Часть 1
Война. Живем впроголодь. В самые лучшие времена в доме была лишь соленая капуста или картошка «в мундире», а так хочется чего-то вкусного, мясного. И бабушка решилась завести «хозяйство». Вдруг в сенях появились два белоснежных кролика – самец и самочка. То ли она их выменяла на что-то, то ли кто-то подарил их нам, но начались хлопоты: куда разместить живность и чем ее накормить. До сих пор я знала о кроликах и зайцах только по книжкам, а тут живые – любуйтесь. Я чувствовала себя героиней этого дня. Все мои друзья толпились около кроликов, как великую милость получая разрешение погладить их, подержать на руках или угостить чем-нибудь. Шум и гам стоял невообразимый: «Смотри, а глаза-то у них – розовые!» - восхищались подружки с соседней улицы. «А уши? Ого-го, какие длинные» - заметил Витек.
Мы даже устали от впечатлений, что уж говорить о кроликах – они были напуганы и не знали, куда деться от тянущихся к ним рук. Кончились смотрины тем, что бабаня бесцеремонно нас выгнала.
«Вот устрою их, тогда и приходите, а то до чего животных довели – аж трусятся все. Дайте им отдохнуть, а позже можете и тыкву, и морковку принести – будет чем их покормить» - обнадежила она разочарованных зрителей.
Бабушка из разных дощечек смастерила большой деревянный короб, переднюю его часть обтянула железной сеткой. На верхней части – крышке - приделала крючок. Все происходящее в клетке было нам хорошо видно. Кролики росли, ели сено, очистки от картошки и тыквы, иногда получали мелкую морковку. Меняя подстилку, бабушка за уши вытаскивала кроликов на волю. В тесноте они разучились двигаться. И, очутившись на снегу, долго принюхивались, прислушивались; сделав несколько неторопливых и осторожных прыжков, лениво возвращались в свое жилище.
Или мы были невнимательны, или кролики обладали скрытным характером, только у них оказались свои тайны. Однажды вечером, когда было уже темно, меня послали выплеснуть ведро помоев. Поупрямившись, я вышла в сени и немного постояла, чтобы послушать, о чем говорят мама и бабушка. Возможно, они отослали меня специально, чтобы сговориться о чем-нибудь за моей спиной, - такое бывало, особенно когда касалось дисциплины в школе или успеваемости. Я была хулиганистая, самостоятельная, а некоторые предметы просто не учила. Из-за двери доносятся глухие голоса… Нет, разговор идет о том - о сем, о маминой службе, а о школе – ни слова. Собралась уже зайти в дом, но тут в углу сеней что-то зашуршало, и в темноте мелькнуло вроде бы светлое. «Кошка!» – мгновенно догадалась я. «Чужая кошка забежала, теперь ее выгнать нужно, иначе будет всю ночь мяукать и скрестись в дверь». Зову бабушку на помощь. Та с коптилкой в руках осмотрела сени – никого не видно. Только у кроликов в клетке светятся в темноте глаза.
«Где я буду искать эту кошку, - ворчит бабаня, - небось, спряталась в хворосте… Что мне весь угол на ночь глядя разбирать? Чай я вам не молоденькая!» За перегородкой была ссыпана лузга – шелуха от проса да навалены ветки – все наше топливо. На всякий случай бабаня потормошила ветки, и вдруг из-под них выкатились белые пушистые комочки величиной с мою ладошку – крольчата. На мою просьбу поймать их бабушка откликнулась охотно. Видимо, самой было интересно, как это крольчиха тайком вывела их, да еще и прятала, а они пролезли через крупные ячейки в сетке и пошли путешествовать. Началась веселая возня. Вот уже одного изловили: «За уши держи, - приказала бабаня, - а то поцарапает!» За ним попался и другой. Крольчата дрыгали лапками, пытаясь освободиться. Даже сидя на руках, они никак не могли успокоиться, сердце у них колотилось, как будто готово было выскочить. Посадили их на стол, чтобы полюбоваться. Кролики успокоились, не боясь, обнюхивали стол, подбирая какие-то съедобные крошки.
«Ну, хватит, пора уже спать и тебе, и кроликам», - заявила бабаня, отправляя их в клетку. И вновь детвора толпилась у клетки, любуясь на потомство «Матушки Крольчихи», как мы теперь называли самочку.
Кролики быстро росли. Из хорошеньких пушистых младенцев они превратились в долговязых подростков, а потом и вовсе стали большими взрослыми кроликами, которые не вызывали у меня никакого интереса. У бабушки был свой расчет: подкормить их, а потом, с приходом зимы, - забить на мясо. Ей рисовались радужные картины: вся семья за столом – ждет ужин, а она ставит перед нами чугунок с вкусным жарким – ешьте на здоровье. Мечтала она о том, как из белоснежных, мягких, выделанных ею шкурок, мама сошьет мне шубку, шапочку и муфту. И чтобы обязательно на шапочке были пушистые комочки из того же меха, чтобы все при встрече со мной восклицали: «Ах, какой Братец Кролик идет, какие у него ушки!» и т.д. Видно, бабаня вспоминала о том времени, когда строгий дедушка возился со мной, его усы скрывали ласковую улыбку, а я, гладя непокорную седую его шевелюру, приговаривала: «Дедушка, седенький». Он, схватив меня, свою любимую внучку в охапку, приговаривал: «Братец Кролик, а братец Кролик, давай проучим братца Лиса, оседлаем его!» И сажал меня к себе на плечи – покатать. «Смотри, не ушиби девчонку о притолоку» - строго предупреждала бабаня. «Не учи ученого», - молодцевато гарцевал дед, изображая оседланного и брыкающегося Лиса. Но в 1938 году дедушку арестовали как «врага народа», и больше мы его не видели. Всякий раз, называя меня Братцем Кроликом, бабаня напоминала: «Тебя так называл дедушка – беленькая ты была, а волосы – как ковыль»… При этом глаза у нее затуманивались, но она сдерживала слезы.
Однако затея с кроликами провалилась. Мама запретила бабушке готовить крольчатину: когда-то до войны ее угостили мясом зайца, не предупредив об этом. Когда она узнала, чем ее накормили, ей стало плохо. «Мыло и мыло, а не мясо. Как услышу – крольчатина, зайчатина – так меня сразу тошнит», - заявила она.
Бабушка вроде бы смирилась. Видно, следя за динамикой размножения плодовитых зверьков, она их все-таки резала, потому что время от времени натягивала свежие шкурки на рогатки. Наверное, тайком она прикармливала нас, или кому-нибудь сбывала свежатину, не знаю… Со шкурками у нее тоже ничего не получилось: секрета их выделки она не знала, тонкая кожица пересохла и оказалась ломкой, пух вылинял… Какая уж тут шубка!
Постепенно кроликов становилось все меньше, наконец, не стало и последних. Возможно, бабушка отдала их кому-то, а это оказалось самым лучшим выходом – ведь мы могли стать очевидцами их забоя, что травмировало бы нас, детей, воспитанных на лучших литературных образцах. Ведь герой почти всех детских сказок о лесных жителях – это заяц или кролик – самый гонимый и беззащитный персонаж, вызывающий жалость и сострадание. Только в книге Харриса о проделках Братца Кролика – это находчивый, ловкий, предприимчивый и хозяйственный герой, семьянин и оптимист, которого голыми руками не возьмешь, перехитрить его не удалось даже коварному Братцу Лису.
Хрестоматийный Дед Мазай, спасающий зайцев в половодье – стал образцом гуманного отношения к братьям меньшим, да и тот, отпуская длинноухих в лес, предупредил, чтобы зимой они ему не попадались.
Не задумываясь вообще, откуда берется мясо, есть кроликов, которые только что бегали, ели, пили, играли – мы не стали, хотя есть очень хотелось.
«Вот кончится война, тогда и заживем», - утешала нас бабушка. Но война продолжалась. И когда она, наконец, закончится – никто не знал.