Серия рассказов из сборника "Депозит Скупщиков New Life"
_______________________________________________________
11. Любимый сын Ломбича.
Автор текста: Надежда Сапега.
2012. Редакция: май, 2019г.
Имя моё Эль-Мори Ломбич, я третий потомок в семье. Я был любимчиком у отца – правителя финансового Сообщества New Life Александра Ломбича! Cтарше меня – Александрина и Ждан, младше – сестра Аврора и ещё трое сводных братьев и сестра. У отца было три избранницы, первая – моя мама. Не знаю, выделяла ли мама кого-нибудь из нас, своих детей, как отец меня? Помню она всё бегала между кухонной утварью и своим писательским логовом – к рукописям и обратно – в жизненные пространства молодого супруга и потомков. Отец был требовательным, хоть и младше её намного, и на себя у неё не хватало времени.
Надо рассказать, наконец, о нашей семье, а то слухов много, а правды мало.
...Ярко помню себя с того момента, когда в дом наш пришла Элеонора,– девушка старшего брата Ждана. Он пригласил её на свой Праздник Созревания, так у нас называют дни рождения в 5, 10, 15 и 20 лет. Это было его третье пятилетие. Невеста его, тоненькая и темноволосая, казалась очень красивой! Помню, они стояли поодаль, в гостиной, Ждан взял её за руки и я услышал как он сказал Эллеоноре, что может взять её в супруги, если та согласна. Лицо его светилось в тот момент вдохновением! Элеонора верила ему! Она так мило заулыбалась, и я подумал, что она станет второй «леди New Life» после мамы, которой уже не было в живых. Ждана отец тогда назначил своим наследником и соправителем.
Мама погибла родами давно, подарив семье малышку Аврору, мы жили в «Доме на Сваях» с отцом. Александрине было около семнадцати, она только что заключила брачный Союз с Версеном Собер; мне почти четырнадцать, Авроре двенадцать с хвостиком. У Ждана намечались славные жизненные перспективы, но после Праздника Созревания брат погиб в городке Кураж, рядом с dormitory (универ-общежитием) от удара молнии. Это шокировало весь Универ, всех нас, Сообщество! И довело до дипрессии его девушку.
Случай был страшный. Брат пригласил Элеонору в студенческий dormitory на свидание. Когда она подходила, началась гроза, он выбежал ей навстречу, на бегу пытаясь открыть зонт. Тут над ними сверкнула молния и разряд пошёл по трости зонта. На глазах у невесты Ждан сгорел заживо... Отец, узнав о гибели Ждана, сутки не выходил из кабинета, а самые тяжёлые минуты мы пережили, когда тело брата привезли в городок для погребения. Элеонора снова пришла в наш дом. Она не могла спокойно смотреть на гроб жениха, отчаянно плакала, как обиженный ребёнок, глядя в пол, и винила себя.
...После гибели брата, люди думали – я будущий правитель, и я так думал, и выбрал для New Life свою леди – нет, не Элеонору, а девочку из соседнего городка Ново-Морье, Дебору Гиди. Мы чем-то походили друг на друга. Она была такой миленькой, и такой дерзкой, как пацан! Волшебная девочка! Я давно познакомился с ней и мы сразу сдружились, играли в любые игры и как два заядлых хулигана гоняли по улицам на велосипедах, сбивая прохожих! Отцу она тоже нравилась, ему вообще нравилось, когда в доме много детей, часто она играла у нас допоздна и даже пару раз оставалась на ночь – отец звонил тётке, которая её воспитывала и предупреждал о ночёвке... Не сразу, но мы поцеловались! Мы оба были ещё детьми и так долго после возились со своими чувствами, не зная, как их унять! Мы здоровски дружили с моей Деби!
Когда мы подросли на год, я решил, что Дебора должна жить в нашей долине и сказал отцу, что беру эту девочку в супруги – я копировал брата. Если честно, я не представлял её в роли «леди», просто хотел, чтобы она поселилась с нами как можно быстрей, такие скандалы закатывал отцу. Деби сирота, росла при тётке, дочь которой Лора вышла за одного из наших Хамми. Отец говорил с Лорой о переселении её двоюродной сестры в долину под её опекунство, но Лора растерялась, сказала, что мать навряд ли доверит ей воспитание Деби, ведь она такая «сорви-голова». В невесты мне Деби тоже не отдали, сказали «мала ещё» и точка, надо было ждать её совершеннолетия (21 года). У нас в долине понятия совершеннолетия нет, только пятилетние периоды созревания, а помолвка могла состояться в любом возрасте.
Время потянулось... Деби всё реже отпускали гулять со мной, а моё нетерпение пылало всё сильней и я всё упрямей давил на отца. Он согласился на усыновление за счёт общей казны и снова говорил с тёткой Деборы, но та заявила, что дочь её Лора несчастливо живёт при муже в нашем сообществе, натерпелась горя и поэтому Деби в New Life не пойдёт – она увезла её неизвестно куда. С помощью Генри Хамми я пытался выбить из его невестки Лоры ответ, куда увезли её сестру, но та похоже не знала. Дебора исчезла из моей жизни навсегда. Я остался наедине со своей детской, наивной любовью...
...Это что касается моей жизни, и жизни брата. А если о маме рассказать, так я и не найдусь, что рассказать. Я не знал её совсем, то есть знал, как маму, а как человека нет, мал был. Только, её имя – оно было всем для меня! Странное для чужаков, но не для скупщиков долины. Имя, связанное со сказкой, с легендой! Конвульсия Струп по помолвке, Сох по усыновлению, Ломбич по брачному союзу. А официально – леди Конвульсия! Первая леди «Сообщества скупщиков New Life».
В нашем Доме на Сваях было не принято говорить о маминой жизни до её союза с отцом, и о тех, кто этой жизни касался. Для нас она была мамой и Первой леди долины – той, кем мы гордились; для отца – не могу сказать кем, не дознавался; а для скупщиков – символом, таким же как цветок Людоедии, как мистические ароматные туманы наших волшебных мест, как приливы и наводнения! О жизни избалованной отцом девчонки Конвульсии Струп и о девушке Конвульсии Сох, первой супруге пришлого графа-сердцееда Вили Грозз, я узнал позже, из мемуаров Служителя Саввы.
Об одном своём деде, Кенди Сох, голубом придурке, придумавшем для матери странное имя, и о сумасшедшей бабке, графине Кристи Струп я многое слышал от людей. О писательнице Энн Росс, второй моей бабушке я слышал от опекуна моего отца. Но, вот кто являлся моим вторым дедом, история или врала, или умалчивала. По одной версии, это некий музыкант, построивший в долине «Дом мечты» для своей любовницы Энн, а по официальной версии – безвольный архитектор Маркуша Ломбич, сбежавший из долины. Все названные лица казались мне в детстве персонажами сказки и к живым индивидам моим сознанием не причислялись.
Забыл упомянуть о сводной сестре Саманте – бастарде моей матери, которую в городке дразнили Дочерью Девида. Мать родила её до нас, от мэра Отто, мой отец удочерил, и росла она сначала с нами. Совсем юной Саманту соблазнил один из парней семейки графа Грозз и это кончилось трагедией, после чего Грозз депортировали, а Саманту отдали в семью Хамми... Говорили, что Саманта странно жила, и страшно умерла... Я совсем не помню её, она словно миф о призраке.
...На своё III Созревание я тоже пригласил Элеонору. Почему-то захотелось, чтобы она в этот день была вместе с нами, в нашем доме, как если бы мама. Элеонора пришла в тёмно-красном платье до пят и была уже по-настоящему красивой – высокой, стройненькой, с густыми длинными волосами! Она помолчала у места погребения Ждана, поплакала там... Весь вечер отец ухаживал за ней, не давая прохода – звал жить в New Life. Я ненароком подумал, что он сулит ей помолвку со мной, но потом понял – не со мной, сам сватается, даже брачный Союз предложил! Семья её была не из бедных, приданное имелось. Отец с ней быстро решил, как «за фука» её взял, она опомниться не успела – беременной и при титуле оказалась, но ещё брата любила, тосковала по нему и говорила мне, что мы с ней «братья по несчастью», я ведь тоже Дебору потерял. Я принял выбор отца, много лет он был один, почему бы и не Элеонора?!
Поступив в Универ я всё не верил в свою детскую любовную неудачу, ждал, что Деби сбежит от тётки и вернётся в долину, ко мне, но она не появлялась. Мы словно два разлучённых близнеца – она исчезла, а я остался. И я злился! ...Отец предложил мне в невесты дочь её сестры, он многозначительно сказал: «Рената – племянница Деби!» Как будто это могло что-то значить для меня?! И я уже не просто злился, а бесился, плевать мне было на всех племянниц мира!
Отец допускал меня к делам мэрии и я хорошо разбирался в них, как и в игре на биржах. То, чему погибший брат Ждан и зять Версен только собирались учиться у правителя, я выполнял легко, дела мэрии мне были не в тягость и вторым соправителем отца стал я, а первым он стал считать Версена. Моя злость способствовала быстрому установлению авторитета среди скупщиков, люди меня слушались. Титула «наследник» Ждан немного стеснялся, я был не из таких. Мои финансовые начинания радовали общественную казну, отца и меня самого. Заискивание мэра Хамми и беспрекословность друга и соратника отца, Эжена быстро вознесли меня на пьедестал будущего правителя. Певческие способности, которые я развивал в дружбе с Давидом Комель ради забавы, сделали меня завидным женихом Сообщества. Давида я видел в соратниках, как Эжен у отца. Всё давалось легко! Александринка как-то позавидовала: «Видно, жизненная энергия Ждана, после его гибели, досталась тебе». Я в мистику не верил, но велел ей закрыть рот, вдруг так и было?
В злости своей я доставал придирками служащих отца, при мне все ходили по-струнке, и просильщиков в мэрии поубавилось. Депрессия моя иногда закипала так, что даже отец звал меня Пауком Иванычем, но на отца я не обижался. Замена Деби на её племянницу – это всё, что он мог предложить. Не в силах терпеть депрессию я загулял: с Версеном и Тимуром Комелем мы таскались к шлюхам Городка Развлечений Кураж...
Генри Хамми, игравший роль мэра тогда в долине, застукал нас в одном куртизанском местечке и наябедничал отцу. Версена тут же отозвали из Универа, закрыв финансирование учёбы и он не смог получить диплом, когда-то отец так же разом свернул и Александринкину учёбу. Мы с Тимуром жили в догадках, что правитель сделает с нами? Я знал, что отца опасно злить, но депрессия моя требовала глубокого разворота и я гулял один, в тайне.
Александринка к алкоголю пристрастилась, как отчислили из универа, она даже на свадебном торжестве своём напилась и Версена напоила. Вот было! Почти всё Сообщество собралось на их Праздник Звёзд, а они на ногах не стоят. Отец таким испепеляющим взглядом смотрел как они друг друга на брачное ложе тащат! Люди хоть и делали вид, что не замечают, но так стыдно за семью было. Убил бы их! Версен слабак и мямля, не хотел управляться в мэрии, то с Александринкой кутил, то со мной на гулянки ездил.
На меня правитель полагался всецело, пока не узнал о нашей гульбе. Тимура он не трогал, внук опекуна всё же. Мне мои заслуги помогли избежать наказания. Отец не упомянул о похождениях, ни одного слова упрёка я не услышал, но отношение ко мне изменилось, оно стало официальным. Слово «сын» больше не звучало, только титулы «наследник Эль», «соправитель Эль-Мори». Как-то на ужине в кругу семьи правитель громогласно объявил зятю и Александрине, что настало время зачать наконец и родить ему внука – следующего законного правителя New Life! Это заявление шокировало меня! Любимого сына явно «пустили по боку»! Мой жизненный путь пролёг не там, где шла первородная сестра с зятем и я понял, что «первый сын» и «любимый сын» для правителя Александра разные вещи. Я был всего лишь «любимый».
Ренату Хамми, дочь Лоры, приписанную мне в невесты я видел не часто. Меня заставили подписать с ней «вне гласную» помолвку и явится на её II Созревание. Белобрысая худушка Хамми не походила на мою избранницу Дебору ни единой чертой. Избалованная капризуха возникла передо мной сначала в виде сделанной на заказ куклы, которую я должен был вручить её живой копии,– это придумала Элеонора. Я ходил на праздник названной невесты, вручил подарок, водил с малышнёй хороводы и убежал оттуда в припадке такого истеричного гнева на самого себя, что чуть не разнёс в прах могильники матери и брата – такое со мной творилось! Когда я остыл, то признал, что гнев мой произошёл от умиления, растрепавшего мои чувства. Умиление – это то, что всегда радовало отца, и что я вынести не смог.
Во второй раз правитель насел на меня и заставил свозить Ренатку в Городок Развлечений:
– Сводишь её в парк... Не спорь! Чтобы люди видели! Купишь мороженное, покатаешь на качелях – развлеки ребёнка! Эль, вы помолвлены, надо общаться – это долг! Есть «Закон» – ты наследник! Как никто должен следовать Закону, и без пререканий!
«Закон» отца мне, как и многим в Сообществе, был в тягость. Сам-то он свободно выбирал себе женщин. Александринку отец свёл с Версеном, но они совпали «типажами» и жили, довольные своим союзом. Ждан тоже сам выбрал – и отец одобрил, бездушная стихия, не закон, оборвала его путь. И я выбрал! И мне провидение показало, что есть счастье! Ну, почему эта треклятая тётка не приняла наших с Деборой чувств?! Где Деби? Как устроилась? Не больна ли, не голодает? С кем? Забота о ней не отпускала, лишь позже я стал думать о предательстве. Не в монашки же она подалась? Живёт с кем-то, родила? Эти мысли губили мою психику. Я злился, таскался и портил девок, и снова злился от того, что всё в мире стало Деборой! Мир стал ею – и я не в силах был вырваться из него!
Я дерзил всем подряд, нормально общался только с сестрой Авророй, на неё тоже пала несправедливость «Закона» отца. Он помолвил её с младшим братом Версена и малец не давал ей прохода. Мишель Собер страшно бесил её. Он рос воображалой, но себе на уме; симпатичный, только мал был для созревающей девушки. Аврорка, штучка та ещё, она умело манипулировала людьми и отец ценил это качество. Он намеренно приставил сестру к младшему Соберу, видел, что сын соратника растёт хитрецом, как депортированные его предки Грозз. Повзрослев, Мишель мог неудобно влиять на старшего брата Версена, ведь Союз его с Александринкой хоть и неявно, но передавал Ломбич-первородство в руки Соберов. Соратник отца никогда не претендовал на «трон скупщиков», он уважал и любил правителя и его наследников, а сын его Версен власти избегал – это видели все. Но Мишель был загадкой, и сестре предстояло сдерживать эту загадку от наступательных шагов на наш клан, если что.
Помолвка с малолеткой для Авроры стала унижением. Аврору политика не интересовала. Сестру интересовал Тимур Комель! О сложных натурах Комель-семейства (в прошлом Кирка), о их репутации антисемитов и женоненавистников в городке знали все, но сестру это не останавливало... После несостоявшегося Союза Тимура с придурашной сводной сестрой нашей матери, которая скончалась прямо во время Праздника Звёзд на глазах гостей и Тимура, отец запретил Авроре свиданничать с Комелем, но она не слушалась. Правитель велел мне пригрозить Тимуру, чтобы тот оставил Аврору в покое. Я поговорил, но не с ним, а с сестрой, советовал присмотреться к Комелю, объяснял, какой тот редкостный придурок! Из тесного общения с ним я знал, что Аврора его не интересует. Сестру и это не остановило. Она заявила, что женит его на себе, и увещевать её было бесполезно, позже она к нему и сбежала...
...О маме я могу рассказать ещё кое-что, нечто не поддающееся здравому смыслу.
Наряду с реально-обывательской жизнью семья наша однажды стала жить ещё и мистической, вдруг явленной, и касалась она именно леди Конвульсии! Сначала это привело нас и весь New Life в ужас, подтолкнуло нашу семью к бегству из Дома на Сваях и породило множество страшных легенд и официальных указов по поводу хаотично разбросанных по всей долине могил ушедших из жизни скупщиков и пришлых чужаков, отравленных Людоедией. Отец в спешке переселил всё семейство на Виллу Наследника – в прошлом Дом Мечты писательницы Энн – потому что тень леди Конвульсии стала являться нам всем по очереди. Особенно она преследовала Элеонору, и довела до шока меня.
Захоронения тел ушедших из жизни людей в долине сначала делали на подворьях, поскольку вся земля была в частной собственности. Храмы Служителей Культов хоть и создавались на общие деньги, тоже располагались на личных земля. В них проповедовали Жизнь! А уход из жизни считалось делом интимным, касающимся только ушедшего и его близких. Служители, по указу отца, похоронных обрядовых услуг не проводили.
По долине давно ходили слухи, что некоторые скупщики иногда видят тени своих умерших словно бы во плоти, правда телесность их безвольная, не прочная и распадается, только руку протяни. Даже не склонные к мистике люди допускали такое явление в нашей странной долине. У отца эти россказни вызывали улыбку, но первым тень леди Конвульсии увидел он сразу после её погребения... Он рассказывал позже, что она витала над бассейном, как подвешенная на кронштейне, голова, руки и ноги висели плетьми, лица не было, волосы выглядели мокрыми. Она словно что-то искала в воде. Он никому не сказал тогда о видении, много лет прошло. Вновь мать моя явилась Элеоноре, когда та забеременела.
Элеонора спустилась к бассейну, чтобы искупаться. Мы с отцом работали в кабинете, как вдруг услышали её душераздирающий крик! Сбивчиво и не помня себя от испуга, она рассказывала, что видела парящую над бассейном женщину, похожую на леди Конвульсию и сначала даже не поняла, что это? Тень упала в воду и резко вынырнула, показывая ей пустые руки. Молодая моя мачеха истошно закричала. Тень мамы являлась ей и в доме, каждый раз показывая руки. Мы гадали, что это значит? Перед появлением на свет ребёнка Элеоноры мама явилась и отцу, она вышла из воды, неся на руках бездыханного мальчика лет восьми. У отца схватило сердце, я возил его к врачам в городок Кураж, там сказали, что у него микро инфаркт. Элеонора боялась родов, но они прошли благополучно, на свет появился Эшби-Муат, отец дал ему такое же странное имя, как и мне. Малыш был совершенно здоров и спокоен, и все мы тоже успокоились.
Как-то однажды я подошёл к воде бассейна, оттуда хорошо видны надгробья матери и брата. Глядя на надгробья я задумался и загрустил... Послышался лёгкий плеск воды, хотя тишь стояла небывалая, даже не тишь, а пустота, какую ощущаешь, если пойти в тумане к септарному пляжу, через долину. Тень леди Конвульсии явилась и мне! Я обернулся на плеск, передо мной зависла тень матери, мокрая, с мёртвым ребёнком на руках. Тень опустилась на колени и положила его у моих ног. Мальчик явно был утопленником...
Видение ошеломило меня, душа моя словно отлетела прочь, ноги сделались ватными и таким я кинулся к дому. У меня судорожно колотилось сердце, я еле добрался до кабинета отца, все наши были там. Я пересказал виденное и заявил, что пора убираться из Дома на Сваях, пока кто-нибудь из нас и правда не погиб. Элеонора спросила на кого был похож утопленник, но я не разглядывал. «Что ж,– сказал правитель,– дом этот я построил для Конвульсии, пусть она в нём с погибшим сыном и обитает». Мы поняли, что отец имеет в виду Ждана. Он позвонил Эжену и стал говорить о массовом перенесении могил с подворий долины в одно общее место, какое, они потом определят, а нам всем велел собираться, в тот же день мы и переехали.
Видение матери остудило мою «паучью» злость. На Вилле Наследника мы жили недолго, отец не любил виллу, говорил, что провёл на ней много одиноких лет. Он построил для семьи новый дом и там нам стало спокойно. Элеонора родила ещё одного малыша Конти. Там, однажды, я застал отца в постели с Элеонорой в разгар интимного их «танца»! Я называл свою молодую мачеху Эль-Мамой.
Расположение комнат нового дома было неудобным, в детскую можно было пройти только через спальню отца. Обе комнаты находились в цоколе полуподвала. Я приехал из Универа утром после шумной вечеринки, хотелось забиться в дальний угол и выспаться. Внизу было тихо и я не пошёл к себе, а попёр в детскую, съехав вниз по закруглённым перилам, подумав, что отец уже в мэрии, а Эль-Мама гуляет с детьми. Много раз я делал так. Я скаканул на пол и остолбенел! Такая дикая страсть исходила от постели отца! Такая бешеная энергия! Обнажённые тела на ней так динамично двигались в «танце любви»! Я не знал куда деться?! Стоял не дыша, пока они не кончили свой танец, и наблюдал как нарастает напряжение в моём собственном теле. Я думал, меня разорвёт...
Отец заметил меня, но среагировал спокойно, тайным знаком он велел тихо уйти, пока не видит Элеонора. Я крался по железным ступеням с гулким боем в висках. Поднявшись в гостиную, я внезапно поперхнулся глотком воздуха и чуть не вырвал. Тут же я укатил в Универ и долго не приезжал, чтобы не объясняться с отцом, решил жить отдельно. Мне поминутно мерещился этот их «танец»! Закрою глаза – они танцуют! И я, признаться, наслаждался воспоминанием.
Через время отец позвонил и спросил, чего я удрал? Он вовсе не сердился на подглядывание, но я и не подглядывал, так получилось. Отец вдруг сообщил, что развёлся с Элеонорой и берёт другую супругу. «Он и Евгения приглашали меня на заключение их брачного Союза, скромно, в кругу семьи». Я не поверил своим ушам! Правитель сказал, что страсть к Элеоноре его достала и он нарочно распрощался с ней...
________________
Прошло ещё несколько лет. Молоденькая кокетка Евгения родила отцу сына и дочь. Она сильно раздражала сыновей Элеоноры. Сестрица Алекс погибла от пьянства, прежде дав Сообществу двойню наследников: мальчика и девочку. Версен растил их один. Аврора против воли отца жила с Тимуром, родила двух мальчишек и у неё получалось быть счастливой! Отец сначала лишил их всякой поддержки, но Комель завёл в городке врачебную практику и отец стал снисходительней к их чете. Правитель всегда мечтал о большой клинической деятельности в сообществе, связанной с цветком Людоедии, и возлагал на это большие финансовые надежды. Брат Эшби-Муат влюбился в Свифт Хамми. Отцу это не нравилось, но принимая во внимание мою интимную жизнь, он не желал, чтобы ещё один его сын стал таскаться по шлюхам и помолвку Эшби дал. Я наблюдал за жизнью семьи молча, потому что отринул страсть, как и отец.
Моя вне гласная невеста Рената созревала где-то там, в поместье Хамми, на краю мыса Фатум и городка New Life. Люди восхищались ею! От Эшби я слышал, что на Празднике Весны её признали Первой красоткой Сообщества. Столкнувшись с ней на какой-то вечеринке, я опешил. Ну и красотка! Хамми вытянулась, стала выше меня ростом, но осталась худющая, как вобла, зато умничала на каждом шагу. Правда, стройная худоба, куклячьи наряды и длинные пепельные кудри ей шли. Она походила на русалку из мультика. Я понимал, что она всего лишь подросток, пробовал общаться на её языке, думал, будет весело, как с Деби, но она крутила носом. Через Эшби до меня доходили слухи, что она вьётся вокруг младшего Собера, Мишеля и её свара с ним была мне на руку. Но, так бы и прибил этого раскрасавца с вампирскими глазами, и не за то, что к Хамми лип, а что умничал вместе с ней!
Не нравилась мне Ренатка, я надеялся, что слухи о моём вольном образе жизни дошли до красотки и она покатит на меня бочку недовольств. Глядишь, помолвка и расстроится. Но расфуфыренной этой девице было не до меня. Она катила, но на бочке – за Мишелем! Моталась за ним и с ним по вечеринкам. Эшби постоянно рассказывал, как Мишель взял её за талию в Классах, да как лапал на катке, да как лизался с ней у костра... Из-за них я избегал тех мест, где бывали подростки. Я думал о Деби, неужели она тоже позволяет вольности какому-нибудь Мишелю? Я боялся увидеть Ренату в руках Собера лишь по этой причине. Мишель мог мстить за бегство Авроры нашей семье, через меня в частности. Вначале к Ренатке я относился нейтрально, считал, что она из вредности с Собером возится, когда ей надоест, она повернётся ко мне, но я раздражал её – это мне было невдомёк, я думал, только у меня чувства есть.
Публичного признания того факта, что Хамми есть моя невеста я стремился избежать, сделал это за меня Эшби, случайно... Получилось так, что на меня вдруг насел опекун Ренатки, шериф Генри и стал преданно уверять, что отбил у Мишеля охоту волочиться за его племянницей, что он надрал Соберу уши и тот признался, что не влюблён, а просто дружит с ней.... Помню, Версен как-то говорил, что младший брат его в детстве страстно любил Аврору и, кажется, всё ещё любит, значит, Рената в его планы точно не входила. Я не знал, что ответить Генри и велел запереть Ренатку дома, и тот запер, он внимал всем моим распоряжениям. Хамми ходили у нас под пятой за провинности своего предка.
Эшби рассказывал потом, как Гобби-Сирота, так дразнили Ренатку, узнав о моём приказе, закатила в Классах истерику: «Она так бесится, когда шериф забирает её сразу после занятий, чтоб отвезти под замок! Что она только не выкрикивает в мою сторону!» Эшби хвастал, что сказал ей во всеуслышание, что если она невеста его брата, так пусть сидит дома, в девичьей, и глазки вампиру не строит! «Вот она вопила! Вот же вопила! Слышали все!»– радовался Эшби. Эшби, Эшби! Слышали все, а не надо бы!
Я и рад бы позлить красотку, если бы этого не слышали и не дошло бы до отца, но. Правитель некоторое время выжидал, а потом жёстко взял за горло:
– Ты когда в последний раз общался с невестой? Эль, тебе не кажется, что слишком затянулась твоя гульба? Пора потомство заводить, Рената дозрела, у вас помолвка! – произнёс он вдруг на общем собрании в мэрии.
– Что? Помолвка?! Отец, эта худушка уже детей рожать может? – возмутился я.
– Ей пятнадцать, с ней всё в порядке.
– Она за Мишелем бегает, не дева уже наверняка,– продолжал я возмущённо.
– Всё равно возьмёшь её,– отрезал правитель.
Он выдал мне документы на официальную помолвку, кольцо для невесты, которое по его просьбе подобрала вторая моя мачеха Евгения и велел отправляться к Хамми. Я попросил ещё одну бумагу – разрешение на официальное освидетельствование её девственности! Отец смотрел на меня пристально и долго, но документ выдал со словами:
– Получится, проверяй.
Эшби сказал, что у моей невестушки как раз III Созревание и его звали на торт. Я пошёл с Эшби с целью избавиться от помолвки. Мы давненько не сталкивались с Хамми, когда я увидел её, то подумал, что «иногда Золушка превращается в принцессу». Девушка была хороша! Но встреча наша оказалась тяжела для обоих, мои дополнительные требования терзали меня и стали чем-то немыслимым для неё, но я не отступил от них.
Не знаю, как удалось мне быстро и послушно заставить её предоставить доказательства невинности?! Я наблюдал её истерику и думал: Чёрт! Как цветок пиона она в своём летнем бело-розовом платье! Я вспомнил «танец страсти» отца и Элеоноры, тут Ренатка заметила мой взгляд на её декольте и мне пришлось зацепиться за её хамское личико глазами, чтобы не глядеть ниже, потому что страсть поднялась во мне и нарастала. Больших трудов стоило изображать апофегизм рядом с такой девушкой, но когда я убедился, что она дева, страсть оборвалась... Придётся таки делить с ней постель. Всю жизнь я мечтал о счастье, а выпало жить с нелюбимой.
После освидетельствования она думала, что я буду у неё под пятой, письма негодования писала, тоже мне, Нефертити! Плевать на её обиды, Дебора в сто раз лучше была! Ренатку все красоткой называли, я так не считал. То, что она из худющей жерди в стройную «матрону» вдруг выросла, конечно, правда! Такая, чёрт возьми, получилась! Мне завидовали, а я не знал куда от этой фигуристой красоты деваться.
Стали жить, Ренатка темпераментной оказалась и резко с Мишеля на меня переключилась, даже ревновала. Детей я решил первые годы не заводить, она поняла и заистерила. Ладно, думал, пусть родит, но не получалось у неё, сбрасывались зачатия, а мне и хорошо было, не моя вина, что она выносить не может. Решил, что разведусь, как только найду замену. Нашёл же отец Элеонору и Евгению... Он нашёл, а я нет, и даже не развёлся с ней. Много лет мы оставались бездетными...
Хамми всё же родила мне двойню мальчиков: Каина и Авеля, а потом ещё и Адамчика. Но как трудно было дожить до этого, хотя, признаться, сыны мне не нужны, только дочь и только не от Хамми. Её сыны не Ломбичи вовсе, они gobbe*. Я не хотел детей от неё, может поэтому с одним из двойни беда случилась? Я горько пожалел, что после Праздника Звёзд снова поселился в Доме на Сваях и зачал там детей. Я думал, что дом чист, ведь могилы матери и Ждана перенесли в Некрополь и никаких видений больше ни у кого не возникало.
Мой сын Каин утонул в бассейне этого дома в восемь лет. На своих руках я вынес его из воды бездыханного и, став на колени, положил именно на то место, куда и тень леди Конвульсии некогда... После этого я взял вторую супругу, сводную сестру Юлиану, она совсем ребёнком была и тоже поздно родила. Наш с ней потомок Эль-Адриан получился порченным и продолжить мою родовую ветвь не может.
Отец от Александрины получил, что хотел – наследников, Виконта и Николь! Завещание он оставил внуку Виконту. Когда первый правитель скупщиков ушёл из жизни, Соберы ополчились! Они пытались забрать у нашей семьи право на первородство. Я держал на руках племянника и боролся с ними один... Николь пришлось отдать им, но Вика я воспитал сам!
Личного счастья я не обрёл. Глупая у меня получилась жизнь, племяннику, а не детям своим я больше был отцом. Правитель Александр устроил это! Он мою родовую ветвь прервал gobbe-геном, чтобы я опекуном-правителем сообщества стал и первородство семьи нашей в Виконте сохранил. Отец всегда на меня полагался, он знал, что Вика я не никому отдам. Я его настоящим Ломбичем воспитал! Ничего Соберы с этим не сделают! Может и не так всё глупо? Я уговариваю себя, что может после гибели Ждана я для отца не только любимым, но и «первым» сыном был, может он амбиции и силу рода во мне сохранил, чтобы я Вику передал.
___________________
продолжение следует
* Смысл слов, помеченных звёздочкой, раскрыт в иных рассказах Депозита.