Совенок был еще маленький и легко вместился в коробку из-под Лялькиных босоножек.
-- Как раз по размеру! – обрадовался папа. И испуганно оглянулся на маму.
Я зажмурил глаза. Сейчас мама скажет, что некоторым пора бы давно вырасти из детских штанишек, а хищным птицам совершенно ни к чему жить в доме.
Но вместо этого мама строго посмотрела на совенка и спросила:
-- Печенку на ужин будешь? Я как раз говяжью купила.
Х-м, кто же не захочет румяный кусочек горячей печенки с картошечкой в укропе?!
Папа словно услышал мои мысли и совсем не обидно рассмеялся:
-- Настоящие хищные птицы, сын, предпочитают на ужин исключительно сырую печенку!
Тут появилась мама и протянула гостю в коробке ужин на кончике вилки. Совенок не кинулся сразу на еду, а немножко постеснялся – для приличия, наверное. Так всегда делает соседка Клавдия Степановна, совершенно случайно заходя к нам «за солью» как раз тогда, когда мама готовит пироги с малиной... Потом -- посмотрел на угощение круглыми желтыми глазами и деликатно подхватил кусочек печенки своим острым клювом.
-- Ой, -- спряталась за меня Лялька, -- а вдруг он сейчас меня укусит?!
-- Эх ты, деревня, -- со знанием дела сказал я. – Кто же приходит в гости, чтобы кусать таких гостеприимных хозяев, как мы, — и заметил, как мама с папой обменялись веселыми взглядами.
Уф, неужели совенок останется жить с нами в Лялькиной коробке? Вот Вовка-то обзавидуется! Подумаешь, у него шиншилла, родители из-за дурацкой моды купили. А у нас совенок! Настоящий хищник! Из самой что ни на есть настоящей лесной чащи!
-- Папа, а его что, мама бросила? – тихонько спросила Лялька, и глаза ее сразу «оказались на мокром месте», как говорит наша бабушка Анжелика. – Он теперь сирота, да?!
И на всякий случай Лялька забралась к папе на колени, чтобы он ее точно не бросил, как нехорошая мама-совиха. Лялька у нас считается «папиной дочкой». Так тоже всегда любила говорить бабушка Анжелика. А я, когда был еще маленький и совсем глупый, обижался и прятался за диван…
-- Не знаю, малыш! – обнял Ляльку папа. – Иду с работы – а в овраге перед нашим домом что-то в траве шевелится. Подумал: неужели крыса? А это совенок! И глаза у него такие беспомощные…
-- Как у дяди Коли, когда он с получкой домой идет? – подхватила Лялька, больше всего на свете любившая крутиться возле стола, когда там пили чай и вели разговоры мамины подружки.
-- Ляля! -- приструнила ее мама! – Иди лучше мультик посмотри!
Да какой там мультик, если у нас дома совенок!
Ночью мама крепко-накрепко закрыла дверь в нашу спальню, чтобы
«хищная птица из темного леса не напугала детей». А мы заснули совершенно счастливые: теперь у нас тоже есть питомец, да еще какой! Лялька даже имя ему придумала – «Кумпячок». Как мясо из магазина! А что с нее взять – девчонка. Разве можно совенка каким-то глупым кумпячком называть?! «Вот «Викинг» -- совсем другое дело!», -- пробормотал я и мгновенно заснул, чтобы Лялька не могла мне возразить.
Утром нас разбудил звон посуды и чей-то громкий голос. Что говорил голос, было непонятно, из-за двери неслось только басовитое «бу-бу-бу», «бу-бу-бу».
Как были, в пижамах, мы с Лялькой выползли на кухню, потирая ни за что не желающие открываться глаза. За столом сидел огромный дядька в зеленой камуфляжной куртке и пил чай с беляшами.
-- А «здрасьте» где?— приструнила нас мама. – Это дядя Сережа, знакомьтесь. Он сейчас нам все расскажет про нашего совенка.
Мы быстренько проснулись и сели к столу, схватив по горячему беляшу.
Дядя Сережа «бу-бу-бу», как прозвали мы сразу же нового знакомого, работал в зоопарке и все, ну совершенно все знал про повадки зверей. Ну и хищных лесных птиц, само собой!
-- Всю ночь не спал, представляете! – жаловался он, откусывая румяный беляш с восхитительной мясной начинкой. -- Бобры повалили дерево прямо на дорогу, машина застряла –- и ни туда, и ни сюда!
И он почему-то громко засмеялся, забыв про свое «бу-бу-бу». Мы с Лялькой тоже бы с радостью рассмеялись, но не поняли, а чего это вдруг : машина застряла, дерево лежит, ночь вокруг страшная, а ты смейся, как дурак.
Мама деликатно кашлянула и спросила про главное:
-- Так как нам быть с совенком? Вроде крепенький, мамы таких не бросают!
-- Бросают, еще как бросают! – опять захохотал странный дядя Сережа. И мы съежились от жалости: ну вот надо же, какие ужасно безответственные мамы у этих очаровательных «кумпячков», то есть «викингов». Лично мы точно знали, что наша мама нас никогда в жизни не бросит, даже когда мы станем совсем старенькими. Хотя старенькими мы, конечно же, никогда не будем, это «и коню понятно».
-- Но – только когда вырастят до определенного возраста, -- и гость положил себе в тарелку еще гору золотистых беляшей.
-- Что значит – до определенного? -- поинтересовалась мама.
-- Научат птенцов всему, что знают сами – и оставляют где-нибудь под елкой в ямке одних. А сами со стороны наблюдают, как совята себя ведут. Готовы они для самостоятельной жизни или надо оставлять на второй год. Да, пацан? – обратился он ко мне и подмигнул .
-- Наверное… -- протянул я.
И представил картину, как мы с Лялькой сидим во рву, замерзшие, грязные, зуб на зуб не попадает, а мама с папой с биноклями залегли в стогу сена и ведут за нам наблюдение. Ну как разведчики в фильме про войну.
-- Ой, а мы совенка домой забрали, — испугалась мама. – Его родители там с ума, наверное, сходят от беспокойства, а мы тут сидим да чаи с плюшками распиваем!
Совенок тоже занервничал, заерзал в коробке и пристально посмотрел на маму желтыми глазами – ну точно такими, как у соседской кошки-британки по имени «Колбаса».
-- Денис, ты это видишь? – повернулась мама к папе. – Он понимает, о чем мы говорим. Надо идти обследовать местность.
Мы обследовали местность часа два. На улице шел мокрый противный дождь, овраг словно обмазали серым киселем, и мы с Лялькой даже немного покатались на «пятых точках» в полное свое удовольствие.
Домой вернулись ни с чем, голодными и довольными: «Ура! Теперь «Викинг» будет жить с нами – ну раз родители не нашлись. «Кумпячок», -- поправила меня Лялька. А мама просто дала питомцу новый кусок печенки — пусть ребенок порадуется.
Все испортил дядя Сережа. Тяжело топая сапогами, он зашел в кухню, тяжело отдуваясь и похохатывая, выпил три чашки чаю с бутербродами, а потом сказал, что совы точно рядом, «зуб дает». А значит, вечером нашего желтоглазика следует отнести в овраг – и пусть отчаявшаяся семья найдет своего блудного дитеныша.
Пока Лялька безнадежно плакала у себя в кровати, я сбегал за Димкой из соседнего подъезда – в конце концов совята не каждый день ночуют в обувных коробках, пусть позавидует.
После ужина мы прямо в коробке занесли «Викинга» обратно в овраг. «Не будешь в следующий раз брать то, что не следует!» -- вычитала папу мама. И я знаю почему. Потому что тоже успела привыкнуть к совенку и не хотела с ним расставаться. Но мало ли кто мог привыкнуть ко мне или к Ляльке, так что, маме тогда отдавать нас неизвестно кому и куда?!
Назад мы шли, опустив головы. Дядя Сережа -«бу-бу-бу» сказал, что все проверит и досмотрит, так что нам волноваться нечего. Я заметил, что зубы у него белые и ровные, вряд ли он отдаст один из них только ради того, чтобы «Викинг» остался жить с нами.
Назавтра, проснувшись, мы все быстренько, как солдаты, оделись, и побежали к оврагу. Совенка не было. А в нашей обувной коробке – ну не понесут же совы ее с собой -- лежало серое с желтой каемкой перышко. Может, родители «Викинга» оставили нам что-то вроде письма: мол, не волнуйтесь, все хорошо, а вам спасибо за приют и помощь.
-- Не «Викинга», а «Кумпячка», -- поправила меня Лялька. И опять заревела.
Мама с папой опять переглянулись своим особым взглядом, и пока мы тихо сидели на диване, в очередной раз пересматривая книгу про динозавров, папа куда-то исчез, а потом вернулся с большой-пребольшой сумкой. Мы подбежали, а он вдруг, как волшебник, взмахнул рукой, сказал «Оп-ля!» -- и достал из сумки клетку, в которой сидели два попугая. «Знакомьтесь, это «неразлучники» -- Бася и Вася, они теперь будут жить с нами».
«Ура!!!» -- закричали мы с Лялькой.
«Но все равно мы будем скучать по совенку» -- подумал я про себя.