Лето между третьим и пятым классом было самым волнительным. Нет, я не оговорилась, именно между третьим и пятым, потому что в 1989 году ввели 11-летнее образование, но школа продолжала учиться 10 лет по количеству еще какое-то время, и в новый учебный год 89-90гг все перескакивали через класс: кто-то миновал 10 класс, перейдя из 9-го в 11-й, а мое поколение после начальной школы сразу стали пятиклассниками. В эти летние каникулы мы стояли на пороге новой жизни: новые предметы, новые учителя, другие кабинеты, новый этап в этом длинном путешествии под названием "школа". Ближе к 1 сентября для нас, новобранцев, был устроен день открытых дверей, во время которого мы познакомились с нашим новым классным руководителем.
"Где 5-й "Б"? Есть 5-й "Б"?"- вопрошала во дворе школы хрупкая женщина лет сорока в огромных очках. "5-й "Б"- это мы" - ответили мы хором, как по команде, и наградой за нашу дисциплинированность была милая улыбка женщины в очках. "Я - ваша классная руководительница, зовут меня Р.Л., я буду вести у вас математику, а впоследствии алгебру и геометрию". Конечно, мне в душе очень хотелось, чтоб моя "классная" была по русскому и литературе, или истории, по моим любимым предметам, но математика, значит математика.
Первое знакомство наше состоялось, Р.Л. произвела на нас самое приятное впечатление, до учебы оставалось еще 3 дня, и мы со спокойным сердцем пошли домой, потому что беспокоиться было не о чем, с "классной" нам, кажется, повезло....Все самое интересное началось уже после, когда мы пришли на первое занятие. Строгим голосом и командным тоном Р.Л. рассадила нас по-своему, а не так как мы сидели в начальной школе. Я, привыкшая сидеть на первой парте центрального ряда и решать задание первого варианта, оказалась на первой парте правого ряда с заданием второго варианта. Для меня это считалось "на отшибе" и радости не приносило. Наш кабинет был очень большой. Ровно передо мной была дверь в лаборантскую, доску мне было практически не видно, ее перекрывал огромный стол-кафедра, который был установлен на площадке наподобие подиума, высотой в две ступеньки. Р.Л.вещала математические формулы неизменно из-за этого огромного стола, хотя роста она была небольшого, и нам внизу казалось, что у нее нет туловища, а есть только голова в очках в обрамлении копны волос после ночных бигудей. Набравшись смелости, я обратилась с просьбой пересадить меня на прежнее место, но в ответ получила, что я итак большая для первой парты, что на первых партах сидят те, кто стоит на физкультуре последними в линейке, и меня благополучно на следующем занятии Р.Л. пересадила на третью парту левого ряда. Соседом по парте был мальчик-левша, с которым мы все время подталкивали друг друга во время письма, пока, наконец, я не пожаловалась маме, и мама просто настояла, чтоб нас поменяли местами.
Р.Л. не любила, когда родители указывали на ее ошибки. Она была очень обидчива и горда. У нее не было семьи, она жила одна, и когда родители на родительских собраниях говорили ей, что она не понимает психологии ребенка, она с долей иронии сообщала, что педагогике ее научили в институте, а для профессии учителя этого достаточно. Она с легкостью выходила из себя на уроках, всегда истерично кричала на нас, ломала о стол деревянные указки, хотя, собственно говоря, никто из нас не совершал ничего хулиганского, и даже не болтал. Просто математику мало кто понимал, и вместо того, чтобы помочь и увлечь, она, в случае неверных ответов, впадала в ярость. После такого светопреставления, на следующий день Р.Л. благополучно теряла голос. И весь урок, с перевязанным шарфом горлом, она вскидывала руки в небо, как бы вопрошая Боженьку почему мы такие тупые, писала на доске нам послания, что мы "идиоты", и все 45 минут учебного времени уходили на то, чтобы в череде предложений на доске уловить суть того, о чем же будет сегодня урок.
Но тем не менее, несмотря на частую потерю голоса, что для учителя, на мой взгляд, непрофессионально, Р.Л.считала себя очень продвинутым классным руководителем. Она устраивала нам тематические классные часы после 6-7 уроков второй смены, когда уже сил не было, и хотелось скорее пойти домой. О некоторых таких я уже написала в рассказе "Овощи, фрукты и прочие продукты", но были и более изощренные. Однажды она решила посвятить классный час организму девочки, всем изменениям, которые он претерпевает на пути взросления. И хотя каждая из нас, ну или почти каждая, была просвещена на эту тему мамой, и как бы мы не сопротивлялись, не уговаривали Р.Л. придумать что-то более полезное, готовы были даже согласиться на математическую викторину, но она была неподкупна. "Кто если не я" - так сказала она нам, словно мы все недавно вышли из леса, и нас до этого момента воспитывали медведи в тайге как Агафью Лыкову. Сама она, конечно, на этот разговор не решилась, попросила провести этот урок маму моей подруги, руководствуясь тем, что она медик, хотя она по профессии стоматолог. Надо сказать, что мама подруги подготовилась к этой теме очень ответственно, принесла нам даже диафильм, который мы дома с подругой уже с интересом посмотрели, и на классном часе нам было скучно. Мальчиков, естественно, отпустили домой с этого классного часа, но они все, как один, торчали под дверью кабинета, подглядывая в замочную скважину и хихикая. Бросившись на амбразуру, Р.Л. решила разогнать эту "хулиганскую толпу", но не рассчитав, что с той стороны двери могут подслушивать, зашибла по лбу пару одноклассников. Мама подруги продолжала свою лекцию, а за дверью с криками и чуть ли не пинками Р.Л. выгоняла мальчишек домой, шантажируя самого активного подглядывальщика тем, что она расскажет его маме, что он ест мел, который в школе на вес золота.
В 7 классе, как вы помните, происходит разделение математики на алгебру и геометрию. 1 сентября, перед первым уроком геометрии, Р.Л. нам радостно сообщила, что мы будем особенным классом. Все школы изучают этот предмет по учебнику А.Погорелова, а мы будем не как все, мы должны приобрести не учебник, а решебник Л.Атанасяна, за деньги (а в мое время все учебники были бесплатные,и выдавались школьной библиотекой), который из типографии, по огромнейшей личной просьбе Р.Л. нам привезут уже через неделю. А Погорелова сейчас же в срочном порядке сдать обратно. Решебник мы, конечно, приобрели, и приобретали его каждый год. Он был написан сложным языком, и мне казалось, что ненавистнее предмета, чем геометрия никогда не было и не будет. Разбиралась я в нем только благодаря маме с папой, которые мне по полочкам все доступно объясняли, мысленно "благодаря" Р.Л. за эту каторгу.
Потом мы узнали откуда это новомодное веянье с Атанасяном: к нам в 7 классе пришла новая девочка Н., такая классическая заучка, в штанах с начесом под школьной формой, с растрепанными волосами, которая только и заявляла, что обожает математику. Как оказалось, папа Н. был однокурсником и хорошим другом Р.Л., он работал на кафедре университета, писал какие-то научные труды, всегда ходил со старым портфелем, в одном и том же мятом костюме, в "прощайках" на ногах, и тоже обожал математику. Он-то и пришел к выводу, что "Атанасян - наше все!", и внедрял эту теорию в массы. На родительских собраниях (а их Р.Л. по какой-то своей методике проводила неизменно вместе с детьми), папа девочки Н., лысоватый мужчина не первой свежести, и наша "стареющая классная дама" мило кокетничали, перекидываясь остротами как в далекие студенческие времена, давая понять всем, что они здесь самые математические. У нас с подругой на собрания ходили папы, потому что мамам нервы были дороже. А папы садились на последнюю парту, и просто читали газету, хотя это конечно было не очень прилично, но из собрания в собрание, Р.Л. вещала только о том, как важно знать математику, о новых открытиях в этой области и никогда не разбирала пофамильно кто как успевает по ее предмету. Однажды лишь она посетовала, что "вместо того, чтобы заниматься алгеброй, девочки по утрам смотрят вульгарный любовный сериал "Никто....","Никто...." - вот название даже не запоминающееся...." - "Никто не хотел умирать" - подсказал ей ее студенческий друг, по совместительству папа одноклассницы Н. И мы все, конечно же, расхохотались, потому что сериал назывался "Никто кроме тебя", а "Никто не хотел умирать" - это был литовский фильм о становлении Советской власти в Литве, о "лесных братьях". Этот хохот Р.Л. благополучно отпарировала тем, что лучше б математику так знали, как смеетесь, и отпустила всех домой.
Конечно, временами она была другой, помогала нам придумывать танец для мальчиков на 23 февраля. Приносила проигрыватель и пластинки на чаепитие, рассказывала о своих студенческих годах, но такие моменты случались редко, и проучив нас 4 года, она с радостью ушла от нас "недоумков" в гимназию с математическим уклоном, забрав с собой любимого Атанасяна и одноклассницу Н. А мы перешли к другому математику с учебником Погорелова, который оказался простым и понятным, и я с радостью стала заниматься геометрией, полюбив этот предмет, и даже выбрала его на гос.экзамене в 11 классе.
Классным руководителем у меня стала, как мне изначально и хотелось, учитель русского языка и литературы. Класс мой переформировали, и я, выбрав гуманитарный уклон, навсегда забыла все ужасы засилия математики в своей голове. А Р.Л. до сих пор преподает в гимназии, и даже, судя по интернету, читает какие-то математические лекции для поступающих в ВУЗы. Я, конечно, с позиции дня сегодняшнего хочу пожелать ей здоровья, терпения, мудрости... И ,если так случится, что однажды мне придется с ней встретиться, я все равно ей скажу спасибо за то, что она, в меру своего понимания, пыталась разнообразить наши школьные будни, за то, что мне есть сегодня о чем вспомнить и о чем написать.