"Нет ничего несовместимее понятий: женщина — дающая жизнь, и война — несущая смерть. На пике истории, когда начинается война, человеческая жизнь выворачивается наизнанку, ломается привычный уклад жизни, перемешивается добро со злом, рушатся планы, приходит конец мечтам и надеждам, теряется ценность человеческой жизни".
Первые солнечные лучи ярко освещали комнату. Два маленьких озорных существа прыгали на Александре, с криками «папа, папа, просыпайся». Марина стояла у двери, умиляясь от той картины, которая происходила в комнате.
- Доброе утро, самый счастливый папа на свете.
- Доброе...
- Купишь деткам молоко?
- Марина, дай поспать. Я всю неделю работал, это мое единственное нормальное воскресенье.
- Ну милый, девочки хотят кашу, а каша без молока не делается.
- Вы разбудили меня в 7:00 утра, дайте поспать.
- Нет уж родной, начни день с добра
- Хорошо, я быстро.
Александр оделся, вышел из квартиры и спустился быстрыми шагами к рынку, который находился неподалёку. Он спешно шёл по улице, не замечая толпы людей, волнующе обсуждающих что-то.
Воскресное утро 22-го июня 1941-го года, имело для простого инженера из Баку, нашедшего счастье вдали от места своего рождения, один смысл – выспаться, а затем провести скучный день с семьей перед рабочей неделей. Александр быстро зашёл на рынок, поспешно купив молоко, он так же, не обращая внимания на обсуждающих что-то людей, направился в сторону дома, как в один момент услышал вопль противовоздушной сирены, а затем спустя несколько мгновений над его головой, со зловещим рёвом начали пикировать «Юнкерсы», сбрасывая тонны бомб на ни в чём не повинный город на границе Советского Союза.... Александр не обращал внимания на взрывы и крики людей, он просто нёсся к своему дому. Но его оглушил взрыв, и облил осколками стекла, пламенем и объял дымом. Когда он пришёл в сознание, его уши наполнял дикий свист, перед собой он видел город, объятый в пламени, хаос из людей и огромную кучу обломков и разрушений на месте его дома. Свист. Дикий свист.
Тишина. Александр, шёл впереди своего разведывательного отряда, спешно обгоняя колонну зелёных, необстрелянных солдат. Он имел облик мрачного и типичного советского воина, который жаждал мести и крепко сжимал в руках свой трофейный "МП-40". Александр был обычным восточным мужчиной, но его глаза, за два года войны, увидели все ужасы. Темные и едва поседевшие волосы на висках, алый шрам на скуле под левым глазом, на память от осколочной гранаты, сломанный нос, и голодные глаза, которые манили к себе смерть. Именно эти глаза, с первого дня войны требовали мести и не боялись смерти, именно поэтому Александр выбрал путь разведчика, ибо разведчики гибли первыми, забирая с собой, как можно больше вражеских душ. Он никогда не думал, что из простого семьянина и трудяги, станет орудием мести.
Александр и его отряд зашли слишком глубоко в тыл. Его жажда мести и смерти затупила его разум солдата. Четыре часа его отряд вёл бой с превосходящими силами нацистов, внутри мертвой деревни, теряя солдат одного за другим, Александр остался последним. Он сидел перед сожженной церковью, в грязи, в крови своих товарищей и врагов, крепко сжимая свой трофейный "МП-40". Весь в ранах, но так и не удовлетворённый тем, что остался жив. После недели в военном госпитале, Александра вызвали.
Ранения его, не давали ему больше права, воевать дальше. У него была одна дорога. Либо тренировать новобранцев, либо уйти на один из военных заводов в просторах Сибири. Ни один из вариантов не устраивал его. Он желал мести и смерти, но не личного поражения. Поэтому он перед тем, как предстать перед офицерами, требовал от врачей справки о годности к военной службе.
С трудом надев на себя мундир советского воина, превозмогая боль и раны, он предстал перед командирами и медицинской комиссией. Войдя в комнату, он отдал честь и стоял ровно…Взоры командования обратились на него.
-Товарищ Рагимов. Вы молодец. Вы пример для всех. Сорок убитых гитлеровцев и один единый выживший из этой мясорубки. Ваша медаль. Вы заслужили её.
-Служу Советскому союзу!
-Как ваши раны?
-Я полностью здоров и готов продолжать службу!
-Увы это не так, мы осведомлены тем, что вам ещё рано принимать такие тяготы.
-У меня есть справка от врача, и я душой и телом готов к сражениям.
-Рагимов, у нас есть иное дело для вас.
-Какое?
- У нас есть редкий экземпляр точности и аккуратности, который требует обучения с вашей стороны.
- Что от меня требуется?
- Наш курсант, Виктория Кирсанова из Оренбургской области, обладает невероятной точностью стрельбы, но ей требуются навыки, присущие нашим разведчикам, а именно незаметность и выдержка.
- Девушка? Я отказываюсь.
- Отказ не принимается, вы завтра же отправляетесь на учебную базу. Это ради Родины.
- Я уважаю Родину и служу ей, но быть няней девочки я не собираюсь, я даже готов записаться в штрафбат и можете забрать мою медаль, но я не буду инструктировать девочку.
- Решение принято и не подлежит обсуждению. Утром вы отправляетесь в место дислокации.
Александр вышел из комнаты даже не забрав медаль «За Отвагу». Он нервно закурил. Вся цель его существования, после гибели семьи, заключалась во вражеских глазах, наполненных страхом. В тех глазах, которых медленно покидала жизнь и поглощала смерть. А тут надо было учить слабое создание убийству. Он не был даже достойным отцом, и к такому он тем более не был готов, ибо его философией были «месть» и «смерть». Александр, который вырос в суровых краях Азербайджана, где его отец, бывший воин учил его мужеству и благородству. Он с детства был приучен к тому, что женщин надо беречь, уважать и никогда не допускать к опасности. Он просто не мог научить девушку, совсем еще ребёнка, тому, что он делал с мрачной улыбкой на лице.
“Кирсанова, Подъём!”
Резко пробудившись ото сна Виктория, сразу принялась одевать грубую, солдатскую форму, спешно надев китель, юбку и сапоги, она взглянула в разбитое зеркало, в котором стояла изнеженная заботой отца, милая девушка, с русыми волосами, полными наивности темно-серыми глазами. Девочка, чьи черты лица всё ещё не успели перенять всей суровости жизни… «Кирсанова поторопись!» резко прозвучал грубый голос за палаткой. Виктория поспешно взяла свою винтовку Мосина с оптическим прицелом и выбежала из палатки.
- Курсант Кирсанова, - это ваш инструктор лейтенант Рагимов!
- К службе готова!
Она посмотрела на мужчину невысокого роста, держащему руки за спиной, с грубыми чертами лица и бесчувственными глазами, в строгом кителе, на котором красовались медали за доблесть и отвагу. Она никогда не видела восточных мужчин. Её прерванное детство прошло в деревне, где все парни были светловолосыми, белокожими и голубоглазыми. Мрачная фигура её инструктора, не притягивала добротой, он был словно мертвец. Он не выдавал эмоций и смотрел на неё холодными глазами, как на предмет. Ввиду своей хрупкости и красоты, она успела привыкнуть к мужскому вниманию за пару месяцев, проведенных в учебе и на стрельбище. Молодые солдаты, всегда пытались задеть её или же находя момент, пытались овладеть ею, делая причиной войну и возможную завтрашнюю смерть. Более зрелые мужчины смотрели на неё, как на собственных дочерей и сестёр. Но, он смотрел ей прямо в душу и был суров. Он не давал ей и шанса на выживание в этой мясорубке. Он напоминал ей мужчин, которых описывали в книжках, про войну. Его облик был олицетворением войны.
Подойдя к ней в плотную, он взглянул в её серые глаза, затем взяв стакан со стола, побрел к мишеням на стрельбище и сняв офицерскую фуражку, поставил стакан себе на голову.
-Стреляй: - сказал он.
Её руки задрожали. Всего лишь маленькая девочка на большой войне. Только вчера она бодро бегала по родной деревне и игралась с детишками. А сегодня офицер, в мрачных тонах смотрел в её глаза испепеляющим взглядом и приказывал стрелять в стакан..."А вдруг промах" подумала она? Её мирная натура боролась с чувствами долга и её руки не слушались её. Она не могла и не умела стрелять в людей. Он крикнул вновь "стреляй"! Она опустила винтовку, а глаза наполнились детскими слезами девочки, которую вырвали из мира грёз в мир боли. Он быстрым шагом подошёл к ней и выхватил с её хрупких рук винтовку и сказал:
"Девкам не место в окопах. Иди рожать детей, или если так хочешь помочь, то на завод". Затем бросил винтовку на землю, закурил сигарету, повернувшись к ней спиной. Ее глаза наполнились слезами, и она убежала восвояси.
-Товарищ Рагимов. Ну нельзя так. Она же дитя ещё.
-Вот именно. Какого чёрта дети делают на войне? Вам мало крови? Вы ещё решили немцам в жертву девочек принести? Какой из неё солдат? Какой из неё воин? Она не умеет стрелять в людей.
-Дайте ей шанс, ну отнеситесь к ней как к дочери.
-У меня уже были дочери.
-Товарищ лейтенант. Поймите, если вы не обучите её, то мне придётся пожаловаться вашему начальству.
-Жалуйтесь. Я не буду учить ребенка смерти.
Сказав это, он побрел к военной машине, дабы уехать подальше оттуда к местам, где запах пороха и крови был острей. Но у военной машины, его ждала она, обнимая свою винтовку, словно детскую куклу и бросая на него взгляд надежд и просьбы.
-Курсант в сторону!
-Прошу вас товарищ лейтенант, я испугалась, я исправлюсь, давайте попробуем ещё.
-В сторону девочка. Я не шучу.
-Прошу вас...я должна научиться.
-Зачем?
-Я хочу мстить.
-Какая месть в 18 лет может быть у девочки? У вас кто-то погиб?
-Отец.
-А мать?
-Мать умерла при родах. Он растил меня один. Он был единственным моим родным и любимым человеком. Я просто прошу вас помочь мне.
Рагимов бросил на неё понимающий взгляд. Он вспомнил, как из пепла и развалин достал трупы своей жены и дочерей, как похоронил их и ушёл на фронт. Он вспомнил, как быстро научился убивать. Две души которые жаждали мести и внезапно нашли общее. Месть, будучи с Кавказа, он знал значение этого слова. Месть в его краях омывалась кровью, он принял решение.
-Садись в машину.
-Есть.
-Учти, мы едем на линию фронта, и ты мне должна одного убитого нациста из своей винтовки. Ты меня поняла?
-Так точно, товарищ лейтенант!
Военная машина, прыгая по неровностям дороги, гнала их к линии фронта. Рагимов знал, что делает. Ей нужно было убить, чтоб стать такой же, как он. Холодной и свирепой. Запах гари, копоти, разрывы снарядов и стрельба слышалась всё отчетливо. Остановив машину, он энергично вынул свой "МП-40" и побрёл вперед к узким линиям траншей, которые окутывали линию фронта. Она брела за ним, периодически вздрагивая от взрывов и выстрелов. Он уверенно шёл прямым шагом по траншеям. Она шла позади, пригнувшись и удивляясь облику этого воина. Он словно бессмертный не реагировал на взрывы снарядов и пули, пролетавшие над его головой. После очередного взрыва, который был слишком близко от неё, её оглушило. Она упала и крепко прижала винтовку к груди. Ею овладел страх, ибо она никогда так близко не была к войне. Место куда он её привел, было жутким. Небо было цвета свинца и окутывалось тёмным дымом от горящих танков, повсюду были слышны крики, выстрелы и разрывы от артиллерии, которая ковром накрывала их позиции. Над их головами стаей кружили ужасающие штурмовики врага. Она свернулась в комок и не могла двигаться. Крепкая рука подняла её на ноги и яростные глаза прожгли её разум.
- "Кирсанова, или ты сегодня станешь воином, или ты валишь в деревню рожать детей и варить борщ, живо собралась солдат и на позицию за мной!" - гневно крикнул ей Рагимов.
Она вытерла слёзы и грязь с лица, прижала винтовку к плечу и показала своим видом готовность к бою. Рагимов продолжил путь по траншеям, а за ним шла хрупкая фигура, наивно держась за край его плащ-палатки как дитя, которое боится потеряться. Александр прилёг у самого края окопа и рядом же легла Виктория, поставив свою винтовку перед собой. Он взглянул через бинокль в даль ада, в самое сердце немецкого наступления, где вперемешку с танками, шла пехота.
-Прижми крепко винтовку к плечу. Цель - немецкий офицер. Он стоит рядом с танком.
-Есть, вижу.
-Упреждение?
-Есть!
-Готовность?
-Готова!
-Замри и отпусти страх. Сконцентрируйся. Есть только ты и цель. Нет выстрелов, бомбардировок, разрывов. Тишина. Сейчас между тобой и им только пустота, которую пронзит твоя пуля.
-Я готова.
-Плавно нажимай на спусковой крючок.
Она смотрела через оптический прицел. Молодой немецкий офицер лет 27. Выбритый, статный, хорошо сложенный. Он вдохновлял солдат в атаку и что-то кричал, махая своим парабеллумом. Она по девичьи зажмурила глаза и сделала выстрел в никуда. Александр медленно опустил бинокль и бросил на неё свой яростный взгляд.
- "Чёрт девочка! Я сюда не шутить пришёл, быстро убила немца. Это приказ"!
Она дрожащими руками перезарядила винтовку и прижала к глазу оптический прицел. Она вспомнила детство. День, когда попросила отца научить её стрельбе.
-Тише милая смотри. Он неподвижен. Он не знает, что мы тут. Всё хорошо, просто целься аккуратно.
-Папа, но это же мишка.
-Я знаю малышка, но ты же сама хотела стрелять. Если ты приняла решение, то стой за ним. Если ты хочешь уйти, то я тебя пойму.
-Папа, я готова!
-Стреляй.
Всё вокруг замерло. Она сконцентрировалась. Её рука стала легче пушинки, её грудная клетка остановилась. Дыхание прекратилось. Сердце перестало сильно биться, а уши больше не слышали криков солдат и взрывы. Всё замерло вокруг неё на миг её хладнокровия. Она закрыла один глаз, взяла на мушку немецкого офицера, плавно стала нажимать на курок. Выстрел. Пуля пронзила его сердце, и он рухнул замертво. Она перезарядила медленно винтовку и скатилась в дно окопа, молча заплакав.
- Молодец, девочка. Ты справилась. Теперь ты - солдат", сказал с одобрением Александр протягивая ей фляжку со спиртом.
Следующие дни, недели, месяцы Александр и Виктория проводили вместе в лагере и в засадах. Он учил её быть тенью. Учил быть незаметной, сильной, храброй и жестокой. Она стреляла невероятно точно. Могла попадать в цель, даже при сильном ветре. Ей не составляло труда выбивать десятку в мишени. Его навыки разведчика плавно передавались ей. Но с того момента в окопах, когда она впервые совершила своё первое убийство, они ни разу не говорили по душам. Он машинально её учил, а она сухо отвечала, по уставу. Но когда она лежала и смотрела в свой оптический прицел, плавно нажимая на курок, на неё необычным глазами смотрел Александр. Только тогда он позволял смотреть на неё не так, как всегда. Он не забывал жену и дочерей. Вспоминая их, его сердце обливалось кровью. Как истинный мужчина с Кавказа, он умел сохранять суровость в любой ситуации. Его молчание шло с тех дней, как отец ему внушил, что мужчина должен говорить только по делу и никогда не болтать лишнего рядом с женщинами. Вспоминая дочерей, он находил утешение лишь в одном. Она была очень похожа на них. Так же невинна, как они. Так же нуждалась в защите и любви. Он был суров и не мог выражать эмоций. Когда она смотрела в оптический прицел, он смотрел на неё и начинал чувствовать что-то, давно похороненное под обломками его дома.
Виктория же плавно становилась из девочки в орудие убийства. Она была очень жестока и молча переносила все тяготы. Виктория убивала нацистов с холодным расчетом, а Александр прикрывал её и собирал с убитых жетоны. Она уже убила 42 нациста и счёт для неё казался не маленьким. Всё это время они не разговаривали и молча делали то, что должны делать. Александр лишь смотрел на неё, а она чувствовала, что-то необычное в душе, когда он касался её или помогал с винтовкой. Она знала, что его особый взгляд падает на неё, когда она занята врагом. Иногда она медлила с выстрелом, да бы дать ему больше времени смотреть на неё. Она относилась к нему уважительно и порой видела в нём своего отца. Она не сразу узнала о его горе, а узнав, как и любая девушка, проревела. Ей хотелось обнять его и пожалеть, дать ему тепла и ласки, залечив этим его страшные шрамы на душе. Но она знала, что он слишком суров для этого. Он никогда её не подпустит в свои объятия.
После каждого задания, Александр шёл в свою палатку, где молча и страстно пил офицерский спирт и предавался одиночеству. Виктория шла в медицинский барак где, преодолевая шум девочек, пыталась уснуть и не думать об убитых ею солдатах. Он её берег всегда и везде. Даже настоял, чтоб она спала в бараках медсестер, которыми руководил его земляк из Баку, добрый и улыбчивый хирург и многодетный отец. Александр не разрешал и близко, кому-то к ней подойти. В медицинском бараке было всегда весело, девочки были только со школьной парты, и даже не смотря на войну, они хотели жить и хоть чему-то радоваться. Виктория была там чужой. Те девочки, даже и близко не желали её видеть рядом, ибо они были спасительницами жизней, а она уже получила кличку у своих же "Дитя смерти", в честь её страшного и пугающего хладнокровия и малого возраста. Но стоило ему случайно коснутся её руки, как она робела и таяла в душе.
Однажды вечером, после страшной атаки на позиции, в которой погибло очень много солдат, выжившие собрались после победы в бою и шумно праздновали. Ни Александр, ни Виктория не любили посиделок с солдатами. Они оба шли на задание, где молча сидели в засаде. Но в этот день, когда все праздновали, что сумели обмануть смерть, она решилась выпить с солдатами и медсестрами. Она уже взрослела и ей было скучно вечерами. Она хотела, хотя бы, один раз попробовать пожить. Выпив много, она попала в объятия одного танкиста, который был красив и хорошо сложен. Он был зрелым и довольно взрослым для неё, но она была пьяна, уже и ничего не понимала, а он уволакивал её в темное место, под предлогом "показать новые танки". Танкиста винить сложно было. Время было страшное и каждый мог погибнуть хоть завтра. Он бросил её на койку и упал на неё, стал грубо пытаться сорвать с неё одежду. Она внезапно поняла свою ошибку. Поняла, что делает что-то страшное и неправильное, что она ещё слишком мала, а её сердце давно принадлежало другому. Просто она наотрез отказывалась верить в то, что он будет, когда-то её мужчиной. Первым и последним. Она закричала и стала отбиваться и вырываться с его объятий, но это только раззадорило его, и он со смехом пытался завладеть ею. Внезапно две руки схватили за шкирку танкиста и отшвырнули его. Александр словно ястреб налетел на него и неистово стал наносить свои удары танкисту, который был в два раза крупнее, а может сильнее его. В него будто вселился демон. Это было обычным состоянием, любого кавказца, когда его любимую женщину, кто-то пытался оскорбить, ибо мужчины в тех краях, в которых он вырос, умели уважать и ценить своих "ханум". Танкист всё же пришел в себя и резко оттолкнув Александра, яростно встал, но увидев офицерские блестящие в ночи погоны и не менее свирепые глаза и гнев, замер.
-Товарищ лейтенант, я не знал, что она ваша женщина.
-Закрыл свой рот и живо убрался отсюда!
-Так точно!
Он уверенно подошёл к ней и сняв с себя свой плащ накрыл её, затем взял на руки и начал нести к бараку медсестер.
-Александр, прости меня.
-Тихо.
- Я честно не хотела, это он…
-Я всё понимаю. Ты маленькая ещё, ты не думала, что он начнет приставать.
Александр уложил её в постель, накрыл её, при этом ласково убрав с лица её волосы и поцеловав в щёку, ушёл в темноту. Она свернулась в клубок, как игривая и влюблённая кошка. Она наконец поняла. Он тоже её любит. Она тут же уснула. Ей снился его родной город. Город ветров и тишины, город прекрасных людей и надежд. Она в белом платье, рядом с ним, а он в парадной и строгой форме, идут знакомиться с его родителями, которые соскучились по сыну. Они тепло её принимают, ведь она его боевая подруга, его самый любимый человек. Она остаётся с ним в Баку до самой старости, родив ему много детей и разделив с ним все радости и горести жизни. Виктория в душе ждала этот день. Окончание войны и его предложение. Она тайком от него учила его родной язык у хирурга. Спрашивала о традициях, готовилась стать самой заботливой женой и матерью его детей. Она была искренне в него влюблена. Ей ничего не нужно было от него, только он. Чтоб он всегда был рядом с ней. Она спала сладко и видела впервые, за все месяцы ужасов войны, светлые и счастливые сны.
Проснувшись утром, Виктория задорно бегала по бараку, выпрашивая у медсестёр помаду, заколки и румяна. В ней снова проснулся ребёнок. Она хотела сегодня выглядеть красивой, хотя ей не нужна была косметика. Виктория была красива, но для него она хотела выглядеть особенно. Медсёстры были удивлены, что “Дитя Смерти” улыбается и радуется жизни. Они быстро ей помогли собраться и быть готовой к заветной встрече. Когда она пришла к его офицерскому бараку, его там не было. Танкист, был племянником полковника НКВД и, хотя заслуги Александра затмевали грязный поступок танкиста, его всё равно ждало разжалование в звании. Александр к тому же решил не оставаться в части. Вторая особенность кавказского мужчины, никогда не компрометировать женщину. Особенно любимую. Он не мог остаться в одной части с ней, ибо это он бы дал ход грязным слухам о ней. Её облик, её образ - он был священным для солдат. “Дитя смерти” была невинна и чиста, и он не мог поступить иначе. Его утром же перевели в другую часть, тренировать молодых разведчиков. Но ей об этом ничего не сказали, только лишь то, что утром он вместе с тремя работниками НКВД уехал из части. Перед отъездом он попросил земляка хирурга принять её в медсёстры и никогда не пускать на поле боя. Хирург дал слово, но они оба знали, что девочка не послушается. Она проревела неделю. У неё даже не было его фотографии. Не куда было писать. Её девичье сердце разрывалось. Но затем она взяла винтовку и продолжила убивать врагов 42...58...87...101...
Война шла к концу. Оставались месяцы. Александр, вернул себе звание и даже умудрился вновь выйти на поле боя. А между тем, с фронтовых газет он узнавал о жёстких подвигах "Дитя смерти". Она стала очень жестокой для врагов. Её образ, где-то пугал его. Он не хотел, чтоб она настолько была жестока Хотя понимал, что всему виной то, что он её оставил одну. Александр знал, что девочка ищет его, но он, будучи отличным разведчиком, делал всё, чтоб Виктория не встретила его больше. В нём сидел страх, что их встреча, может быть трагичной для неё. Он также изменился. Слишком много чувств он впустил в себя и не мог их контролировать. Он тосковал по ней, рисовал каждую ночь её образ в разуме и ждал окончания войны. Только тогда он мог дать им шанс. Но не в той мясорубке, в которой они оба находились.
В ту ночь отряд, которым командовал Александр, послали в самое сердце немецкого полевого штаба. Уничтожив практически всех офицеров и забрав важные документы, он и его отряд отступали, но солдаты погибали, пока немцы преследовали их по пятам. Александр однажды допустил гибель своего отряда, ради своей мести. Больше он этого не мог допустить. Он скомандовал выжившим отступать, а сам лёг в воронку и ураганным огнём из МG-42, не давал немцам пройти дальше. Третья характерность кавказского мужчины, которая была в Александре, - это никогда не отступать перед сложностями, никогда не предавать товарищей и принять удар на себя. Он дал клятву, что немцы пройдут через его холодный труп. Его отряд отступал, а он лежал в грязи, в крови, рядом были трупы его братьев по оружию и врагов. Немцы медленно подходили к нему, а он аккуратно вынимал нож из кителя, а в другой руке держал гранату. Когда нацисты были в двух шагах от него, он с криком ярости встал и замахнулся ножом, как вдруг услышал выстрел, но не в себя. Немецкий офицер с пулей во лбу упал, затем ещё выстрел и ещё... Через восемь секунд ещё четыре солдата упали замертво. Он оглянулся, рядом не было никого. Внезапно один из не добитых немцев, с пулей в плече, резко встал и атаковал Александра. От неожиданности, нож с его рук был выбит. Они яростной схваткой вцепились друг в друга. Александр был слаб, на тот момент, ибо сам был серьезно ранен в бок, немец же не отставал от него нанося боксерские удары в бока и по лицу. Собрав силы, Александр ударил немца в грудь ногой и упал не землю. Немец, подняв его же нож пошёл на него извергая из глаз ненависть и жажду его крови, как Александр услышал вновь глухой выстрел очень знакомой винтовки. Немец упал. Александр вздохнул и обернулся.
Как только отряд Александра отступил в расположение части и доложил, что их командир прикрывает отступление, начались сборы бойцов на помощь ему. Спиной к солдатам сидела Виктория и чистила свою винтовку. Внезапно она в шуме солдат услышала знакомое и родное имя: "Александр. Он остался там, мы должны были отойти, донести документы и карты. Он остался, прикрыть нас. Он ещё там". Внезапно её глаза наполнились надеждой. Она так давно его искала. Так давно ждала той самой встречи с ним. Резко обернувшись к солдатам, она лишь спросила одно:
- "Где вы вели бой?"
Прибежав к месту боя, она увидела, как её любимого окружают нацисты. Она не мешкая скинула с плеча винтовку и стала целиться. Она словно волчица, преданная и свирепая, готовая загрызть любого за своего мужчину, открыла по врагам огонь, с интервалом в две секунды. Не взирая ни на что.
Мрачная как смерть, с дикими глазами в которых была жажда смерти и мести, хладнокровие и спокойствие, в кителе, на котором сверкали медали за доблесть, отвагу, и бесстрашие, именно та, какой он её хотел видеть в начале их знакомства. Та самая, какой он её тренировал к этой жестокой войне, но в душе тот же ребёнок, искренне любящий его. Сделав выстрел в последнего врага, она привычно ему, медленно перезарядила затвор винтовки, и медная гильза изящно с дымком вылетела с винтовки, упав на мокрую землю. Она опустила винтовку и её глаза наполнились слезами.
- Александр: - крикнула она на всё поле и отбросила свое оружие, радостно побежав к нему, но он внезапно закричал.
- Виктория стой. Стой, мины!!!
Когда она остановилась было уже поздно. Они оба услышали щелчок. Александр встал и медленно подошел к ней. Не думая, он надавил на её сапог своей ногой и смотря в её красные от слёз глаза, промолвил.
-Ты медленно вынешь ногу из сапога. И смотри прямо в мои глаза.
-Александр, нет. Оставь меня.
-Кирсанова, медленно вынимай ногу. Ты поняла?
-Нет.
-Не спорь со мной девочка, это приказ.
Она не выдержала и заплакала.
-Милый мой, как я долго тебя искала. Я не хочу тебя терять. Я люблю тебя. Люблю безумно. Люблю всем сердцем.
-Всё будет хорошо. Просто вынь ногу и отходи осторожно назад. Вызови сапёров.
-Любимый мой, я не хочу. Прошу я не переживу. Уходи лучше ты. Я готова умереть.
-Тихо Виктория. Теперь делай, как я сказал, у нас мало времени.
Они оба услышали в дали крики немцев и их приближение было вопросом времени. Она аккуратно вынула ногу, затем она осторожно обняла его и прижалась к его сердцу. Он обнял её ответно, затем поднял её голову, они потянулись друг к другу. Их губы скромно прикоснулись. Он прошептал:
- Оставь мне свой "Токарев" и уходи, Виктория.
Она вытерла слёзы и ещё крепче к нему прижалась. Но он осторожно её оттянул от себя, забрав, при этом её пистолет из кобуры.
- Уходи.
Она стала медленно отходить с поля. Её глаза обливались слезами.
- Любимый мой.
- Уходи девочка моя, - крикнул он.
Она обернулась и побежала. Бежала и надеялась успеть в часть и вызвать сапёров. Александр знал всё. Он не мог допустить, чтоб с ней, что - то случилось. А ещё он не мог ей сказать, как сильно её любит, как тосковал по ней, как ждал их встречи, но после войны. Он не мог, потому, что эта война всё отняла у него, отняла даже большую часть души, а та что осталась была наполнена Викторией, но он был слишком ранен в душе, слишком убит войной, чтоб промолвить ей шёпотом заветное "люблю". Война не имела право отнимать у него Викторию. Он стоял израненный на поле и смотрел на силуэт любимой, которая медленно уходила в даль. Она бежала по дороге и до части оставались считанные метры. В её голове крутилось одно: я успею. Я спасу его. Мы будем вместе, мы закончим войну. Я уеду с ним на его родину. Я рожу ему детей. Я буду его навеки. Её вера была настолько дикой и глубокой, что она верила в любое чудо на этой страшной войне. Но её мысли внезапно прервал сильный взрыв позади неё. Она остановилась. Она упала на колени и просто кричала. Кричала от мысли и дикой боли, что она обрела свою любовь на маленькое мгновение и так же мгновенно потеряла, самое родное на свете. Всего лишь одно мгновение, из целой и не прожитой ими жизни. Она сидела на коленях, у дороги. Ветер развивал её русые волосы. Она смотрела на дорогу, разбитыми, серыми глазами утерянных надежд и мечтаний о счастье, а между, тем в её сторону ехала колона танков и солдат, которые видя символ и надежду на победу в лице "Дитя смерти" отдавали ей честь. Они ехали на запад проезжая мимо маленькой девочки, в грубой форме солдата, которая пришла на эту страшную войну научиться мстить и убивать, но в итоге научилась любить и терять.