Закаты первой половины лета обладают особым очарованием. Солнце, прощаясь с одной половиной Земли, оставляет малиновые облака с подсвеченными золотыми краями-коронами, придавая небу торжественность. На противоположном горизонте, окутанный дымчато-синим саваном и опираясь на седые облака, выступает Месяц. Навязчивые, брызжущие радостью жизни звуки дня уступают место размеренному дыханию вечности. Её проводники – сверчки и ночные птицы – в закатной тиши играют всё те же мелодии, что слушали Юлий Цезарь или Александр Суворов.
В такие моменты всё кажется осуществимым. Тоска по потерянным возможностям, по несостоявшемуся варианту жизни отступает. В июне эти ежедневные «смерть» и «воскрешение» солнца вопреки своей природе дарят надежду на возможность всё изменить с началом нового дня. И даже самые крайние идеи кажутся воплотимыми, пока на них не упадут первые уверенные лучи восходящего солнца.
Но ко второй половине лета уходящее в закат Солнце, словно опомнившись, начинает уничтожать сладостные озарения и надежды, подсвечивает остовы ошибок. И вроде бы все актеры на месте: облака, небо, солнце, месяц, сторонний наблюдатель, а томительного ожидания новизны уже не вернуть до следующего июньского заката. У каждого чувства своё время.