Часть первая
Детство. Отрочество. Институт.
Никогда не думала, что придется говорить странные по отношению ко мне слова: «Это было в прошлом веке»… Но так уж получилось, что когда-то довелось перешагнуть эту грань и оказаться в следующем столетии. Ощущение, надо сказать, странное.
Новый век я еще не поняла и не приняла. Видимо, для этого нужно время. Хочется поговорить о веке минувшем, в котором прожита большая часть жизни, поскольку эта самая часть оказалась лучшей, несмотря ни на что.
Понимаю, что будут упреки в банальности. Но что поделать, если тогда действительно и «деревья были выше, и трава зеленее, и девушки красивее». Особенности молодости, видимо.
Родилась я в городе Рыбинске, на Волге в обычной рабочей семье. Папа - слесарь, мама – шлифовщица. Там и прошли первые пять лет моей жизни под контролем двух бабушек, так как родители были заняты работой и учебой в вечерней школе. Ни одного из дедушек увидеть мне не пришлось – их отняла война. Из раннего детства ничего практически не помню. Самое яркое воспоминание такое: зима, очень холодно, я, укутанная поверх зимнего пальто и шапки в завязанный на спине бабушкин платок, лежу в санках, а надо мною небо с огромными звездами. И санки эти плетеные с высокой спинкой помню. Местные жители называли их «карета». И, правда, похоже.
Еще я помню жаркий летний день. На крутом спуске к Волге мы с братом набрали спелой, ароматной малины, а потом дома залили ее молоком и ели большими деревянными ложками. Ну и, конечно, удивительный вкус и запах бабушкиных пирогов.
Когда мне было 5 лет, наша семья переехала в Тульскую область. Там бабушек не было. Старший брат ходил в школу, а меня отдали в детский садик. Об этом периоде говорить не очень хочется. Не потому, что он был плохим. Нет! Там все было хорошо. Просто помнится уже не так многое. Помню новогоднюю елку, на которой я изображала Снежинку в костюме, изготовленном руками моей мамы. Особенно пышную белую юбочку, почти как у балерины, и прозрачную корону с наклеенными на нее снежинками. И еще мальчика из нашей группы в костюме Нового года, которого звали Игорь. Он мне очень нравился, потому что был умный, хорошо воспитанный и никогда не обижал девочек.
Дальнейшее детство тоже получилось вполне счастливым. Самое обыч-ное, стандартное «советское» школьное детство. Октябренок, пионерка, комсомолка. Помню, как нас в первом классе учили писать. Сначала карандашом, потом деревянной ручкой, перо которой нужно было окунать в чернильницу. Авторучки разрешили где-то в третьем классе, если я не ошибаюсь. А шариковыми ручками мы писали уже в старших классах. Я оказалась левшой, и мы с соседом по парте Витей Копиным постоянно сталкивались пишущими руками. Вите это очень не нравилось и он все время дрался со мной.
Обычная школьная жизнь. Субботники, сбор металлолома и макулатуры. Летом – пионерский лагерь. Все как положено. Мне очень повезло с классным руководителем. Она взяла нас в первом классе и выпустила в 10. Дело в том, что пока мы были в начальной школе, она закончила пединститут. Раиса Федоровна - удивительная, добрая женщина. Просто вторая мама была для всех нас.
А за порогом школы вспоминаются теплые, почти родственные, отношения с соседями, наша дружная дворовая компания, волейбол, песни под гитару. Репертуар был незамысловатый – обычные «дворовые» песни да еще песни про счастливую и несчастную любовь, например, «Лягут тени наискосок».
После окончания школы – работа на заводе. Первое знакомство с настоящей жизнью. Первый мой трудовой коллектив – самые обычные рабочие люди. Чему научилась за это время? Очень многому.
Должность моя называлась «распределитель работ», если коротко - «распред». Суть ее – постоянная беготня. То на какой-нибудь склад за деталями, то в архив за чертежами, то с продукцией в «малярку» или на «гальванику», то с выписанными тобою же нарядами по разным инстанциям.
Кроме того, еще и в комитет комсомола цеха выбрали. Тут тоже при-шлось побегать. Особенно нелегко давался сбор комсомольских взносов. Тем более, что после моего предшественника, практически не занимавшегося общественными делами, пришлось ликвидировать многомесячные задолжности по этим самым взносам. Честно говоря, не очень хотелось работягам отдавать комсомолу свои «кровные». Слишком большим трудом они им доставались. Восемь часов тяжелой физической работы под лампами дневного света в помещении с серыми стенами без единого окна. Грохот, шум станков, сварка. А выплескивалось все недовольство на меня. Ведь я же у них эти деньги отнимала.
Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы через год после окончания школы не поступила в институт?
Вот этот участок моего жизненного пути, хоть и короткий, всего пять лет, но самый насыщенный и самый интересный. Чего только в него не уместилось! И дружба, и первая студенческая любовь, и много еще всего интересного и важного.
Никогда ни до, ни после вокруг не было столько умных, интересных людей, близких по увлечениям и интересам. А широкий, открытый (и, главное, бесплатный) доступ к знаниям, который утолял, казалось бы, неутолимую жажду всего нового!
С утра – лекции, практические занятия, семинары, проходившие в старинном особняке, построенном в 18 веке. Потом – обед в студенческой столовой, из меню которой почему-то больше всего помнятся «небритая» курица с рисом и компот. А после шумного штурма столовой – тишина библиотеки, в читальном зале которой засиживалась до закрытия, пока его замечательные работницы не начинали весьма недвусмысленно хлопать дверцами книжных шкафов, закрывая в них на ночь самые драгоценные сокровища, звеня при этом ключами.
Ну и, конечно, весёлое, неугомонное даже ночью общежитие, где общими были не только комнаты, кухни, душевые и другие места, но и вся жизнь с ее радостями, огорчениями и горячей порой экзаменов. Весёлое и неугомонное оно было ещё и оттого, что вместе с нами жили темпераментные кубинские студенты, которые частенько устраивали карнавалы прямо в общежитских коридорах. Особенно по выходным, когда к ним в гости приезжали соотечественники, обучавшиеся в различных ВУЗах большого Советского Союза.
На моё студенчество выпало удивительное, незабываемое событие – Летние Олимпийские игры в Москве. В Туле, том городе, где я училась, останавливался на «ночлег» олимпийский огонь. Мы его встречали вечером и провожали утром. Студентов, как самое передовое и мобильное звено городской общественности, использовали в церемонии торжественной встречи. Этому моменту предшествовали многодневные репетиции на центральном стадионе, на которые нас снимали с занятий в институте. Всех сажали на трибуну, выдавали куски цветной материи. Режиссер, которого мы так никогда и не увидели, потому что стадион большой, а он всегда был на противоположной трибуне, объяснял по громкой связи, что именно и когда мы должны поднимать вверх и опускать вниз. Из нас составлялись различные рисунки и надписи. Что конкретно было изображено, мне, естественно, увидеть не довелось. Мы только выполняли команды.
Атмосферу, которая царила в день большого спортивного праздника передать невозможно. Можно только пережить. Нам выдали специальные пропуска для прохода на стадион. Я пришла к положенному времени со своим любимым. Он был спортсмен и учился на спортфаке, но на встречу олимпийского огня мобилизован не был. А посмотреть церемонию очень хотелось! Пришлось выручать. Оставив его у запасных ворот, через которые пропускали нас как участников праздника, я побежала на свое место, выпросила у однокурсников пропуск и провела друга посмотреть роскошное торжество.
Правда, то, что происходило на арене стадиона, действительно было великолепно! На репетициях все выглядело совсем иначе. Переполненные трибуны, затаив дыхание, следили за происходящим. И танцы, и проезд мотоциклистов с флагами спортивных обществ, и приземление парашютистов на поле стадиона - все было потрясающе! Но публика ждала самое главное событие – прибытие олимпийского огня. Наконец, спортсмены с факелом появились на беговых дорожках и устремились к огромной чаше, в которой священный огонь должен был провести ночь, чтобы рано утром отправиться дальше, в Москву. Когда пламя запылало внутри чаши, мне показалось, что случилось землетрясение. Тысячи зрителей в едином порыве вскочили на ноги с криками и аплодисментами. Гул стадиона в этот момент превосходил все мыслимые нормы. У многих на щеках были слезы.
Чуть позже этого масштабного события произошло еще одно. Помню, в тот день я, собираясь на свидание со своим молодым человеком, примеряла разные наряды. Остановилась на черной юбке и модной тогда черной водолазке. Почему, до сих пор и сама не понимаю. Ведь я не знала, что произошло. Когда мы встретились, любимый сказал, что умер Владимир Высоцкий. Чувство, охватившее меня при этом печальном известии, было тяжелым. Мы гуляли по городу, разговаривали. Было страшно и больно, как будто ушел очень близкий человек.
Потом в «Диспут-клубе» нашего факультета мы обсуждали творчество Высоцкого. Самая большая аудитория в особняке 18 века, где в то исторически далекое время, наверное, проходили балы, не смогла вместить всех желающих. Те, что пришли пораньше, заняли все сидячие места. Те, кто не успел, стояли в проходах и настежь распахнутых дверях. Не только яблоку, но даже горошине в тот день, если бы они вдруг надумали, некуда было упасть кроме горячих студенческих голов. Молодые люди и девушки рвались высказать свое отношение к явлению по имени «Владимир Высоцкий». И это далеко не всегда была неподдельная боль от утраты. Некоторые давали отрицательную оценку личности и творчеству Владимира Семеновича. В общем, страсти кипели вовсю. Преподаватели старались удержать в рамках приличий разыгравшийся дискуссионный пыл. Сколько помню, никогда заседания этого клуба не собирали такого количества участников и никогда они не проходили так жарко. Например, вышедшая в эти годы в «Роман-газете» проза известного поэта Евгения Евтушенко «Ягодные места» широкого отклика в наших душах не нашла и обсуждалась на одном из заседаний клуба довольно вяло. Причем, обсуждалась сразу же после появления в журнале. Да, мы так быстро реагировали на все события культурной жизни. Прочитали литературную новинку – обсудили. Посмотрели премьеру спектакля в областном драматическом театре – сразу же пригласили режиссера на встречу. Такие вот были неравнодушные.
Тогда же мой друг познакомил меня с творчеством Андрея Тарковского. Помню, какое сильное впечатление на меня произвёл «Сталкер»- первый увиденный мною фильм этого замечательного режиссера. Если честно, то вышла после сеанса в состоянии легкого шока. События, герои, актерская игра – все было необычное, какое-то неземное. Чего стоят хотя бы кадры, где гайки с привязанными к ним ленточками летят, подпрыгивая и поднимая облачка пыли. Раньше ничего подобного я не видела. Потом стала специально интересоваться Тарковским. И по счастью в небольшом Доме культуры неподалеку от нашего института купила абонемент, программа которого обещала просмотр всех имевшихся к тому времени фильмов Андрея Арсеньевича и лекцию о его жизни и творчестве. Несколько вечеров после занятий были отданы так поразившему меня режиссеру.
У нас в институте были разные преподаватели. К счастью, встречались среди них прекрасные, замечательные люди, которых до сих пор вспоминаю с огромной любовью и благодарностью. Каждый из них был своеобразен. Рассказывать о них можно много. Но я подробно остановлюсь только на самой яркой звездочке, преподавателе зарубежной литературы Татьяне Михайловне Макаровой - человеке неординарном, выделяющемся даже на их блистательном фоне. До сих пор помню ее седую голову с плотно закрученным пучком, резкую, взрывную пластику и постоянную готовность к бою. Она будто летала, а не ходила. Особенно это ощущалось, когда Татьяна Михайловна врывалась в аудиторию в любимом нами темно-зеленом платье, летящем, легком.
Эта умная, требовательная, строгая, ироничная женщина безумно любила свой предмет и студентов. А студенты любили и уважали ее. Пропускать ее лекции было не принято. Да и невозможно, потому что они были потрясающе интересными, яркими, эмоциональными. Это был фейерверк, как сейчас модно говорить, «настоящее шоу». Но современным шоуменам до Татьяны Михайловны – как до луны.
Именно поэтому сдавать экзамены Татьяне Михайловне было сложно - не знать предмет, который так великолепно преподавался, было просто стыдно. Приходилось много читать.
Татьяна Михайловна вкладывала в работу всю свою душу без остатка. Кроме положенных лекционных и семинарских часов, она проводила со студентами много внеучебного времени. Под ее руководством существовал прекрасный литературный клуб «Зелёная лампа». На нашем курсе она вела экспериментальный факультатив по искусству Средних веков и эпохи Возрождения, где литература причудливо переплеталась с музыкой, архитектурой, живописью того времени. Были даже театральные постановки с нашим участием. На каникулах Татьяна Михайловна организовывала для студентов туристические поездки. А в сентябре (ежегодно) - в Михайловское, к бесконечно любимому ею Пушкину. И все, что отмечено ее участием, было потрясающе талантливо, ярко и интересно.
В известной песне поется: «Не те студенты, которые аудитории не покидают сто лет, а те, которые прыгают в скорые и - привет…». Да, неугомонная молодежь сидеть в душных комнатах не очень любила. Но кроме туристических поездок были путешествия и не совсем добровольные. В самом начале 1 курса мы отучились всего дней 9-10, а затем отправились в колхоз убирать сахарную свеклу. Это было весело. Надо было сначала за хвост вытащить свёклу из земли, потом огромным ножом обрубить этот хвост и сложить всё в бурты. Очищенную свёклу – в один, ботву – в другой. Но вспоминается не столько тяжелый труд на колхозных полях, сколько то, что было после работы: танцы, концерты и тому подобное. Например, как оригинально наша комната отметила день рождения С.А. Есенина. Девчонки осенними листьями и яблоками из колхозного заброшенного сада украсили стол и комнату, где-то достали свечи. И в такой вот романтической обстановке звучали стихи и песни на стихи Сергея Александровича. Было здорово!
А последнюю ночь в колхозе мы провели у костра. Пекли картошку и пели под гитару. Только это были уже не те дворовые песни из детства, а барды: Визбор, Окуджава, Кукин, Клячкин, Митяев и т.д. Как сейчас помню, под утро мы устали петь и включили непонятно откуда появившийся радиоприёмник. И вот именно в тот момент, когда начало всходить солнце, зазвучала только что появившаяся, но уже очень популярная песня про барабан, который был плох и барабанщика, который был Бог…
В конце первого курса нам предстояли на выбор две практики – фольклорная или диалектологическая. Я выбрала вторую. А проходили мы ее на спортивной базе нашего института с романтическим названием «Селена». Она располагалась неподалеку от большого села Селиваново. Утром мы изучали местный диалект, беседуя с бабушками, днем купались в речке неподалеку от лагеря, вечером обрабатывали результаты своих утренних походов, потом отдыхали. Два или три раза в неделю были танцы в сопровождении институтского вокально-инструментального ансамбля. В свободные вечера в нашу палатку заглядывали гости с факультета физического воспитания и местная молодежь. Была среди этих встреч одна особо запомнившаяся – с ребятами, только что вернувшимися из Афганистана. Их рассказы о штурме президентского дворца в Кабуле и песни под гитару очень сильно потрясли. Тем более что официальная информация о наших военных действиях в этом регионе практически отсутствовала.
Вторая «колхозная» поездка, на сей раз на уборку картошки, случилась в начале третьего курса и была менее романтичной. Она запомнилась отвратительными бытовыми условиями, потрясающим концертом нашей самодеятельности, обсчетом со стороны местного начальства и поднятым нами по этому поводу бунтом. Утихомирить его попытался представитель комитета комсомола института, правда, безрезультатно. Потом в ход была пущена тяжелая артиллерия в виде декана нашего факультета с таким же исходом. В результате нам удалось отстоять свои права. Зарплату нашу пересчитали, быстренько нашли и подали автобусы и вывезли бунтовщиков, правда, пообещав серьезные разборки по прибытии в институт. Мне, тогда молодому коммунисту, не удалось избежать строгого выговора по партийной линии.
Запомнились и обе педагогические практики. Одна из них проходила в тульской школе, которую когда-то закончил тогдашний чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов. Его портрет красовался на стенде «Ими гордится наша школа». Передам основные ощущения от первого знакомства с работой учителя. Было так интересно присутствовать на уроках руководителя практики и своих собратьев – студентов других факультетов. Но как же страшно самой первый раз выходить один на один с целым классом и что-то им преподавать! Руки и ноги трясутся, сердце бешено колотится, в голове –каша, язык прилип к пересохшим деснам и никак не хочет ворочаться во рту. Но это только первое время. Потом стало полегче, но волнение, хоть и не такое сильное, оставалось долго. Ребята оказались хорошие, мы с ними поладили. Короче, все закончилось успешно.
Вторая практика прошла в деревне Куликовке, недалеко от легендарного Куликова поля. В хорошую погоду можно было даже увидеть силуэт знаменитого памятника.
Если честно, это была уже настоящая работа, поскольку преподавателя моего предмета в школе не было. Классы были немногочисленные. Самый большой – 12 человек. Кроме маленьких жителей Куликовки эту школу посещали ребята еще из 3 или 4 окрестных деревень. Ко мне местные жители относились с уважением. А хозяйка дома, куда меня поселили, оказалась просто чудесной женщиной. Невысокая, плотная, крепкая, с сильными рабочими руками, широким, плоским, скуластым, загорелым лицом и добрыми, но какими-то поблекшими, словно выцветшими на солнце глазами. Как красиво, удивительно ловко и быстро, ее крепкие пальцы крутили нить и веретено, когда она сидела за прялкой или месили тесто для домашней лапши! Как трогательно она заботилась обо мне, учила прясть и вязать.
Самыми большими впечатлениями был для меня отмечен день, когда милейшая моя Мария Васильевна уехала по делам в город, оставив на мое попечение свое многочисленное хозяйство. С коровой, овцами и курами справиться худо-бедно удалось. А вот проголодавшийся огромный боров, который, почувствовав запах еды, начал бросаться на ограду и разнес бы ее и меня по частям, если бы подоспевшая вовремя соседка не помогла утихомирить и накормить разбушевавшегося хряка. На меня, типично городского человека, это произвело сильное впечатление.
Все, даже самое хорошее, однажды кончается. Закончилась и мое сту-денчество. Торжественное вручение дипломов, потом празднование этого знаменательного события в ресторане под названием «Кузнецкая слобода» стали его завершающим аккордом. А впереди ждала взрослая жизнь.
Началась она в маленьком районном городке в вечерней школе. Мои ученики работали, большинство из них имели семьи. Представляете, каково было молоденькой девчонке учить людей, большинство из которых старше её по возрасту?
Но молодость брала свое. Приученная к яркой, насыщенной жизни, душа моя искала выхода для творческой энергии. Эти поиски привели меня во Дворец культуры. Сначала в драматическую студию. Репетиции были потрясающими! То, что нас заставлял делать режиссер, с точки зрения обычных, нормальных людей, выглядело, вероятно, сумасшествием. Мы постоянно изображали что-нибудь: мебель, посуду, домашних животных, деревья и т.д. Моментально придумывали и разыгрывали сценки на заданную режиссером тему. Делали разнообразные упражнения по сценическому движению и речи. Нам это все помогало расслабиться и сильно подружиться. Постепенно мы стали настолько близкими, что нам хотелось быть вместе не только во время репетиций, но и гораздо чаще. Были и общие праздники, и многодневные походы. И, конечно, никогда не забудется день премьеры нашего спектакля по сказке Шукшина «До третьих петухов», где я играла не одну, а целых три роли. С тех пор навсегда влюбилась в творчество Василия Макаровича.
А еще были любительская киностудия и команда КВН. И как на все это хватало сил и времени? Теперь даже представить себе не могу.
В любительскую киностудию меня привели личные мотивы - влюбилась в ее руководителя. Там атмосфера была другая. Утонченный, интеллигентный, умный и весьма циничный руководитель. Постоянные споры об искусстве, чтение и обсуждение прочитанных книг и просмотренных фильмов, беседы о творчестве известных режиссеров, написание сценариев и съемка любительских фильмов. Мы участвовали в различных конкурсах, и мне даже довелось представлять на одном из них, проходившем в Ростове-на-Дону, не только снятый по моему сценарию фильм о печальной судьбе собора в поселке Епифань, но и еще два фильма других любительских киностудий Тульской области. Кстати, мы, вместе с представителем Тульского отделения Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры, привезли с этого конкурса три диплома. То есть жюри отметило каждый из представленных нами фильмов.
А в команде КВН – совсем другое. Там была ситуация такая же, как и в нашей драматической студии. Только дружеские отношения, связавшие нас, были намного глубже и прочнее. До сих пор помню и люблю этих замечательных людей! А еще очень четко осознаю, какая это сложная штука – КВН.