III
Утреннее солнце пробилось сквозь высокий заслон берёзовой аллеи и проникло в скромную тишину спальни. Здесь царствовал старинный французский трельяж, украшенный весёлыми амурами, уже привычно ожидавший розовые лучи светила. Его зеркальные поверхности вспыхнули, заискрились, наполнились светом, и только книжный стеллаж хранил ещё бархатную темноту ночи, контрастируя с пылающими зеркалами. Казалось, они подожгли всё вокруг, особенно пространство над трельяжем, где находилась семейная реликвия – графический портрет юного отрока. Сейчас он улыбался, радуясь солнцу, тихому утру и ожиданиям начинающегося дня. Матвей, проснувшись, ожидал, всматриваясь в настроение отрока. Оно явно было отличным. «О, это мне сегодня очень пригодится», подумал Матвей и не спеша покинул тёплую постель.
– Ещё ведь рано, сынок! Что это ты? – мама с удивлением встретила появление Матвея на кухне.
– Не спиться, мама.
– А, понятно. Я тоже волнуюсь. Как ты там? Как тебя примут?
– Да, не волнуйся. Всё будет хорошо, бодро ответил Матвей на поставленные вопросы, хотя лёгкое волнение появилось и у него. Причина была банальной. В час дня самолёт должен был доставить Матвея в Ниццу. Ещё вчера, поздно вечером, его заграничный партнёр уже звонил, уточняя мелкие детали с педантичностью налогового инспектора:
– Какой номер рейса, когда вылет, время в полёте, есть ли багаж, на какой срок он едет, есть ли обратный билет? – Его русский язык был с акцентом и грешил французскими словами. Но был понятен Матвею.
– Люк, брось, не суетись, – отвечал Матвей.
– А какова стоимость транспортных расходов? – не успокаивался Люк.
– И что ещё? – иронично возражал Матвей.
– Но, Матвей, прости. Я должен быть в курсе всего, что позволит мне рационально использовать твоё пребывание у нас, и наше совместное время на пользу бизнеса. Сроки поджимают, и рынок не ждёт.
– Тогда спроси ещё чего-нибудь, – отреагировал Матвей.
– Понял, понял! Буду тебя встречать в аэропорту. Жду, – и Люк положил трубку.
Утро прошло в сборах, телефонных звонках и консультациях с главным инженером по техническим вопросам агрегата и его технологическому регламенту.
– Матвей! Ты только не пускай сразу тяжёлый режим. Попробуй сперва на холостом, – просил Греков.
– Хорошо, Петруша, сделаю. Если что, буду звонить, – обещал Матвей.
Уже в десять утра Матвей завёл свой «фордик» и двинулся в сторону Шереметьева. Оставив машину на парковке, он нашёл свою секцию вылета и направился на посадку.
*
Боинг домчал Матвея до Ниццы с полным заоблачным комфортом. Но в Ницце бушевала гроза. Молнии так и суетились вокруг. Одна из них промчалась за иллюминатором от крыла до крыла. Пилот, проявив чудеса манёвра, посадил самолёт с опозданием на полчаса под бурные аплодисменты слегка ошалевших пассажиров.
– Мой Бог! Такое я видел впервые! Вы родились в рубашке! – Люк возбуждённо обнимал Матвея в зале прилёта. – Если бы ты видел это!
– Ты что, не мог заказать хорошую погоду? – иронично спросил у Люка Матвей, – или здесь сезон дождей?
– Прости! Первый раз в этом году, и такой, что уже давно не бывал. Прости.
– Прощаю, улыбнулся Матвей, – но ты прав, там, вверху было не очень приятно. Однако, пилот – мастер! Вот, что значит профессионал. Поздравляю!
– Бо! Приятно слышать. Ну, поехали.
Маленький «ситроен» с упорством альпиниста брал серпантин за серпантином по мокрому шоссе, поднимаясь под морем в горы, где, как, оказалось, гнездилась вилла Люка. Весь воздушный спектакль наблюдала его семья, встретившая Матвея с недоумением и любопытством в глазах, как героя спектакля. Милая жена Люка, очаровательная дочь, восхитительная импозантная мать, друг семьи Коротышка и огромный кот не отрывали от Матвея удивленных глаз.
– Мари! А это Матвей, – опомнился Люк. – Мари немного говорит по-русски, думаю, что ты поймёшь её.
Матвей пожимает руку Мари, затем всем присутствующим. Коротышка долго не отпускает руку Матвея и заглядывает в глаза.
Виктория! Бо! – улыбается он.
– Бо, бо! – вторит ему Матвей, – и он отпускает его руку.
Садятся за стол на веранде, с которой открывается широко обозримый вид на море. Дождь почти утих, но там, вдали молнии продолжают свой танец. Действительно занятно, подумал Матвей.
Начали с лёгких напитков, французского десерта, где главными были сыры. Кончили тяжелой артиллерией из виски, рома, бренди. Люк в ауте, Коротышка в ударе, Матвей держит оборону. Дочь Люка нашёптывает что-то бабушке, и та ставит точку. Коротышка сник и удалился. Жена Люка, Мари ведёт Матвея в его апартаменты, которые оказались в соседнем флигеле. Добравшись до мягкой перины, Матвей отключился. Просыпается среди ночи от холода. Витражные окна флигеля были раскрыты, и ночной ливень буквально затопил всё вокруг. Сна, как и не бывало, и только вопрос: что же делать? «Пить надо меньше», мелькнула трезвая мысль. Борьба с водой продолжалась до утра подручными средствами, пока не появился Люк. Увидев эту картину, он расхохотался.
– Прости, прости, Матвей! Но очень забавно ты выглядишь.
– Бороться с всемирным потопом не из приятных, – буркнул Матвей.
– Верно! Оставь всё это. Пойдём. Фелиция всё уберёт. Тебе срочно надо принять горячую ванну.
– Не откажусь, Люк, – ответил Матвей, и они покинули флигель.
Следующие три дня прошли в плотном рабочем ритме, когда приходилось соблюдать регламент, делать промежуточные замеры, писать технологические условия эксплуатации. При этом была налажена прочная связь с Москвой, и шеф Матвея, Игорь Ипполитович, был активным участником всех дел. Правда, приходилось отвлекаться на общение с потенциальными партнёрами, интерес которых к установке всё более и более увеличивал их число. Видимо Люк не дремал и был настойчив в продвижении маркетинга общего проекта.
– Ну, думаю, всё о; кей! – изрёк радостный Люк в конце третьего дня. – Дело, кажется, пойдёт. Партнёры подогреты и рвутся в бой. Ты должен продумать поставку агрегатов. Хорошо бы через месяц иметь первую партию, ну не менее дюжины.
– Подумаю, Люк, – посмотрел Матвей на Люка. – А не проскочить ли нам в Монте-Карло?
– О, мысль отличная, тем более, что основные дела завершены и не безуспешно. Но я не играю в казино.
– Так не о том речь, Люк. Хочу увидеть столицу Монако.
– А-а-а! Нет проблем. Мари отвезёт тебя завтра туда. Там действительно интересно, а я ещё поработаю и свяжусь с Клодом Колони.
На завтра тот же «ситроен» бойко помчался по широкому шоссе среди живописной природы французского юга. Справа море, слева горы, с рассыпанными по ним замками и виллами. Улыбчивая Мари откровенно наслаждалась восторгом, который и не скрывал Матвей.
– Самое интересное впереди, Матвей, – замечает она.
– Представляю себе, – улыбается Матвей, – просто красота.
«Ситроен» вкатывается в центральную часть Монте-Карло и останавливается вблизи живописного фонтана на платной парковке.
– Чудеса и только! – восклицает Матвей и вслед за Мари направляется в сторону шикарного магазина, в витринах которого отразилась вся весёлая площадь.
Судьба не дремала даже здесь, в этом волшебном месте, заполненном сказочными декорациями сладкой жизни, но Матвей об этом пока не знал.
В витрине одного из шикарных магазинов, окружавших площадь с игривым фонтаном, Матвей вдруг увидел несколько картин. Он непроизвольно остановился, разглядывая их уже более внимательно.
– Мари! Да это же картины русских художников! – обратился он с некоторым изумлением к Мари. – Вот русская природа, архитектура. А это высокое небо и голубая даль! А портреты, ну точно строгие бояре и милые барышни! Надо же! Зайдём?
Художественный салон сиял золотом рам, яркими красками полотен, сплошь русских художников прошлых времён. Подбор работ был профессионален, и говорил о незаурядном вкусе составителя выставки и отменном знании предмета. Человек в ливрее решительно подошёл к Матвею и совершенно недружелюбно, показывая на дверь, проговорил что-то по-французски.
– О чём это он? – спросил Матвей Мари.
– Он говорит, что в этом салоне, – Мари немного запнулась, затем продолжила, – нельзя быть в таком простецком наряде… Это престижный салон…
– Что, ему не нравится моя джинсуха? – выпалил Матвей? – Но ведь это, я вижу, русские картины. И какие! В это время из-за портьеры соседнего помещения появился представительный мужчина во фраке, с сигарою во рту и широким жестом хозяина отстранил слугу в ливрее, обратившись к Матвею:
– О! Я вижу знатока русской живописи. Не так ли? – Его монокль выпал, болтаясь на цепочке, рука приняла сигару, лицо засияло улыбкой, а глаза заискрились с нескрываемым азартом игрока и всезнайки. Свою тираду он произнёс на чистом русском языке.
– Кое-что мне явно знакомо, – откликнулся Матвей, продолжая осмотр картин. И дальше, не спеша, обходя вернисаж, давал чёткие пояснения каждой из рассматриваемых картин. Человек во фраке безмолвствовал, кивая каждый раз, Мари улыбалась эффектной атмосфере салона, которую вдруг так непроизвольно организовал Матвей. Ей было и любопытно, и приятно.
– Откуда столько знаний? – не выдержал «Фрак».
– Так, некоторое увлечение искусством, русской историей, эстетикой, формой, цветом ну, и всё такое, – отвечал Матвей «Фраку» продолжая наслаждаться увиденным. – А вот как всё это попало к вам? Да и подбор слишком профессионален. А?
«Фрак», как бы не слыша вопроса, откинул партеру в соседнем помещении и жестом пригласил пройти дальше.
В большой, светлой зале доминировали мягкие диваны и низкий стол подле них, уставленный вазами с фруктами и целая батарея бутылок с дорогими винами и коньяками.
Беседа продолжалась уже в тёплой обстановке, где хозяин щедро угощал своих гостей и продолжал допытываться у Матвея причину его широкой эрудиции по интересующему его вопросу.
Матвей потягивая коньяк и соображая о причине неожиданной заинтересованности «Фрака». «Ведь выгоняли давеча вон, а сейчас, как паву, ублажает угощением», подумал он.
– А вот вам ещё одна загадка, – с улыбкой выпалил «Фрак», позвал ливрейного и попросил принести какой-то портрет. Мари, до сих пор молча и с удивлением реагировавшая на происходившее, показала незаметно Матвею на часы, давая понять, что пора ретироваться. Матвей понял намёк и ответил ей жестом, что ещё минута и будем прощаться с гостеприимным хозяином. В это время принесли портрет в старинной раме, написанный маслом. «Фрак» повернул его к Матвею. Матвей обомлел и потерял дар речи. Пауза длилась и длилась. По мере этого лицо «Фрака» приобрело выражение превосходства победителя, улыбка не скрывала этих чувств, плечи расправились, выставив грудь в накрахмаленной манишке, сигара запылала и клубы сладкого дыма окутали загадочно его физиономию.
– Вот так встреча! Не может быть! Это же надо! Не верю глазам своим! Да-а-а-а! – Спонтанно и безудержно произносил вскочивший с дивана Матвей. «Фрак» замер с сигарой на вытянутой руке, безмолвно и удивлённо слушая монолог Матвея.
– Кес ке сэ? – промолвил он, наконец, по-французски.
– Так это же «Портрет Инфанта», – радостно продолжал Матвей. – Как он попал в ваш салон? А? Колитесь! – перешёл он на жаргон.
– Да! Это так! – промолвил «Фрак» и в изнеможении плюхнулся на диван. – Откуда вам это знать? Не пойму! – его удивление было безгранично.
– Очень даже просто! Такой же портрет, написанный пастелью находится у меня дома. Это наша фамильная драгоценность. Он перешёл от моего деда к моей матери. Его написал француз, на нём русский граф в отрочестве, мой далёкий предок. Его отец, ослушавшийся родителей и женившийся по любви на простой крестьянке, вынужден был эмигрировать из России навсегда и поселиться в Париже. Вот, что такое любовь!
Наступила долгая пауза. Все молчали, думая о своём.
Дальше произошло совершенно невообразимое для Матвея. «Фрак», вскочив с дивана, стал обнимать и тискать его, приговаривая:
– Вы, мой друг, вы мне близкий человек и вы нужны мне. Вы именно тот, кто развернёт широко моё дело! Молчите! Не говорите «нет». Такое могло случиться только с помощью Всевышнего! Просите, что хотите! Я весь в вашей власти.
– Мари! Он что, того? – обратился Матвей к Мари.
– Мьсе, нам надо уходить. Время не ждёт, – обратилась Мари к «Фраку» по-французски.
– Да, да! Было очень интересно! Особенно с этим портретом, но дела не ждут. Давайте обменяемся адресами и постараемся продолжить знакомство, – пожимая руку «Фраку» говорил Матвей, догадываясь, что это не последняя их встреча.
«Фрак» очень внимательно записал адрес в Ницце и в Москве, дал свою карточку с координатами и взял слово, что их знакомство продолжится. Он не скрывал огорчения, что приходится расставаться с новыми друзьями и надеялся в ближайшем будущем на встречу.
Судьба по-прежнему продолжала удивлять Матвея. И как!
Монте-Карло совершено очаровало Матвея. Но необычная встреча в салоне не выходила из головы. Он всякий раз спрашивал себя: откуда здесь этот знакомый ему портрет? Нет! Это не может быть случайностью. Видимо, придётся вернуться сюда. Непременно узнать. Вот она загадка! Мама не поверит, когда я ей расскажу об этом. Просто мистика какая-то.