Тяжелый черный покров лег на землю. Непроглядная тьма накрыла дома людей, и нигде невозможно было увидеть ни одной искорки света или горящей лучинки.
Страх загнал людей под крыши домов, ворота у всех были заперты, однако люди прислушивались к звукам за окнами своих жилищ. Иногда по улицам проезжали машины с выключенными фарами, или тишину ночи разрывали автоматные очереди, и тогда страх жильцов переходил в стадию ужаса.
Война пришла в эти места в виде жуткого грохота снарядов и бомб, развороченных, как консервные банки, автомобилей и холодных подвалов, наспех подготовленных под жилье. Войска прошли по Терскому хребту, уничтожая скот и пугая сельчан нацеленными на них стволами танков и БТРов. Первые «зачистки» прошли почти безболезненно, напуганные предстоящей битвой за Грозный солдаты вели себя достаточно миролюбиво. Люди тоже жалели этих мальчишек, посланных на бойню, и искренне проклинали всех тех, кто затеял эту войну.
За войсками пришли «неизвестные» в масках с прорезями для глаз, которые ночью проникали в дома и забирали людей в черную непроглядную темень. Иногда кто-то находил растерзанные останки родственников, многие же так и канули в неизвестность.
Каждое утро слухи, один страшнее другого, будоражили умы людей. Страх перед смертью рождал желание жить, дышать воздухом, видеть, слышать, есть, пить, спать…
Однако липкий, мерзкий страх отравил жизнь людей своим дыханием. Некоторые из пропадающих имели отношение к происходящим событиям, некоторые становились невинными жертвами чьих-то доносов или мести. С наступлением темноты люди закрывались в своих домах, боясь привлечь чужое внимание светом парафиновой свечки или керосиновой лампы. Электрический свет и газ являлись чем-то недосягаемым из далекой довоенной жизни, каждый день из которой вспоминался как лучезарный и счастливый.
В одну из таких ночей меня разбудили осторожные шаги под окнами моего дома, кто-то ходил по двору, а это не предвещало ничего хорошего. Незваный гость тихонько постучал в мое окно и позвал меня по имени. Это был уже хороший знак. За дверью стоял немножко растерянный сосед с края улицы. Глубокой ночью его невестка весьма некстати надумала рожать, боли были нестерпимые, новый человечек врывался в эту жизнь, еще не ведая, какими неприятностями она наполнена.
Молодую женщину нужно было срочно отвезти в больницу в соседнее село, а это 7 км весьма опасного пути. Противоречивые чувства терзали мою душу, я понимал, что только крайняя нужда привела этого человека в мой дом. Его нелегкий выбор пал на меня из-за его надежды, что я помогу. Автотранспорт был и у других соседей, но он постучался именно ко мне.
Положившись на волю Всевышнего Аллаха, мы двинулись в путь, включив подфарники. Яркий свет фар казался чем-то кощунственным перед величием ночи. Тьма вовсю властвовала над этой землей, и никто не был не в силах свергнуть эту власть, люди могли только следовать ее законам. Страх перед светом заставил нас выключить фары и двигаться в полной темноте.
Мы не успели выехать на трассу, когда навстречу нам выехал военный Уазик и перегородил дорогу. Я чувствовал, как из темноты ночи в нас вглядывались черные стволы автоматов, готовые разразиться свинцовым огнем. Властный голос потребовал всем выйти из машины с поднятыми руками. Мы выполнили их требование и объяснили, кто мы и куда следуем. Роженица мужественно сдерживала свои стоны, и мне в этот миг показалось, что она, возможно, смогла бы дотерпеть до рассвета.
Свет карманного фонарика медленно и недоверчиво скользил по нашим лицам и документам. Проверив наши документы, голос выразил сомнение, что мы благополучно доберемся до цели. По пути стоял блок-пост, который мог открыть огонь на поражение.
Нам посоветовали остановиться за полста метров до поста и объяснить цель нашего визита. Поблагодарив за благоразумный совет, мы двинулись дальше.
Непроглядная ночная мгла таили в себе множество опасностей. В любой момент тишина ночи могла разорваться грохотом выстрелов, направленных на хрупкий кузов легкового автомобиля. В эти неспокойные времена ночью на улицы выходили только те, которые собирались убивать, мы же ехали за новой жизнью, пробивающейся на этот свет.
Когда-то эти 7 км я проезжал легко и бездумно, не ощущая истинного размера пути. Ночью же без света эта дорога, полная опасностей, мне показалась бесконечно длинной. Насыщенный опасностью воздух давил на душу, наш маршрут лежал по грани двух миров. Эта зыбкая грань пугала неизвестностью того, что ждет впереди. Асфальт бесконечно долго шелестел под колесами автомобиля. Иногда колеса попадали в очередную выбоину на дороге, и казалось, шум от этого разносился эхом по пугающему пространству ночи. Наконец, добравшись до поста без приключений, мы, как нам советовали, два раза моргнули фарами и объяснили, куда и зачем мы следуем.
От нас потребовали, чтобы мы стояли на месте. Через некоторое время голос из тьмы потребовал, чтобы водитель подошел к нему с документами. Осветив мое лицо маленьким фонариком и, посмотрев документы, нам разрешили проезд.
Солдаты, отойдя от дороги на безопасное расстояние, нацелили на нас свои автоматы. Противостояние воюющих сторон достигло своего апогея. Иногда, подъехав к посту, машины взрывались вместе со своими пассажирами. Солдаты, зная об этом, не доверяли никому, и были готовы нажать спусковой крючок при малейшей опасности.
При въезде в село нам снова дорогу перекрыл военный УАЗ. Пьяный пожилой голос был весьма недоволен, что мы нарушаем тишину и покой этой ночи. Однако и он смягчился, узнав, какая проблема вытащила нас на улицу. Подъехав к больнице, мы быстро передали нашу пациентку в руки врачей. Очень скоро мягкий женский голос сообщил нам, что в этот мир пришла девочка. Тревога, сковывающая мою душу, отступила в темень ночи.
Мир уже не казался таким мрачным. Желтовато-белый свет электрической лампы пробивался сквозь окно приемной больницы. Он ложился на мокрый ствол по-осеннему голого тополя и отражался блеском стекающих капель. Вокруг этого островка жизни витала смерть, и только высокий тополь равнодушно созерцал приход новой жизни.