Артефакт. Роман. Глава 6

Юрий Яесс
Для некоторых моих читателей,которые по непонятным мне причинам начинают читать  роман с этих станиц, сообщаю, что роман начинается, как и вся литература, с первой главы, а это не она.


Глава шестая. 1942- 1943. Амстердам, Нидерланды.

                "Против лома нет приема"
                Народная мудрость

Ей снова повезло, ее отпустили и даже отвезли на машине в Амстердам, откуда она, мол, сможет поездом уехать в Париж. В столице спрятаться было невозможно. В городе было неспокойно,  тут и там звучали выстрелы, немецкие патрули и голландская полиция на каждом шагу проверяла документы. Броня забрела в какой-то парк  в отдалении от центра города и, найдя укрытую в кустах сирени скамейку, прилегла, сняв сапоги и вытянув натруженные  многомесячными испытаниями ноги. Ей даже удалось пару часов вздремнуть, когда ее разбудили полицейские свистки, а затем совсем рядом прозвучали несколько выстрелов и послышались крики на немецком:
–Хальт! Стоять! Из-за кустов она увидела немецкого офицера, который тащил по аллее парка парня в коричневой  замшевой куртке и синих брюках, зажав ему голову под мышкой. Парень бешено сопротивлялся, но немец  был явно сильнее и просто волок молодого человека, почти мальчишку, так, что на песке дорожки оставалась полоса от скользивших ног. Когда они поравнялись с тем местом, где невидимая сидела в кустах наша героиня, она вдруг увидела, что с другой стороны дорожки находится большой пруд, по центру которого стоял какой-то памятник.
–Вот бы выскочить, да столкнуть немчуру в воду. Тогда юноше, возможно, удастся вырваться и сбежать. Но она боялась, что у нее не хватит сил так толкнуть офицера, чтобы он улетел в пруд. Если бы стукнуть его по башке чем-нибудь тяжелым., тогда могло получиться. И тут, скелет в шкафу,  она  обнаружила рядом со скамейкой кусок литого металла, вероятно отвалившуюся часть от ножки скамейки. Скамейку, видать, восстановили, ножку заменили, а старую выбросить кто-то поленился или забыл. Бронислава, стараясь не шуметь, попробовала железяку на вес. Тяжелая, но поднять ее она сможет, да и размахнуться тоже. И она решилась. У нее давно, с того момента, как она поняла, что не попадет в Швейцарию в голове уже сидела мысль, о том, что ей надо как-то искать местных партизан. Поскольку было ясно, что парнишка, которого волок немец, был каким-то боком причастен к недавней стрельбе и шуму, то нельзя было исключить, что он и с местным подпольем, если таковое здесь есть, связан. Все это мгновенно промелькнуло в ее голове, и она решилась. Не надевая сапог, Броня на цыпочках вышла из своего укрытия, держа в руке найденное оружие. Небольшими осторожными шагами она двигалась по травке рядом с дорожкой, опасаясь, что на песке ее может выдать скрип. Похоже, что офицер уже окончательно сломил сопротивление своего пленника, придушив его так, что тот уже был неспособен сопротивляться.
–Здоровый, чертяка, видать, – подумала Броня, сделала еще шаг, подняла двумя руками над головой чугунину и со всей дури, опустила ее на голову немца. Раздался довольно громкий хруст, словно от разбитого яйца на пасху, когда русские соседи приносили им в подарок крашеные луком яйца и предлагали играть в «у кого яйцо крепче». Немец даже не пикнул, не издал ни одного звука. Он просто осел на землю, а затылок окрасился кровью, которая тут же лужицей растеклась по песку.
–Похоже, что я его убила, с ужасом подумала Броня. Она не хотела никого убивать, но быстро сообразила, что надо отсюда «делать ноги». Она стала тормошить парня, который тоже упал и лежал рядом с немцем. Он не приходил в себя. Броня спустилась к пруду, намочила в воде свой платок и начала отжимать его на лицо хлопца. Затем потерла ему виски, и он неожиданно открыл глаза.  Увидел. лежащего рядом немца, вздрогнул, потер шею, посмотрел на Броню, на лежавшую рядом болванку, которую Броня выронила сразу после удара и что-то спросил, недоверчиво глядя на нее. К сильнейшему Брониному удивлению, она поняла вопрос, так как оказалось, что местный, голландский язык, или, как его еще называли датч очень схож с нижненемецким , который Бронислава отлично знала.
–Ты кто? – спросил ее парень, глядя подозрительно на здоровенного мертвого лейтенанта. – Это ты его так?
–Нет, не я! – Броня немного даже обиделась, так как было видно, что парню не верится в то, что именно ей удалось справиться с его врагом, с которым он не совладал.– Это господь протянул руку и хрястнул его по башке, увидав твои мучения у него под мышкой. Жалко ему тебя стало. Но нам, наверное, неплохо было бы отсюда поскорее убраться, пока здесь не появились дружки этого… – она кивком головы указала на лежащего на песке немца.
Картина была настолько отчетлива и настолько  не вызывала сомнений, что появись сейчас из-за поворота немецкий патруль, просто нормальное чувство самосохранения заставило бы солдат немедленно открыть огонь. Кровь из головы мертвеца уже перестала литься ручьем, пропитав песок вокруг трупа огромным красно-бурым пятном. Проломленный череп  в сочетании с лежащей рядом железякой не оставлял никаких сомнений в том, что здесь произошло, а Бронино бледное, как полотно, лицо, точнее любого свидетеля или видеозаписи говорило о том, в чьих руках недавно эта "оглобля" находилась.
–Да, это ты права, надо уходить. – Юноша наклонился, вытащил из кобуры лейтенанта вальтер[74] , достал из нагрудного кармана офицерскую книжку и несколько каких-то картонок. Просмотрел и радостно воскликнул:
–Отлично, у него почти все пропуска, которые позволяют свободно передвигаться не только по Амстердаму, но и выезжать в пригороды и даже в Алкмар. Эти картоночки спасут, возможно, не одну жизнь, благодаря тебе. Впрочем, одну жизнь – мою, ты уже точно спасла.
–А за что он тебя хотел арестовать?
–Выстрелы слышала? Это мы с Роэлем  привели в исполнение приговор двум наци из гестапо, которые расстреливали наших после стачки. Слышала про февральскую стачку?
–Нет, не слышала, я в феврале еще дома была – она вопросительно посмотрела, – как к тебе обращаться?
–Меня зовут Сандер.
– А я Броня, Бронислава.
–Еврейка?!– Восхищенно воскликнул парень. – Не похожа, скорее, француженка с юга, например, из Марселя или Тулузы или гречанка с островов или из Македонии.
–Это меня и спасает, пока.  Да еще знание языков. Что значит, привели приговор в исполнение. Чей приговор и какой?
–Приговор вынес комитет по защите Нидерландов. А за расстрелы наших людей приговор всегда одинаков – смерть. Нам и поручили в качестве первого задания. Ну, это у меня первое, а Роэль уже больше года в подполье, для него это уже, наверное, десятая а может и  двадцатая акция.
–Сандер, а где же твой друг?
– Я видел, как он сел в машину и уехал. Но, кажется, его ранили в ногу. Придем к нашим, узнаем.  Так и предполагалось, что я контролирую его отход и только потом ухожу сам. Этот верзила свалился неведомо откуда на мою голову. Выбил пистолет и чуть не сломал шею. Я ничего не мог сделать, здоровый больно.– Сандер виновато и смущенно опустил глаза.– Если бы не ты…
Тем временем они быстро шли по городу, углубляясь в лабиринты узеньких переулков, где можно было, расставив руки, коснуться одновременно стен домов на обеих сторонах.
–Куда ты меня ведешь? Не будут ли твои друзья против моего появления? А вдруг они не поверят ни тебе, ни тем более мне.– Броня действительно опасалась такого варианта, хотя понимала, что так быстро наткнуться в незнакомом городе в военное время на людей из подполья – это несказанная и невероятная удача. Ей продолжало везти.
–Поверят, у меня в кармане документы этого немца, а я расскажу, как ты спасла мне жизнь. Они не могут не поверить, тем более, что нам нужны такие смелые девушки, тем более, знающие немецкий.
–Так я же не знаю вашего. Я на нижненемецком говорю все это время.
–Вот бы не подумал. То-то я слышу, что произношение у тебя не совсем правильное. Да и падежи ты как-то странно употребляешь. У меня дедушка с бабушкой похоже говорили. Сейчас у нас уже давно падежей нет вообще, стало проще. Не надо эти окончания все время менять. Говори и ты так, будет понятнее.
–А у вас женщины работают?
[74]  Walther P38 (Вальтер П38) — немецкий самозарядный пистолет калибра 9 мм. Разработан фирмой «Карл Вальтер Ваффенфабрик» в г. Целла-Мелис, в Тюрингии. Имеет высокие технические характеристики. Гарантийный ресурс 10 000 выстрелов Выпускался не только на территории Третьего рейха, но и на территории Бельгии и оккупированной Чехословакии.




– Конечно, Ты разве не слышала про Ханни Схафт, по-моему о ней уже весь мир знает. Это она организовала нашу организацию, она добыла множество удостоверений для евреев, которые спасают им жизни, она метко стреляет даже на ходу с мотоцикла и велосипеда и она лично и вместе со свои дружком уже прикончила не одного фашистского бонзу. Мы ее зовем «Рыжик», за цвет волос, и очень любим.
– Здорово. Я тоже умею хорошо стрелять, я даже у нас в районе на соревнованиях второе место заняла. Правда, из мелкашки.
–А что это такое?
– Это спортивные винтовки небольшого калибра с маленьким патроном. Это не боевое оружие, хотя убить, конечно, можно и из него.
Так расспрашивая друг друга обо всем, они,  наконец, пришли на окраину Амстердама, где многоэтажные, но узкие каменные дома с непременными кран-балками над окнами для поднятия мебели в квартиры, сменились частными одноэтажными домиками с палисадниками, засаженными яблонями,  грушами и тюльпанами. Как и у них в маленьком еврейском местечке на Украине, здесь тоже пахло навозом, также важно выступал вдоль улицы петух и клевали что-то по обочинам и канавам куры. Так же где-то вдалеке брехали, непонятно с какой стати, вероятно, просто переругиваясь или обмениваясь новостями цепные псы, для которых не было другой возможности пообщаться с себе подобными.
Броню хорошо приняли, накормили,  и, к ее радости, девушки, коих оказалось пятеро, сводили к соседям в баню. Это был настоящий кайф. Броня уже почти два месяца не имела возможности нормально помыться горячей водой с мылом и сменить белье. Купание в речках и прудах – не в счет.  С особым удовольствием Броня мыла, а потом долго расчесывала свои роскошные, но спутавшиеся, покрытые толстым слоем пыли, волосы. Девушки, разумеется, тут же обнаружили на ее спине и ниже следы от розг, оставленных кучером в усадьбе Рутцеров. Пришлось рассказать, как ее пороли и как пытался ее изнасиловать герр Рутцер и его детки, как хлестала крапивой фрау. Девчонки еще никогда не видели ни одного человека из Советского Союза и для них было во многом удивительно, что у Брони все устроено, как и у других людей.
–А нам говорили, что у вас девушкам груди отрезают, чтобы работать не мешали, строить этот ваш коммунизм и волосы всем женщинам бреют.  И, вообще, что у вас все женщины общие, принадлежат народу, что большевики их национализировали вместе с землей фабриками и заводами.
–Надо же, какую только чушь не придумают! А я про вашу страну почти ничего не знаю. Знаю Ван Гога, Тиля Уленшпигеля, Босха, вот, пожалуй, и все.  Нет, еще Ван Дейк и то, что наш царь Петр ездил в Амстердам с посольством и учился здесь строить корабли.
– Броня, ты понимаешь, куда ты пришла и чем мы здесь занимаемся? Мы здесь не развлекаемся, не играем в игры. Мы все здесь потенциальные клиенты гестапо, а значит, потенциальные покойники. Многие наши друзья уже повешены или расстреляны. Но и мы уже отправили на тот свет немало наци и спасли очень многих твоих соплеменников, переправив их или в Швейцарию, или в Норвегию. Так что ты реши. Мы и тебя можем отправить за границу, но ты проявила сегодня себя отважной и сильной, значит, можешь быть полезным бойцом. Завтра из Роттердама вернется Рыжик, только она может решить – принять тебя в организацию или нет, учитывая, разумеется, твое желание.
Рыжик –Иоханна Схафт, или просто Ханни, оказалось очень красивой, веснушчатой, крупной рыженькой девушкой с белой кожей и зеленоватыми глазами. Она была немного пониже высокой Брони, но с такими же сильными руками и ногами, с высокой грудью. Глаза смотрели весело, но с каким-то ехидным прищуром:
–Мол, посмотрим. Посмотрим, что ты из себя представляешь, на что ты, на самом деле, годишься?
Сандер захлебываясь возбужденно рассказывал, какого здоровенного эсэсовца одним ударом завалила Броня, как она привела его самого в чувство, и о том, что она умеет стрелять…На что Ханни, усмехнувшись сказала:
–Мальчик, я знала и раньше, что ты еще ребенок, и что ты влюбчив. Ты мне скажи, откуда ты знаешь, что Броня именно одним ударом, отправила немца на тот свет? Как я поняла и из ее слов, да и из твоих тоже, в этот момент немец тебя сам чуть не придушил. И ты был без сознания, а значит, никак не мог считать удары и вообще что-нибудь видеть. Я ничего не имею против Брони, мне она нравится уже тем, что сумела из Польши пробраться к нам и не попасться. Хотя с другой стороны, это и вызывает самые большие подозрения. Я, например, не уверена, что мне бы это удалось, да и никому из нас тоже. А может, ее к нам подослали, а? Может, это и есть тот агент, о котором писал  в своей записке  Стааф перед казнью, пытаясь предупредить нас?
 Броня, не обижайся, я так не думаю,  я тебе верю, но я обязана рассматривать ВСЕ варианты, ведь я отвечаю не только за свою жизнь, но и за множество жизней людей, доверившихся мне. Так что мы сделаем следующим образом: поскольку Броня, волею обстоятельств, уже познакомилась с некоторыми нашими ребятами и знает этот адрес, то, первым делом, мы подберем другое место для встреч и, в качестве меры предосторожности, но отнюдь, Броня, не чтобы тебя обидеть, ограничим пока круг твоих контактов внутри организации теми, кого ты уже знаешь.
–Да я все понимаю, и не обижаюсь, но чем я должна заниматься?
–Вот и хорошо, что понимаешь, я думаю, что мы найдем общий язык. А заниматься ты будешь очень важным и нужным нам делом, распространением нашей подпольной газеты «Хет пароол» и аналогичных газет, которые выпускают другие группы.
–Да, Броня, мы не одиноки, – пояснила Ханни в ответ на удивленный взгляд девушки.– В стране есть множество разных групп, воюющих против немцев. В этом и наша сила, и наша беда.
– А беда-то в чем? Чем больше людей будут воевать с немцами, тем большего они добьются, тем скорее будет покончено с Гитлером!
–Так, да не так! Дело в том, что , хотя разные группы и преследуют одну общую конечную цель – изгнание оккупантов, но у каждой из них есть свои соображения по поводу тактики борьбы и, в особенности насчет будущего устройства страны. В этом, как ты понимаешь, ведь ты советская, не может быть единства между коммунистами и, например, протестантами, между роялистами, сторонниками Вильгельмины и анархистами, поклонниками лондонского правительства и теми, кто считает сбежавших министров предателями и изменниками. Эта разница во мнениях ни к чему хорошему не приводит. Действия разрозненны, иногда даже мешают друг другу, как, например. в случае с «гизами». Была у нас такая организация, названная в честь старинных  народных героев, боровшихся с испанской оккупацией в средние века. Называлась «Де Гезан» Нашелся предатель, говорили, что это был человек из другой подпольной группы и вопрос заключался в деньгах, которые шли из Лондона на поддержку Сопротивления.
 В общем, Броня стала подпольщицей. Она старательно изучала на бумаге и ногами Амстердам.  Сандер вызвался ознакомить ее со всеми закоулками – он до войны состоял в небольшой уличной банде, устраивавшей драки, грабивших прохожих, нападавших на уличных сутенеров, обиравших легально работавших проституток. На этой почве у него были неоднократные приводы в полицию, он только чудом избежал тюрьмы – мать дала взятку начальнику полиции округа, и дело замяли. А потом началась война, и пригодились навыки Сандера, в побегушках от полиции по задворкам и промзонам города. Он хорошо ориентировался не только в центральной и южной исторических частях, но и на островах, а также в северных и восточных, малонаселенных районах. Поэтому первое время все передвижения Брони по городу происходили вдвоем с парнем, который, похоже, действительно симпатизировал девушке, хотя она была несколько старше его.  Они разносили газеты и листовки, передавали их машинистам поездов, рабочим на заводах, докерам в порту, а иногда просто раскладывали по почтовым ящикам. Изредка даже расклеивали на видных местах в центре и в городских парках, где по выходным, обычно, собиралось множество народа. Через несколько месяцев. Ханни неожиданно спросила у Брони:
–Слушай, а это правда, что ты хорошо стреляешь?  Или Сандер это сам придумал?
–Стреляю, занималась в секции в школе, хотя родители, особенно отец, были категорически против. И пояснила,– Он раввин в нашем городке. Благочестивый еврей, тем более еврейка не должны брать в руки оружие – так он считает, ссылаясь на Тору. Но я думаю, что он не прав, я же знаю, что в Палестине евреи с оружием в руках защищают свои дома и от арабов,  турок и англичан. Да и в древности иудейский народ вынужден был часто воевать с врагами: вавилоняне, римляне, турки и другие племена постоянно стремились завоевать наш народ .А стрелять мне нравилось, и тренер говорил, что у меня есть способности. Я даже второе место на районных соревнованиях заняла и, если бы не война, поехала бы в Киев на первенство Украины. Только стреляла я не из боевой винтовки, а из малокалиберной и из такого же пистолета. Там патрончики маленькие, а отдачи почти нет. Но, думаю, что если бы потренироваться, то я бы и из настоящего оружия смогла бы стрелять. Хотя и «мелкашка» в умелых руках на не очень большом расстоянии да с хорошим оптическим прицелом – штука серьезная. Я знаю, что в Сибири местные охотники бить белку, соболя  или куницу ходят именно с такими винтовками, чтобы шкуру зверюшке не портить. И потом у нее же громкость выстрела совсем маленькая, даже сразу и не поймешь, что это щелкнуло, особенно на улице, где всякого шума и так достаточно.
–Любопытно, любопытно, ты мне подала идею. А где, как ты думаешь, такие винтовки могут сохраниться.
–Не знаю, надо искать всякие спортивные общества, например. они могли быть при больших заводах или спортивных клубах.
–Поищем, поспрашиваем. Я дам такое задание и попрошу у других групп тоже посмотреть. У нас в университете, кажется, было что-то похожее. Точно! Один паренек из моей группы, вроде, даже говорил, что ездил в Бельгию на какие-то соревнования по стрельбе, но я не знаю, из чего они стреляли.
 Еще через месяц Ханни позвала Броню в свой кабинет, который теперь, после переезда из загородного домика, был оборудован на третьем этаже городского художественного музея. Броня, у нас есть задание Центра сопротивления о ликвидации одного видного предателя, который активно содействует отправке местного населения в Германию на работы. Ну, не тебе об этом рассказывать, ты и сама через это прошла. Так что понимаешь, как нам важно сорвать это и спасти людей от беды.
–Понимаю, конечно, и готова помогать.
–Не боишься?
–Пока нет, а там будет видно. Но у меня одно условие.
–А именно?– удивилась Ханни.
 –Как я понимаю, ты достала малокалиберную винтовку и патроны, иначе бы ты не заводила со мной этот разговор.
–Предположим.
–Я не возражаю, я пойду и постараюсь сделать хороший выстрел, но пусть у меня в кармане будет хороший заряженный многозарядный боевой пистолет или револьвер, на случай непредвиденных обстоятельств. Винтовка не годится для реального сопротивления,  на близкой дистанции от нее пользы никакой, тем более, что она, как правило, однозарядная, и чтобы ее перезарядить, требуется время. А застрелиться из нее вообще сложно чрезвычайно – великовата она для такого выстрела. Вот и прошу настоящее оружие!
–Ну, Броня, ты и такое предусматриваешь?
–Ханни, милая, я не Зо;я  Космодемья;нская, я боли боюсь!  Я не уверена, что в гестапо под пыткой смогу держать язык за зубами и никого не выдать. Кроме того, я же еврейка и мне все равно дорога, в случае поимки одна – в газовую камеру или на виселицу, а перед этим вся эта мразь еще может захотеть со мной позабавиться. Бр-р! Нет уж лучше сразу. В висок и все. Да может. и кого-то из них еще смогу за собой повести.
–Девочка моя!– На глазах у Рыжика стояли слезы, она погладила Броню по голове. Теперь я понимаю, что правду говорят коммунисты о ваших людях и о победах вашей армии на восточном фронте, если даже  такие молодые девочки готовы уйти на тот свет, прихватив нескольких врагов. Но мы постараемся сделать все, чтобы тебе не понадобилось этого делать. Оружие тебе, разумеется,  будет, патронов дадим побольше  – лучше обезопаситься, чем потом извиняться.
–У нас говорят: береженого бог бережет.

 В пятницу вечером  появился незнакомый Броне мужчина – высокий, стройный, хотя уже далеко не молодой. Ему было, скорее всего, уже под пятьдесят, если не больше. В нем чувствовалась военная выправка – это явно был отставной офицер или сержант. Одет он был по-походному, как обычно одеваются охотники и рыбаки – плотные пятнистые брюки или полукомбинезон, заправленные в высокие армейские ботинки на шнуровке и такая же маскировочная куртка.  На голове кепка армейского образца. В руках он держал большой чехол-кобуру, в котором угадывалась винтовка. Ханни представила их друг другу.
–Броня – стрелок. Она с Украины,  а это–Утеули – он почти твой земляк, так как он из Казахстана, хотя честно говоря, я даже не представляю, где это и имя его выговариваю с трудом, член такой же организации, как наша, но в Брюсселе. Утеули–инструктор по стрельбе, проводит занятия и с нашими, и с бельгийскими ребятами и даже иногда  в отрядах французских маки. Он хорошо знает территорию акции и пути отхода, поэтому будет сопровождать и прикрывать тебя во время операции.
–Девочка, а ты когда-нибудь вообще стреляла где-нибудь, кроме тира? – с явным недоверием, сквозившем в голосе, по-русски спросил новый знакомый и еще больше сощурил свои и так узкие глаза. Внешность его явно наводила на мысль о потомках Чингиза - на широкоскулом лице блестели раскосые глаза. И это было единственное, что выдавало в нем живого человека. В остальном на лице не было никакого движения – не морщился лоб, не двигались губы, если он не говорил. Короче говоря, избытком мимики Утеули явно не страдал.
–Нет,– честно  призналась Броня, но добавила,– Правда, я хорошо стреляла. Ездила на соревнования и, если бы не война, поехала бы в Киев на первенство республики. 
– Хорошо, – произнес казах,– что есть, то есть, будем надеяться,. что девочка справится. Только, чур, меня слушаться беспрекословно, как до, так и после. И с первого раза! не обсуждая: почему? Зачем? А может? Понятно?
–Так точно, товарищ начальник! Понятно!
Кажется, такой ответ Утеули понравился. Он неожиданно улыбнулся, обнажив два ряда великолепных зубов – Сработаемся, надеюсь.
 Броня, по легенде и документам ты – его дочь и вы едете на охоту в Бельгию. У вас есть разрешение на ношение оружия от немецких властей. У него на винтовку, а у тебя на   пистолет Люгер – Парабеллум калибром 9 мм
–Ага, Si vis pacem, para bellum – хочешь мира, готовься к войне! Продемонстрировала Броня свои языковые познания.
–Именно так, девочка, именно так.
–Да, Броня. я принесла тебе такую же одежду, как у твоего «отца» – тебе будет и тепло. И удобно.
– Рыжик, как вам удалось добыть все эти документы?
–Удалось и все. Помогли наши люди в управе и в муниципалитете. Что–то достали они, что-то мы купили за деньги, а некоторые пришлось заказывать в подпольной типографии в Люксембурге.
 Не фига себе! – поразилась Броня. У вас и типография есть!
– Есть и у нас, печатаем и газету и листовки и продовольственные карточки. Вот и вам железнодорожные билеты не стали покупать, чтобы лишний раз документы в кассах не предъявлять. Но аусвайсы у нас не сделать, пришлось в Люксембург человека посылать.
–Здорово! А мы что, куда-то поедем. Операция не в Амстердаме?

Глава 7. http://www.proza.ru/2017/05/21/2185