Литературный дневник.
О книге В.Ирхина "Евангелие от любви". СПб, Изд-во "Аврора - Дизайн". 1997.
Владислав Ирхин наделен многими дарованиями, каждую грань которых он довел до совершенства, скрепив их высочайшей силой духа и космоса своей личности. Он - поэт, композитор, драматург, автор шести пьес, нескольких поэтических сборников и нотных альбомов, непревзойденный мастер художественного слова, оратор, эссеист.
Рано проявившиеся в юношеском возрасте поэтические задатки не выдавали его подлинного жизненного призвания, а вылились, как у всех начинающих, в робкие и наивные стихи.
Однажды, вернувшись домой на студенческие каникулы, он не обнаружил своих рукописей.
Оказалось, что матушка всю зиму разжигала ими печь, за что он впоследствии был ей искренне признателен и благодарен: начал писать с чистого листа.
Но путь в настоящую поэзию был долог, а встреча с читателями все отодвигалась дальше и дальше. Чтобы она осуществилась, В.Ирхину предстояло пройти пору ученичества, вобрать в себя огромный интеллектуальный опыт человечества, его духовной мысли; преодолеть суровую школу метаний по жизни, сменить вузы, профессии, места жительства, много скитаться, обретать и терять друзей и близких.
Недаром московский сценарист и режиссер В.Демин снял об В.Ирхине документальный фильм, показанный по Центральному телевидению под символическим названием - «Маета».
Осознать себя поэтом ему помог не Литературный институт, куда его рекомендовал Арсений Тарковский, а личные встречи, беседы и поддержка этого последнего поэта «серебряного века». Уже тогда имя В.Ирхина было на слуху, его стихи ходили по Москве и Петербургу в списках, а поклонники и друзья собирались в общежитиях или на квартирах, чтобы послушать их в блистательном исполнении автора.
Обретя собственный голос, одинаково свободно чувствуя себя среди философов, композиторов, писателей, художников, как прошлого, так и настоящего, В.Ирхин предъявил притязания на подобающее ему место на поэтическом « Олимпе».
Для поэта, никому ранее не известного, но осознавшего свою исключительную предназначенность, неотъемлемым свойством творческой натуры первоначально стали, как бы теперь сказали, своеобразные приемы пиара. Отверженность и непонимание провоцировали его претенциозность, безудержный апломб, эпатаж, толкая на демонстративную ломку иерархических лестниц, отрицание всех канонов и норм, установленных идеологами-догматиками советского времени. Это воспринималось как вызов общественному мнению, что не прощалось и жестоко каралось.
«Во лугах российской словесности,
Не жевав ни лютик, ни лавр,
Развалюсь у женской промежности -
Полубог и полукентавр.
…Если к истине: « богу – богово» -
не подточит носу комар,
им - раскармливать волчье логово,
мне – расхлебывать божий дар». (Стр.6)
Нетрудно предугадать последовавшую реакцию на подобные стихи.
Творчество В.Ирхина воспринималось окружающими неоднозначно, а он как будто нарочно дразнил честолюбие не только пишущей братии, а всякого, кто прикоснулся к его стихам. Одни, придя в изумление, испытывая трепет и восторг, навсегда стали его преданными поклонниками, восторженно принимавшими все, что он писал и исповедовал.
Другие не прощали ему неординарную оглушительную смелость поэтического дара и неожиданно-новое гениальное воплощение доминирующих в его стихах сакральных тем: ЛЮБОВЬ, КРАСОТА, БОГ, ЖЕНЩИНА, РОДИНА.
Цензоры и чиновники от литературы, впадая в шоковое состояние от дерзкой поэзии непризнанного гения, действовали по принципу: не услышать, не увидеть, умолчать, отвергнуть. Они захлопнули перед ним двери издательств и литературных журналов, видя в поэте возмутителя спокойствия, посягнувшего на их мораль, жизненные устои, традиции в духе социалистического государства. Но, скорее всего, они боялись за себя: рядом с В.Ирхиным им грозила поэтическая смерть, и в литературе им не осталось бы места. Тогда же он написал:
«Я уже докричался до потомков,
Но не до собратьев…»
«Самые близкие к вашей Земле
планеты – это мои стихи.
Прилетайте, люди!» (Стр.144)
«Когда поймешь единственность свою,
Страшно не то, что жизнь неповторима,
А страшно, что она неумолима,
Когда ты вдруг у бездны на краю». (Стр. 161)
Слишком серьезными и все более похожими на трагические становились отношения поэта и среды, поэта и власти, найдя достойное воплощение в цикле его стихов «Попрошайничество», «Из Апокалипсиса», «Сквозь отчаяние». В стихах, названных «Из Апокалипсиса» и «Проклятие веку», обличительная тема звучит особенно резко, хотя трудно себе представить, что написаны они в 70-е застойные годы и в рукописи, тайно, распространялись в Москве.
« Мы – неисправимые,
мы – как биомасса,
если душу вынули,
что Екклесиаст ей?
Нас не тронут проповедь,
ни псалмы, ни просьбы!
Нового потопа лишь,
черного, как оспа,
жажду! Крематориев! –
пеплом черным вышла б
жизнь, давно которая
не имеет смысла!
Как о тряпку вытерся
век о наши души.
Мразь одна – правительства.
Я – вольноотпущен». (Стр. 278)
Беспредел бездуховности, опустошающий наши судьбы, превратил этого нежного лирика в гневного и бесстрашного обличителя.
«Стоим, как эхо,
лежим, как рвы.
Мы – дети века.
Дави, дави.
Почти банкроты.
Почти воры.
Мы плоть от плоти -
твои, твои.
Нам так обрыдла
за ложью – ложь,
что легче - в битву,
под танк, под нож!
Кругом – Пилаты,
приклады, псы.
О, боже святый,
спаси, спаси!
Не Рим, не Мекка,
не сонм дерьма.
Мы – дети века -
Официально не признанный, поэт находил в себе силы,
чтобы продолжать творить, разрывая путы тоталитарного безмолвия.
Он сотрудничает с Министерством культуры СССР, написав шесть пьес – «Не опускай меня на землю», «Падение», «Деятель просвещения», «До отхода поезда» и др. Некоторые из них были рекомендованы репертуарной коллегией театрам страны для постановки. Драма «Своя же земля, братцы», получив высокую оценку критиков, заняла второе место во Всесоюзном конкурсе на лучшую пьесу о современной жизни. О ее премьере на сцене Уральского театра писали журналы Польши, Румынии, Чехии.
Но главное детище В.Ирхина - его стихи - все еще не могли
пробить себе дорогу, что приводило его в отчаяние:
«Ну, какой еще кровью,
каким одиночеством истекать мне,
чтобы кто-нибудь смилостивился,
подошел и погладил мои руины?»
«…Ужель никто, как древний иероглиф,
Моей души высокой не прочтет?»
В стихотворении «Надломилась душа, надломилась», вскоре положенном на музыку, он писал о мятущейся творческой душе:
«…Сил хватило на то, чтобы выжить.
Но уже не хватает, чтоб жить.
Это горше, чем сердце б разбилось.
Это если бы как у орла
чья-то блажь иль святейшая милость
небеса навсегда отняла.
И душа, вся в предчувствии лавы,
напряглась, натянулась, как трос.
Ничего не хочу, даже славы.
Ничего не прошу, кроме слез». (Стр. 258)
Поэта поддерживали близкие и друзья. Дочь Марина и ее семья стали главными издателями. Книги В.Ирхина вышли в свет благодаря их помощи и средств, вложенных спонсорами. Своим появлением книга «Евангелие от любви» обязана щедрости семьи Михеевых, исполнивших предсмертную волю женщины светлейшей души - Капитолины Сергеевны Михеевой, высоко ценившей талант В.Ирхина и принимавшей самое деятельное участие в его судьбе.
В одном из своих стихов В.Ирхин задается вопросом: «Поэзия! Так что ж ты в мире есть?» Трудный вопрос. На него сам поэт дает ответ всем своим творчеством.
«Для эпохи своей кто я есть?
Кто в ней, боже, сегодня я?
Но акулам эпох и плотвичке людской невдомек,
что над миром парит
высшим царствием милость господняя –
пить божественный звук, ткать божественный слог».
(Стр.299)
Его поэзия – это сама стихия жизни, шквал взрывных эмоций, просторы непредсказуемых фантазий, фантасмагорические вдохновенные образы мифологической закваски, всепоглощающая страсть, буря отчаяния, ликующая радость и тихая скорбная молитвенная искренность, самоуничижение кающегося грешника, тонкие нюансы возвышенных вибрирующих чувств и необузданной лавины языческой чувственности.
«Но если я – творенье божье,
и божий сын, и духов храм,
пусть скажет, - где возвел он ложе
моим страстям, моим страстям». (Стр. 260)
Его стихи отмечены глубинным философским смыслом, несут на себе печать необычайного интеллектуального потенциала автора, космогонии его ранимой души.
«В скольких бурях надежд отметалось, отплакалось тело.
Отшумел океан. Отплескала страстей круговерть.
Дотлевает мой дух. Мое сердце сгорело. Сгорело.
Но зажглась от него золотая кленовая ветвь». (Стр.135)
Их отличает гармония содержания и формы, пластика и красочность языковой палитры, вселенский масштаб переживаний и мессианское предвидение апокалипсической сущности общественных явлений.
«Да! Я всю жизнь носил камень за пазухой!
Но этот камень – Земля ваша!» ( Стр. 89)
Поэзии В.Ирхина присуща монументальность, мощная экспрессия ритма и звука, интеллектуальная изысканность и многообразие выразительных средств. Ему удалось создать поистине ошеломляющие, сакральные, бессмертные строки.
«Извалять бы в губах и, как глину, измять и излапать,
пить и пить бы взахлеб, как из древних хорезмских пиал,
эти гроздья грудей, эту бедер пахучую мякоть,
эту чистую оргию созданных богом лекал.
…Дай же, Господи, сил в драгоценных каменьях метафор
им донесть письмена, пред тобою все карты открыв.
Дай из их горловин, как из глиняных греческих амфор,
дотянуть до конца обжигающий безднами миф.
Фарисеи распнут. Рогоносцы прильнут к ятаганам.
Еще глубже уйдет в свои тайны монаший зрачок.
Но под гибелью солнц океан все равно будет петь океаном.
Так сверчи свою песнь в августовских гаремах,
сверчок".(Стр.306)
Сквозь жесткую кладку каждой строки, из которой нельзя убрать ни слова, ни звука, читатель увидит щедрые россыпи красочных, необычайно емких метафор, ярких эпитетов, тончайшей вязи неожиданных словосочетаний, расслышит чарующее колдовство звукописи, заполняющей и окутывающей все уголки нашего сознания, ощутит и поймет первозданность драгоценного слова, произнесенного Златоустом Нового времени.
« Лунный ливень,
Разливы молитв,
Как непризнанный гений,
Костер над рекою склоненный»…(Стр.168)
« За одно на губах только хрупкое слово – Трезини,
За один только вздох на барочных ковчегах Растрелли,
Нам такою каймою глаза подвели, подслезили,
Что душа иногда еле держится в теле»…(Стр.241)
«Как океан рокочущий нельзя остановить,
Одну тебя лишь хочется,одну тебя любить». (Стр.136)
Название «Евангелие от любви», данное книге – это не изыск или претензия на оригинальность, а осознанное, глубоко продуманное видение жанра своих произведений. Именно – «Евангелие», «благая весть», слово о миропорядке, в центре которого он видит главные ипостаси, определяющие смысл пребывания нас на Земле: Бог – Вера, Родина – Природа, Женщина – Эрос.
(Продолжение следует).
© Copyright: Инна Головина, 2010.
Список читателей
Другие статьи в литературном дневнике:
24.05.2010. Владислав Ирхин - певец женщин и любви
Полный список статей