5
Петер плотнее запахнул полы шинели и буквально вдавил тело в свежее сено, которым был устлан пол сарая. Было приятно вдыхать аромат травы, полевых цветов и ещё такой знакомый горький запах полыни. Через маленькое оконце проникали лучи света. Там была вольная жизнь, солнце, широкие просторы прибрежного луга, спускающегося к реке. Ему стало грустно, что всё это для него невозможно, что он, как военнопленный, должен жить по другим законам. Далёкая мечта о скором окончании войны, возможном возвращении домой, согревала его душу. Боже! Как там мои, подумал Петер. И живы ли они? Как много горя принесла эта война! Что будет дальше? Конечно, представители комитетов надеются на образование новой Германии, много об этом говорят, но, как всё будет, и они не знают. Скорее бы окончилась война. Говорят, что русские уже в Берлине. Боже, Боже, помоги всем страждущим.
Он достал из кармана шинели маленький перочинный ножичек. Оглянувшись вокруг, увидел в тёмном углу сарая две доски. Поднялся, подошёл к стене сарая и, осмотрев доски, взял одну. Долго вертел её и, найдя скол, быстро заработал ножичком. Когда, наконец, он отломил у доски скол, он уже знал, что будет вырезать из него.
Работа увлекла Петера. Время шло незаметно.
Появилась уже голова лошади с длинной гривой.
- Петер, Петер! – услышал он вдруг тоненький голосок, звавший снаружи. Он вскочил, подошёл к оконцу, вытянул шею и увидел чуть вдалеке Лизоньку.
- Сюда нельзя! – раздался голос часового.
- Петер, Петер, - продолжала Лизонька.
- Лиза, вам нельзя приходить сюда, - откликнулся Петер. Вам попадёт от вашего отца.
- Помолчи, немчура, сами разберёмся, - оборвал Петера часовой Никитин. Потом Петер уже ничего не слышал и решил, что Лиза ушла.
- Петер, я приду позже, обязательно приду. Ты жди меня. Хорошо, - снова услышал Петер голос Лизы. Но промолчал. Ему было радостно, что кто-то помнит о нём. Он вернулся к своей работе.
Степан Никитич и капитан Заец уже третий час обходили делянки, затерянные в глубоких лесах. Шла заготовка сосновых стволов. Военнопленные работали сосредоточенно, складывая деревья, отрезая сучья, приготовляя к отправке на пилораму.
- Продолжайте работу, - то и дело раздавался голос Степана Никитича, когда они подходили к очередной группе работающих, и те, как по команде, вытягивались перед начальством.
- Ефим, посмотри, красота-то какая! – воскликнул Степан Никитич, когда они вышли на берег реки. Начиная с опушки леса, весь берег лесной речки был выткан голубыми цветами, сплошным ковром, опускающимся прямо к воде.
- Хорошо! Радостно! – вторил капитан Заец и глаза его увлажнялись. Они остановились, не решаясь нарушить эту красоту.
- Хорошо бы искупаться, Степан Никитич, а?
- Хорошо бы, Ефим! Да, вот, возвращаться надо.
- Жду важного сообщения от полковника Маторина. Просил быть во второй половине дня.
- Ах! Жаль, - продолжал капитан Заец. Но, событие стоит того! Думаю, объявят Победу, Степан.
- Думаю, что именно это! – Степан Никитич посмотрел вокруг. – Хороша земля наша, ох как хороша. Вот её защищали от гадов. Взгляни, она стоит этого!
- Стоит, стоит, Степан Никитич! – обрадовался Капитан Заец.
Где-то вдали, со стороны базы, послышались беспорядочные выстрелы. Затем, какой-то слабый гул.
- Что это? – спросил Степан Никитич.
- Странно, - задумчиво ответил капитан Заец.
- А ну, давай Ефим, двигаем к машине. Что-то мне это не нравится.
Непонятный гул послышался ближе. Офицеры быстрым шагом направились к делянке, где у просеки оставили Студебекер. Уже подходя к просеке, заметили какое-то волнение среди работающих военнопленных. Сержант Воблин выбежал навстречу.
- Товарищ майор! Не пойму! Что-то там делается, - он показал в сторону базы.
- Что ты имеешь в виду, Воблин? – спросил капитан Заец.
- Стреляют, палят беспрерывно. Слышу, как не перестают. Может что случилось? – глаза его расширились.
- На базу, быстрее! – скомандовал Степан Никитич и непроизвольным движением правой руки расстегнул кобуру наградного пистолета.
Уже подъезжая, заметили беспорядочное движение людей и бежавшего к ним с автоматом в руке лейтенанта Нянькина. Тот на ходу палил в воздух и кричал:
- Победа! Победа!
Когда поравнялись с ним, Степан Никитич выскочил на дорогу.
- Стой! Ко мне!
- Победа, товарищ майор! Победа! – только и мог вымолвить Нянькин и снова дал короткую очередь из автомата.
- Как узнал?
- Нарочный с пакетом от полковника Маторина. Передали из Москвы: подписана капитуляция. Всё, товарищ майор! Конец войне!
Степан Никитич крепко обнял капитана.
- Ефим! Победа! Иди сюда, Нянькин, - и он крепко обнял Нянькина, затем Воблина.
- Гони, Воблин! Гони скорее! Лейтенант, садись в кузов. Молодец! Только осторожнее с оружием. Ну, друзья мои! Вот так новость! Победа!
Взлетев на крыльцо, Степан Никитич сразу прошёл в свой кабинет, где ждал его с пакетом нарочный.
- Товарищ майор, - вскочил и вытянулся сержант, - пакет от полковника Маторина.
- Давай, сержант, - весело посмотрел на него Степан Никитич, - С Победой тебя!
- И вас, товарищ майор! Сколько ждали. Праздник-то какой!
Распечатав пакет, Степан Никитич прочёл официальный документ о капитуляции, о Победе, а так же предписание полковника Маторина прибыть к нему завтра. Расписавшись за пакет, Степан Никитич отпустил сержанта, который должен был вернуться в Управление.
- Сержант! На дорогу, за Победу!
- Не откажусь, товарищ майор!
Степан Никитич налил, из спрятанной в столе заветной бутылки, две большие рюмки и они выпили.
- Добро! Передай от меня привет Маторину и поздравления с Победой! Сколько же мы с ним прошли! Вали. Буду завтра.
Посёлок совершенно ошалел. Все, кто мог ходить, высыпали на улицу. Все обнимались, целовались, плакали, смеялись, радовались долгожданному дню. Дню Победы! Небо было совершенно прошито выстрелами из всего, что стреляло! Радости не было предела.
Кабинет Степана Никитича наполнился офицерами, Все возбужденно делились радостной новостью.
- Ефим! Доставай свой Н.З. Знаю, знаю, доставай.
- Хорошо, Степан Никитич! Берёг к этому дню.
- Только пошли дневального проверить посты и дежурных. Да смени их пораньше. Пусть и они порадуются с нами.
- Будет сделано, товарищ майор! – И Заец скрылся за дверью.
Знаменитый запас капитана, так хранимый им уже несколько лет, таял на глазах. Трофейные ликёры и коньяки, шотландские виски и многое другое – всё пошло в ход.
- Молодец, Ефим! Хороший праздник! Как ты всё это сберёг, - Степан Никитич, изрядно выпивший, но не терявший контроля, обнимал капитана.
- Так он сам не пьёт, вот и сберёг, - заплетающимся языком выпалил Нянькин.
- Пейте, пейте! Мне не жалко, - улыбался Заец, пригубивший рюмку ликёра и уже весело размахивающий руками. – За Победу!
Потом все высыпали на крыльцо, затем на улицу и разряжали своё оружие в небо.