Среда
30 сентября 2015 года
Санкт-Петербург, Россия
Он проснулся, и так ему было лень ехать на работу, кто бы знал. Спина, голова, глаза, все болело. Он до одиннадцати часов вечера сидел и просто смотрел на фотографии с места преступления.
Он неспешно встал, неторопливо принял душ, без энтузиазма заварил себе чай (на кофе у него аллергия) и пил его крайне медленно.
Не хотелось ни сидеть дома, ни ехать на работу. Он решительно не мог понять, чего он не хочет больше. Он взял телефон, привычно положил его в карман пальто, висящего на вешалке в крохотном гардеробе.
Весь дом Владимира Полякова был не большим, но уютным. Все было дере-вянным, старинным, каким-то истинно русским что ли! В этом доме ему не хвата-ло лишь одного — животного. А точнее: собаки. Он всегда мечтал о хаски. И не простого, а с родословной, с прививками.… Но эта собака требует хорошего посто-янного ухода! А какой уход может обеспечить оперативник? Минимальный! Сам дом в пасмурные дни, как сегодня, выглядел темным и мрачным. Но когда сол-нечно, лучи какого-то волшебного света, которые плыли из окон по всему дому, придавали неповторимое ощущение. Неподдельное чувство, будто вы в какой-то сказке. И не хотелось ничего! В ванной он наспех причесал свои светлые короткие волосы, потом в прихожей посмотрел в отражение в зеркале. Там он увидел мужчину плотного телосложения, в темно-синих джинсах, в черной рубашке и черном пиджаке с закатанными рукавами на три четверти. Потом он надел замшевые черные туфли, выглядящие очень богато. Потом он надел и пальто. А потом и черную почтовую сумку, в которой он носил на всякий случай толстую тетрадь формата А4, ноутбук, на котором уже были все материалы по его первому дело и несколько ручек разного цвета. Ну, и много всего другого. Само собой, там была связка ключей и деньги, скрепленные канцелярским зажимом. Он сел в свой Bentley модели Continental GT Speed последнего поколения. Такую машину ему подарили на свадьбу, которая почти состоялась полгода назад. Его родители долго копили на такой подарок. Но в самый последний момент его экс-невеста призналась в измене и ушла от него. Свадьба не состоялась, но подарок родителей он все равно оставил. Никакой обиды на экс-невесту он не испытывал. Ему было и без этого, о чем подумать.
Доехал до участка он, как всегда, быстро. Но уже на лестнице у него в кармане заиграла музыка — зазвонил телефон.
— Ало! — громко ответил он на звонок. Так громко, что сам от себя такого не ожидал.
— Ало, доброе утро, Владимир Сергеевич, — послышался дрожащий голос Да-рьи Красновой.
— Здравствуйте, Дарья, — проговорил он, поднимаясь по лестнице. — Что-то случилось?
— Да, боюсь, что случилось, — испуганно ответила Дарья.
— И что же?
— Мама… Она… Прямо как Лена и Максим. Ее убили! Точно так же! Я нашла ее, висящую в холле! Обезглавленную! Это какой-то кошмар!
Дарья резко замолчала и громко шмыгнула носом.
— Владимир Сергеевич, Вы не могли бы приехать? — спросила она.
— Да, конечно! Сейчас буду! — выговорил он и, нажав кнопку «отбой», побе-жал на улицу.
Когда он приехал, возле ворот его ждали Дарья и Марта. Обе были в черных длинных платьях, с безумными глазами и немного потрепанными волосами. Он вышел из машины, и они мигом подошли к нему.
— Кто нашел тело? — спросил Владимир, направляясь в дом.
— Я, — быстро ответила Дарья и указала пальцем на себя.
Губы Дарьи нервно дрожали, и Полякову было ее искренне жаль. Марта дер-жалась молодцом. Не подавала ни единой эмоции. Словно она просто смотрела фильм, который (когда ей надоест) в любой момент она может выключить.
Они вошли в холл. На месте уже вовсю работали криминалисты. Увидев Вла-димира Полякова, один, который и вчера здесь работал, подошел к нему.
— Все в точности как вчера.
— Серийный убийца? — спросил Поляков, переживая смешанные чувства.
Этими чувствами были: ликование и стыд. Ликование – он расследует свое первое дело, оно интересное, и, по всей видимости, с участием серийного убийцы! Стыд — для него интересное дело, а для всего рода Красновых — кошмарный тра-ур и страх за свою жизнь!
Тут он сразу же вспомнил надпись с первой картины про смерть, которая будет приходить сюда каждую ночь. Смерть — убийства, которые будут происходить каждую ночь! Каждую ночь! До тех пор, пока из рода Красновых никого не оста-нется?! Но какой в этом смысл?
Но вскоре он понял, что пытаться понять логику жестокого убийцы для него, следователя полиции, бессмысленно.
— Скажите, а Вы видели что-нибудь подозрительное? Или, может быть, слы-шали? — спросил он и сразу закашлял.
— Нет. А знаете, что странно? — спросила Марта.
— И что же? — спросил Поляков.
— То, что мы ничего не слышали! Разве это возможно? Людям отрубают голо-ву, вешают их, а мы не слышим! Что-то здесь не так, — задумчиво произнесла Марта.
«Да все здесь не так!» — подумал Поляков и усмехнулся.
— Дарья Владимировна, я думаю, что Вам всем следует уехать из этого дома, — четко сказал Поляков.
— Почему? — удивилась Дарья.
— Потому что здесь были жестоко убиты трое Ваших родственников! И есть все основания предполагать, что это еще не конец! Здесь не безопасно! И потом, неужели Вам хочется ходить по дому, в котором были убиты ваша двоюродная сестра с женихом и мать! — ответил Владимир.
Дарья задумалась. Ей действительно не хотелось жить в этом доме. С тех пор как Владимир и криминалисты уехали, она не заходила в дом до одиннадцати ча-сов вечера. Впрочем, Все остальные тоже не заходили в дом. Они были где угодно, только не в доме.
Трупа уже не было. Была только лужа крови, поменьше, чем вчера.
Посмотрев на эту лужу крови, его затошнило.
«Тьфу! О чем я думал, когда выбирал профессию! Надо было идти в аналити-ки!» – подумал Владимир Поляков.
— Нет. Мы никуда не уедем, — отрезала Марта. — Вместе страшно и опасно. Но поодиночке еще страшнее и опаснее.
С этим ее утверждением поспорить никто не мог.
— Ладно. Я позвоню своему человеку, он будет дежурить у дома и в доме.
— Зачем? — спросила Дарья.
— Чтобы в дом никто не проник, — ответил он.
Потом он пристально смотрел на Настю, стоявшую возле лестницы на втором этаже. Он прекрасно понимал, что такого рода убийства не может совершать по-жилой человек. Это должен быть человек с большой физической силой. Ян, Сара и Марта сразу отпадают, ведь они пожилые люди. Если только…
— Марта, скажите, кто-то из Вас занимается спортом?
— А-а-а-а-а, — протянула Дарья. — Я хожу в фитнес клуб. А что?
— Ничего. А никто из семьи спортом не занимается?
— Нет.
— Например, Сара, Ян, или, может быть, Вы, Марта?
— Нет! – взглянув с укором на оперативника, ответила Марта.
— Ладно! Тогда, мне нужно, чтобы на допрос пришли вы, Дарья, ваша дочь, Роза, и домработница Анастасия.
— А когда?
— В часов… – он посмотрел на наручные часы. – А давайте через час!
— Ну, хорошо!
Он продиктовал им адрес полицейского участка и ушел, оставив в этом доме кри-миналистов.
* * *
И вот Владимир Сергеевич Поляков снова мечется из стороны в сторону возле дверей в кабинет Ильи Георгиевича Говорова. Сегодня он узнал хоть что-то, касающееся расследования. Но совсем немного. Хватит ли этого, что бы и сегодня оградить себя от криков начальства — не известно.
Владимир Поляков посмотрел вглубь темного коридора и увидел идущего к нему Говорова. Руки затряслись, а сердце заколотилось так, как никогда не коло-тилось. Да, во второй раз снисхождения от Ильи Григорьевича ждать не стоит. Он уже приготовился выслушивать замечания и крики начальника. Говоров открыл ключом кабинет, и они вместе вошли в кабинет.
Все было, как и вчера: Илья Григорьевич уселся в свое кресло, а Поляков остался стоять у двери. Говоров начал диалог, обещающий быть не обычным:
— Вы что-то выяснили новое за эти сутки?
Поляков уж было хотел сказать «нет», но дабы спасти себя, решил сказать начальству то, что сказали ему Варвара Стрельцова и Дмитрий Зубов.
— Во время осмотра дома Красновых после первого убийства мы обнаружи-ли три портрета и подвеску. Мои знакомые ювелир и искусствовед сказали мне, что все эти предметы было созданы и пропали в середине XIX-го века, — расска-зал Владимир Поляков.
— Хм, и как это связано с убийствами? — усмехнулся Говоров.
— Пока не знаю, — его голос стал тише, — но я все выясню! К четвергу! Обещаю!
Говоров тяжело вздохнул.
— Ладно. Отчитаешься в четверг. И к этому времени, чтобы рассказал мне всю историю! И про убийцу, и про его мотивы. Абсолютно все! Понял?! — вскипел Говоров. — А теперь уходи! Работай над делом!
Поляков послушно, на удивление медленно, вышел из кабинета.
* * *
Впервые за весь октябрь она почувствовала настоящий осенний холод. Моро-сил дождь. Обычно ей нравилась дождливая погода, но не сегодня. На душе итак было плохо, а дождь и серое небо делали все еще хуже.
Дарья вошла в полицейский участок и тяжело вздохнула. Сейчас ее будут до-прашивать. Она немного боялась, но не сильно. Она понимала, что страха сильнее, чем когда она увидела своих родственников обезглавленных и повешенных, она не испытает никогда.
Она поднялась по лестнице, а в коридоре ее уже ждал Владимир Поляков. От него веяло почти выветрившимся запахом табачного дыма.
— Я не опоздала? — спросила Дарья.
— Нет, нет. Не опоздали, — ответил Поляков и повел Дарью Краснову в свой кабинет.
Когда они вошли в кабинет, он, предложив ей сесть, сел за свой стол.
— Дарья Владимировна, скажите, пожалуйста, ваше полное имя, дату рожде-ния, — вежливо попросил Владимир, приготовившись заполнять протокол.
Вдруг у него в кармане зазвонил телефон. Владимир бросил на Дарью винова-тый, озадаченный взгляд, словно прося у нее разрешение, ответить на звонок. Он высунул его из кармана и, извинившись перед Дарьей, ответил на звонок. Звонила его мать.
— Мам, привет, — оживился он.
— Привет, сынок, — послышался тихий голос матери.
— Мам, что-то случилось? — немного раздраженно спросил Владимир.
— Нет. Я просто хотела узнать, ты приедешь к нам на выходные? — чуть гром-че спросила мать.
— Мам, наверное, не получится. У меня сейчас дело очень запутанное.
— Сынок, ты не справляешься? Так, может, я отцу позвоню, он договорится с твоим начальником и тот даст тебе людей в помощь?
— Нет, мама. Когда понадобится, я сам попрошу помощи у Ильи Григорьевича. Все, мам, пока. Мне работать надо.
— Пока, сынок.
Мать отключила телефон, а следом за ней и Владимир тоже.
Ему не терпелось начать допросы. Он был в предвкушении чего-то не просто хорошего, а замечательного.
— Краснова Дарья Владимировна, 12 апреля 1960 года, — четко проговорила Дарья.
Владимир положил на стол телефон и быстро записал данные.
— 1970? — переспросил Владимир.
— 1960, — нервно ответила она, словно куда-то спешила.
— Итак, где Вы были на момент убийства?
— Дома. Спала.
— А Вы ничего не слышали?
— Нет.
— М-м-м-м. Крепкий сон?
— Да.
— А Вы подозреваете кого-то?
— Нет.
— А что-нибудь необычное случалось в доме за последние несколько дней?
— Думаю, что да. В понедельник, мама, узнав, что Лена собирается выйти за-муж и взять фамилию Максима, замахнулась на нее ножом. Я попыталась выхва-тить, но… и в итоге… — она показала ему забинтованную руку.
— Ясно. А Элеонора Борисовна мне ничего про это не рассказывала.
— Удивительно, что она вообще с Вами говорила, — хмыкнула Дарья.
— А за что вы злитесь на свою мать? — спросил Владимир.
— Я не злюсь. Хм, Владимир Сергеевич, понимаете, моя мать погибла. Точнее, ее зверски убили, а мне… я даже не плачу. Я бы не сказала, что мне все равно. Та-кое чувство, будто это был чужой мне человек. Совершенно не знакомый. Мне ее не жаль.
Он помолчал немного.
— А Вы знаете что-нибудь про золотую подвеску, которую мы нашли в спальне Елены и Максима?
Она подумала немного.
— Нет.
— А про картины?
— Нет.
— Ага, а Вам знакомо имя Жан де Вие?
— Нет.
— Ладно.
Он сунул ей под нос свою визитку.
— Если что-то вспомните, позвоните. Можете звонить в любое время суток.
Она взяла визитку и встала.
— Хорошо.
Она быстро вышла из кабинета.
Дверь не успела закрыться, как в кабинет вошла Роза Краснова. Она, не здоро-ваясь, села возле стола Полякова.
— Здравствуйте, — поздоровался с ней Поляков. — А Вы…
— Краснова Роза Алексеевна, 17 февраля 1990 года.
Он быстро все записал.
— Так, Роза Алексеевна…
— Можно просто, Роза.
— Роза, скажите, где Вы были на момент совершения преступления?
— Ну, спала. В своей кровати.
— Так. И кто может это подтвердить?
— Никто.
— А как Вы переживаете смерть бабушки?
— Никак. Она все равно скоро бы умерла.
«Ужас какой,» — подумал Владимир.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— В чем?
— В убийстве.
— Нет.
— А Вы разбираетесь в ювелирном деле?
— Нет. Зачем оно мне? Я не ношу украшений.
— Ясно. А Вы знаете что-нибудь о Жане де Вие?
— А кто это такая?
— Не знаете?
— Нет! Послушайте, как какая-то Жанна связана с убийствами в нашей семье?!
— А чего Вы заволновались?
— Я на неделю приехала из Москвы, чтобы немного побыть с семьей, а вместо этого вынуждена сидеть здесь.
— Москва – не такой далекий свет.
— У меня времени нет! Я взяла отпуск на неделю!
— Где и кем Вы работаете?
– Я — врач-онколог. Работаю в онкологической больнице, — гордо ответила она.
— А-а-а-а, ясно. Благодарю за внимание, — он протянул ей визитку, — если вспомните что-нибудь, звоните в любое время дня и ночи.
Она взяла визитку и ушла из кабинета.
Через полчаса, когда он уже успел и заполнить протоколы, и попить чай, и даже в очередной раз бросить курить, в дверь кабинета постучались.
— Войдите! — крикнул он, поставив пустую чашку на край стола.
В кабинет вошла Настя — домработница Красновых.
— Здравствуйте, Анастасия, присаживайтесь, — указывая ей на стул, сказал Поляков.
Она села.
— Ваше полное имя, дата рождения.
— Воронова Анастасия Станиславовна. 29 мая 1988 года.
— Ага, спасибо, — быстро записал он. — Все. Приступим. Вы давно работаете в доме Красновых?
Она немного задумалась. Было видно, что она не на шутку перепугана.
— Да, нет. Два года.
— Как? Они же приехали все в понедельник.
— Ну, они нанимают домработницу, чтобы та делала уборку раз в неделю, что-бы следила за садом. Короче, все эти десять лет домработница следит, чтобы их поместье не заросло пылью, — отрапортовала Настя.
— А вы видели что-нибудь подозрительное в прошедшие несколько дней?
— Не-а.
— А вы не знаете, кто перед вами работал у них домработницей?
— Моя мама.
— А почему она ушла?
— Она умерла от рака.
— Примите мои соболезнования. А зачем Вы, молодая, красивая, умная, уби-ваете свой век домработницей?
— У меня есть диплом юриста, но работу я так себе и не нашла. Да, и не искала. Красновы хорошо платят. Я не жалуюсь.
— А Вы подозреваете кото-то?
— Нет. Семейство Красновых очень хорошее, порядочное. Они бы не стали убивать друг друга.
— Ну, знаете. Может, такие хорошие они только на поверхности.
— Нет.
— А как же вы объясните инцидент позавчера с ножом?
Она попыталась вспомнить, о каком инциденте идет речь.
— Это единичный случай.
— А-а-а-а, понятно. А чего вы боитесь?
— Я? Ничего.
— Но, видно же, что Вы сильно волнуетесь.
— Я просто никогда не была в полицейском участке. Простите.
— Вам не за что просить прощения, Анастасия Станиславовна.
— А Вам знакомо имя Жан де Вие?
— Если я не ошибаюсь, это французский портретист. Он очень не знаменит. О нем знают единицы. А что?
—Да, Анастасия Станиславовна, это действительно он. А откуда Вы его знаете?
— Интернет все знает. Я увлекаюсь живописью.
— Понятно. А Вы знаете что-нибудь о ювелирном деле?
— Конечно.
— Откуда?
— Я любознательная. Как можно не увлекаться ювелирным мастерством?
— Ну, да. Действительно, — усмехнулся Поляков.
Пока Анастасия Воронова была главным подозреваемым. Она хорошо осве-домлена о Жане де Вие, она разбирается в ювелирном мастерстве.
— А что Вы знаете о золотой подвеске, которую мы нашли в спальне Елены и Максима?
— Знаю, что, вроде, эту подвеску сделал придворный ювелир для Александры Федоровны — жены Николая I. Я могу быть свободна?
— Да, можете. Только, не покидайте город.
— Хорошо.
Она встала и молча вышла из кабинета Владимира Полякова.
«Ну, все, — думал Поляков. — Теперь у меня есть главный подозреваемый».
* * *
Вчера вечером ему все же удалось уговорить Варвару помочь Полякову. Дмит-рий Зубов, уже во второй половине дня, все же собрался наведаться к тому био-графу из Москвы. Наверное, перепил он вчера коньяка. Он вышел из машины и остановился. Этот биограф продиктовал ему адрес какой-то маленькой библиоте-ки.
«Хм, адрес точно правильный?» — пронеслось в его голове.
Он посмотрел на адрес, который этот биограф отправил ему эсэмэкой. Адрес оказался правильным.
Он осторожно открыл дверь библиотеки и не менее осторожно вошел внутрь. В помещении было тепло и уютно. Здание было двухэтажным. В центре висела красивая люстра. Впереди половина зала было посвящено стеллажам с книгами, а ближе к выходу стояли длинные массивные столы, на которых стояли настольные лампы. За столами сидели в основном студенты. Они сидели и читали какие-то книги. И, похоже, ничего не понимали.
Дмитрий глазами нашел нужного ему человека — Станислава Аркадьевича.
Он быстро подошел к нему. Не хотелось зря терять время.
— Здравствуйте, Станислав Аркадьевич, — выговорил он, протянув руку для рукопожатия.
— Здравствуйте, Дмитрий Серафимович, — ответил тот и пожал руку Зубову. — Дмитрий Серафимович, Вы просили меня о встрече?
— Да, — не уверенно ответил Дмитрий, — мне нужно поговорить с Вами о той подвеске.
— Ага, Вы сделали описание? — с надеждой в голосе спросил Станислав.
— Нет, — протянул Зубов, — мне нужна ваша помощь.
— В каком смысле?
— Расскажите подробнее о краже этой подвески, — он запнулся. — Нет, рас-скажите вообще все, что знаете об этой подвеске.
— Ну, ладно. Пройдемте, сядем, — они пошли к самому крайнему столу, сели за него.
Дмитрий немного волновался, ведь ему было крайне сложно понять, какую информацию придется запоминать, а какую не стоит.
— Однажды, 13 июня 1851 года, ровно за месяц до дня рождения своей жены Александры Федоровны, к придворному ювелиру пришел сам Николай I. Он по-просил его сделать какое-нибудь необычное украшение. Чтобы оно было красивее всех, чтобы оно затмило все украшения. На его создание этому ювелиру дали месяц. И этот месяц он сутками сидел и работал над этим украшением. И 10 июля, за три дня до дня рождения Александры Федоровны, ювелир закончил свое творение. И в ночь с 10 на 11 июля это украшение (подвеску) украли.
— Извините, что перебиваю, — пробормотал Дмитрий, — а вы не знаете, как звали этого ювелира?
— Не помню. Но я могу посмотреть в своих архивах. Вы ж понимаете, что все упомнить просто не реально, — усмехнулся Станислав и достал из своего кожаного портфельчика ноутбук. Там он быстро нашел нужную информацию.
— Некий… имя не знаю, но фамилия — Краснов.
Сердце Зубова громко застучало. Неужели, это такое совпадение? Нет, таких совпадений не бывает.
— Извините, Станислав Аркадьевич, мне нужно срочно позвонить.
Он встал и немного отошел от стола. Потом он достал телефон из кармана джинс и позвонил Варваре. Та сразу взяла трубку.
— Ало, — громко ответила Стрельцова на звонок.
— Варь, привет. У тебя есть доступ к архивным данным?
— Ну, у меня, нет. А вот у Ерошина есть. Я могу его попросить,… а тебе зачем?
— Срочно надо составить генеалогическое древо семейства Красновых. Еще найди подробную биографию Краснова, жившего в 1850-е годы. Сделаешь?
— Ну, хорошо. Только, это займет какое-то время.
— Хорошо. Постарайся быстрее.
Он выключил телефон и поспешил вернуться к Станиславу Аркадьевичу. Тот что-то с большим интересом читал что-то в своем ноутбуке.
«Да, — подумал Дмитрий. — Таким людям, как Станислав Аркадьевич, всегда и все интересно».
— Станислав Аркадьевич, а продолжение есть? — боясь разозлить биографа, вежливо и неуверенно произнес Зубов.
— Есть. Во время кражи этой подвески чуть не убили этого ювелира. Самое ин-тересное, что по документам этот ювелир умер в ту ночь. Но!
Он замолчал. А тем временем Дмитрию не терпелось услышать продолжение.
— Что значит, «но»?
— По документам, у этого Краснова в 60-м году родился второй ребенок, а в 67-м родился третий ребенок. Но, вот, скажите Дмитрий Серафимович, как у человека может родиться ребенок, если он десять лет уж как умер!
Дмитрий решительно не понимал чему верить. Или документам, или двум де-тям, родившимся задолго после смерти отца.
— Ну, может, его жена вышла замуж за другого и родила детей от него? Тест на отцовство делали? — серьезно предположил Зубов.
— Какой к черту тест на отцовство в XIX веке! — разозлился Станислав.
— Простите, Станислав Аркадьевич. — Виновато произнес Зубов.
— Думать надо! Нет. Его жена осталась «вдовой».
— Хм, ну, может, документы не правильные.
— Зачем? Зачем императору это надо?
— Ну, не знаю. Тьфу! Чертовщина какая-то! А убийцу не нашли?
— Нашли. Это был некий Илья Ровнев. Его нашли и казнили через неделю после кражи, подвеску так и не нашли, а Ровнева казнили. Всю его семью выгнали из дома.
— Куда их выгнали?
— На улицу.
— Ужас. Они же не виноваты.
— А шут их знает! Ладно, все. Мне некогда. Когда сделаете описание подвески, позвоните мне.
Станислав Аркадьевич встал и пошел в сторону стеллажей. Дмитрий еще не-много посидел за столом, а потом пошел на улицу. Там сел в свой джип и поехал к Варваре на работу.
* * *
Варвара и Дмитрий недолго составляли генеалогическое древо Красновых, по-тому что начальник Варвары, Виктор Ерошин, предоставил им полную свободу в федеральном архиве. У Ерошина в федеральном архиве есть хорошие друзья и люди, которые не один раз проиграли ему в покер. Поэтому он легко предоставил им всю информацию.
Уже через пять часов у них была полная схема — генеалогическое древо Крас-новых. А потом, уже совсем быстро, они нашли всю биографию Анатолия Красно-ва. Ювелиром оказался именно Анатолий Краснов, так как только он из их рода подходил по возрасту и полу.
Зубов, не задумываясь, встал и позвонил следователю Полякову. Варвара вы-шла на крыльцо своего дома. Вглядываясь в темное небо, скрытое под слоем обла-ков, она стояла и пыталась понять, чем ей так не понравился этот Владимир По-ляков. Вроде, он хороший следователь, раз не испугался брать такое странное де-ло. И человек он, вроде, неплохой. Хотя, откуда ей знать, какой он человек? Ай, шут его знает! Варвара уже приготовилась поворачиваться и возвращаться в дом, как вдруг на крыльцо выбежал Дмитрий Зубов.
— Позвонил? — усталым голосом спросила Варвара.
— Да, позвонил, — ответил Дмитрий, так же устало.
— И что он говорит? — с неким интересом спросила Варвара.
— Просит нас подъехать в участок.
— Зачем?
Стрельцову одолела некая ярость. Зачем ей ехать в участок? Что, привлечет ее к ответственности за вмешательство в расследование? А он вообще имеет право ее за это посадить в тюрьму? Наверное, нет. Она же не препятствует правосудию. Она наоборот, пытается помочь.
— Он попросил рассказать все. А ты, все-таки, изучала их род лучше, чем я.
— Но ты же узнал, что Краснов ювелир.
— Но без тебя я бы не справился.
— Ну, Дима, я не хочу ехать в участок.
— Почему?
У Варвары затряслись руки от холода и она упрятала их в карманы своего ро-зового пальто. Сердце ни с того, ни с сего сильно застучало. Она понимала, ей нельзя идти в полицейский участок. Она же не хочет, чтобы ее раскрыли. Нет, нельзя ей в участок. Ее там вмиг раскроют. Надо отказаться.
— Я не могу...
— Почему? – повторил Дмитрий.
— Мне... надо... – начала придумывать на ходу Варвара. — Мама попросила... к ней подъехать... Срочно... — выговорив это, она хотела себя уничтожить. Какая мама?! Она же улетела на неделю в Венецию к своему другу, с которым та позна-комилась через интернет. И Дима про это знает!
— Так, она же в Венеции, — после некоторой паузы проговорил Зубов. — Мы же ее вместе провожали.
Полный провал! Нужно срочно что-нибудь придумать! Но придумать ничего не удавалось.
— А она попросила прийти к ней домой и... полить цветы.
— Хм, она же никому не доверяла поливать цветы. Всегда, когда уезжала, нанимала садовника, чтобы тот поливал цветы в ее оранжерее.
— А сейчас доверила! Дима! Что за допрос?!
— Тебе надо поливать цветы?
— Да.
— Сейчас?
— Да.
— Но сейчас же...
— Так, Дима, не поеду я! Все!
— Ну, ладно.
Дмитрий пошел в сторону беседки. Идти к нему ей не хотелось, и она быстро вошла в дом. В кухне она стала заваривать кофе. Да, за эти три дня она выпила пятидневную норму кофе. Этих зерен до конца недели ей не хватит. Она подошла к окну и открыла его. Из окна прекрасно был виден Дмитрий в беседке (он разговаривал с кем-то по телефону).
— Дим, кофе будешь?! — крикнула она.
Он кивнул. Она закрыла окно и достала, помимо своей, еще одну кружку. В дом вошел Дмитрий и уверенно направился в кухню.
— Варь, ты можешь спокойно ответить, почему ты не хочешь ехать в полицию?
Она молчала и смотрела на турку, в которой варился кофе.
— У тебя проблемы с законом? — предположил Зубов.
— Зубов, ты дурак? — обиделась Варвара.
— Ну, тогда почему?
Они смотрели друг другу прямо в глаза. Он подошел к ней очень близко. Она не шевелилась. И вдруг она подумала: «Давно это было. Никто этого уже, навер-ное, не помнит. Да, и имя у меня уже другое». Вдруг он прижал ее к себе и крепко обнял. Она заволновалась. В ушах зазвенело. Вдруг она услышала, как стал заки-пать кофе, как бьются у них сердца. И в какой-то момент она перестала пони-мать... что она делает. Она словно, вышла из своего тела. Она не могла думать, не могла сопротивляться. Да, и хотела ли она сопротивляться? Нет, не хотела. Совсем не хотела. Он протянул руку к плите и выключил огонь. Перестал кипеть кофе.
— Дима, ты уверен? – прошептала она, решительно надеясь на положитель-ный ответ.
— Не знаю, — прошептал он ей на ухо. — Все сложно. С тех пор как Раиса ушла от меня, я ни в чем не уверен. Я напился вчера. Варя, ты же знаешь, что я никогда в жизни не напивался.
Она усмехнулась, но на самом деле хотела разрыдаться. Она тоже решительно ни в чем не была уверена. Только не с понедельника, а раньше. Намного раньше.
— Ну, вот. Ладно, я сейчас переоденусь, и поедем к твоему оперу, — сказала она и робкими шагами пошла на второй этаж.
— Вот, черт, — выговорил Дмитрий, когда Варвара уже ушла с лестницы.
Да, он не был уверен в том, что любил Варвару. Но какие-то чувства все же бы-ли? Или это дружба? Простая, хорошая, крепкая дружба? Очертить грань между любовью и простой привязанностью он никогда не мог. Как в случае с Раисой, его, почти, бывшей. Только сейчас он начал задумываться о том, что между ними не было никакой любви. Была лишь привязанность. Но, тогда получается, что к тридцати годам он так и не полюбил никого. Или, может, он сейчас любит Варва-ру?
Она спустилась на первый этаж и они без слов сели в джип Зубова и поехали в участок к Полякову. Благодаря отсутствию пробок они добрались до участка очень быстро — за час. Было уже одиннадцать часов вечера. Здание было темным. В коридоре на посте сидел дежурный, а возле него стоял и смотрел на бомжа в КПЗ Владимир Сергеевич Поляков. Увидев Дмитрия и Варвару, Владимир повернулся и пошел дальше по коридору, молча. Варвара с легким раздражением шла за Поляковым, а Дмитрий, который шел последним, не мог перестать думать о Варваре. Он никак не мог понять — нужна ли она ему. Одна его половина говорила, что он хочет быть с Варварой. Но другая... другая говорила, что должно пройти время. Через некоторое время, когда он окончательно забудет Раису, он должен будет еще раз подумать об этом. И если он по-прежнему будет ее любить, он сделает все, чтобы быть с ней.
Наконец они подошли к кабинету Полякова и все вместе вошли в него. Каби-нет оказался не пуст. За своим столом сидел опер со стажем Резнецкий. Владимир усмехнулся и, поставив греться чайник, крикнул в сторону коллеги:
— Резнецкий! Ты чего так поздно на работе сидишь? Домой иди, к жене и де-тям!
— Нет у меня ни жены, ни детей, — буркнул Резнецкий и посмотрел на Дмит-рия и Варвару.
На Зубова он особо внимания не обратил. Он всматривался в лицо Стрельцо-вой (уж больно оно ему казалось знакомым).
— А мы с вами не встречались нигде? — задумчиво спросил Резнецкий у Вар-вары.
Губы у Варвары чуть заметно задрожали.
— Мы не могли встретиться.
— Вот как? И почему это?
— Я недавно живу в Питере.
— А до этого Вы где жили?
— В Москве. А что?
— Так, Резнецкий, иди-ка ты домой! — начал прогонять коллегу Поляков.
Тот молча встал и вышел из кабинета, забрав свою стеганную серую куртку.
— Ну, Дима, начнем с самого интересного, — громко произнес Владимир, усевшись за свой стол.
На столе было все чисто и аккуратно. Этот факт безумно удивил Варвару. Она всегда считала, что на столах полицейских, как и врачей, царит вечный беспоря-док. Хотя, раньше там и царил вечный беспорядок, ведь до этого она частенько захаживала в полицейские участки. Слишком часто для нормального человека…
— Зачем ты полез в это дело? — с улыбкой на лице спросил Поляков.
— Затем, что я хотел тебе помочь! — быстро ответил Зубов.
— Ну, хорошо. А зачем ты приплел сюда свою подругу Варвару? А?
Дмитрий осекся.
— Я сама вызвалась помочь, — ляпнула Варвара и виновато посмотрела на Зу-бова. Тот с укором смотрел на Полякова, а сам Владимир Сергеевич смотрел на них обоих с неким превосходством и иронией.
— Володька, мы накопали кое-что любопытное. Ты будешь слушать, или нам сразу уходить? — обиженно пробормотал Дмитрий.
Поляков помолчал немного, а потом бодро ответил:
— Я вас внимательно слушаю, — серьезно сказал Владимир и стал слушать.
— Мы узнали, что ювелиром, который сделал эту чертову подвеску в 1851 году и был Анатолий Краснов, — сообщила Варвара.
— А кто украл ее, узнали? — немного недоверчиво спросил Поляков.
— Да, — ответил Дмитрий. — Это был некий Илья Ровнев.
— И что здесь такого? Возможно, потомки вора решили поубивать Красновых и подкинуть им подвеску. Вот только каков мотив?
— Бред какой-то, — хмыкнула Варвара. — Подвески у Ровнева не обнаружили и его казнили, а семью его выгнали на улицу.
— И где была подвеска полтора века, не известно?
— Именно так, — ответила Варвара.
— А при чем здесь эти картины? — спросила Поляков.
— Я не знаю. Но, как выясню, сразу же скажу Вам, — пробормотала Варвара и молча вышла из кабинета.
Она вызвала такси и поехала домой, а Дмитрий остался в участке. Всю дорогу домой Варвара размышляла на счет Дмитрия. Что ей делать? Любит ли она его? Нет, не любит. Она уже давным-давно никого не может любить. Что ей делать? Быть с ним, потому что ей с ним удобно и комфортно, или оставить его в покое, чтобы он смог двигаться дальше? Уже, входя в дом, она решила: Дмитрий Зубов — не обувь или одежда. Любовь – это не комфорт. Ей нужно отпустить его. Забыть. Остаться для него самым лучшим другом, а если не сможет, оставить его в покое навсегда.
* * *
И снова она увидела то, чего больше всего на свете видеть никогда не хотела. Она увидела смерть родного человека. Невозможно передать словами, как это тя-жело, каждый день видеть столь ужасно убитого родного человека. Поняв, что это Сара там подвешена за руки, без головы, в синем платье в стиле XIX века, ей явно большом, Дарья с ужасом в глазах смотрела на свисающее тело тети, по которому капля за каплей текла кровь. По лестнице на первый этаж спустилась Роза, и, прикрыв рот ладонью, подошла к Дарье.
— Что, опять? — дрожащим голосом спросила Роза.
— Да, — ответила Дарья, проглотив ком, который подступал к горлу.
Вдруг у Розы закружилась голова, и она быстро потеряла сознание. Она упала у ног Дарьи, а та побежала вверх по лестнице.
— Настя! Настя! Роза сознание потеряла!
И вдруг она словила себя на мысли, что ей все равно. Ее дочь потеряла созна-ние, а вместо того чтобы остаться радом с ней, она побежала искать домработни-цу. И труп ее, в общем-то, и не пугал. Ей все равно.
Дарья прибежала в комнату покойной Элеоноры, где Настя вытирала пыль. Настя перепугано смотрела на Дарью.
— Что случилось, Дарья Владимировна? — спросила Настя, положив тряпку на небольшой деревянный стол.
— Там в холле труп, опять. И Роза, тоже, — выговорила Дарья и присела на край большой кровати, застеленной зеленым покрывалом.
— О, Боже, и Роза Алексеевна убита?! — ахнула Настя и побежала на первый этаж.
— Нет, она просто потеряла сознание, — тихо, когда Насти уже и след простыл, произнесла Дарья.
Она, немного посидев, встала и вытащила из кармана теплой синей кофты те-лефон. И снова позвонила следователю Полякову.
— Доброе утро, Владимир Сергеевич, у нас снова труп, — почти нейтрально вы-говорила Дарья Краснова.
В динамике что-то зашуршало. Потом она услышала громкий вдох. И вдруг ей стало неловко. А когда она глянула на настенные часы, висящие над окном, со-всем растерялась. Оказывается, сейчас только пять тридцать утра! Он наверняка спит!
— Как труп?! — спохватился Поляков. — Как? А охрана?
— Ну, я не знаю. Наверное, на улице были, потому что я спустилась на первый этаж, а там висит труп тети Сары, — как будто оправдываясь, произнесла Дарья.
— Вот балбесы! Я их убью! — рассердился Владимир Сергеевич.
Она промолчала. Ей стало даже как-то немного страшно.
— Я позвоню криминалистам, Дарья Владимировна, я сам не подъеду, найдите Волкова, он где-то у Вас шляется. Вот же идиот! Как можно было пропустить! Он должен был сидеть в холле! Я убью его!
Он отключился. Дарья, кинув телефон на кровать своей покойной матери, по-шла в сад, звать Волкова. Тот действительно сидел на лавочке в саду и очень уди-вился, когда увидел Дарью.
— О! Дарья Владимировна! А чего вы так рано встали?!
— А вы видели, что в холле?
— А что в холле? — устало, спросил Волков.
— Я у вас спрашиваю! Пройдемте за мной! — строго сказала Дарья и повела сержанта в дом. — А как вас по имени-отчеству? — спросила она, когда они уже были на крыльце.
— Меня зовут Юрий Семенович Волков, — не без гордости ответил Волков.
Они вошли в маленькую прихожую, а потом в холл. Войдя в холл, Юрий Семе-нович ахнул от ужаса. От того, как он отпрыгнул назад, увидев труп, у него с носа упали большие очки с толстыми линзами в большой черной оправе, прямо возле лужи крови. Он жалобно посмотрел на Дарью. Та лишь отвернулась в сторону кухни. Его лицо напоминало ей морду какого-то грызуна: маленькие глаза, пух-лые щеки, маленький нос, рот. Уши были не видны под волосами, ниспадающими до самых плеч. Одет он был в серый пуловер, явно, не первой свежести, оранжевую рубашку в синюю клетку и в темно-серые прямые брюки, на ногах были белые (точнее они когда-то были белые, а на данный момент они были темно-серые) кроссовки.
— Ой, Божички мои! — залепетал Волков. — Я щас позвоню Рыкову, и мы вме-сте осмотрим место преступления.
— А Рыков это кто? — уже на взводе спросила Дарья, не поворачиваясь в сто-рону опера.
— Рыков Петр Федорович, другой опер.
— А зачем на это дело столько оперов? — не выдержала Дарья.
— Это серия. А наш следователь еще молод. Тем более, это его первое дело. Вот начальство и приставило к нему нас — профессионалов.
Дарья уж было хотела рассмеяться, мол, какой из Волкова профессионал, если он пропустил убийцу! Но сдержалась.
Через двадцать минут приехал Рыков. Тот выглядел измученным. Высокий, в сером костюме, седые короткие волосы, потрепанные туфли на ногах. Вот он-то работал как профессионал.
* * *
В шесть часов утра Владимир Поляков вошел в свой кабинет, а за его столом сидел Резнецкий. И вид у него был не сонный, как обычно, а бодрый. Даже, слишком бодрый.
— Сеня, ты чего-то попутал? — спросил Поляков, подойдя к своему столу.
— Володька, помнишь, к тебе вчера женщина приходила, ну, такая низкая с темными волосами... – оживился Арсений Резнецкий, задергав руками.
— Ну, помню, и что? — спросил Владимир.
— А как ее зовут? — возбужденно спросил Резнецкий.
— А тебе зачем? — недоверчиво буркнул Владимир Поляков. — Варвара Стрельцова, по-моему, — пробормотал он и снял пальто.
— Иди в городской архив.
— Зачем?
— Срочно! Запроси там дело Анжелики Роговой.
— Арсений Геннадьевич, ты, что не выспался? — не понял Поляков. — На кой черт я пойду в гор. архив?
— Иди! И запроси именно ее дело! Открыв его, поймешь меня!
Резнецкий встал.
Владимир занял свое законное место.
— Никуда я не поеду.
— Ну, и дурак! Я, может, тебе преступника на тарелочке с голубой каемочкой поднес, а ты...
— Ладно, съезжу. Но если там будет какая-то фигня, я ж тебя...
— Ты не пожалеешь! — выговорил он и испарился.
Хм, и что же там, в городском архиве, такого интересного? И при чем здесь эта Варвара... как ее? Стрельцова? Он сам не понимал, почему, но эта Варвара его раз-дражала. Уж слишком она умная. И такая добрая! И рассказала про картины, и перевела надписи, и генеалогическое древо семейства потенциальных жертв со-ставила, и информацию всю до толку довела! Ангел просто, а не человек! Но в то же время пытается убедить всех в том, что она такая злая, неприступная, никто ей не нужен. Так определилась бы она, наконец: она добрая и хорошая или злая и неприступная!? Зачем она притворяется? Вот почему она его злила! Она всегда притворяется, а он терпеть не любит всяких притворщиков!
Потом он решил хоть немного подумать о деле. Итак, что он знает? Убиты че-тыре человека. Охрана не помогла. Если Волков шлялся по улице, то преступник не мог зайти извне. Итак, значит убийца один из трех: Дарья Владимировна, Ана-стасия Станиславовна и Роза Алексеевна. Кто? Судя по допросам, убийца Анаста-сия, но... вели себя странно они все. Пока что вычеркнуть из списка подозревае-мых он никого не мог. Еще эти картины... он был уверен, эти картины как-то свя-заны с убийствами.
Он включил ноутбук и в Интернете нашел биографию Жана де Вие. Оказалось, он родился в Париже в 1829 году. Родители были бедными, а сам Жан и вовсе ушел из дома в двадцать лет. Он был уличным художником, писал портреты прохожих бесплатно. Но вот что интересно: на всех сайтах в Интернете были только те три картины, которые они нашли позавчера на месте преступления. Но почему? Неужели за двадцать лет беспрерывного уличного творчества (в сорок один год он порезал себе вены) он создал только три портрета! Но на всех сайтах было написано, что он писал портреты невообразимо быстро. Неужели, двадцать лет на три портрета это быстро! А подвеска? Где она была полтора века? Владимир понимал, есть несколько способов расследования: первый — изучить историю подвески с середины XIX века до наших дней и тогда он, узнав имя хозяина этой подвески, получит нового подозреваемого. Второй: изучит путь картин за полтора века, и результат будет тот же. Третий (самый распространенный) — допрашивать всех подряд. Потом он минут двадцать не мог понять, какой из этих способов менее скучный. И вдруг он понял: вот оно, интересное убийство, а способы его расследования ужасно скучные. И тут-то он понял, что можно вести дело сразу тремя способами. Только ему нужна помощь. Конкретная помощь, а не та, которую могут дать Волков с Рыковым. Нет, ему нужны профессионалы. Точнее, Варвара Стрельцова и Дмитрий Зубов.
Он вскочил с места и, надев пальто и взяв сумку, сел в машину и поехал в ар-хив. Ему было крайне интересно, что там ему приготовил Резнецкий. А еще Вла-димир надеялся на то, что ЭТО поможет ему с делом. Хотя, если подумать, то По-ляков даже не начинал расследование.
На полпути он застрял в пробке. Не теряя времени зря, он позвонил Дмитрию и попросил его с подругой помочь ему с делом. Объяснил ему, что им предстоит сделать. А сам остался сидеть в машине. Но через двадцать минут пробка нейтра-лизовалась, и началось долгожданное движение. Он быстро подъехал к архиву — огромному семиэтажному зданию, снаружи выглядящему очень старым и потре-панным. Он быстро вошел в него, спросил у пожилой женщина, работницы архи-ва, дело на имя Анжелики Роговой. Та быстро его ему принесла и он, сев за стол, открыл толстую папку. Так, Рогова Анжелика Дмитриевна, родилась 28 февраля 1985 года. Окончила школу на золотую медаль, отучилась в МГУ на юриста, а по-том стала работать помощником прокурора. Уже через полгода ее повысили до прокурора. Работала она отлично, не щадя себя, при этом у нее еще был муж – Ба-сов Федор Валентинович и двое детей: мальчик Денис и девочка Кира. Но в 2010 году ее биография прерывается. Есть только сведение о том, что в ночь с 14 на 15 сентября 2010-го года муж и дети Анжелики бесследно исчезли. А сама Анжелика на следующий день, оставив на столе генерального прокурора заявление об уходе, словно испарилась. На этом ее биография закончилась. Все это происходило в Москве.
Только потом Владимир додумался, что нужно посмотреть на фото этой Анжелики. И увидел там знакомое лицо. Это была Варвара Стрельцова, только с длинными русыми волосами, не в хорошо подобранной одежде, а в сером свитере под горло. Ни грамма макияжа, глаза блестели. В них, даже через фото, было видно счастье и радость. Но сейчас... Он вспомнил лицо Варвары. Сейчас ее волосы темные и короткие, профессионально уложенные, одежда всегда подобрана очень тщательно, макияж тоже очень хороший и профессиональный. А в глазах видна лишь пустота. В его голове это не укладывалось! То есть, после пропажи детей, вместо их поисков, она просто сбежала, сменила имя и даже сменила город! Хм, что-то здесь не вяжется. Поляков уже давно понял, что эти данные никак не связаны с его делом, но ему было все равно. Над делом итак работает уже четыре человека. Ему безумно хотелось узнать побольше о Варваре Стрельцовой.
К нему подошла та пожилая дама, и он с интересом спросил:
— А почему дело жителя Москвы лежит в Санкт-Петербурге?
С ее лица мигом исчезла улыбка. Она явно что-то недоговаривала.
— Почему дело Анжелики Роговой лежит здесь, а не в Москве? — чуть пере-фразировал свой вопрос Владимир.
Поняв, что информации от работницы архива он не добьется, он встал и, за-брав дело, вышел из архива. Сев в машину, он набрал номер отца, ведь он был непосредственным начальником Анжелики Роговой.
— Привет, пап, можешь мне помочь кое-в-чем? — спросил Владимир, вырули-вая со стоянки на дорогу.
— А-а-а-а. Мать предупреждала, что у тебя на работе какие-то трудности, — проговорил Сергей Романович.
— Нет. Мне почти не по этому делу.
— Почти?
— Именно. Ты помнишь, пять лет назад у вас в прокуратуре работала Анжели-ка Рогова?
Поляков-старший подумал немного.
— Помню! — наконец ответил Сергей Романович.
— Пап, а ты не мог бы рассказать о ней, — попросил Поляков-младший.
— Ну, могу, — пробормотал Сергей Романович и громко кашлянул. — Она была блестящим прокурором-следователем. Представляешь, через год после учебы она уже стала прокурором! Не жалела себя.
— А что на счет увольнения? — спросил Владимир, подходя ближе к делу.
— Признаюсь, это было странно. Прихожу я утром в прокуратуру, захожу в ка-бинет, а там записка и заявление об увольнении.
— А что было в записке?
— Она написала там, что той ночью ее муж и дети бесследно исчезли.
— Пап, а тебе не показалось странным, что если бы она хотела разобраться в этом деле, разумнее было бы остаться. Ведь у прокурора больше возможностей для расследования.
— Мне тоже это странным показалось. Она была очень необычным человеком. Могла оставаться спокойной в самых страшных ситуациях. А тут такое! Хотя, конечно, исчезновение семьи — самое страшное! Даже боюсь представить, каково это, когда ложишься спать и все прекрасно, как всегда, а просыпаешься и... все. Как в кошмарном сне, только понимая, что это не сон.
Владимир быстро переварил информацию.
— А уголовное дело не заводили по этому поводу?
— Нет, — как-то виновато ответил Поляков-старший. — Не было ни свидете-лей, ни потерпевшего. Мы пытались искать Рогову, но ее как будто ветром сдуло!
— Папа, а что, если я скажу, что я нашел твою Анжелику Рогову. Только я еще не уверен, — возгордившись собой, произнес Поляков-младший.
— Как?! Нашел?! Я буду тебе очень благодарен! — оживился Сергей Романо-вич.
— Только я еще не уверен. Я тебе потом позвоню.
* * *
Итак, после долгих и нудных поисков нужного искусствоведа она нашла одно-го человека. Тот посоветовал ей поехать в здание частного искусствоведческого клуба. Находился он под Петергофом. И Варвара, чтобы не терять времени, по-ехала туда. Она все еще злилась на этого Полякова. Она вообще отказалась бы, но ее попросил о помощи Дмитрий Зубов, а ему она отказать не могла. Всю ночь она думала о своих чувствах к Зубову. И решила его не трогать, остаться просто дру-гом. А настоящие друзья помогают друг другу. Да и, признаться, ей самой было интересно, где находились эти картины все это время.
Ехала она на своей машине и, когда вышла из нее, почувствовала резкую боль в глазах. Она поморгала и широким шагом подошла к железным, немного поржа-вевшим, красным воротам. Они были высокими. Возле решетки был старый зво-нок. Она нажала на него, боясь, что он сейчас ударит ее током и отпустила палец. Звонок был громким, но вышли далеко не сразу. Вышел мужчина преклонного возраста в темно-зеленом растянутом свитере, мешковатых, когда-то черных, а сейчас уже серых, штанах. Он шел мелким, но быстрым шагом и с улыбкой встре-тил гостью. Он немного даже удивился.
— О, чем обязан такой чести? — спросил он.
— Какой чести? — не поняла Варвара, деловито пожав ему руку.
— Видите ли, у нас далеко не каждый месяц есть такие красивые и молодые гости, – ответил дед. — Меня зовут Натан Рихардович. А вы?..
— Варвара Дмитриевна, — представилась Варвара. — А мне нужна ваша по-мощь.
Они вошли в территорию. Желтые листья лежали везде: на траве, на крыльце, на дорожках. Само здание было не большим, но и не маленьким. Некогда оно бы-ло выкрашено в синий цвет, хотя синего там почти не было. Здание было дере-вянным, а дорожки просто протоптаны. Возле здания стояла старая иссохшая бе-реза.
Они вошли в это здание. Там было уютно. Ощущения были как в деревенском домике.
— Что вас интересует? — спросил Натан Рихардович и засмеялся. — А точнее, кто?
— Меня интересует Жан де Вие. У вас есть эта информация?
Дед-искусствовед засмеялся.
— Варечка, конечно у нас есть такая информация! — проговорил бодро Натан Рихардович и повел гостью в какой-то большой зал со стеллажами, на которых плотно стояли старые книги. Запах был соответствующий. — Наш клуб не про-стой. У нас нет информации про Веласкеса и Рембрандта, Энгра или Пикассо! Мы собираем по свету информацию о художниках, великих художниках, которые остались в тени, как раз как Жан де Вие. Он был гением, но писал портреты на Сен-Жермене и Сен-Сюльписе. Скажите, Варечка, вы считаете это справедливо?
— Нет, — искренне ответила Варвара.
— Вот и мы так считаем. В нашем клубе всего десять человек. Мы работаем так: каждый берет себе имя и ездит в течение двух месяцев по свету, собирая всю информацию. У нас есть галерея. Да, да. Там выставлены все картины тех, кого мы изучали, но вот де Вие... с ним все по-другому. Его картины исчезли. Хотя мы зна-ем, где они.
— Знаете?! — удивилась Варвара.
— Варечка, конечно!
— А откуда у вас деньги на все поездки, покупку картин... — уже ради интереса спросила Варвара.
— Наш клуб основал молодой мальчик, ему тогда, семь лет назад, было два-дцать лет. Его родители были богаты, и он решил основать этот клуб. А два года назад, когда его отец передал ему свой бизнес, времени у него не осталось и он назначил главным меня, но финансирует по-прежнему. А после этого мои ровес-ники еще и говорят, что молодежи интересны только наркотики, алкоголь и… — Он выругался. — Тьфу!
— У каждого свой путь, — философски сказала Варвара. — А у Вас есть путь, который прошли картины от момента кражи в XIX-м веке и до наших дней?
— Есть, — ответил Натан Рихардович, давая Варваре толстую, обтянутую бор-довой кожей, пыльную книгу.
Варвара жадно взяла ее.
— А я могу здесь присесть и изучить информацию? — неуверенно спросила Варвара. Она была почти уверена, что старый искусствовед выгонит ее за наглость.
— Конечно, можно! — рассмеялся Натан Рихардович. — Будете чай с клубнич-ными кексами? Я сам их пеку.
— Спасибо, если можно... — она обожала клубничные кексы, и плюс еще очень хотела есть. Она села за большой массивный стол возле последнего стеллажа, повесив сумку и пальто на спинку стула.
Искусствовед испарился. Она чихнула, уж слишком здесь была сильная кон-центрация «книжного» запаха. И вот она открыла книгу. На первой странице бы-ло содержание: «1 Биография, 2 Репродукции и их анализ, 3 История картин...» Вот! То, что ей нужно! Она открыла 763 страницу и начала изучать историю. Сна-чала была таблица. В первом столбце была дата, а во втором — событие. Пробежав глазами по таблице, она поняла — картины не уходили из семейства Туровых. Варвара открыла биографию. Итак, фамилия Туров ни разу не была там упомянута. Потом она решила поискать там фамилию этого вора Ровнева. Ничего. И уже потом она решила отсканировать весь этот текст на наличие там фамилии Красновых, и... она нашла кое-что! Там прямо история для приключенческого рассказа! Агриппина Краснова познакомилась с де Вие когда однажды приехала в Париж вмести со своим мужем Анатолием и дочкой Викторией. Ей тогда было всего четыре года. Она заказала у него их портреты...
В комнату вошел Натан Рихардович с подносом, на котором стояли две круж-ки с чаем, из которых шел пар, еще там стояла тарелочка с четырьмя кексами. Он водрузил поднос на стол и сел напротив Варвары.
— Ну, Варечка, попьем же чаю, — произнес он театрально.
— Натан Рихардович, расскажите мне про связь семьи Красновых и Жана де Вие.
Он подумал немного, вспоминая.
— Да. Ну, Анатолий Краснов со своей семьей приехал в Париж. Его жена, Агриппина, встретила Жана де Вие, и вскоре они стали лучшими друзьями. Пого-варивали, что у них даже был роман.
— А в книге написано, что Агриппина долго просила портретиста написать портреты ее семьи.
— Да. Так и было.
— И он написал их портреты.
Он удивленно посмотрел на Варвару.
— Ну, да, — он взял книгу из рук Варвары и отлистал к репродукциям. — Вот. — указывал он пальцем на каждую из фото картин, которые во вторник она виде-ла на месте преступления. — Вот их портреты. Этот мужчина — Анатолий Краснов, женщина — Агриппина, а девочка — их дочка, Виктория.
Варвара вдруг почувствовала, что она почти у цели. Ей осталось совсем немно-го.
— А у вас есть адрес этих Туровых?
— Есть, но он вам не пригодится.
— Почему?
— Последний из их рода умер три месяца назад. Это была девушка, Маргарита Турова, умерла от инфаркта. Честно говоря, не очень была она хорошая особа.
— А чего?
— Хамила постоянно!
— А куда ушли картины после ее смерти?
— Их выкупили.
— Кто и когда?
— Сразу после похорон Туровой, купили Красновы. Точнее, занималась всем Анастасия Воронова по поручению Элеоноры Красновой.
И тут-то Варвара полностью запуталась. Значит, история картин дала только один ответ и несколько вопросов.
— Спасибо, Натан Рихардович, огромное, — ответила она.
— Варенька, Жан де Вие вел дневник. Он находится во Франции, у его потом-ков. Свяжитесь с ними, чтобы они дали его вам, он может помочь.
— А можно адрес этих потомков?
— Можно, — он написал его карандашом на форзаце книги, Варвара переписа-ла его в заметки на телефоне.
Они попили чай с кексами, и она поехала обратно в город. Надо было погово-рить с Дмитрием и проанализировать всю полученную информацию.
* * *
Владимир Поляков вот уже в третий раз отчитывался перед Говоровым. Рассказал он сегодня не много. Но Говоров уже не кричал особо. Только после от-чета следователя спросил:
— Владимир Сергеевич, если не ошибаюсь, вчера вы мне обещали предоста-вить полностью раскрытое дело! Где оно?
Поляков испуганно взглянул на начальника.
— Я понимаю, что это ваше первое дело и, что оно не такое легкое, но тем не менее. Каждую ночь погибают люди. Живые люди. А что вы выяснили? Вы ко-паете не под убийцу, а под какую-то древнюю историю! — закричал Илья Григо-рьевич.
— Я все выясню. Уже скоро.
— Это же ты говорил мне вчера!
— Я понимаю, но на этот раз я говорю правду!
— Если не знаешь, как с этим делом разобраться, так и скажи! Я отстраню тебя от дела и назначу другого следователя!
— Нет. Не надо.
Говоров недоверчиво посмотрел на следователя Полякова.
— Ладно. Иди.
* * *
Дмитрий Зубов неохотно вошел в здание ювелирного архива. Нашел он его через интернет. А находится он в центре Санкт-Петербурга. Там были истории всех ювелирных украшений, сделанных в Санкт-Петербурге с самого зарождения этого города. Само здание было не новым, но красивым. Было видно, что хозяева умели превратить минусы этого здания в плюсы. Оно было трехэтажным, с высо-кими окнами. В здании никого не было. Только за деревянной стойкой стоял ра-ботник архива: молодой парень в деловом костюме и с хорошо уложенными воло-сами.
— Подскажите, пожалуйста, где я смогу найти информацию о подвеске «In den Schatten stellen»? — спросил Дмитрий.
Работник встал и пошел куда-то к книжным стеллажам. Через минут пять он вернулся с небольшой книгой в руках.
— Вот, книга об этой подвеске, — проговорил он и дал книгу Зубову.
Он взял книгу и пошел к массивному, не очень новому, большому столу.
Текст сразу унес его в какой-то другой мир. Он обожал все, связанное с юве-лирным делом. В самом начале книги было описание украшения. Итак, один бриллиант 22 карата круглой огранки, один черный сапфир 22 карата круглой огранки, золото 750 пробы, 4 маленьких изумруда огранки «кабошон», 4 малень-ких рубина огранки «кабошон» и 4 маленьких бриллианта круглой огранки.
Он быстро все переписал, ведь тот биограф из Москвы просит у него описание, а вот оно, здесь есть! Потом он начал изучать историю. На протяжении всего этого времени подвеска была у семейства того вора Ровнева. Но куда они тогда ее спрятали?
Он вышел из архива, так нечего и не узнав. Было досадно.
* * *
Они с Варварой встретились в уютном маленьком кафе-фаст-фуд. Они сели за столик у окна, заказали кофе и пиццу. Они рассказали друг другу, что выяснили.
— И в чем связь этих семей? — задумчиво спросила Варвара.
— Понятия не имею, — ответил Зубов, откусив от большого куска вкусной пиццы.
Она отпила кофе. Общаться с ним ей было все так же легко, но уже как-то не-ловко.
— Надо съездить в архив и взять всю информацию по этим двум семьям, — решительно и тоскливо сказала Варвара. Ей ужасно надоели тексты за сегодня. Столько она не читала со времен написания дипломной работы.
Он зевнул.
— Дим, ну, я тоже не хочу сидеть сутками и копаться в чьем-то «грязном бе-лье». Но нам нужно все выяснить! Тебе самому-то это что, не интересно?
Он глубоко вздохнул. Интересно-то было, но не на столько.
— Варь, я в библиотеках и архивах побывал за два дня больше, чем за пять лет! — обиженно проговорил Дмитрий,
— Сам согласился помогать своему следователю. Сам виноват, — проговорила Варвара.
Он громко выдохнул. Он всю ночь не спал, думал, кто для него Варвара. Какое место она занимает в его жизни? Но так и не смог ничего понять.
— Ладно, умеешь ты убеждать, — буркнул Дмитрий.
— Вот и отлично! Сейчас поедем в архив и составим генеалогические древа Ту-ровых и Ровневых.
Они встали, Дмитрий заплатил по счету и они, сев в машину Дмитрия, поехали в архив. Это был тот самый архив, где Владимир Поляков сегодня изучал биографию Анжелики-Варвары. Между ними было большое напряжение. Они просто молчали, боясь сказать что-то не то.
Они вошли в здание, Зубов попросил у архивиста нужные данные, тот быстро все им принес и они, сев за большой стол, стали все изучать. Уже в середине XIX века они нашли то, что искали — связь. В 1861-м году Евгений Туров женился на Марии Ровневой. Мария была бездомной, а Евгений помещиком. В 1853-м году он забрал всю семью Ровневых в качестве крепостных крестьян, а в 1861-м, когда появилась некая иллюзия свободы крестьян, он, чтобы не потерять Марию, женился на ней. Все родственники Евгения были против, ну, это и понятно! За него хотели выйти замуж большинство дочерей крупных помещиков, а он женился на нищенке. Но он никого не слушал. Вот она, связь! Эти семьи стали одной. Значит, их убийца потомок этих Евгения и Марии. Дальше они усиленно искали потомков, и нашли двоих человек: Фаину Сомову и Кирилла Турова.
— Ну, Дима, звони своему следователю, — не успела она это договорить, как телефон у Дмитрия зазвонил. Звонил Поляков. — Вспомни …, тут и оно.
Он встал и, выйдя из архива, ответил на звонок.
— Ало, Володь, мы тут нашли кое-что любопытное…
— Потом, — прервал следователь друга. — Отправь ко мне в участок свою по-другу Варвару.
— Зачем? — не понял Дмитрий.
— Ничего не спрашивай! Просто сделай! — нервно приказал Владимир и по-ложил трубку.
Дмитрий медленно, ничего не понимая, вошел обратно в архив, сел за тот же стол рядом с Варварой.
— Когда едем? — спросила Варвара, повесив на плече сумку.
— Мы не едем, — отстраненно проговорил Зубов.
— Почему?
— Ты едешь одна.
Его фраза прозвучала как приговор. Она все мигом поняла. Этот следователь вчерашний, Резнецкий, ее все же узнал и вспомнил, кто она. Сердце застучало очень громко. Лицо моментально начало гореть. Было страшно. Отказаться? А смысл? Лучше она сама пойдет и выяснит все, чем он заявится к ней домой. Если придет она сама, то всегда сможет встать и уйти.
— Хорошо, — ошарашенно пробормотала Варвара и медленным шагом вышла из здания архива.
Она поймала машину и поехала в полицейский участок. Она всю дорогу пыта-лась продумать, понять, заранее построить в голове предстоящий диалог. Но в голове творился такой бардак, что ни о чем думать спокойно она не могла.
* * *
Она открыла дверь его кабинета дрожащей рукой. С руки упало пальто, кото-рое она сняла на входе. Она быстро присела, подняла пальто и стряхнула с него пыль. За своим столом сидел Владимир Поляков, а за соседним сидел Арсений Резнецкий.
— Здравствуйте, — робко выговорила она, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
— Здрасте, Варвара Дмитриевна, — промычал Поляков. — Или, Анжелика Дмитриевна?
Сердце резко заболело. Лицо загорелось. Руки, как и все тело, начали тря-стись. От страха и волнений она потеряла дар речи.
— Скажите, Анжелика Дмитриевна, зачем вам все это? — поинтересовался Резнецкий.
Она не могла ничего сказать. Думать ни о чем она тоже не могла. Могла только стоять и ждать, что будет дальше.
— Ну же! Говорите, может, вам больше нравится, если вас называть Варвара Дмитриевна? — уговаривал ее Поляков.
— Зачем вы ушли из прокуратуры? — спросил Резнецкий.
— Это не ваше дело, — смогла выговорить Варвара.
— Я могу выйти, — сказал Арсений, указывая рукой на дверь.
— Выйдите, — попросила она и отошла в сторону.
Арсений Резнецкий встал и тихо вышел.
— Присаживайтесь, Варвара Дмитриевна, — предложил ей Владимир.
— Я не хочу, спасибо. Зачем вам все это? А? — спросила она, улыбаясь.
— Я должен знать, — ответил Владимир. — А вдруг вы ушли из прокуратуры, потому что принадлежали к террористической группировке?
— Но, это же бред! — заволновалась Стрельцова.
— Так вот и расскажите мне все по порядку.
— Что? Что вам рассказать?
— Все. Все, что вы помните с той ночи. Про ваше загадочное увольнение.… Все.
Она до боли стиснула зубы. Она уж было открыла рот, чтобы все ему расска-зать, как вдруг, словно что-то невидимое сдержало ее, не давая ей ничего сказать. Она не могла ничего рассказать, но почему, не понимала сама. Может, она так тщательно все скрывала, что рассказывать сейчас просто стыдно? А нужно ли во-обще говорить об этом?
— Владимир Сергеевич, я ничего не помню, — соврала она.
— Да, ладно! Я в жизни в это не поверю! Ваши дети, ваш муж пропали, а вы этого не помните?! Бред! Не врите! Рассказывайте! — потерял терпение Поляков.
— Я не хочу вам ничего рассказывать! Зачем ворошить прошлое! Они исчезли навсегда! Все! Конец! — ответила таким же криком Варвара.
— Как вы могли сдаться? — тихо и непонимающе спросил Поляков.
Она промолчала. Ей было нечего сказать в свою защиту. И вообще, почему она должна защищаться?
— Владимир Сергеевич, вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? — обиженно выговорила Варвара.
Он усмехнулся.
— Варвара Дмитриевна. Я все знаю. Я просто хочу помочь.
— А мне не нужна помощь!
— Да, вы даже не пытались что-то сделать! Вы просто зарыли голову в песок! Как вы можете?! Как вы спите по ночам! Вы должны пытаться искать их!
— Мне все равно, — тихо произнесла Варвара. — Я забыла про это. Все равно я ничего бы не нашла. Это бесполезно. Они уже мертвы. Я уверена в этом.
— И вы так спокойно об этом говорите?!
— А чего истерить? Изменить ничего нельзя. Так что зря слезы лить!
— Да, как вы так можете…
— Я живу дальше и не оглядываюсь в прошлое! Что было, то прошло! А вы от-станьте от меня! Из прокуратуры я ушла, потому что… — этого сказать она все же не могла. — Вам нужна моя помощь в дальнейшем расследовании?
— Я найду, — буркнул себе под нос Поляков. — Я найду вашу семью и того, кто их похитил!
— Ищите, но без меня.
— А помощь ваша мне еще пригодится. Вы узнали что-нибудь с Димкой?
— Да. На протяжении всего этого времени подвеска и картины принадлежали двум родам — Туровым и Ровневым.
— Ровневы, это те, которые бездомные стали?
— Да.
— И в чем связь Ровневых с Туровыми?
— Евгений Туров женился на Марии Ровневой в 1861-м году. Мы нашли двух потомков Евгения и Марии, которые живы до сих пор, но вряд ли они знают про то, что случилось полтора века назад.
— Стоит попытаться. Так, позвоните этим потомкам, договоритесь о встрече на завтра. Поедете с Рыковым и Волковым.
— А это кто?
— Оперы. Они мне помогают с этим делом. Ты поедешь с Рыковым, а Димка с Волковым. Хорошо?
— Хорошо.
Ее немного смутил такой внезапный переход на «ты».
— Я могу идти?
— Иди.
* * *
Страх окутывал ее все сильнее и сильнее. Это было уже третье убийство. Нет, ее нервы просто не выдержат. Настя быстро собрала вещи и спустила чемодан в холл, казавшийся уже непривычным без висящего обезглавленного трупа и лужи крови каким-то пустым. Она прощальным взглядом окинула просторное помеще-ние. Кто мог подумать, что так все закончится для нее? Она вошла в кухню, где она готовила еду исключительно по маминым рецептам, зашла в гостиную, где она каждое утро вытирала пыль и открывала большие, алые шторы. Провела ру-кой по большому обеденному столу в столовой, который купили в первый день ее работы, посмотрела в потолок, где висела большая красивая люстра, с плафонами в виде свечей. Эту люстру помогала выбирать покойной Элеоноре ее мать. В сто-ловой возле двери кухни стоял камин, не настоящий — декоративный. Он был очень красивым и выглядел старинным. Она вспомнила, как в канун Нового Года она всегда, по просьбе Элеоноры, украшала дом и вешала на камин разные иг-рушки. Елку ставила в гостиной. Но печальнее всего было то, что во время самого праздника в доме никого не было. Новый Год Настя всегда отмечала со своими бабушкой и дедушкой, которые жили за городом.
По щекам потекли крупные слезы. Так не хотелось уходить, но больше все же не хотелось здесь оставаться. В этом доме уже не было уютно, как было неделю назад, в воздухе летал лишь страх. Страх за жизни дорогих людей и за жизнь свою, собственную. И тут она поняла, любая вещь, даже какая-то сущая мелочь, может, словно открыть портал в прошлое. Окунуть с головой в океан воспомина-ний, которые мы никогда, на самом деле не забываем, а лишь прячем их за спины более значимой и важной информации. Приоритеты на воспоминания расставля-ет сам человек. На самом деле все по-своему важно.
— Насть, а ты что, куда-то уезжаешь? — будто подкравшись беззвучно, спросила Дарья.
Настя настороженно повернулась. На самом деле Настя почему-то подозрева-ла именно Дарью. Уж слишком она тихая и спокойная. И ни разу не заплакала. Никакого проявления жалости.
— Дарья Владимировна, я не могу здесь работать, — дрожащим голосом, но с решающим взглядом пробормотала Настя.
Дарья посмотрела на домработницу удивленно.
— Почему?
— Я не могу здесь работать, когда каждое утро тут трупы. Простите, что броси-ла Вас в столь трудное для Вас время. Деньги мне не нужны.
Она молча и стремительно подошла к чемодану и пошла на улицу. Дарья все понимала. На месте Насти она ушла бы еще тогда, когда обнаружили трупы Лены и Максима.
* * *
Волков курил и посему никто не имел права его трогать. Начальство не исклю-чение. К нему подошел Владимир Поляков, и Волков высокомерно посмотрел на так называемое начальство.
— Юрий Семенович, для Вас работа, — словно приговор произнес Владимир.
А сам-то ты работаешь? — возмущенно подумал Волков, а сказал:
— Да, конечно. Что нужно?
Поляков глубоко вздохнул.
— Нужно поехать по вот этому адресу. — Владимир дал помощнику кусок бу-маги с адресом, написанным корявым подчерком синей ручкой.
— И что там?
— Это адрес Анастасии Вороновой. — Увидев непонимающее лицо Волкова, Поляков добавил: — служанки Красновых.
— А-а-а-а, а что с ней не так?
— Она уехала из их дома. Так внезапно.
— А Вы-то, откуда знаете? — недоверчиво спросил Юрий Волков.
— Мне Роза Алексеевна позвонила.
— Ясно. Ладно, сейчас поеду, только сигарету докурю.
— Хорошо, — с неким отвращение произнес Владимир и вышел из курилки. Его как-то даже раздражал запах табачного дыма.
Он неохотно вышел из машины. На улице было очень холодно, а он опять, поссорившись с женой, пошел на работу без куртки. Волков мелкими перебежками вошел в подъезд, где была квартира Насти. Он поднялся на шестой этаж и позвонил в звонок. Присмотрелся, дверь была открыта. Он настороженно открыл дверь полностью и вошел внутрь. В маленьком тесном коридоре было все аккуратно. В крохотной кухне тоже. А вот в зале было нечто — на смятой постели лежало окровавленное тело девушки. Потом он присмотрелся — головы не было. И тут его затошнило. Он побежал в туалет, который был совмещен с ванной. Через минут десять, когда он привел себя в порядок, он вызвал Рыкова и криминалистов.
* * *
Поляков загорелся идеей разобраться с похищением мужа и детей Варвары. А еще он хотел понять, что она скрывает. Она явно что-то скрывает, вот только, что? Да еще та женщина из гос. архива. Что же она скрывает?
И вот он стоит на пороге архива, где встретил ту архивистку в первый раз. Он вошел и сразу подошел к стойке, за которой стояла молодая девушка в фиолето-вом платье с длинными каштановыми волосами, убранными назад.
— Девушка, а здесь работала дама, сегодня утром. Вы не позовете ее? — попро-сил Владимир.
— Нет.
— Почему же?
— А она отпросилась. У нее голова заболела.
— А вы не могли бы дать мне ее адрес?
— А зачем вам?
Он показал ей свое удостоверение. Девушка записала адрес на белоснежном листе в углу мелким подчерком адрес и дала его Полякову.
— Премного благодарен, — произнес Владимир и, забрав лист с адресом и сложив его два раза, ушел.
Он вышел из машины и стразу ему дорогу перебежала черная кошка. Он ми-гом подумал: «От архивистки я ничего не добьюсь». Но пойти к ней все равно надо было. Да и в приметы он особо не верил. Подумаешь, кошка черная пробе-жала! Это улица, здесь таких кошек миллионы! И вообще, Поляков решительно не понимал, как такие чудесные создания, как коты, могут быть символом люд-ских неудач. Неудачник он и в Африке неудачник. Войдя в подъезд, он понял, что дом выглядел приличным только снаружи. На стенах были непристойные записи. Он поднялся на второй этаж, где нашел нужную квартиру. Позвонил. Никто не открывал. За дверью не было никаких шумов. Архивистки нет дома? Она соврала? Или, может, подалась в бега? Он разозлено стукнул по хлипкой, старенькой двери. И вдруг у него созрел план. Он вытащил из кармана пальто булавку, положенную туда специально для таких случаев и без труда открыл дверь. Войдя внутрь, он осторожно, не создав ни малейшего шума, закрыл дверь. Сразу же возле входной двери он споткнулся о черные сапоги маленького размера. Значит, архивистка все же дома. Но почему она не открывала дверь? Он прошел прямо по узкому и длинному коридору, в который не попадало ни единого луча света предгрозового солнца. Стены были в бордовых обоях с белыми смешными овечками, потолок был высоким и болотно-зеленым.
— Здравствуйте, я Владимир Поляков, следователь из полиции! Я сегодня приходил к Вам на работу! — неуверенно прокричал Поляков.
А в ответ тишина.
Он открыл дверь и вошел в просторную комнату, судя по всему, кухню. Там стоял сильный запах газа. Он быстро подбежал к окнам и открыл их нараспашку, а потом выключил и перекрыл газ. Только потом он увидел ту самую архивистку, лежащую на полу возле газовой плиты. Он спешно подошел к ней и, посмотрев ей в лицо, повернутое к нему в профиль, сказал печально. На животе была окровавленная рука. Судя по всему, ее сначала ударили ножом, а потом, чтобы ее добить, решили устроить утечку газа. Находиться в кухне он не мог и пошел в самый конец длинного коридора. Там была дверь. Открыв ее он понял, что это спальня. Был разложен диван, который служил покойной как кровать. На нем было аккуратно сложена зеленая, не первой свежести, постель. Возле дивана стоял деревянный прикроватный столик, весь в царапинах и пятнах. На столике лежала сумка. Он мигом осмотрел ее – ничего, кроме косметички, ключей от квартиры и почти пустого кошелька. Люстру в спальне заменяли два торшера, стоящие в противоположных углах. Возле больших окон, занавешенных когда-то белыми, а теперь уже желтоватыми, шторами, стоял небольшой стеклянный стол. Возле стола с трех сторон стояли старые черные стулья. Он подбежал к столу и обыскал ящички — ничего необычного. На настенных полках тоже ничего интересного. И только потом, обыскав всю квартиру и ничего не найдя, он вызвал полицию инкогнито, просто назвал адрес и бросил трубку.
* * *
Выйдя из машины, он сразу почувствовал запах надвигающегося дождя, запах осени. Он никогда не мог понять, почему так говорят: запах осени, запах весны, ведь время не имеет запаха. Или он не прав? А может, время все же имеет запах? Ведь оно может все: в том числе и изменить запах чего-либо. Наверное, запах время все же имеет.
Он достал из багажника машины пакет с продуктами. Домой ехать ему не хо-телось, а Варвара любезно приняла его у себя. Он стал на крыльцо и посмотрел в окно рядом с дверью — в доме выключен свет.
«Значит, она в беседке», — подумал Дмитрий и пошел в сад по небольшой до-рожке. Варвара действительно сидела в беседке. Он спешно подошел к ней и по-смотрев ей в лицо, повернутое е нему в профиль, сказал печально:
— Варь, мне Володька все рассказал.
Он встала и молча пошла в сторону дома по освещенной только тремя фона-рями территории.
— Варь, ты не сможешь бежать вечно! — крикнул он ей вслед и догнал ее уже на крыльце.
Она остановилась. Он был так близко, прямо дышал ей в затылок. Ее окутыва-ло непреодолимое желание обнять и поцеловать его. Он вдруг почувствовал напряжение, которого никогда ранее не чувствовал. У него все и всегда было лег-ко. А здесь все иначе. Он взял ее за руку и повернул к себе лицом. Она посмотрела в его глаза и видела там смятение. Оно было и в ее глазах. И в какой-то момент оба потеряли над собой контроль. Из его руки выпал пакет, а с ее плеч упало пальто, словно помогая им. Упавшее пальто стало последней каплей. Они внезапно схватили друг друга и начали целоваться. Ни один из них не думал, словно их мозг отключился. Их абсолютно не волновало, что будет дальше, или вопросы «любовь ли это?», они просто делали. И мира словно больше не было. Были только они вдвоем.