Базилевс закрыл книгу, которую он читал вот уже второй час и всё на одной, 55-й, странице. Он сказал:
- Оказывается, без христианства невозможен был бы Кант.
- Рант?
- Кант.
- А почему?
- Оказывается, источники свободы духа заложены в христианстве, - сказал базилевс.
Лев поднял голову. Сидя на полу, на небольшом тканом коврике, лев собирал из спичек башенку. Башенка, достигнув уровня умопостигаемости, вдруг обрушивалась. И приходилось всё начинать с начала.
- Рабство человека - это рабство плоти, но не духа, - сказал базилевс. - Дух свободен. Раб Божий свободен духом в цепях. Он знает это. Но больше никто.
- Возьми лучше Блаватскую.
- Зачем?
- "Тайная доктрина". Она толще Бердяева, - сказал лев.
Башенка поднялась на один этаж. Лев удовлетворённо потёр лапы.
- А ты теперь не вырываешь страницы на память? - спросил он.
Ни один мускул не дрогнул на лице базилевса. Он привык.
- Потом из этих страниц можно составить ту же книгу, но по-другому, - сказал лев.
Он продолжил строительство.
- Это интересная мысль, - согласился базилевс.
Он смотрел на спичечную конструкцию. Она что-то напомнила ему, что-то подобное он видел когда-то. Но где, когда?
- Антропогенезис, там, космогенезис - это нам всё до фени, - надуваясь и краснея от усилий, кричал базилевс, подняв зажатую в руке шапку. - Мы, товарищи, должны овладеть! Всем накопленным! И затем от всего отказаться.
Народ ахнул... Отказаться? От всего?!
- А зачем брали? - сказал высокий парень в первом ряду. - Брали зачем?
Базилевс утёр рукавом губы. Он спросил:
- У тебя какая статья?
- Я статейки писать не имею обыкновения, - закричал высокий, - нет мазы! Я романист!
- Не пишешь, так хоть читай тогда, - остывая, сказал базилевс. - Возьми Бердяева, он не такой толстый, как Блаватская.
Надевая шапку, он пошёл к выходу.
Башенка росла. Этажей семь уже было в ней. Базилевс смотрел на неё, вспоминая. За окном было темно, ночь. Крутился прожектор, задевая окно дымящимся крылом света.
- Ву-у-у, - напевал негромко лев, выстраивая башенку, - уву-у-у...
- Это кто так?
- Это птица большая летит кругами.
- Орёл? - спросил базилевс и зевнул, широко и сладко...
- Дятел называется. А за ним другая птица.
- Тоже дятел.
- Орёл называется, - строго сказал лев.
- Так, так. А спать не пора? Завтра по подъёму не встанешь, смотри.
- Ничего, - мирно сказал лев. - Вспомнил?
Он слегка толкнул башенку, она покачнулась...
- Вспомнил, вспомнил! - закричал базилевс. - Детские сны! Строится, строится - потом, ву-у-у... и всё рухнуло. Ужас. Папа носил меня на руках, успокаивал.
- Милый, - нежно и ласково сказал лев, - папа, зачем ты нас оставил?
Надевая ватник, базилевс заторопился к выходу. В дверях высокий парень злобно толкнул его:
- Ты, гадина... ходи да поглядывай.
- Скажу Феде, - не думая, сказал базилевс.
- Что скажешь?
- Что я романист.
Сильный удар в лицо бросил его к стене.
- Что скажешь! - закричал высокий.
Их окружили. Базилевс закрылся руками:
- Не скажу, не скажу...
- Ну, то-то, - остывая, сказал высокий парень. - А то распустили вас, говноедов.
Его выпустили. Утирая кровь с губы, он пошёл на своё место в строю. Седьмое в третьем ряду.
- Товарищи, - надрываясь и краснея кумачом, кричал базилевс, взмахивая кулаком с зажатой шапкой, - мы не можем оставить как есть! Но и до основанья - это не наша судьба! Наша, но мы так не хотим! Товарищи! Меняется только фабула, сюжет остаётся!
- Разве это не одно и то же - фабула и сюжет? - сказал высокий парень. - Я думал...
- Думал! Тут нечего думать! - закричал пуще прежнего базилевс, с восторгом чувствуя за собой силу и правду. - Мы не можем быть как есть! Быть не как есть - вот наша историческая миссия, наша правда перед Богом и людьми.
Башенка качнулась. Из проёма на уровне неизвестного науке этажа выглянуло лицо и вся голова в шлеме.
- Нихьт культурен! - сказала голова. - Абер дох! Цурюк!
Он поднял автомат и показал:
- Пу-у-у...
Стали расходиться, посмеиваясь.
23 мая 2017 г.