вопросом, а утверждением, но твоя собеседница с самым серьезным видом кивает тебе в знак согласия.
- Меняю, - говорит она. И улыбнувшись, чуть смущенно, адресно, именно тебе, поясняет: - Но не с нуля. У меня в каждом сегменте создаваемой реальности есть определенные заготовки по вариативности реализации направлений развития моего мира. Я активирую их, и потом вношу необходимые изменения в ткань бытия. Получается все лучше. В том числе и благодаря тебе.
Выразительный взгляд в твою сторону обозначает нечто... нет, вовсе не похожее на благодарность. Скорее уж на удовлетворение от рационального использования наличных ресурсов.
- Ты считываешь мои воспоминания и добавляешь их в свои... заготовки?
Ты почти сразу же сообразила, как следует отвечать. И ты чувствуешь, что выбрала правильный тон, в общении со своей загадочной собеседницей. Утвердительный, с вопрошающим оттенком.
Твоя собеседница сызнова кивнула, подтверждая твою догадку.
- Зачем? – тон твоего вопроса почти что нейтральный. Ты не выражаешь своего возмущения, тебе и вправду, интересно.
- Зачем... - твоя собеседница отводит в сторону свои голубые глаза и берет паузу. Возможно театральную, для пущего эффекта, а может быть для того, чтобы просто собраться с мыслями. Спустя несколько секунд твоего ожидания, она возвращает тебе свой взгляд и улыбку. Вот только в этот самый раз, ее эмоция визуально звучит на грани грусти. А еще в потоке эмоций, звучащих-идущих с ее стороны, тебе слышатся нотки зависти и сожаления.
Зависти к тому багажу воспоминаний, до которого ты, кажется, вот-вот доберешься. И сожаления о том, что ей этот багаж не удастся перехватить.
Нет, не то.
И зависть, и сожаление с ее стороны имеют куда более сложные и значимые причины, о которых ей придется рассказать.
Ей очень не хочется этого делать, однако, все же придется.
- Я слушаю тебя, - голос твой звучит почти вежливо, но в нем кроется несокрушимая сталь Права и Силы. Ты точно знаешь, что и то, и другое за тобою. Даже здесь и сейчас. В мире, который создан адресатом этого твоего резковатого предложения, и где твоя собеседница воистину сильна.
- Хорошо, карты на стол, - говорит она тебе.
Неожиданное заявление! Не факт, что кто-то составляет ей на досуге партию в «бридж» или же в «баккара»! Хотя... кто же ее знает!
Твоя собеседница делает очередной магический жест. Впрочем, в этот раз ее движения утрированы до комичности.
- Гоп-ля-ля! – восклицает она. А потом достает из широкого рукава чуть запыленную винную бутылку, ставит ее на стол и тут же добавляет: - И раз! И два! - две коротких фразы-восклицания, и два движения, синхронно с ними.
И вот уже из того же, используемого профессиональными престидижитаторами, традиционного хранилища, извлечены свежие бокалы на длинных ножках. В общем-то, это было вполне кстати, поскольку свеженазначенная пятнистая официантка, по имени Донна, уже успела прибрать за вами посуду.
Подвинув один бокал тебе, а другой поставив перед собою, блондинка в балахоне-плаще эффектно щелкнула пальцем по донышку бутылки, пробка вылетела и оставила по себе легкий всплеск с брызгами в серых волнах. Еще несколько уверенных движений, и вот уже оба бокала наполнены на-палец-не-до-края, странной жидкостью, цветом тона la Rose au Violet. Судя по всему, это вино. И тебе, совершенно недвусмысленно, предлагают его выпить.
- Твое здоровье, моя дорогая! - провозгласила твоя визави. Она взяла в руки свой бокал и обозначила движение на «чокнуться». Ты, отчего-то, послушно кивнула в ответ, взяла в руку предложенное и сделала по направлению к ней ответное движение.
«Дзин-н-нь!» - это послышался дли-и-инный звон, прозвучавший несколько громче и дольше, чем можно было бы ожидать, даже от бокалов, изготовленных из чистейшего хрусталя. Этот самый растянуто-затянутый звук тебе отчего-то совершенно не понравился, показался неестественно-неприятным. Впрочем, ты отогнала-отбросила свое неприятие, мысленно объяснив самой себе странности звучания спецификой неустойчивого пространства, управляемого твоей визави. Судя по выражению лица собеседницы – вернее сказать, уже собутыльницы? :-) – ты все поняла правильно.
- Предлагаю тост! – торжественно объявляет блондинка-в-балахоне. – За искренний и честный разговор! Без умолчаний и лжи! За-ради полного взаимопонимания!
Ты не могла не поддержать столь своевременную инициативу и пригубила содержимое своего бокала. Запах не оставлял сомнений в том, что это именно вино, причем весьма недурное, ну на твой вкус. С глубокими нотами терпкого тона, с оттенками вишни, клубники и чего-то еще, что трудно обозначить словами. С губ на языке – на его кончике - проявились оттенки вкусового букета – терпкость, с легкой-легкой горчинкой, почти что без кислого, и те же фруктовые тона, что были ощутимы на запах. Твоя компаньонка-по-столу многозначительно усмехнулась. Собственный бокал она держала почти на уровне губ в готовности испить его содержимое.
- Нет-нет, давай до дна! – заявила она каким-то иронично-требовательным тоном. – Ну же, давай! В три глотка и вместе!
Отчего-то ты вовсе не стала противиться столь явной манипуляции и тут же исполнила это ее странное требование. Ты сызнова послушалась ее и осушила свой бокал. На это и впрямь, потребовалось всего лишь три длинных глотка, блондинка не ошиблась и тебя вовсе не обманула. Вкус вина оказался куда более полным. И терпкость оказалась куда как приятнее, и легкая кислинка в конце глотка ощущалась полнее, там, на самых корнях языка. И вишнево-клубничный букет был хорош. Вишни, во вкусе, кстати, оказалось куда как больше, а клубника лишь добавляла финальную ноту, которая, опять-таки, воспринималась ближе к завершению глотка. Все это было очень приятно, и даже легкое головокружение тебе показалось вполне соответствующим дополнением ко всему тому, что ты сейчас ощутила.
Вот только...
Отчего это сейчас, так внезапно, лицо твоей визави искажается торжествующей усмешкой, делается каким-то непривычным, по-особому молодым. Как будто ведьма сбросила с себя маску, личину, скрывающую ее подлинную суть. Ту, которая, в своем обнаженно-открытом виде, являет себя всем – тем, кто рядом и тем, кто далеко, всем окружающим! – жестокой и безжалостной, одержимой и ослепительно-опасной для всего сущего. Занятно, что в этот миг ты четко ощущаешь исходящую от нее опасность, но при этом не испытываешь в отношении этой женщины никакого страха. Скорее некий условный интерес к причинам такой странной метаморфозы.
- Ну? – задала тебе вопрос эта, совершенно внезапно повеселевшая-помолодевшая повелительница безумного мира бредовых карикатур на подлинное Бытие. – Как тебе мое вино? Приятны ощущения?
- Вино пьянит, - честно призналась ты. – Но вкус у него весьма изрядный. Спасибо.
- Да не за что! – лицо твоей визави озаряется усмешкой. – Я его, собственно, для того и сотворила. Специально для нас с тобою, именно для этого разговора.
- Оно только для услаждения моих чувств? – спрашиваешь ты, при этом отмечая непонятный тебе, невероятно быстрый эффект опьянения – легкое головокружение, скорее уж приятное, чем доставляющее серьезные неудобства, и эту занятную смесь нежелания и неготовности размышлять о чем-либо всерьез. Нет-нет, тебя не клонит в сон. И твое состояние сейчас, это вовсе не тупое безразличие безнадежно пьяного субъекта. Скорее, готовность принять чужую точку зрения. Принять, не раздумывая, и почти что как свою собственную. Просто, с этого мгновения, ты заранее почти что готова согласиться с доводами своей собеседницы, не высказывая ей в ответ своих критических мыслей и эмоций. И это странно, очень странно...
- Не только, - отвечает тебе эта странная голубоглазая женщина. И обозначает расклад жестко и, похоже, почти что честно: - Оно дает мне возможность убедить тебя. Сейчас у меня чуточку больше шансов, чем тремя глотками ранее. Так будет честнее. Делая серьезное дело, где возможны помехи, следует, по возможности, выровнять расклад. Теперь мы с тобой почти на равных. И сейчас уже ты просто так уклониться от нашего разговора не сможешь.
- Ты что... опоила меня, чтобы сломить мою волю? – удивительно, но сейчас твой голос, звучит вовсе безо всякого возмущения. Чуточку иронично и даже с интересом к тому, что будет высказано тебе в ответ той самой женщиной, кто только что с таким радушием угощала тебя.
- Я не ставлю перед собою нереальных задач, - эти слова твоя собеседница произнесла вовсе без улыбки на лице. – Я только желаю, чтобы меня услышали. Услышали и помогли мне в том, что мне необходимо, в том, в чем я не справлюсь без помощи. Без конкретно твоей помощи, - уточнила она, взглянув на тебя весьма выразительно.
- Просто попросить меня ты, конечно же, не догадалась, - твой голос по-прежнему полон сдержанной иронии.
- Я просто решила усилить систему своих аргументов, - кажется, она нисколько не шутит, и всерьез разъясняет тебе причины своего... мягко говоря, некорректного поступка.
- И ты серьезно думаешь, что, по прошествии времени, действие твоего зелья не прекратится? – ты все еще вежлива с нею. Странно, с чего бы это?
- Я надеюсь, что к этому времени ты в полной мере оценишь то, что я имею тебе предложить, - звучит в ответ. – Я не дура, и понимаю, что сотрудничество должно быть добровольным и осознанным. Но я уверена, что у меня все получится.
- Ну что же, - ты произносишь это без улыбки и почти что серьезно. – Начинай меня убеждать. Я тебя слушаю.