Размышления после статьи Натальи Максимовны Кравченко -
https://www.stihi.ru/2010/05/23/4920
Хорошая статья, она мне понравилась. Больше того, я с ней сразу согласилась. Но через какое-то время почувствовала, что поспешила с согласием. Я то и дело мысленно возвращалась к ней и чувствовала, как во мне зреет активный протест. Захотелось высказаться и объяснить, против чего я возражаю.
В статье написано: "Стремление к ясности, к благостности, к обязательному позитиву в поэзии – это рецидив прошлого, недавнего социального, утилитарного отношения к поэтическим текстам, когда от стихов требовали, чтобы они приносили пользу, просвещали, утешали, направляли, воспитывали".
И ещё: "В своём порыве к высшей свободе поэт отважно бросает вызов страху, усталости, рутине, одиночеству – и тем зажигает в нас огонёк надежды".
С первой цитатой я согласна и не понимаю, почему автор осудила поэзию, которая должна, как ей полагается, "приносить пользу, просвещать, утешать, направлять, воспитывать", то есть совершенствовать жизнь человека и его самого посредством прекрасного слова, благозвучных рифм и радостного содержания, то есть давать чувство умиротворения, радости, "ясности, благости и позитива".
Что в этом плохого?
Недаром Каллиопа, имя главной Музы поэзии, означает "прекрасноголосая". Можно ли поэта отчаяния назвать "прекрасноголосым"? Разве могут слёзы поэтов отчаяния вызвать восхищение и сладкое замирание сердца? Попробую на эти вопросы ответить ниже.
Со второй цитатой я не согласна. Не понимаю, почему кто-то, "бросая вызов страху, усталости, рутине, одиночеству", тем самым зажигает в нас (в нас!) огонёк надежды. Какой огонёк надежды? Что мы последуем его примеру? А зачем? "Светя другим, сгораю сам?"
Нет, не согласна.
Нельзя надеяться на то, что кто-то другой укажет путь. Каждый должен знать, как ему поступать, а не ждать призывного звона с чужой колокольни. Почему-то все забывают простую истину, что человек сам хозяин своей судьбы и должен строить её не по чьему-то указанию (сигналу), а так, как сам считает нужным, "чтобы потом не было мучительно больно", что поддался чужому примеру.
В связи с этим "завязшие в зубах ещё со школы" строчки из Маяковского: "Построить жизнь с кого? С товарища Дзержин-с-кого!" или "Я себя под Лениным чищу" - давно не актуальны и даже вредны! То есть, повторяю, не копировать СВОЮ жизнь с кого-то, а идти своей дорогой и получать от этого удовлетворение.
Да, поэзия может помочь читателю определиться со сторонами света, но только в том случае, если он сам уже подготовил подходящую почву. Вот тогда "поэтическая отмашка-сигнал" будет полезной. Но в большинстве случаев "унылая поэзия" способствует всего лишь плаксивому настроению читателя и уводит его в сторону пессимизма.
Как в песне:
То не ветер ветку клонит
Не дубравушка шумит
То мое сердечко стонет
Как осенний лист дрожит...
Стихи особенно сильно влияют на сознание читателей. Автор называет такие стихи поэзией отчаяния, а я называю скромнее: унылыми стихами. Читатель падок на "душещипательные" стихи, ищет их, носится с ними и плачется вместе с ними: утешьте меня, научите жить, ах, как мне плохо.
Как много у нас развелось унылой поэзии! Понятно, без страдания нет творчества, и чем сильнее и талантливей поэт выражает свою душевную боль, тем он значителен. Думаю, Бог награждает людей талантами лишь для того, чтобы, самовыражаясь, они врачевали свои больные души. Поэтому не думаю, что поэтическое выражение собственной боли надо считать за норму поэзии. Но - "плачущие стихи" давно стали этой самой нормой.
Я согласна со словами автора статьи: "Поэзия – это гармония, а каждое стихотворение – аккумулятор энергии, затраченной на его возникновение". Но не согласна с другими: "Даже самые печальные стихи дают людям счастье". Не счастье они дают, а злое удовлетворение от мысли, что "не только у меня всё плохо, и другие тоже страдают".
"Поэты отчаяния" - это люди, получившие от жизни (при разных обстоятельствах) душевную травму. Её-то они и залечивают стихами, выплёскивая в них очередной приступ боли. Талант "травмированного" поэта - страшное оружие, ведь чем поэт талантливей, тем сильнее он воздействует посредством слова на читателя, а, значит, взваливает на него свои стрессы, облегчая собственное состояние. Если несчастье двигатель творчества поэта, то, восторгаясь его стихами, читатели восторгаются и его несчастьем! Это бесчеловечно!
Морис Бланшо сказал: "Поэзия стала повседневностью". Согласна, но опять возражу: поэзия стала повседневностью не по душевной потребности к прекрасному, а потому, что стала для людей чем-то вроде утешителя-психоаналитика. То есть прочёл несколько унылых стихов, поплакал вместе с ними, словно душу открыл врачу, и успокоился, можно жить дальше и копить новую порцию беспокойства.
"Поэзия отчаяния" находит своего читателя, и таких читателей очень много. Это означает, что множество людей страдает от тех же душевных травм, как и авторы-поэты, только не умеет их высказать вслух, тем более стихами. Если вдруг такому страждущему читателю попадаются грустные, отчаянные, душераздирающие строчки, то он радуется: вот они, родные стрессы, написанные точно "про меня", да ещё так складно!
Люди запоминают такого поэта и (в зависимости от объёма описываемого стресса) считают его великим. И начинают обращаться к нему, когда становится невмоготу, Хорошо плакать вместе, не так стыдно! Нужен пример? Пожалуйста - вспомним великого русского поэта-плакальщика Некрасова!
Николай Алексеевич писал о страданиях народа, а сам-то народ не жалел. Жил припеваючи, а как совесть заедала, так сразу за перо и бумагу - оправдаться перед самим собой за своё показное сострадание. Разве, например, сострадал он крестьянам, когда мчался за зайцем с кавалькадой товарищей-охотников и сворами собак по клочкам крестьянских наделов, вытаптывая их подчистую? А потом возвращался домой и плакался в очередном стихотворении о судьбе униженного и голодного русского крестьянина!
И, пользуясь богом данным талантом, находил самые образные, самые меткие и животрепещущие выражения! Они, как пиявки, присасывались к душам читателей и питались их кровью. Талант поэта - страшная сила! А ярко выраженная боль всегда запоминается. И "унылые стихи" тоже запоминались и не давали затянуться душевным ранам. .
Что касается выражения страданий народа, то это, как сказала автор статьи, всего лишь поэтическая норма. Да и классик-Некрасов это подтверждал, говоря: "Наши собственные несчастия всегда кажутся нам исключительными, не подлежащими сравнению".
В.Г. Короленко был бесконечно прав, когда сказал поистине крылатую фразу: "Человек рождён для счастья, как птица для полёта"! И сам Господь Бог создал человека для Счастья и Любви, а не для слёз и уныния. Но, увы, люди считают, что настоящая жизнь – это всегда мучение, борьба, преодоление. Считают так, потому что несчастливы, вот и ищут подтверждения своему образу жизни у "поэтов уныния".
Александр Блок, поэт с чуткой душой, сказал однажды очень примечательные слова: "Весёлое имя - Пушкин"! Как правильно он понял Александра Сергеевича! У нашего великого поэта была нелёгкая жизнь, и мать его не любила, и с отцом был "в контрах", и в деньгах вечно нуждался, но никогда не унывал. И стихи его оптимистические, даже те, где он открыто грустит. Да, и Пушкин грустил, как же без того, но грустил светло и ненапряжно (печаль моя светла), и, главное, не занимался самокопанием и самоедством.
Автор статьи пишет: "Он (Окуджава) понимал ценность трагического переживания в искусстве: "Поэты плачут – нация жива". Пронзительная, щемящая, проникающая в самую душу интонация его негромких песен: "Девочка плачет – шарик улетел", "Полночный троллейбус", "Дежурный по апрелю"...
Ах, как я с Вами не согласна! В стихах Окуджавы нет трагичности, но есть пушкинская светлая грусть, и между этими понятиями глубокая пропасть. Может ли трагедия быть светлой? Нет. А грусть может.
Вспомните Пушкина:
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.
Где в этих строчках трагедия? Нет её, а есть именно та светлая грусть, которая есть вера и надежда. И любовь. А там, где любовь, не бывает трагедии и отчаяния. Потому что любовь, даже несчастливая – это счастье.
Почему поэты не вдохновляются счастьем, а воспевают страдания? Почему поэты пишут не о красоте души, а о её нравственном убожестве? Неужели душевные терзания – это показатель одухотворённости?
Ответ один: потому, что о счастье писать так же трудно, как трудно быть счастливым. Жалеть себя и плакаться в чужую и в собственную жилетку куда легче, чем поверить Козьме Пруткову: "Хочешь быть счастливым, будь им!"
Все мечтают о счастье и хотят быть счастливыми, но никто для этого и пальцем пошевелить не хочет, проще петь (читать) о своих болячках и только мечтать о счастье, а не творить его! Куда проще разрабатывать глубины своего минорного творчества, копаясь в дебрях больной души.
Счастливым быть скучно и непродуктивно, а вот плакаться и воспевать собственное душевное нездоровье - замечательно! И чем поэт талантливее, тем красочнее и впечатляюще у него это выходит, ведь, как сказал Гораций, "поэту посредственных строчек ввек не простят ни люди, ни боги, ни книжные лавки".
Древний умный грек Платон говорил: "Кто идет к вратам поэзии, не вдохновленный музами, воображая, что одно искусство сделает его поэтом, тот и сам несовершенен, и поэзия его — ничто в сравнении с поэзией вдохновленного".
Немного проще, но так же образно Платону вторит великий Шекспир: "Небольшие жеманные стихотворения раздражают нервы больше, нежели скрип немазаных колес".
Это высказывание можно применить и к поэзии отчаяния. Она, в больших количествах, производит обратное действие: производит бесчувствие, равнодушие, вгоняет в депрессию и душевный ступор.
Страдания, пусть в малых, но постоянных количествах, приводит к разрушению личности. "Мне плохо, так пусть будет ещё хуже!"
Я не против грусти в стихах, хотя она бывает очень навязчива ("Он песенку эту Твердил наизусть... Откуда у хлопца Испанская грусть"). Я - ЗА стихи разной тональности, но! Природа (и человеческая тоже) не терпит перекосов. Жизнь держится на равновесии плохого и хорошего, и перебор в ту или иную сторону ведёт к разрушению и гибели.
"Поэзия" с греческого переводится, как творчество. Творчество – это "искусство изображать в слове прекрасное", это выражение идеальных стремлений человека.
Кант писал: "Из всех искусств первое место удерживает за собой поэзия". Да! Люди интуитивно тянутся к прекрасному с рождения. Недаром даже маленькие дети легко воспринимают рифмованную речь. "И пробуждается поэзия во мне". /Пушкин/.
Одним из составляющих искусства поэзии является "очарование, обаяние, нечто прекрасное и волнующее". Разве может быть прекрасной "поэзия отчаяния"? Волнующей – да, прекрасной - нет.
Я убеждена, настоящая поэзия не должна вызывать жалость, смятение в душе, слёзы уныния, после которых опускаются руки.
Поэзия должна быть светлой, изящной, возвышенной, вносить в жизнь человека прообразы красоты, рождать радостные мечты и всячески способствовать оптимизму. Зачем жить в слезах, когда можно жить в радости! А в радости живут только те люди, которые здоровы душой и телом.
P.S. Так как речь идёт всё-таки о поэзии, то эту статью я поместила и на своей странице "стихи.ру" - https://www.stihi.ru/2017/05/23/3927